For Henry / Ради Генри

      В департаменте шерифа стояла блаженная тишина. После разговора с Реджиной и стычки с Мэри-Маргарет для Эммы не было большей радости, чем засесть за документы, не забыв прихватить в закусочной традиционный стакан кофе и медвежий коготь. Пока она возилась с бумагами, на краю сознания промелькнула мысль, что это — немного нелепо.       Разбираться с бумажной волокитой должен мэр городка. Загвоздка в том, что в Сторибруке вместо него обретались два принца и две принцессы, которые ни черта не смыслили в политике, не говоря уже о внутренних делах государства.       Эмма сморщила нос. Что ж, это не совсем правда. Она пыталась хоть что-то делать. Потому что была заинтересована в том, чтобы городок не развалился на части и не привлекал нежелательное внимание внешнего мира. А вот её родители не разбирались в современной политике. Они умели управлять королевством. А это совсем разные вещи.       Эмма подписала первый комплект документов, скрепила степлером и отправила в лоток для «отправки», после чего занялась следующим. Она очень внимательно относилась к своим обязанностям, старалась не упустить ни одной детали. Когда Эмма только стала шерифом и получала нагоняи от Реджины за безалаберность, она и подумать не могла, насколько важно документировать каждую минуту происшествий, в которых так или иначе был задействован департамент шерифа.       Реджина, заключила она мысленно, была весьма хорошим мэром, когда не пыталась измором взять жителей городка. Деятельная, дотошная и совсем не коррумпированная, чего никак не скажешь о большинстве американских политиков.       Эмма пожала плечами. Может, Реджина права, когда говорит, что её должны восстановить в должности. Что в этом плохого? И потом. Кто-то должен этим заниматься, и она — тот самый квалифицированный специалист. Бонусом шло то, что Реджина была бы занята, соответственно, держалась подальше от неприятностей.       — О чём задумалась? — вырвал её из размышлений голос Дэвида.       — О Реджине, — ответила Эмма, не задумываясь, и резко вскинула голову, чтобы оценить реакцию.       Дэвид выглядел озадаченным. Слегка покачал головой, обошёл вокруг её стола и прислонился к краю.       — Как прошло сегодня утром?       — Могло быть лучше, — пожала плечами Эмма. — Могло и хуже. Полагаю, ты ещё не говорил с Мэри-Маргарет?       Дэвид, скрестив руки на груди, задумчиво огляделся.       — Я только что из дома. Мать сейчас не очень-то тобой довольна.       Эмма закатила глаза и пригубила кофе.       — Взаимно.       — Эмма, — по его интонации чувствовалось, что он изо всех сил старается вести себя с ней очень терпеливо. — Мне знакомо желание помочь ближнему. Тебе кажется, что ты понимаешь человека, или просто сочувствуешь его злоключениям, но…       — Не надо. — Отрезала Эмма, всем видом показывая, что Дэвид ходит по острию ножа. — Реджина ясно дала мне понять, что я понятия не имею, что пережила она или кто-то из вас. Но знаешь? — она поставила стакан на стол и откинулась в кресле. — Она права, но, давай честно, никто из вас не знает, что пришлось пережить мне. И что-то я не вижу желающих вломиться ко мне с расспросами о том, как так вышло, что я оказалась в этом богом забытом захолустье.       — Ты же знаешь, мы с радостью выслушали бы тебя, если бы ты захотела разговаривать, — Дэвид нахмурился ещё сильнее. — Мы никогда не хотели давить на тебя. Ценим твоё личное пространство, знаем, что тебе пришлось пройти через многое. Эмма, словами передать не могу, как бы нам хотелось, чтобы ничего из этого не было. Дорого бы мы дали, чтобы ты росла с нами, но это было невозможно, и ты знаешь, почему.       — Потому что Реджина, — Эмма вздохнула, расслабила плечи и уставилась на стол. — Знаю, слышала.       — Некоторых людей нельзя спасти, как бы тебе этого ни хотелось. Они неисправимы. Максимум, на что ты можешь рассчитывать, так это на то, что они со временем сдадутся или исчезнут, — Дэвид положил руку ей на плечо. — Твоя мать через это проходила. Она пыталась. Она даровала Реджине шанс на искупление, а Реджина в ответ попыталась её убить голыми руками. Точнее, заколоть кинжалом. Если бы не магическое вмешательство, твоя мать была бы мертва.       Некоторое время они молчали. Эмма переваривала новую для себя информацию. И тут её пронзила внезапная догадка.       — Что ещё за магическое вмешательство?       Дэвид выпрямился.       — Сделка с Румпельштильцхеном. Он наложил на нас защитное заклинание, не позволяющее Реджине навредить нам или нашему королевству, а мы, в свою очередь, согласились не казнить Реджину за её преступления.       Эмма подозрительно сузила глаза.       — Какая-то больно плёвая сделка для Румпеля. Обычно сотрудничество с ним всем участникам выходит боком, нет?       — Ну… — Дэвид повёл плечом. — Обычно, да. Но эта оказалась выгодной.       — Неужели? — Эмма вскочила и стала мерить шагами кабинет. — Сделка оказалась выгодной для вас, но для кого-то наверняка вышла боком. Потому что иначе не бывает. Румпельштильцхен не заключает сделок, чтобы не было ни одного проигравшего.       Дэвид озадаченно покачал головой.       — Я об этом не думал. Твоя мать и наше королевство были в безопасности. Остальное меня не волновало. Куда ты клонишь, Эмма?       — Если ты и Мэри-Маргарет остались в выигрыше, если королевство не пострадало, то кто принял на себя удар? Ты вот подумай, — она остановилась и сложила руки на груди в ожидании ответа.       — Намекаешь на Реджину? По-моему, это тебе надо хорошенько подумать, — проворчал Дэвид, стараясь сдержать рвущийся наружу гнев. — Румпельштильцхен и Реджина заодно. Они — команда. Само собой, он хотел освободить её.       — Ты серьёзно? — Эмма разочарованно взмахнула рукой. — Ты вообще видел их общение? Стычками закадычных дружков такое не назовёшь. Реджина ненавидит его всеми фибрами души. Глубокая ненависть не возникает на пустом месте. Они вроде как ладят, но в основном из-за того, что Реджина пытается исправиться, а Белль держит Румпеля под каблуком. В противном случае город горел бы сейчас адским пламенем.       Эмма провела рукой по лицу, глубоко вздохнула в попытке успокоиться.       — Слушай, по-моему, очевидно, что Голд всегда преследует свои цели. Единственный человек, понимающий намерения Голда, это сам Голд. Если он хотел, чтобы Реджина осталась в живых, то не из-за того, что они якобы дружили. Она для чего-то была нужна, для чего-то такого, что не мог сделать кто-то другой. Родство и любовь в его случае не работают, если ты, конечно, не Белль.       — Реджина — нехороший человек, Эмма, — раздражённо покачал головой Дэвид. — Ты не знаешь, что она творила, сколько боли причинила, но ты должна верить мне и своей матери, когда мы говорим, что она замышляет гадости. Она не изменится и не успокоится, пока не одолеет нас и не уничтожит все наши надежды и мечты. Ты должна верить нам. Реджина опаснее, чем ты можешь себе представить. Ты понятия не имеешь, на что способна эта женщина.       Эмма растерянно моргнула. Последние слова, брошенные отцом, вертелись у неё в голове, в основном из-за того, что слышала их раньше от самой Реджины. Тогда посчитала, что она пускает дым в глаза. И только сейчас осознала, что она была предельно точна. Дэвид, напротив, заблуждался. Сейчас Эмма знала, на что способна Реджина, и хотя ей было страшно, она вдруг поймала себя на том, что полна решимости не позволить этому остановить себя.       — Оставайся здесь и следи за порядком, — процедила Эмма, натягивая куртку, и зашагала к двери. — Звони, если что-то срочное.       — Эмма! — окликнул Дэвид. — Подожди! Ты куда?!       — Забрать Генри! — бросила она через плечо и выскочила из кабинета, подальше от споров, от которых быстро уставала.