Красный блокнот

1943 год. Лондон, Англия. Они сидели в одном из баров Лондона, и Стив рассказывал им свой план. Сюжет был прост: найти базы Гидры и уничтожить их, тем самым помешав Шмидту воплотить свои злодейские замыслы в жизнь. Для этого Капитану нужна была команда лучших бойцов, которых, по его мнению, он и собрал сегодня в этом британском баре. Стиву не нужно было просить Баки. Баки готов был пойти за ним хоть в ад к самому Сатане. Когда к нему подсел Стив, он допивал четвертый стакан бурбона. Но алкоголь больше не пьянил его. Будто самый крепкий английский бурбон был простой минералкой. Это озадачивало и сбивало с толку. – Переговоры прошли успешно? – улыбнулся Баки, сосредоточенно отпивая из своего бокала. – Да. Они в деле. – Отлично. Он поставил пустой бокал на стол и повернулся к Стиву. – Тебе идет военная форма, – Баки смахнул несуществующую пылинку с серебряного капитанского погона на правом плече. Стив положил руку ему на колено, спрятанное под столом. – Я много слышал о твоем даре снайпера, – он немного помолчал. – Ты нужен мне, Баки. – Как снайпер? – В том числе, – Стив приподнял голову и огляделся вокруг. На них никто не смотрел, поэтому он наклонился ближе к его уху. – Я слишком долго был один. Начиная с момента твоего ухода на войну. Помнишь, как было хорошо в тридцатых? Я скучаю по тем временам, Баки. Я скучаю по тебе. Я скучаю по нам. Даже когда у меня ничего не было, у меня был ты. Сержант слушал его приглушенный, глубокий голос, от которого пульс начал биться чаще. Сколько они не были вместе? Начиная с осени сорок первого и до возвращения в итальянский лагерь – ни разу. После штаб-лагеря они практически сразу вылетели в Англию; Баки так и не смог насладиться объятиями, поцелуями и ласковыми словами. Мешали то обстоятельства, то Говард и его друзья по Стратегическому Научному Резерву, то сам Стив, часами пропадающий в кабинетах над картами с местонахождением баз Гидры. – Я пойду с тобой куда угодно. Кто-то же должен удержать тебя от глупостей. – Там, куда мы пойдем, их будет предостаточно. – Тем интереснее, – Баки улыбнулся и посмотрел на него, встретившись взглядами. Нет, это невыносимо. – Идем. – Куда? – За мной, – Баки отодвинулся от стола, встал и пошел в коридор. Остановившись возле двери с табличкой «WC», он внимательно огляделся по сторонам. Случайные прохожие сейчас были бы очень некстати. – Что ты… – подошедший Стив не успел договорить, как Баки втолкнул его в туалетную комнату и зашел следом, запирая дверь на шпингалет. Комната была слишком маленькой для них двоих, но им и не нужно много места. Баки прижал Роджерса к стене и положил ладони на его лицо. – Не проходило ни дня, чтобы я не думал о тебе. – Тогда почему писал так мало? – сплошной укор в глазах. – Писал много, не все отправлял, – Баки ткнулся лбом ему в плечо, вдохнул теплый аромат кожи, новой формы, сигаретного дыма бара и наощупь, с щелчком расстегнул пряжку армейского ремня Стива. Потом взялся за позолоченные пуговицы на зеленом капитанском кителе. Расстегивал их медленно, одну за другой… – Надеюсь, у тебя были на это причины. – А? Ты про что? – Баки уже потерял мысль. Он снял с широких плеч китель, взял капитана за галстук и притянул к себе для поцелуя. Тело, несколько лет запертое в оковы войны и сражений, тут же отозвалось приятной тяжестью в паху. Какой же он красивый… Они целовались так неистово и жарко, словно пытались наверстать все поцелуи разом, которые пропустили, начиная с сорок первого. – Бак, мы не можем… прямо сейчас, – выдохнул Стив, с трудом отстранившись от его покрасневших губ, но Баки не захотел услышать. Развязал галстук, с большим трудом расстегнул мелкие пуговицы военной рубашки и, наконец, прижался ладонями к твердому, горячему животу Стива. – Оу, – он погладил упругую кожу над будто каменными мышцами живота. Роджерс был не против, лишь прерывисто вздыхал, пока прохладные ладони гладили его живот и поднимались выше, к груди. – От тебя пахнет бурбоном, – Стив вдруг взял его за ремень и притянул вплотную к себе. – Помнишь, как ты поцеловал меня в первый раз? – Помню, малыш. Там тоже был бурбон. Стив наклонил голову и прижался губами к его шее. Баки воспользовался моментом и спустил руку с живота ниже, одним движением расстегнул пуговицу на форменных брюках и залез ладонью под ширинку, коснувшись члена через тонкую ткань белья. Ох, святые небеса… Не устоял, забрался пальцами под белье и сжал в руке горячий, толстый, большой член. Он хотел сгореть от своей страсти прямо в туалете. Отсосать капитану здесь и сейчас, давясь членом, слушая, как в голос стонет золотой мальчик Америки (он прекрасно знал, как Стиви любит минет), а после трахнуть его в… Баки не успел додумать и остановился на самом интересном месте своих фантазий; Стив внезапно зажал его рот рукой. – Баки, мы не можем сделать это сейчас. – М-м? – сквозь сжатые ладонью губы вопросительно промычал Баки. Сержант был настолько возбужден, что, казалось, слышно, как трещит его ширинка. – Потому что это общественный туалет. Давай… давай поедем в квартиру, которую арендовал СНР? – раскрасневшийся Стив тяжело дышал; Баки все еще поглаживал его член и никак не мог остановиться. – Хорошо, – Баки в конце концов смог взять себя в руки, отпустил Стива и открыл кран с холодной водой, умываясь в попытке охладить горящие румянцем щеки. Стив выглядел не лучше. Встрепанные волосы торчали дыбом, руки с трудом завязывали узел на галстуке, глаза блестели от похоти… Они вышли из туалета по очереди. Сначала Баки, засунув руки в карманы брюк, подсел к пирующим Коммандос и заказал себе кружку пива. Через минут десять появился и капитан, причесанный, со строгим лицом, подпоясанный ремнем и застегнутый под воротник. Словно это не он совсем недавно тихо стонал на ухо Баки, прижимаясь задницей к бачку унитаза в общественном сортире. * Это была маленькая гостиница на окраине города с меблированными комнатами. Хозяйка комнат миссис Берд выругалась по поводу поздних постояльцев и запаха алкоголя (от Баки тянуло бурбоном, хоть он и был трезв, как стекло), выдала извинившемуся Стиву ключи и проводила их долгим, подозрительным взглядом. Еще на ступенях лестницы Стив приобнял Баки за поясницу и развернул к себе, приникая губами к его губам. Поцелуй вышел глубоким, жадным; Баки выдохнул ему в рот, попытался оттолкнуть вспыхнувшего от спонтанной страсти Роджерса и добраться до комнаты, но ладони уперлись в словно бы железные мышцы его груди. Черт возьми! Баки смутно подозревал, что сегодня именно он будет «снизу» – разгоряченный Капитан тяжело дышал ему в шею и забирался руками под ширинку, оттягивая тугой армейский ремень, почти лопнувший под сильными руками; сержант уже слышал жалобный хруст ременной кожи. – Стив… мы все еще на лестнице. Он поднял голову, и Баки встретился с его тяжелым, синим взглядом, в котором горело пламя чистой похоти. Сам виноват, что завел Стива с одного оборота в том туалете. Перспектива трахнуться прямо в коридоре, конечно, дико возбуждала, но первый же случайный свидетель может обернуться большой бедой для карьеры Капитана. Запрет на однополые связи никто не отменял. Они ввалились в крошечную комнату и сразу упали на удачно подвернувшуюся кровать. В темноте Баки нащупал выключатель от настенного светильника и включил тусклую лампу, осветившую комнату мягким желтоватым светом. Довольно уютно; две кровати, кресло, какая-то картина на стене, стол… Но Стив не дал ему насладиться лондонским интерьером, переводя все внимание на себя. Он был сверху. Он придавливал его лопатки к кровати. Он буквально сдирал с него военную форму; Баки слышал, как трещат нитки. Когда они жили в Бруклине, Барнс иногда разрешал очень страстному Стиву трахать себя, и Стиви, скромный художник из архитектурной мастерской, точно так же буквально заваливал Баки на кровать. Буквально, потому что сил у него не всегда хватало. Зато сейчас сил хоть отбавляй. Стив снял с себя китель и докинул его до кресла. Развязал галстук, медленно расстегнул пуговицы, но не снял, оставаясь в рубашке. Выпрямился, коленями упираясь в кровать. – Хочешь посмотреть? – он провел ладонью по собственной ширинке. Вверх-вниз, поглаживая и массируя сильно натянутую ткань армейских брюк. Под расстегнутой рубашкой были хорошо видны твердый, как кремень, пресс, блестящая от пота ложбинка груди и возбужденно вставшие темно-розовые соски. Оставшийся в одних штанах Баки тихо заскулил, чувствуя, как наливается собственный член. Хитрый Роджерс прекрасно знал, что сказать и где себя погладить, чтобы он буквально за секунду сошел с ума от желания. – Хочу, – Баки щелкнул пряжкой капитанского ремня, расстегнул ширинку, приспустил брюки вместе с трусами до колен, достал огромный, толстый член с влажной головкой, и не сдержал судорожного приглушенного выдоха. – Нравится? – блестящие голубые глаза и голова наклонена чуть набок. Стив делал так, когда в чем-то сомневался и переживал. – Как мне может не понравиться? – прохрипел Баки, с трудом выполз из-под него и встал перед ним на четвереньки. – Это же все еще ты, Стиви. Я буду любить тебя любым. Стив взял его за торчащие дыбом короткие волосы на макушке, как только Баки коснулся языком головки, слизывая прозрачную вязкую каплю. Это было лучше всех развратных фантазий. Головка заняла почти весь его рот. Он обнял Стива рукой за ягодицы (обалденные, упругие, нежные, объемные ягодицы) и начал сосать головку, втягивая щеки до боли в скулах, чтобы раз за разом высасывать из Стива легкие стоны. До горла не брал – все равно не пролезет, поэтому помогал себе ладонью, ритмично водя по широкому стволу в такт своим губам. Собственный член, скованный штанами, ныл и просил дотронуться до него, но Баки, увлеченный минетом, только дразнил себя еще больше. Периодически останавливался, выпускал изо рта член и наблюдал, как он, блестящий от слюны и смазки, покачивается под собственной тяжестью. – Я так хочу тебя, – услышал он тихий голос Стива. Одиночество не пошло ему на пользу. Оставшись один, Роджерс, видимо, не сильно интересовался своими половыми потребностями, и теперь, дорвавшись до любимого Баки, хотел вытрахать все упущенное время. Вместо ответа Баки выпрямился, оказываясь лицом к лицу со Стивом, и начал снимать с себя штаны. – Вазелин есть? – спросил он, спуская брюки вместе с бельем и вываливая член. Возбуждение было тотальным, набухшая головка отзывалась на каждое случайное прикосновение. – Лучше, – Стив встал с кровати, подошел к креслу и залез рукой в карман кителя. Улегшийся спиной на одеяло Баки рассматривал его с откровенным, жадным мычанием – задница. Капитанская, мать ее, задница... Он уже не помнил, когда так сильно хотел секса. Плевать, что сегодня он принимающий. Стив снова залез на кровать и вскрыл квадратную пластмассовую упаковку. Аккуратно раскатал тонкую резинку презерватива по члену, едва не порвав натянувшийся латекс, выдавил из упаковки бесцветную маслянистую жидкость, размазал по пальцам и навис над Баки. – Где взял? – поинтересовался Баки, облизав губы. Те грубые, жесткие презервативы, что они изредка использовали долгими бруклинскими вечерами, мало того, что шли без смазки в комплекте, были присыпаны тальком и легко рвались еще в руках у Баки. Этот же не разорвался даже на внушительной плоти Стива, полностью стянув крупную головку и ствол до самых яиц. – Говард дал попробовать. – Старк изобретает презервативы? – Не он, какой-то его заграничный друг. Старк спонсирует. Баки улыбнулся и попытался расслабиться, медленно выдыхая через нос. Стив был с ним настолько нежным, что он не успел почувствовать боль от пальцев, скользнувших внутрь его разгоряченного тела. Он отвлекался на тяжелое дыхание, красивые глаза, приоткрытый рот, плавные изгибы шеи, груди, живота из-под расстегнутой рубашки… Стив растягивал его долго, явно с трудом удерживая себя от бесстыжего изнасилования. Разомлевший от ласк Баки не уловил момента, когда пальцы заменились прижатой ко входу головкой. – Ты готов? – спросил Стив. Баки отрицательно помотал головой. Если к четырем дюймам крошки Роджерса он вполне привык, то теперь… – Сколько у тебя? Спорю на что угодно, ты измерил при первой возможности. – Восемь с половиной. Сержант проскулил и сжал зубы. Его собственный уверенно дотягивал только до шести дюймов. – Малыш, только не... не резко, хорошо? Стив послушался. Баки все равно громко охнул, тут же зажимая себе рот, когда «малыш» плавно толкнулся в него. Идея полежать под капитаном сразу перестала ему казаться соблазнительно пикантной. – Потерпи. Бак, потерпи, ты же знаешь. Он знал. Что за острой болью в растянутых мышцах придет удовольствие. Но в этот раз удовольствие задерживалось. Ощущение, что он был наполнен весь, до краев, обжигающе горячим, пульсирующим членом Стива. Капитан не двигался. Баки так вообще старался дышать как можно поверхностнее – любое движение животом вызывало боль. Они ждали. Стив ласково гладил его по бедру, целовал в колено и... все еще не двигался. Баки рассматривал собственный подергивающийся, напряженный член, который и не думал расслабляться и падать, несмотря на боль. Минута за минутой, мгновение за мгновением; внутренние стянутые болью мышцы становились все мягче. – Какой ты тесный, Бак, – шепнул Стив, не выдерживая и медленно начиная водить бедрами. Баки укусил себя за ладонь и снова зажал рот. Боль. Боль. БОЛЬ. – Стив, детка, пожалуйста… Толчки прекратились. Баки ждал. Боль утихала, но он решил ускорить процесс и взял себя за член, интенсивно подрачивая. О да, это в корне поменяло дело. Стив, как завороженный, следил за его рукой. Военная рубашка скользнула с его плеч, полностью оголяя торс. – Я готов, – через пару минут Баки прислушался к своим ощущениям. Сейчас больше всего на свете он хотел кончить от анального оргазма. Стив начал плавные, ритмичные движения, не вытаскивая ствол из Баки. Умница Роджерс догадался, что навряд ли сможет снова просунуть всю длину сквозь плотное, тугое кольцо мышц, не вызвав новый приступ нестерпимой боли. Вместо этого он постепенно увеличивал темп проникновения, уверенными толчками вколачивая Баки в кровать. Баки перестал дрочить сам себе, как только рука Стива легла на его руку. Капитан решил помочь ему. И лучше него этого не делал никто. Даже сам Баки. Он ласкал пальцами гладкую головку и уздечку, водил ладонью по тонкой коже, собирая ее в складки, опускался до яичек, перекатывал их в руке, снова поднимался по стволу, сжимал головку, касался чувствительной уздечки... и все это не прекращая сильных толчков внутрь. Баки не удержал первого долгого стона. Вместе с ним застонал и Стив. Оба постепенно вышли на плато наслаждения. – Я так устал быть один, Баки, – Стив прижимал его к себе, так тесно, что Баки смог рукой дотянуться до его правой ягодицы и сжать мягкую кожу. О, боже... – Ты больше не будешь один. – Обещаешь? – Да, обещаю, – он звонко похлопал Стива по попе и снова застонал – чертова головка внутри него с силой проехалась по простате. Он стонал так громко, что Стив зажал ему рот; в меблированных комнатах были тонкие стены. – Баки… – Хочу еще. Сделай так еще раз, – Баки убрал его руку ото рта и снова прижал, когда Стив повторил движение. Длинное движение по простате. Еще. Еще. Еще несколько толчков, массирующих комочек сплошного пронзающего удовольствия. Головка обильно покрылась густыми каплями смазки. Стив собрал пальцем капли и слизал, пробуя на вкус. – Ты что, уже близко?.. – Не представляешь, насколько, – выдохнул Баки. Роджерс позволил ему кончить, доведя до долгожданного оргазма, толкаясь только в простату, чтобы Барнсу даже не нужно было касаться своего члена. Липкая сперма разлилась между их животами, тут же терпко запахло солью и мускусом. Стив закончил позже, пока не вытрахал из него все приглушенные стоны и не унял свои суперсолдатские аппетиты. Кончил так обильно, что даже нано-резинка не смогла удержать сперму; когда он осторожно вытащил член, на котором повисла разорванная резинка, из растянутого ануса на одеяло что-то тут же закапало. Баки подумал, что это кровь, коснулся входа, но обнаружил на пальцах только белесые капли. Стив лег рядом и попытался отдышаться. Его влажная от пота грудь быстро опускалась и поднималась, как и рельефный живот. Прошло минут пять, прежде чем он обрел способность говорить. – Баки? – М? – Баки рассматривал его в приглушенном свете ночника. – Может, второй кружок? Только теперь ты «сверху». Баки приподнялся на локте и с усталой улыбкой посмотрел на Стива. – Дай мне минут двадцать, хорошо? – он снова растянулся на постели и закрыл глаза. Небольшая перезарядка – и на второй круг. Этой же длинной и долгой ночью в служебной квартире Стратегического Научного Резерва Баки сказал Стиву, что безумно любит его. Что Стив никогда не будет один, пока он, Баки, дышит. Ни чертова война, ни Гидра, ни смерть не смогут их разлучить. Баки жалел только об одном – что не сказал этих слов раньше, ища какого-то подходящего момента. Ему потребовалось десять лет. Это была самая длинная и откровенная ночь в жизни Джеймса… *** Последнее пробитое воспоминание вспыхнуло красным ободом, как только Шури коснулась его. Пятно задрожало, выплевывая красные искры, билось, пытаясь сбежать с голограммы. Шури едва удержала скачущую кляксу. – А это самое плохое воспоминание, да? – обратилась она к спящему солдату. И без ответа все было предельно ясно. Последнее воспоминание перед пленом Гидры, дальше все полотно проекции содержало всевозможные оттенки красного и черного – боль, забвение, ярость, страх. В жизни солдата от начала красных волн до самого конца полотна голограммы не было золотистых вспышек радости и счастья, как вначале. Только ближе к концу полотна красные и черные цвета сменились на более теплые и ровные. Видимо, период после проекта «Озарение», освобождение от щупалец Гидры и скитание по миру. – Tovarnyy vagon.