This family is a fucking nightmare!

      — Серьёзно? Опять чай? — Эллисон, пусть и не выглядела удивлённой, всё равно выделила это вопросительной интонацией. — Нормальные люди на семьдесят процентов состоят из воды, а ты из чая.       — Ты имеешь что-то против? — Эллиот выгнул бровь и отпил из литровой кружки, чуть ли не закатывая глаза от удовольствия.       — Нет, конечно, — поспешила развеять его подозрения девушка. — В моей жизни слишком большая концентрация чаеманов на один квадратный метр.       Эллиот фыркнул и закатил глаза: она часто демонстративно заявляла, что терпеть не может чайную зависимость Вани, Бена и Эллиота, но, тем не менее, активнее всех пополняла запасы чая в верхней полке над плитой, находку которых парень считал по праву одной из самых счастливых в своей жизни. Не считая пренебрежительных взглядов и комментариев Пятого, который по своей натуре не отличался особым тактом и вежливостью, Харгривзы оказались более открытыми и благосклонными в этом плане. Главное, что Эллиот усвоил за несколько месяцев в этой семье — предложение выпить чаю чаще всего является завуалированным «я готов выслушать тебя, поддержать или просто посидеть рядом», что, если не брать в расчёт излишнюю сложность и запутанность, было похвально и заслуживало глубокого уважения. Оставалось только удивляться тому, как семь абсолютно разных человек относительно мирно уживались под одной крышей и умудрялись ладить друг с другом.       Судя по движениям камеры телефона, Эллисон вышла из комнаты в коридор.       — Уверен, что хочешь прийти? — её голос звучал неуверенно. — Это твой единственный выходной.       — Уверен на сто десять процентов, — заверил её Эллиот, ставя кружку в раковину и выходя из кухни. — Привет, Ваня! — завидев макушку девушки, парень широко улыбнулся и приветственно махнул рукой.       Эллисон наклонила телефон чуть ниже, чтобы сестра смогла видеть экран.       — Доброе утро, — ответила она и нахмурилась. — Ты же придёшь? Этот беспорядок начинает выходить из-под контроля.       — Как будто он когда-то был под контролем, — ворчливо вставил Пятый, проходя мимо с коробкой в руках.       — Очень сомневаюсь, что моя помощь хоть что-то исправит, — фыркнул Эллиот.       Откуда-то с боку послышались стоны Клауса:       — Почему так рано? — его голос звучал приглушённо, но достаточно чётко, чтобы можно было уловить нотки отчаяния. — Почему не начинать в человеческое время? — судя по всему, он так и не избавился от привычки поздно ложиться и теперь выедал мозг семье в надежде, что они не выдержат и отправят его куда подальше. Однако парень, зная Эллисон, мог с полной уверенностью заявить, что скорее небо упадёт на землю, чем она позволит кому-нибудь отлынивать (это правило не касалось Пятого — того сам господь бог не смог бы заставить сделать что-то без его на то согласия).       Ваня, обречённо вздохнув, выскользнула из кадра, направляя в сторону голоса Клауса. Последовавший после глухой удар заставил Эллисон болезненно поморщиться. Эллиот с интересом выгнул шею, прекрасно понимая, что ничего не увидит.       — Клаус упал с лестницы, — объяснила девушка, вернувшись к телефону. — Приходи скорее, нам нужен ещё один мыслящий человек; Бен спит, а мы с Ваней не справляемся.       Эллиот с максимально серьёзным выражением лица кивнул и показал большой палец, завершая звонок. Где-где, а скучно и уныло в академии не бывает никогда.       Кинув телефон на кровать, парень потянулся и широко зевнул, глядя на рыжего кота, разлёгшегося на подоконнике.       — Сэлинджер*, — Эллиот провёл ладонью по гладкой шерсти кота. — Опять остаёшься один, дружок, да? Ну, ничего, на следующих выходных только ты, я и нетфликс, хорошо?       Сэлинджер лениво раскрыл один янтарный глаз и тихо мяукнул, выражая своё согласие.       — Вот и чудно, — заявил парень, подходя к кровати. Отдавая себе отчёт в том, что коту по большому счёту всё равно, чем они будут заниматься через неделю, Эллиот считал своим долгом предупредить маленького соседа о намечающемся ленивом дне в компании сериалов, как будто тот мог неожиданно уйти по своим загадочным кошачьим делам. Улыбнувшись своему отражению, парень покачал головой — чудак, ничего не скажешь — и, натянув на себя ядовито-зелёный свитер с блёстками, вышел в коридор. Засунув руки в карманы, он понял, что забыл телефон и, хлопнув себя по лбу, вернулся в комнату.       — Всё, теперь точно ухожу, — заявил он, засовывая телефон в карман и посылая Сэлинджеру воздушный поцелуй. Кот лениво потянулся и проводил его глазами.       Эллиот долгим взглядом посмотрел на куртку, висящую на крючке. За долгие три месяца зимы он забыл, что такое температура выше нуля, и находился в полнейшем неведении, как одеться так, чтобы не свариться как картошка в кипятке, но и не отморозить себе все органы по дороге. Даже старый добрый способ «выглянуть в окно» не работал: одни люди тонули в безразмерных пуховиках, пока другие разгуливали в майках.       Решив рискнуть, парень достал из шкафа весеннее пальто. Подняв воротник и замотавшись в шарф так, что были видны одни глаза, он взглянул в зеркало. Мысленно помолившись, чтобы дойти до академии и не примёрзнуть по дороге у какого-нибудь столба, Эллиот толкнул дверь, выходя в подъезд. Наскоро провернув ключ в замке, он слетел по лестнице вниз и, распахнув дверь, раскинул руки в стороны, глубоко вдыхая свежий воздух.       Только-только наступивший март не спешил становиться настоящей весной, потому тут и там виднелись полуподтаявшие и снова замёрзшие кучки грязного снега, которые сугробами язык не поворачивался назвать. Унылый пейзаж былого величия зимы завершала светло-коричневая кашица на дорогах и тротуарах, в которую превратилась когда-то идеально ровная белая гладь притоптанного снега. Единственное, что сдерживало накатывающее желание спрятаться под тысячью одеял в тёмной-тёмной комнате и больше никогда не выходить, — выглянувшее из-за бесконечных туч слепящее солнце.       Взглянув на яркое пятно на чистом голубом небе, Эллиот улыбнулся самому себе и, засунув руки в карманы, отправился в путь. Неизбежность наступления тепла и, в конечном итоге, долгожданного лета прибавляло позитива и поднимало настроение.       На полпути решив, что заявляться в гости с пустыми руками неприлично, парень зашёл в вовремя подвернувшийся магазинчик, где купил коробку печенья и кофе персонально для Пятого. Каждый раз, приходя в академию, он приносил с собой либо кофе, либо канцелярские принадлежности, которых Пятому всё время не доставало. Ему пришлось пойти на эту вынужденную меру, потому что, как оказалось, из всей семьи именно он оказался самым закрытым и сложным в общении, пусть и другие Харгривзы отзывались о нём с крайней теплотой.       Эллиот прекрасно понимал Пятого — для него он чужак, сгустившийся из воздуха, но это нисколько не умоляло желания парня поладить с ним любым доступным способом. Спустя несколько недель осторожных разговоров и регулярной дани, Эллиот был вознаграждён: лёд тронулся, и Пятый перестал коситься на него как на врага народа, стоило тому пересечь порог.       Когда до двери академии оставались считанные метры, парень не смог сдержать облегчённо выдоха — пусть он и каким-то чудом угадал с одеждой, то вот с обувью ему так не повезло: кеды можно было смело снимать и выжимать, а, как известно, в этом мире нет ничего ужаснее мокрых носков. Морщась и хлюпая ногами по мокрому снегу, Эллиот с божьей помощью добрёл до крыльца и, взлетев по ступенькам, постучал в дверь, нетерпеливо постукивая ногой по рядом стоящему пустому горшку.       Наконец, спустя несколько минут раздался щелчок замка, и из-за двери показалась Эллисон. Занятая чем-то, происходившем в доме, она по привычке шагнула за порог, но парень успел положить руку ей на плечо и остановить девушку до того, как она погрузится в лужу, образовавшуюся из растаявшего снега под ногами. Та наконец обернулась к нему и, тихо ойкнув, перехватила его руку, затаскивая в дом.       — Привет, — она коротко поцеловала Эллиота в щёку и с ноткой вины посмотрела на него. — Ещё раз прости за это, больше некого попросить.       — Всё нормально, — парень серьёзно посмотрел на Эллисон, положив руки ей на плечи. — Поверь, если бы я не хотел приходить, я бы придумал отмазку или, в крайнем случае, сломал бы ногу.       Эллисон слабо улыбнулась и хотела было что-то сказать, как в коридор вылетел Клаус и, громко топая ногами, скрылся в гостиной.       — Клаус! — с лестницы спустился Диего и вопросительно посмотрел на сестру. Та молча указала на закрытую дверь гостиной, которая тут же распахнулась, являя взору донельзя раздражённого мужчину.       — Клаус то, Клаус это! Что ещё?! Я, так, к справке, даже позавтракать с утра не успел, в отличие от вас, жаворонков-извращенцев! — казалось, ещё немного и из его глаз посыпятся искры.       — У тебя подводка размазалась, — спокойно сообщил ему Диего, выслушав гневную тираду.       — Ой, — злость покинула лицо Клауса, и теперь он выглядел смущённым. Не дожидаясь язвительных комментариев в сторону своей излишней эмоциональности, он поспешил скрыться за дверью. Диего, тяжело вздохнув, помахал рукой Эллиоту и поднялся наверх, откуда доносился подозрительный скрип и приглушённое ворчание Пятого.       — Диего переезжает в комнату Клауса, и его пришлось разбудить раньше, поэтому он такой противный сегодня, — пояснила Эллисон. Парень понимающе кивнул — никто не любит просыпаться раньше положенного, особенно если обещали дать поспать подольше.       Как только Эллиот избавился от верхней одежды и промокшей насквозь обуви, Эллисон качнула головой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.       — Пошли?       — У меня есть дельце, — парень поднял пакет с кофе и печеньем чуть выше. Эллисон понимающе хмыкнула и удалилась.       Эллиот, не теряя времени, перехватил пакет и отправился в кухню с намерением оставить там сумку, а после подняться наверх; его подстёгивал интерес к тому беспорядку, о котором говорила Ваня. Зайдя на кухню, парень наткнулся на Клауса, хмуро потягивающего кофе, приткнувшись у плиты. Молча достав из пакета пачку печенья, парень подошёл к нему и протянул коробку. Клаус свёл брови у переносицы, но, поняв, что это, тут же просветлел.       — Господи, — он прижал руку к сердцу. — Люблю тебя больше всех в этом доме.       — А как же Диего? — усмехнулся Эллиот, довольный тем, что смог поднять мужчине настроение.       — А мы ему не расскажем, — подмигнул парню Клаус и засунул в рот печеньку.       Эллиот покачал головой и, пожелав мужчине приятного аппетита, с чувством выполненного долга вышел в коридор. Быстрым шагом поднявшись по лестнице, он замер на верхней ступеньке, занеся ногу. Назвав то, что происходило на втором этаже беспорядком, Ваня несоизмеримо сильно приуменьшила масштабы разразившегося хаоса. Пыль, куски оторванных обоев и покрошенные в щепки доски соседствовали с чёрными пакетами и кучками вещей, которые успели вынести из уже бывшей комнаты Диего.       Отойдя от первого шока, Эллиот перешагнул последнюю ступеньку и подошёл к стоящему ближе всех Бену.       — Здесь прошёлся Годзилла? — шёпотом спросил парень.       — Привет, — мужчина покачал головой. — Здесь прошлась Эллисон, решившая не тратиться на мастеров.       — Успешно?       — Проще будет переехать, — пожал плечами Бен и вернулся к обдиранию стены.       Эллиот, сочувствующе хмыкнув, обернулся к Эллисон, стоящей посреди катастрофы и отдающей указания. Старательно обходя особенно грязные участки и кучки вещей, он не без усилий подобрался к девушке. Неловко помаячив у неё за спиной несколько секунд, он тронул Эллисон за плечо.       — О, — глаза девушки засверкали. — Ты здесь. Поможешь Диего с вещами?       — Конечно, — протянул парень, тоскливо глядя на дверь комнаты, осознавая, что ему придётся повторить этот нелёгкий путь.       Протанцевав вдоль коридора ещё раз, он с облегчением завалился в полупустую комнату, где не рисковал сломать себе обе ноги.       — Эллисон сказала, что тебе нужна помощь, — объяснил Эллиот своё вторжение мужчине, оторвавшемуся от раскручивания комода, который на вид был его ровесником. Диего кивнул и молча указал на рабочий стол, возвращая задумчивый взгляд к комоду и отвёртке в руках.       — И ещё…       — Да?       — Можешь одолжить носки? — парню было до ужаса неловко просить об этом, но, видит бог, ещё пара минут в мокрых холодных носках и он лишится рассудка.       Мужчина недоумённо посмотрел сначала на него, потом на мокрые следы, что Эллиот оставлял за собой. Поняв, чего от него хотят, он нырнул под комод вытягивая из-под него один носок. Посмотрев по сторонам, он дотянулся до подоконника, с которого свисал второй. Потянув парню один розовый и один оранжевый носок, мужчина неловко посмотрел на него.       — Всё, что могу предложить, остальное у Клауса.       — Всё нормально, — заверил его Эллиот, стаскивая свои носки и натягивая предложенные. — Главное, что не мокрые.       Диего слабо улыбнулся и вернулся к работе. Парень, развесив носки на батарее в надежде, что те успеют высохнуть к вечеру, повернулся к рабочему столу, оценивая масштабы бедствия. Сложить вещи в уже подготовленные коробки и отнести к двери — казалось, ничего сложного, пока Эллиот не столкнулся с тем, что все вещи упорно не желали помещаться в четыре несчастные коробки, сколько бы он их не перекладывал. Отчаявшись, Эллиот поставил коробки друг на друга, не закрывая верхнюю, сложил в неё оставшиеся вещи и поспешил отойти от этой шаткой конструкции, готовой рухнуть при любом движении воздуха.       Собравшись было позвать Диего и спросить, что делать дальше, парень зацепился взглядом за что-то ослепительно белое, лежащее между тумбочкой и кроватью. Решив не противиться разыгравшемуся любопытству, он наклонился и вытянул на свет белый сапог на каблуке. Покрутив обувь в руках, он сообразил достать второй сапог и теперь в недоумении смотрел на пару, не решаясь спросить у владельца комнаты, как давно он носит что-то подобное.       — Эм… Диего? — Эллиот надеялся, что после следующего вопроса мужчина по старой дружбе убьёт его быстро и безболезненно. — Это твоё?       Тот, оторвавшись от сосредоточенного откручивания дверцы, вопросительно посмотрел на парня. Уставившись на потянутые сапоги, он завис на несколько секунд, силясь что-то вспомнить. Наконец его лицо озарило понимание и, выхватив обувь из рук всё ещё недоумевающего Эллиота, мужчина крикнул:       — Клаус!       — Да?! — из коридора послышался не менее громкий отклик; Эллиот с трудом сдержал желание закрыть уши.       — Помнишь сапоги из Далласа?!       Клаус ничего не ответил — вместо этого послышался грохот и ругань Эллисон. Мужчина, вцепившись в косяк двери до побелевших пальцев, притормозил в проходе, сверкающими глазами глядя на Диего. Тот, не скрывая торжествующей улыбки, протянул ему обувь, которую Клаус тут же любовно прижал к груди.       — А он умеет ходить на каблуках? — робко поинтересовался Эллиот, подходя ближе к Диего.       — Я был рождён для каблуков, — с непоколебимой уверенностью произнёс Клаус, услышав его вопрос.       — Однажды в детстве он украл у мамы туфли и сломал челюсть, упав из-за них с лестницы, — прошептал Диего на ухо парню. — Помню те блаженные восемь недель тишины…       Клаус фыркнул и, показав ему язык, скрылся в коридоре, перед этим драматично взмахнув полами вязаного кардигана. Диего усмехнулся и, покачав головой, повернулся к Эллиоту, который болезненно поморщился при упоминании сломанной челюсти — далеко не самое светлое воспоминание из детства.       — С остальным я сам разберусь, — мужчина хлопнул его по плечу. — Спасибо.       Парень улыбнулся в ответ и отправился на поиски Эллисон. Он не испытывал особого энтузиазма в отношении дальнейшей работы — прошло от силы два часа, но ему уже хотелось упасть лицом вниз и больше никогда не двигаться. От открывания дверей и заглядывания в пустующие комнаты его отвлёк Лютер, интенсивно срывающий лоскуты старых обоев со стен.       — Эй, — мужчина окликнул Эллиота, когда тот заглядывал в очередную нежилую и очень пыльную комнату. — Не поможешь?       Парень, сдержав рвущийся из груди вздох и демонстрируя энтузиазм, которого в его организме, кажется, совсем не осталось, закатил рукава свитера. Как только он подошёл ближе, Лютер махнул рукой вглубь коридора.       — Эллисон и Ваня начали от комнаты Пятого, — пояснил он. — Мы сдираем обои, Бен и Пятый собирают их и выносят на улицу.       Эллиот активно закивал, показывая, что понял суть, и, проведя пальцами по стене, ища стык обоев, зацепился кончиками пальцев за отошедший край и дёрнул на себя. Тот с тихим шелестом легко отошёл от стены, оседая в руках Эллиота и покрывая его руки и одежду белым осадком. Откашлявшись от пыли, которой оказалось в разы больше, чем он ожидал (складывалось такое ощущение, что в последний раз уборка здесь проводилась сразу после постройки), парень продолжил.       Не считая небольших минусов в виде тонны пыли и Лютера, насвистывающего под нос надоедливую мелодию из рекламы, дело шло легко и приятно. Как оказалось, отрывать обои от стен — намного проще, чем клеить (особенно в компании перфекциониста, который начинает возмущаться, если узоры на стыке не совпадают).       Наконец Лютер выдохся и прекратил свой импровизированный концерт, за что Эллиот был ему искренне благодарен: с каждой минутой это всё больше походило на какую-то изощрённую пытку.       — Как там Сэлинджер? — робко поинтересовался мужчина, срывая очередной кусок обоев.       — Всё ещё рыжий, всё ещё кот, — пожал плечами Эллиот, не отрываясь от дела. — А что?       — Скоро двадцать четвёртое, — Лютер потёр подбородок. — Мы хотим подарить Пятому что-нибудь, и пока есть только два варианта: годовой запас стикеров и ручек или собака.       Эллиот находил странным, но в целом не лишённым смысла то, что они празднуют возвращение Пятого из будущего как его второй день Рождения, а тот и не против. Парень начал подозревать, что обычно асоциальный и ценящий спокойствие Пятый терпит празднество только потому, что это, кажется, единственный день в году, когда Харгривзы не ругаются и не пытаются прикончить друг друга.       — Ну-у, — протянул Эллиот, всерьёз задумавшись над этой проблемой, — когда я приходил с Сэлинджером, они быстро поладили. Собаки отличаются от котов, но если он нашёл с котом общий язык, то с щенком проблем не будет. А канцелярия… Он и так много работает, ему нужно хотя бы изредка занимать себя чем-то другим.       Лютер медленно кивнул, переваривая мысль.       — Да, думаю, ты прав.       — Ребята! — Эллисон, появившаяся из-за угла, энергично замахала руками, привлекая внимание. — Нам осталось чуть-чуть, доходите до угла, и хватит на сегодня.       Лютер и Эллиот синхронно кивнули и вернулись к работе. Оценив расстояние до указанного угла, парень с надеждой улыбнулся — ещё немного и ему позволят долгожданный отдых. Срывание обоев не было чем-то сложным, но руки всё равно устали от интенсивной продолжительной работы и начали ныть, требуя перерыва. Пересиливая накатывающую усталость, Эллиот заставил себя ускориться, мечтая о том, чтобы упасть в кресло в гостиной и срастись с мягкими подушками.       Благодаря общим усилиям и позднее присоединившимся Бену и Пятому, с обоями было покончено спустя час. К тому времени Эллиот начал жалеть о том, что судьба не одарила его щупальцами, которые Бен использовал в помощь рукам, или хотя бы телепортацией как у Пятого, в пару движений переносившего мусор на улицу.       — Итак, — когда последний мусорный пакет, забитый макулатурой был отправлен в путешествие на ближайшую свалку, Эллисон, уперев руки в бока, окинула властным взглядом родственников и Эллиота. Парню было не так обидно за ломоту в руках и боль в спине — остальные «работнички», за исключением Эллисон, которая была готова сразиться с богом и выиграть, выглядели потрёпанными и уставшими. Даже Пятый махнул рукой на свой образ непробиваемой скалы и изнеможённо навалился на Клауса, который выглядел далеко не как звезда первой величины.       — На сегодня всё, — отовсюду послушались облегчённые выдохи и радостное бормотание. — Продолжим завтра с утра, — радость и счастье сменились обречёнными стонами и вялыми протестами, на которые девушка лишь закатила глаза:       — Вы сами согласились.       — Ладно, — предвосхищая назревающую волну возмущений, сказала Ваня. — Мы с Диего закажем пиццу. Давайте просто вместе посидим в гостиной и посмотрим фильм.       — Внеплановые семейные посиделки? — глаза Клауса засверкали.       Ваня молча кивнула, не сдерживая улыбки.       Все начали потихоньку стекаться в гостиную, занимая места. Эллиот, как бы сильно не мечтал о мягком удобном кресле, галантно уступил его Эллисон, располагаясь на полу, предусмотрительно подложив под спину подушку.       — Ребят? — неуверенно произнёс парень, глядя на ёлку, возвышающуюся над диваном. — А вы это убирать собираетесь?       Эллисон передёрнула плечами.       — Вселенная не схлопнется, если она ещё немного постоит.       — Да, — согласился парень, доставая из кармана телефон и показывая на дату. — Только вот сегодня десятое марта.       Девушка фыркнула и отмахнулась от него.       — Поверь, это бесполезно, — произнёс Пятый, отрываясь от тетради. — Я им с середины января об этом твержу. Каждый день.       — Мы планируем оставить всё так до следующего Рождества, — Лютер, так же сидящий на полу, подмигнул Эллиоту. Пятый, услышав это замечание, кинул в брата карандаш, который Диего, не прерывая разговора с Ваней, отклонил в сторону так, что он воткнулся в подушку у камина.       — Никаких попыток убийства на семейных посиделках! — возмущенно крикнул Клаус, отвешивая Пятому лёгкий подзатыльник. Эллиот тихо хихикнул в кулак, получая от него удар. — Ты тоже не смейся, он в последний раз пригвоздил Диего к стене палочками для суши.       — Готово, — громко произнёс Диего, заглушая приступ неконтролируемого смеха Эллиота, предотвращая рукоприкладство со стороны Клауса.       — Отлично, — парень хлопнул в ладоши и поспешил встать. — Я принесу чего-нибудь попить, — он скрылся за дверью, пока Клаус, возмущённый несерьёзным отношением к правилам, не решил преследовать его до победного.       Со знанием дела, парень подошёл к шкафу, достал из него стаканы и, оставив их на обеденном столе, повернулся к холодильнику. Открыв его, Эллиот растерялся: обычно, ничего кроме завалящей коробки молока трёхлетней давности и бутылки минералки не наблюдалось, но, видимо, Эллисон не ограничилась одним лишь коридором на втором этаже.       — Эй, Харгривз! — парень, распахнув дверь, высунулся в гостиную. Все, кто находился в комнате, почти синхронно повернулись к нему, вопросительно выгнув бровь. Эллиот сдержал нервный смешок — он изначально рассчитывал на внимание одной Эллисон, забыв, что у всех, проживающих в этом доме, одна фамилия на семерых. Сделав вид, что так и было задумано изначально, он продолжил:       — В холодильнике целый продуктовый, что брать?       — Вино, — отозвалась Эллисон, покидая насиженное место. — Пошли, я помогу.       В этот момент по дому прокатился звонок в дверь, возвещающий о прибытии курьера. Бен и Ваня подорвались с мест, бросаясь наперегонки открывать дверь. «Быстро как-то,» — подумал Эллиот, семеня вслед за девушкой на кухню.       Эллисон поочерёдно достала из холодильника три бутылки, ставя их рядком у чайника. Прикусив губу, она кивнула самой себе и захлопнула дверцу. Кинув короткий взгляд на стаканы, она подхватила бутылки и двинулась на выход.       — Так и будешь стоять как памятник самому себе? — она обернулась к застывшему у стола парню. Тот, уставившись в пол, пытался перебороть нахлынувшее волнение.       Оказавшись впервые за весь день с Эллисон наедине, он почувствовал, что момент настал. Они много времени проводили вдвоём, гуляя по городу, посещая какие-то выставки и ужиная в ресторанах; Эллиот часто заглядывал в гости к Харгривзам, с каждой встречей всё ближе знакомясь с мягкой домашней Эллисон, которая появлялась только в окружении близких людей. Проведя весь день в академии, он отчётливо понимал, что не променял бы этот выходной ни на какой отдых, особенно это ощущение лёгкости и покалывания во всём теле, что поглотили его сейчас.       — Эллисон, — произнёс он, наконец собравшись с силами. — Я знаю, что, возможно, ещё слишком рано, и я спешу, но… Просто знай, ты не обязана отвечать тем же, я не хочу, чтобы ты чувствовала давление или что обязана что-то ответить, я ничего такого не имею в виду…       Девушка, оставив бутылки на столе, приблизилась к нему.       — Я тоже тебя люблю, — уверенно сказала она.       — Ч-что? — Эллиот, не ожидавший ничего подобного, рассеяно уставился на Эллисон, которая, закатив глаза, положила ладонь ему на щёку. Приблизившись вплотную, она накрыла его губы своими.       — Я тоже тебя люблю, — шёпотом повторила она.       В ту же секунду со стороны гостиной послышались бурные аплодисменты и свист. Эллиот, нехотя оторвав взгляд от девушки, обернулся на звук, натыкаясь на Харгривзов, столпившихся у двери. Он притворно вздохнул, закатывая глаза.       — Никакого личного пространства, — цокнула Эллисон и рассмеялась, заражая весельем остальных.       Эллиот ни разу не пожалел о том, что в тот рождественский день согласился подменить заболевшую коллегу и набрался смелости попросить телефон у той девушки с яркой улыбкой и сверкающими глазами, которая без раздумий впустила его в свою жизнь, даря уют, тепло и семью, странную и разномастную, но ставшую такой родной.