Реджина рассмеялась.
— Очень изобретательно! — она жестом подозвала слугу. — Признаюсь честно, мне в голову никогда не приходило добавлять корицу в какой-нибудь напиток, не говоря уже о горячем шоколаде. В наших местах и то и другое — непозволительная роскошь. С нашей стороны было бы расточительством смешивать их. Но, если мне подвернётся возможность, я, пожалуй, попробую.
Эмма покосилась на Генри, который наблюдал за юной Реджиной со смесью любопытства и недоверия, а потом беспечно пожала плечами.
— Вот и я так же. Многие находят это странным, но мне нравится.
— В самом деле очень необычное сочетание, — с лица Реджины не сходила добродушная улыбка. Она повернулась к слуге, попросила его проверить, не приготовила ли кухарка провизию для её дорогих гостей, и снова обратилась к ней. — Ты точно не хочешь, чтобы Дэниел провёл вас через лес, мисс Свон?
— Эмма, — дрогнувшим голосом уточнила та. У неё был похожий разговор с Реджиной. Что ж, не с
этой Реджиной, но всё же. — Можешь называть меня Эммой. Я не против.
— Хорошо, — кивнула та. — Эмма. А вы должны называть меня Реджиной. Договорились? Но, Эмма, мне было бы спокойнее за твою безопасность и безопасность юного Генри, если бы вы позволили сопроводить вас.
Эмма медленно моргнула, пытаясь сдержать дрожь, которая пробежала вдоль позвоночника, когда Реджина без какой-либо задней мысли выпалила её имя. Она прочистила горло.
— Да, понимаю. Но мы справимся, да, Генри? — она посмотрела на сына, который, склонив голову, наблюдал за их разговором.
Генри состроил задумчивую гримасу, а когда заговорил, голос его звучал совсем по-детски:
— Реджина, какой твой любимый цвет?
Вопрос не имел ничего общего с разговором, и Эмма, ровно как и гостеприимная хозяйка, достаточно долго просто сидела и недоуменно смотрела на него. Первой опомнилась Реджина.
— Голубой, а почему ты спрашиваешь? — спросила она весело.
— А я думал, красный, — пробормотал Генри, обращаясь скорее к себе, чем к сидящей рядом Реджине.
— Красный очень красивый цвет, но мне всегда нравился голубой, как глаза Дэниела… — осёкшись, она покраснела от досадной оплошности. — В качесте примера, — добавила поспешно. Украдкой взглянула на Эмму, но та не стала ничего говорить, только многозначительно вздёрнула бровь и коротко улыбнулась.
Генри нахмурился.
— У тебя есть любимый фрукт?
Реджина с любопытством посмотрела на Эмму, как если бы спрашивала, в чём подвох, но в ответ получила лишь неопределенное пожимание плечами.
— Нет… — было очевидно, что она обдумывает вопрос. — Хотя мне нравится черешня. И яблоки. А какой твой любимый фрукт? — судя по интонации её голоса, она решила, что Генри играет с ней в какую-то игру, и была рада поучаствовать.
Эмма подозревала, что за вопросами сына скрывалось нечто намного большее, чем могло показаться на первый взгляд. Она не умела читать мысли, но неплохо разбиралась в языке тела. Всё в Генри буквально кричало о его желании узнать об этой Реджине побольше, и Эмма не могла его винить. Эта Реджина была так похожа на их Реджину, но в то же время была совсем другой. Открытой, добродушной и трогательной, чего нельзя сказать о Реджине из далёкого будущего. Познакомившись с юной версией бывшей Злой королевы и беспощадного мэра, Эмма почувствовала жар от нахлынувшего любопытства. Она тоже хотела узнать об этой женщине побольше, о том, какой она была до того, как её жизнь полетела ко всем чертям.
— Мне всегда нравились яблоки, — ответил он честно. — Но потом кое-что произошло… и они перестали мне нравиться. Точнее, они мне нравятся, но я их больше не люблю.
На лице Реджины появилось озабоченное выражение.
— Возможно, пережитое со временем забудется, и ты снова сможешь полюбить их?
Генри пожал плечами.
— Возможно. Я ем яблоки, но они напоминают мне… — Генри помолчал и, покосившись на Эмму, тихо добавил: — Одного многими нелюбимого человека, — поймав на себе сочувствующий взгляд Реджины, глубоко вздохнул. — Что тебе нравится делать в свободное время?
— Что ж… — Реджина вопросительно посмотрела на него. — Мне нравится читать. Люблю поэзию, ездить верхом, а ещё заниматься выпечкой, но мать не одобряет, если я слишком много времени провожу на кухне вместе с простыми слугами. А чем ты любишь заниматься?
Её голос источал нежность, и Генри, казалось, был искренне тронут её отношением.
— Мне нравится проводить время с мамой, когда она не занята или не злится на меня из-за чего-то. Иногда она играла со мной в настольные игры, иногда мы выезжали на пикник. Мне нравились те времена.
Эмма ошалело уставилась на Генри, всем видом показывая, что она ничего не знала, но всей душой сожалеет о том, чего он лишился с её появлением в городе.
Реджина перевела взгляд на Эмму.
— Здорово, что вы проводите столько времени вместе, — её улыбка стала шире.
— Мы… да… — Эмма неловко поёрзала. — Наверное, я должна приложить все усилия, чтобы это происходило чаще. — Она выразительно взглянула на сына, который нахмурился ещё больше, вспоминая такие вещи, которыми никогда с ней не делился. С тяжёлым вздохом она снова повернулась к Реджине и, воспользовавшись случаем, решила задать самый животрепещущий вопрос. Она всегда хотела узнать на него ответ. — Раз мы играем в «двадцать вопросов», — её губы дрогнули в ободряющей улыбке. — Что делает тебя счастливой, Реджина? Что заставляет улыбаться в плохие дни?
— Общение с любимыми людьми, — последовал быстрый ответ, простой и не притянутый за уши. — Разве может что-то ещё скрасить плохой день?
Эмма кивнула.
— Любовь — это сила.
— Я всегда так думала, — Реджина кивнула. — Быть собой, быть любимой и способной любить в ответ… это величайший из даров.
— В самом чувстве любви заключена огромная сила, — добавила Эмма.
Реджина не успела ответить. На пороге возник слуга с двумя свёртками. Он осторожно положил их на стол и, поклонившись Реджине в ответ на слова благодарности, вышел из столовой.
— Полагаю, вам пора, — по лицу Реджины пробежала тень печали.
Генри вскочил и подошёл к ней. Несколько мгновений не сводил с неё пристального взгляда, а затем покраснел до кончиков ушей.
— Реджина, — он уставился себе под ноги, стараясь собраться с мыслями, чтобы задать следующий вопрос. — Можно тебя обнять?
Эмма кивнула, тем самым давая понять, что всё в порядке, и Реджина опустилась на колени рядом с Генри.
— Конечно, — с улыбкой ответила она.
Генри бросился ей на шею и крепко-крепко обнял. Реджина вернула объятие, прижала его к груди и терпеливо ждала, пока Генри насытится и отстранится.
— Я буду по тебе скучать, — со слезами на глазах прошептал он.
— О, не плачь, — сказала Реджина успокаивающим тоном. — Теперь, когда мы познакомились, вы с мамой всегда желанные гости, — она подняла глаза на Эмму, наблюдащую за разворачивающейся сценой. —
Ты всегда можешь найти меня.
Эмма поморщилась.
— Как бы там ни было, мы будем знать, где тебя искать, — она встала из-за стола и подхватила свёртки. — Спасибо за гостеприимство, но нам действительно пора, — Генри посторонился, чтобы она могла подойти попрощаться. — Надеюсь, лодыжка скоро заживёт.
— Всё будет хорошо, — Реджина выпрямилась. Повисла неловкая пауза. — Не знаю, почему, Эмма, но мне кажется, что я обязана обнять тебя на прощание. Разве не странно? У меня ощущение, что мы с тобой давно знаем друг друга…
— Мир странный, — буркнула Эмма. И недовольно заворчала, когда Реджина, прихрамывая, подошла к ней и крепко обняла. Даже попыталась высвободиться, но быстро сдалась и ответила на объятие. Странно — не то слово. Вопреки собственным ожиданиям Эмма смогла расслабиться в объятиях Реджины, а когда та отодвинулась, её волной накрыло ощущение потери. На один короткий миг их взгляды встретились. Эмма поспешила отвернуться, готовая смотреть куда угодно, но только не в проницательные карие глаза. — Я… Мы… Нам пора. Ещё раз спасибо, Реджина. Я ценю всё, что ты дала Генри.
И, не позволив Реджине опомниться или указать на необычный подбор слов, Эмма решительно вышла из столовой, а за ней, чуть помедлив, припустил Генри.
***
Реджина сидела за кухонным островом, вертела в руках кружку и рассеянно рассматривала плавающие в горячем шоколаде крупицы корицы.
— Надо это остановить, — пробормотала она и одним глотком допила остатки напитка. — Она меняет моё прошлое.
Реджина сполоснула кружку, оставила её в раковине и, обдумывая новые воспоминания, поспешила в кабинет. Там она в очередной раз перечитала заклинание поиска, способное вывести её на Эмму и Генри. Дело оставалось за малым — найти ассистента со светлой магией…
Реджина закусила губу. У неё в голове снова всплыли прощальные слова Эммы.
«Я ценю всё, что ты дала Генри».
Что ж, было очевидно, что та обращалась именно к ней, а не к её юной версии.
Из груди вырвался невесёлый смешок. Реджина осознавала, что в прошлом была растеряна визитом таинственных незнакомцев, но в то же время помнила, что почувствовала связь с ними. Очень необычно, но у неё тогда не было времени анализировать впечатления. Мать вернулась на следующий день, и ей пришлось дорого заплатить за «случайное» падение с лошади.
Реджина откинулась в кресле и ещё раз прокрутила в голове обновлённые события прошлого. При воспоминании о подаренном Эмме на прощание объятии, она почувствовала, как кожа вспыхнула огнём, а следом пришла волна противоречивых эмоций. Чёрт его знает, не разберёшь, ненавидела она, что Эмма Свон прикасалась к ней, или жаждала повторения?
Реджина не была уверена.
Но всё это не важно. Важно — вернуть мисс Свон и Генри домой. У неё есть заклинание, личные вещи и представление о том, где они находятся, стало быть, полдела сделано. Осталось найти источник светлой магии. В городе было только несколько человек, способных ей помочь, и один из них сидел в изоляторе.
«Не беда», — с усмешкой подумала Реджина, поспешив на второй этаж, чтобы забрать сердце из коробки с дизайнерскими туфлями. К счастью, существует больше одного способа получить желаемое.
***
— Ничего не понимаю! — Дэвид стукнул кулаком по столу так, что чашки задребезжали. — Я всегда нахожу её, стало быть, должен найти и сердце.
Герои сидели за дальним столиком в закусочной «У бабули». Сквозь замызганные окна пробивались солнечные лучи, но настроение собравшихся было далеко не самым солнечным. Гномы зашептались, заворчали, всем видом показывая, что не верят в его бессилие.
— Что-то мне подсказывает, что оно у неё в доме, — пробормотал он задумчиво и обвёл остальных умоляющим взглядом. — Мы не можем спасать Эмму и Генри, пока жизни Мэри-Маргарет угрожает опасность. Для начала надо вернуть сердце, а потом можно всецело сосредоточиться на возвращении моей дочери и внука.
— Я всё ещё считаю, что необходимо поговорить с Реджиной, прежде чем применять силу, — повысил голос Арчи в попытке перекричать гномов. — Только естественно, что любой наш поступок, который она сочтёт насильственным, приведёт к ещё большему насилию с её стороны, а это не в наших с вами интересах.
— А я всё ещё считаю, что ведьму надо сжечь! — крикнул Лерой. — Она опасна! Можно уничтожить её, обыскать дом, забрать сердце Мэри-Маргарет, а потом отправиться на поиски Эммы и Генри!
— Нет, я не хочу этого делать, — устало отозвался Дэвид. — Было время, когда я согласился бы с тобой, Лерой, но я не думаю, что убийство Реджины нам чем-то поможет.
— Рада слышать, помощник шерифа, — неожиданно прозвучал голос Реджины. В закусочной повисла тишина. — О, не обращайте на меня внимания. Я пришла взять что-нибудь на вынос. И вам не помешаю. Прошу вас, продолжайте, ведите себя так, словно меня здесь нет.
— Что ты здесь забыла?! — прорычал Лерой.
— Покупаю завтрак. Или моим деньгам здесь больше не рады? — приподняв бровь, она вопросительно посмотрела на бабулю Лукас.
Старуха долго буравила её сердитым взглядом, но в конце концов сдалась.
— Что изволите?
— Бекон, яйцо, сырный кекс и кофе «Французская ваниль», — Реджина вытащила из кошелька деньги. Она не оглядывалась, но затылком чувствовала, что взгляды всех собравшихся в закусочной прикованы к ней. Такое внимание раздражало. — Поскольку убивать вы никого не собираетесь, да и у меня есть куда более важные дела, чем переживать за ваш недоделанный план по спасению несчастной Белоснежки, может, перестанете глазеть и займётесь чем-нибудь полезным? — развернувшись, не скрывая недовольства, осведомилась она. — Уверяю вас, испепеляющими взглядами вы драгоценной принцессе не поможете и не сможете меня остановить.
— С чего ты решила, что у нас нет плана? — Вейл вторгся в её личное пространство. — Может, мы уже знаем, что с тобой сделаем.
— Сомневаюсь, — Реджина ответила ему невозмутимым взглядом. — В любом случае, ваш план подождёт. Заказ готов. Мне пора, — с этими словами она протянула бабуле Лукас двадцать долларов, забрала пакет и стакан кофе, развернувшись, бросила: — Сдачу оставьте себе! — и вышла из закусочной.
— С меня довольно! — Лерой решительно вскочил. — Я проберусь в её дом и найду сердце Мэри-Маргарет.
Дэвид вздохнул.
— Я с тобой.
***
С тревогой, которой не чувствовала с того рокового дня, когда в полной мере прониклась одиночеством после смерти Дэниела, она медленно поднималась по лестнице. Из головы никак не выходило прощание юной Реджины и Эммы Свон, и чем больше она об этом думала, тем ощутимее становилось необъяснимое волнение.
Реджина нахмурилась. Собственные эмоции действовали на нервы, а ведь никогда раньше такого не было, чтобы она не могла контролировать свои мысли. Короткий разговор в полицейском участке тоже не давал ей покоя. Неожиданно для себя она нашла союзницу в лице Руби Лукас, и теперь ей было искренне интересно, нет ли в Сторибруке других благосклонно настроенных жителей? Было бы нелишне разобраться.
Сделав мысленную зарубку не затягивать с этим, Реджина распахнула дверь спальни и обнаружила незваных гостей. Дэвид Нолан за каким-то чёртом ощупывал её шелковую пижаму, а Лерой, к её глубокому раздражению, самозабвенно рылся в ящике с нижним бельём.
Паника, промелькнувшая на их лицах, могла бы показаться ей комичной, если бы ситуация не была такой плачевной.
— У вас есть три секунды, чтобы убрать руки от моих личных вещей, — глаза Реджины вспыхнули фиолетовым. — Не то я вас уничтожу.
