Красный блокнот

1934 год. Бруклин, Нью-Йорк. Год назад он вдруг понял, что его раздражают девчонки. Полгода назад – что, кажется, влюблен в лучшего друга. Семнадцатилетний Баки исправно ходил на свидания с девушками, и если сначала испытывал интерес и влечение, то с каждым новым свиданием интерес становился все слабее. Чемпион по боксу, красивый, высокий, мужественный, с чувством юмора – каждая вторая из старшей школы готова была уйти с ним хоть на край света. Он честно пытался добраться с девушками до финала, уединяясь с ними либо на отдаленных скамейках парков, либо в своей комнате, пока родители на работе, либо в комнатах у девушек. Ласкал упругие груди, целовал пухлые девичьи губы, гладил округлые бедра в чулках, в самый пикантный момент забирался пальцами под цветастые юбки, но не мог дойти даже до третьей базы. Извинялся, сводил все в шутку, девушки хихикали и исчезали из его жизни. Раз за разом. Баки начинал чувствовать себя неполноценным и не мог рассказать об этом даже Стиву – откуда-то взялся стыд. С каждым днем он все больше подозревал, что, возможно, играет за другую команду, но не мог признаться в этом сам себе, продолжая флиртовать с девушками. Пока он впервые случайно не поцеловал Стива. На школьной вечеринке, напившись с одноклассниками огненного бурбона, Баки по неопытности не рассчитал дозу и захмелел. Не решился в таком виде появляться дома (с отцом отношения становились все более напряженными), и пошел домой к Стиву. Слегка покачиваясь, забрался по пожарной лестнице, перемахнул через перекладину и постучал в окно, зацепившись ослабшей от выпитого алкоголя рукой за наружный металлический подоконник. – Баки? – Стив вскинул брови, наблюдая, как друг переваливается через подоконник и неловко падает на пол. Небрежно расстегнутая на четыре верхних пуговицы белая рубашка была вся в мелкой дорожной пыли, ботинки расшнурованы, темные волосы стояли дыбом – Баки успел рассмотреть себя в отражении оконного стекла, пока лез по лестнице. Роджерс точно не ждал гостей, пребывая в самом своем скромном обличье – одних пижамных штанах с выцветшими и растянутыми коленями. Баки поднялся на ноги, подошел к Стиву, положил ладони ему на щеки и приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза. За пару лет их разница в росте стала гораздо ощутимей. И когда мальчишка Джеймс успел так вырасти?.. Он всегда сможет обратить это в одну из своих дурацких шуток, в мутной голове уже была заготовлена парочка забавных фраз, на случай, если Стив оттолкнет его или попытается ударить. Но Стив этого не сделал. Когда Баки коснулся его губ своими, Стив непонимающе дернулся, разрывая легкий поцелуй, но остался стоять на месте. Чем Баки и воспользовался, снова наклоняясь к нему и целуя в мягкие губы, не дав сказать ни слова. От Роджерса пахло мятой, какими-то горькими лекарствами и анисовым сиропом от кашля. Он гладил замерзшими от вечерней стужи пальцами гладкую теплую кожу на щеках Стива и осторожно целовал его губы, чувствуя, как жгучий аромат бурбона смешивается с пряным анисом. – Что за приступ любви? Бак? – пробормотал ему в губы Стив и несильно толкнул его в грудь, заставив отойти от себя на полшага. – Сколько ты выпил? – Достаточно, – уклончиво ответил Баки, раскинул руки и упал спиной на кровать. Стив молча ушел за стаканом воды, а Баки, пьяно улыбнувшись потолку, накрыл ширинку на ставших чуть теснее брюках декоративной плюшевой подушкой. Они понарошку целовались еще в тринадцать, неловко чмокали друг друга в губы и смеялись от нелепости ситуации, сидя у Баки в комнате, пока его младший брат Джек, делящий с ним одну комнату на двоих, был на прогулке. Тогда им казалось, что практика «вживую» гораздо лучше, чем целоваться с собственными кулаками и пальцами, сложенными по форме губ для большей реалистичности. Может пригодиться для охмурения девчонок. Сейчас все было чертовски по-другому. Баки испытывал возбуждение, влечение, страсть, заливающую щеки легким румянцем – хотелось зайти дальше, настолько, насколько позволит слишком правильный Стив. Роджерс задерживался на кухне, а Баки уже не мог сдерживать себя. Пьяный мозг будоражили эти голубовато-зеленые глаза, светлые волосы, симпатичное лицо с острым носиком, длинная изящная шея, маленькое хрупкое тело, тонкие бедра… О господи, он хотел только Стива! Плевать на сплошные «нельзя» и «нет», его несло все дальше, а подушка все меньше помогала скрывать напрягшийся до боли под ширинкой член. Вернувшийся Стив отдал ему стакан и сел на край кровати. – Где ты так напился? – в его голосе не было укора, скорее любопытство. Он не смотрел на подушку, которую судорожно сжимали пальцы Баки. Видимо, его гораздо больше интересовало залитое горячим румянцем лицо друга. – Я красивый? – ответил вопросом на вопрос Баки. Роджерс чуть улыбнулся, покачав головой. – Да. И ты сильно пьян. Я принесу тебе льняное масло. Выпьешь – утром будет легче. В ту ночь Баки остался со Стивом. Мгновенно отрубился прямо в одежде и в обнимку с подушкой, сраженный бурбоном, не дождавшись отвратительного на вкус масла. Проснулся среди ночи, когда руки Стива заботливо попытались его раздеть. Баки приоткрыл один глаз и в темноте наблюдал, как он старательно расстегивает его рубашку, ремень, пуговицу на брюках, затем ширинку… Наблюдал бы вечно, но Стив как назло справился быстро, оставил его в одних трусах и укрыл одеялом. Хорошо, хоть к тому времени возбуждение сошло на «нет». Если в детстве оба достаточно комфортно помещались на старенькой односпальной кровати, то теперь Стиву пришлось теснее прижаться к другу, чтобы поместиться на кровати и под одним одеялом – ночь была холодной. Светлая голова осторожно легла ему на грудь; Стив всем телом прижался к Баки и закинул на него ногу. Губы Баки дрогнули в улыбке – он едва удержал себя от того, чтобы не поцеловать его в макушку, волоски которой приятно щекотали ему подбородок. Баки расстался с девственностью в семнадцать. Через неделю после пьяного поцелуя со Стивом он дошел с ним до всех баз, пока Сара готовила ужин и громко слушала радио, собираясь на ночное дежурство в госпиталь. Впоследствии оба так и не смогли объяснить друг другу, как это произошло. Сидя за домашним заданием (Стив на стуле за столом, Баки на подоконнике, свесив ноги) абсолютно трезвый Баки вспомнил, как той ночью его возбудила одна лишь мысль о сексе со Стивом. Сам Стив, как выяснилось позже, уже года два рисовал в альбомах только своего друга Баки – его больное влюбленное сердце стучало к Джеймсу чаще и сильнее, чем Барнс мог себе представить. Баки закрыл учебник, спрыгнул с подоконника и развернул Стива к себе. Прямо за спинку стула, чиркнув деревянными ножками по полу. – Бак? Он не ответил. Навис над ним и долго смотрел в глаза, прежде чем решился на еще один рискованный поцелуй. И Стив ответил. Все вокруг перестало существовать для Баки. Всем миром для него стали голубые глаза на худом лице с острыми скулами. Они с трудом добрались до кровати, раздевая друг друга на ходу, путаясь в пуговицах и рукавах рубашек. Баки прижимал к себе Стива, как самую большую драгоценность в жизни. Крошечная полупустая баночка вазелина, сворованная из домашней аптечки Роджерсов, валялась под кроватью. Хорошо, что Стив, сын медсестры и большой охотник до медицинской литературы, был в курсе про вазелин. В процессе ласк обоих ждали удивительные открытия. Оказалось, Баки безумно нравилось, когда его кусают в шею и за уши. Стив обожал страстные глубокие поцелуи с языком. Баки зажимал ладонью рот каждый раз, чтобы не застонать в голос, когда Стив проводил пальцами по его соскам. Сам Стив не мог сдерживаться и глухо стонал в подушку, если Баки трогал и перекатывал в руке его яички. – Мальчики, ужин! – донесся голос с кухни. Затем послышались легкие шаги в сторону комнаты Стива. Оба замерли – если Сара увидит их сейчас, в таком виде… Раскрасневшегося обнаженного Стива, обнимающего ногами поясницу Баки, и самого Баки, покрытого капельками пота, со вставшим членом и рукой между ног Стива. – Мы не голодны, мам! – крикнул Стив дрогнувшим голосом и уперся ладонями в грудь остолбеневшего Баки, пытаясь столкнуть его с себя и хотя бы накинуть одеяло. Но вредный Барнс не сдвинулся ни на дюйм. – Хорошо, курицу я оставлю на столе, обязательно поешьте! – едва слышные шаги мимо закрытой двери; Сара отправилась к себе в спальню, собираться на смену. Несмотря на присутствие матери прямо за тонкой стенкой, они продолжили – адреналин, сумасшествие, возбуждение от происходящего будоражили обоих. Баки зажимал Стиву рот, Стив кусал его за пальцы и тихо поскуливал каждый раз, когда Баки проводил рукой по белой тонкой коже на худых бедрах. Это было даже лучше, чем в пьяных мечтах. Как только Сара хлопнула входной дверью и повернула ключ в замке… Баки сорвался с цепи. Интуитивно догадался, куда надо вводить смазанные вазелином пальцы. Интуитивно догадался, что надо придержать Стива за бедра, чтобы он, с силой дернувшись от жгучей боли проникновения, не смог навредить себе еще больше. Додумался, что с ним надо не так, как с девчонками. Стоны страсти и стоны боли. Горячая кожа. Блестящие в полумраке старенького настенного светильника глаза. Влажные поцелуи. Тягучая прозрачная смазка. Солоноватый запах мускуса. Плавные изгибы тел. Громкие предоргазменные выдохи. Высокий голос Стива, со стоном зовущий его по имени. Джеймс. Тихий шепот Баки, складывающийся в протяжное «Стиви». Первые бурные оргазмы. После которых оба неподвижно лежали несколько часов, сцепившись в крепких объятиях. Они поклялись, что никогда и никому не расскажут об этом. *** – Как Г.И.Д.Р.А. смогла понять, какие воспоминания Солдата использовать для создания кода? – спросил заглянувший в лабораторию T’Чалла. Он только что освободился от ответов на официальные письма и, поддавшись легкому любопытству, решил навестить сестру. Шури недавно закончила с еще одной заплаткой и теперь сидела на белой столешнице пульта управления, болтая ногами и с аппетитом уплетая сэндвич с рыбой. – Думаю, его заставили вспомнить и рассказать все события, начиная с первого воспоминания типа первой пойманной в сачок бабочки в три года. – Под пытками? – король подошел к стене с мерцающей проекцией. – Скорее, какое-нибудь популярное в СССР «амиталовое интервью». Что-то типа сыворотки правды на базе амитала-натрия. Растормаживает речевой центр, любой человек расскажет все, что угодно. Гораздо эффективнее пыток. Ученые Гидры были не дураки, схватились за одни из самых ярких событий в жизни солдата. Круто, а? Еще и почистили за собой. – Справляешься? – Конечно, – она запила сэндвич горячим ройбосом. – Не хочу хвастаться, но это уровень гораздо выше Старка с его пресловутым Альтроном. – Уничтожь блокнот, как закончите работу. Сержанту Барнсу он больше не понадобится. – Не хочешь прочитать следующее триггер-слово? – она протянула брату переведенный блокнот. – Читай достаточно громко и четко. Т’Чалла открыл транскрипцию. – Rassvet.