Say hello to me in the future.

      — О, лапуля, — Кендо, заметив перешедшего порог кабака Тодороки, нежно улыбается. — Я уже подумала, что больше не встретимся. Была мысль, что тот зверь от тебя и мокрого места не оставил после нашего поцелуя. — Ицука допивает остатки вина и поднимается с места. — Прости, но и сегодня тебе придётся побыть без меня. Дела имеются.              Шото, не особо придавая этой сцене значения, спокойно поднимается наверх.              Рыжеволосая расплачивается и подходит к двери, моментально в проходе сталкиваясь с человеком, которого пару секунд назад только вспоминала.              — Чёрт ходячий, — тихо шипит Ицука, высоко задирая нос и выходя из кабака, напоследок не слабо так ударяя блондина собственными волосами по лицу. Похоже, алкоголь помог стать решительнее.              «Какая встреча. Ничего страшного, если ты не вернёшься сюда», — резко сменив траекторию, Кацуки направляется следом за рыжей, в один из моментов хватая её за руку и заводя за какой-то дом.              — Слушай сюда, шалава. Ещё раз я услышу хотя бы писк в сторону того парня, с которым вчера сосалась, поверь мне, я тебе так морду испорчу, что уже не сможешь предоставлять свои услуги мужикам, — Бакуго прижимает Кендо к стене, просверливая красными глазами в ней дырку. Сняв с одной руки перчатку, он несильно надавливает когтем девице на живот. — Я понятно объяснил? Или показать, что будет, если повторишь?              — Ну ты и... — Ицука дрожит. Она явно боится, поэтому и не в состоянии ничего толкового выговорить. — Л-ладно. Больше не буду лезть к этому краса... парню. Только... отпусти.              — Об этом разговоре ни кому ни слова. И запомни одну вещь: если полезешь к нему вновь — сдохнешь, — Кацуки отстраняется, беря Кендо за руку и выводя обратно в людное место, отпуская и недовольно цыкая.              — Жуть...              Бакуго возвращается к зданию, оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что никто ничего не заметил. Кацуки доходит до кабака и поднимается в комнату, прикрывая дверь.              — Где ты так долго был?              — Просто задержался, — слыша шум, Бакуго выглядывает из окна, подмечая, что люди направляются в сторону площади. Это могло означать только одно — праздник скоро начнётся. — Вот, кстати, твоя доля, — Кацуки шарит в кармане, быстро находя полученные восемнадцать золотых и шесть серебряных монет, отдавая Тодороки ровно половину.              — Спасибо, на некоторое время мне этого и вправду хватит.              — По пути я услышал, что это фестиваль в честь летнего солнцестояния. Думаю, танцы и куча еды обеспечены. В этих краях подобные события празднуются масштабно.              — От танцев, пожалуй, откажусь, — Шото морщится, понимая, что будет выглядеть на глазах у всех как неуклюжий медведь. — Я не умею танцевать, поверь.              — Пф, нашёл из-за чего переживать. Если тебе будет легче, то я и сам не профи, пусть несколько движений и знаю.              — Тогда именно ты и станешь моим учителем. Лучше уж пару движений знать, чем ничего.              — Пошли уже. А то проговорим так до конца праздника.              — Если будем держаться вместе, то точно не потеряемся, — Тодороки поднимается с места и протягивает Бакуго руку. Кацуки приподнимает бровь, с непониманием заглядывая в разноцветные глаза. — Не бойся, я не кусаюсь.              — Идёт, — Бакуго, долго не размышляя над предложением, соглашается, хватаясь за руку. Шото с осторожностью переплетает свои пальцы с чужими, а уже после охотно следует за Кацуки, с любопытством осматриваясь по сторонам и пытаясь увидеть, что именно изменилось на улицах деревни из-за праздника.              Как только герои приходят на сам фестиваль, Тодороки мигом замечает небольшие торговые прилавки, тут же уводя Бакуго к ним. Шото быстро прошмыгивает мимо алкоголя, цветов, игрушек, подходя именно к сладостям. Он настолько давно их не ел, что такой редкой возможностью грех не воспользоваться. Подойдя ближе, Тодороки смотрит на весь ассортимент, что состоит из одного сахара, такими глазами, будто бы никогда раньше не видел ничего подобного. Со стороны, скорее всего, кажется, что ещё секунда — и парень пустит слюну от одного их вида и запаха.              — Ты похож на маленького ребёнка, — подмечает Кацуки, впервые видя столь невинную и беззаботную черту характера Шото. — Не налегай только на сладкое. Деньги тебе и на жизнь ещё понадобятся.              — Ни капельки не похож. Я в этом уверен, — Тодороки хмурится, замечая на себе чужой пристальный взгляд. — От того, что потрачу два серебряных, поверь, моя жизнь хуже не станет. Успею ещё заработать и побольше. — Шото не собирается слушаться человека, что уже длительный промежуток времени напоминает заботливую няню или мамочку. Он просто берёт и покупает два яблока в карамели, а после протягивает второе Бакуго. — Знаю, ты не просил, но я считаю, что такой маленький презент совершенно ничего не испортит. Тем более, деньги мои, поэтому я беру и распоряжаюсь ими так, как хочу. Если откажешься, то я обижусь.              — Я не хочу... — собираясь продолжать возражения, Кацуки вдруг понимает, что не хочет, чтобы Тодороки на него дулся, поэтому вздыхает, принимая подарок и откусывая затвердевшую карамель.              — Это очень вкусно... — прикасаясь губами к небольшой карамельной корочке яблока, Шото вгрызается в неё зубами, медленно и с хрустом пережёвывая.              На чужие слова Бакуго мягко улыбается и мысленно благодарит стечение обстоятельств за то, что эмоцию не видно за куском ткани. Он отходит в сторону и усаживается на бревно, откусывая понемногу карамель. Тодороки, заметив это, хвостиком идёт за напарником, желая с аппетитом доесть сладость.              Люди уже начинают подходить и кучковаться вокруг сцены, с любопытством ожидая чего-то непонятного. Музыка, что ранее была чуть слышна, теперь разносится по всей округе. Как оказалось, на высокую деревянную сцену взобрались музыканты, что успешно расставили все необходимые для выступления инструменты и начали играть. Песня, как и мелодия, которую они начали задавать, очень энергичная и бодрая, поэтому толпа, вновь рассыпавшись, как рис на полу, стала веселиться и танцевать. Кацуки не очень хочет втягиваться в танцы, ведь уже давно не веселился, даже не желая возобновлять подобное занятие вновь.              Шото, доедая яблоко, с интересом наблюдает за тем, как синхронно и красиво в танце кружатся жители деревни. На душе становится хорошо и спокойно. Ему нравились мероприятия, где все, позабыв любые обиды, собираются и просто отдыхают. Так и он сейчас, откинув недавние происшествия на задний план, просто сидит и наслаждается моментом.              — Чего сидим, а? Ну же, идём танцевать!              Тодороки, услышав знакомый голос, оборачивается, замечая перед собой Очако. Урарака, даже не давая парню возможности ответить, хватает за руку, заставляя оторвать свою пятую точку от тёплого места. Шото смотрит в сторону Бакуго, всем видом говоря, что ему нужна помощь. Кацуки лишь лукаво прищуривается и отмахивается, намекая, чтобы помощи Тодороки от него не ждал.              — Нет-нет, дорогой, от меня так просто не отделаешься! Тебе даже Бакуго не поможет, ха-ха, — Урарака, будто бы зная, что Тодороки замышляет, поворачивает его к себе лицом, укладывая одну руку на плечо и переплетая пальцы второй руки с пальцами чужой.              — Хах, хорошо. Я весь твой, Очако.              — Так бы сразу! — девушке всё равно на то, как именно они будут танцевать, поэтому Очако просто двигается с ним по кругу, стараясь просто повеселиться. — Расслабься, Тодороки. Мы ведь просто веселимся, а не стараемся правильно и гармонично танцевать, — Урарака улыбается, получая ответную улыбку.              Шото всё-таки решает воспользоваться советом Очако, поэтому пытается начать танцевать в своё удовольствие. Выходит у них, если говорить со стороны, довольно-таки неплохо. Они похожи на настоящую идеальную пару. Смотрятся красиво и гармонично.              Бакуго, наблюдая со стороны, как эта «парочка» танцует, замечает, что выглядят они значительно счастливее и веселее. Это действительно сильно греет душу и сердце Кацуки, потому наблюдать за ними становится одним удовольствием. Ему хочется, чтобы Тодороки улыбался всегда, а не только в подобных моментах, ведь у него столь обворожительная улыбка. Подловив самого себя на мысли, что слишком долго пялится на разноволосого, Бакуго сутулится и отводит взгляд в сторону, подмечая вторую подругу.              — Нечего сидеть и пожирать его взглядом. Лучше потанцуйте! — блондинка, кивнув Очако, поднимает красноглазого с места и толкает в сторону подруги.              — Кэми, даже не смей, — чуть ли не рычит Кацуки, но по какой-то причине особо не сопротивляется, позволяя девушке поднять себя и уволочь к остальным танцующим. Урарака, заметив знак, проделывает то же самое, чуть ли не заставляя Шото упасть на землю. Видя, что на него надвигается Тодороки, причём так, что сейчас точно упадёт, Бакуго делает широкий шаг, ловя разноволосого и прижимая к себе.              — Ох, спасибо большое, — Шото слабо усмехается, укладывая руки Кацуки на части тела. — Потанцуем?              — Раз я уже на ногах, то да, — одну руку Бакуго укладывает Тодороки на талию, а второй берётся за чужую, сплетая пальцы между собой, чуть вытягивая руки в бок. Шото внимательно смотрит на лицо друга, вновь цепляясь и останавливаясь именно на маске. Появилось эгоистичное желание увидеть, что же под ней скрыто.              Шаг вперёд. Шаг назад. Шаг влево. Поворот.              Такую комбинацию действий Кацуки повторяет несколько раз, а после замечает, что взгляд его партнёра направлен в другое место, поэтому хмурится, понимая, что он смотрит именно на маску.              — Шото, смотри мне в глаза, — шепчет Бакуго гетерохрому на ухо, а после прокручивает Тодороки вокруг оси, делая так, чтобы он прижался к нему спиной, через время возвращая в исходное положение.                    — Я ведь именно в глаза и смотрел... — нагло врёт Шото, неожиданно для самого себя краснея и вздрагивая от чужого низкого голоса. Голова начинает слегка кружиться, когда Кацуки, не соврав, начинает показывать изученные движения танца и вращает Тодороки вокруг своей оси. Шото даже в какие-то моменты думает, что ещё чуть-чуть и точно грохнется на землю, но сильные руки не дают подобному произойти.                     Чёрт, Бакуго даже на самого себя сейчас не похож. Или Тодороки кажется?              Солнце уже село за горизонт и на площади зажглись фонари, озаряя территорию тёплым светом и создавая праздничную и уютную обстановку. Бакуго краем глазом замечает своих подруг, что танцуют друг с другом. По ним видно, что они получают удовольствие, просто отдыхая от рабочих будней. Затем он переводит взгляд на Шото, оглядывая его и в который раз подмечая, что даже шрам нисколько не портит это лицо.              — Слушай, — начинает Кацуки, когда музыка стихает, а музыканты готовятся исполнить другую мелодию. — Мне хочется остаться наедине. — произносит он, останавливаясь и лишь через секунду осознавая, что выразился неправильно.              — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — Тодороки, как быстро погрузился в мир грёз, так и быстро пришёл в себя. Он внимательно смотрит на собеседника, не совсем понимая, что служит причиной чужого желания уйти.              — Нет, ты не понял. С тобой наедине, — в этот раз уточняет Бакуго, слегка смущаясь от собственных слов. — Просто хочу тебе кое-что показать, я это вчера заметил и подумал, возможно, тебе понравится.              — О, вот оно что. Звучит интересно. Я согласен, — Шото мигом становится живым, приподнимая уголки рта. Его и вправду обрадовало данное исправление.              — Пойдём, — Кацуки немного отстраняется, но продолжает держать Тодороки за руку, быстро и под шум окружающих выводя его с площади, направляясь в сторону небольшого холма, взбираясь на него. Изюминкой места, расположенного рядом с деревней, являлось то, что свет фонарей не мешает увидеть звёзды на тёмном небе. Шото полностью доверяется блондину, поэтому всю дорогу молчит и идёт за ним следом, пытаясь не споткнуться о какой-нибудь выступ, который не видит в темноте.              — Знаешь, почему именно сегодня проводятся танцы? — придя на место, Бакуго заводит разговор первым. — Потому что луна слишком близко находится к земле, а звёзды светят ярче. Именно с этого холма и можно увидеть лучше. Хотя я уверен, что в горах вид куда охуеннее, — договорив, юноша присаживается на землю, убирая руки назад и упираясь на них корпусом, перед этим похлопав по землю рядом с собой, тем самым приглашая спутника присесть рядом.              — А ты хорошо обо всём осведомлён. Не в первый раз подмечаю. Именно поэтому ты для меня словно книга, которая может открыть нужную страницу и рассказать о чём-то интересном, — Тодороки присаживается рядом, поднимая голову и смотря на небо, что было полностью усыпано звёздами. Если бы маг умел, то тихо присвистнул бы уже от столь необычного зрелища.              — Зато ты и вправду умеешь красиво говорить. Но эти знания имеются у всех, кто много читает.              — Да, пусть иногда бывают у книг стандартные обложки и содержание. Но, например, большинство твоих страниц ещё пусты, ведь ты меняешься, пытаясь найти своё собственное я, — Шото выдыхает холодный воздух и, поймав на себе взгляд Кацуки, вновь улыбается. Сегодня почему-то улыбка всё никак не хочет сходить с лица, поэтому он дарит самую яркую и настоящую только Кацуки, показывая тем самым, что доверяет. Если говорить честно, Тодороки хочется увидеть больше всего именно улыбку Бакуго, а не ткань, что так нагло скрывает её. — Бакуго, — Шото пододвигается к собеседнику ближе, переходя на шёпот. — Поможешь осуществиться моей маленькой мечте?              — Если это в пределах разумного, то могу. В чём дело?              — Тогда... Сними маску. Тебе ведь нечего скрывать? Просто покажи мне своё лицо полностью.              Блондин вздыхает, выпрямляясь и усаживаясь поудобнее.              — Хорошо. Но для начала закрою тебе глаза. Мне так будет легче, — Кацуки накрывает чужие глаза своей ладонью, а свободной рукой оттягивает ткань на лице вниз, полностью открывая лицо.              Шото хмыкает, расслабляясь. Он решает в очередной раз просто довериться человеку, что находится напротив. Ничего ведь плохого не случится, так ведь? Бакуго не является убийцей, что воспользуется чужой мимолетной беспомощностью, сразу же вонзив свои когти. Гетерохром в этом полностью уверен.              Кацуки вплотную приближается к Тодороки, вторую ладонь укладывая ему на щёку и поддаваясь вперёд, мягко касаясь чужих губ своими. Он пользуется тем, что рот Шото приоткрыт, и ловко проникает в него языком, своевольно хозяйничая в нём. Тодороки от неожиданности вздрагивает, но почему-то даже и не думает сопротивляться. Тепло, которое дарит ему Бакуго, приятно разливается по телу, заставляя забыть о том, что уже середина осени. Решая сильно не увлекаться, блондин плавно отстраняется от Шото, убирая ладонь с его глаз, заглядывая в них и видя полнейшее недоумение.              — Ох... — только и говорит Тодороки, чувствуя, как ужасно сильно горит лицо. Такого он точно не ожидал от Кацуки.              Бакуго приподнимает уголки рта, поправляя выбившуюся из чужой причёски прядь, заправляя её за ухо. К лицу прилил лёгкий румянец, а стук сердца отчётливо слышен в полнейшей тишине. Метки на скулах слегка замерцали, чуть освещая лицо багровым светом. Кацуки и сам не понимает, почему так поступил. Он просто поддался своим эмоциям. Но, честно говоря, ему очень понравилось. Губы Шото оказались настолько мягкими и нежными, что Бакуго хочется повторить, но здравый смысл приходит раньше, буквально крича, что Кацуки сделал это насильно, практически принудив к поцелую. Бакуго сразу же отодвигается, отводя взгляд в землю и прижимая к груди одно колено.              — Кхм, прости. Чёрт попутал, серьёзно, — тараторит Кацуки, пока что не в силах посмотреть на Тодороки, будто бы боясь увидеть в его глазах призрение. Бакуго встаёт с земли, отряхиваясь и обратно скрывая часть лица за тканью маски, поправляя её.              — Думаю, нам стоит вернуться. Уже слишком поздно, — опомнившись, наконец проговаривает Шото, медленно поднимаясь с места.              Боже, как же здесь жарко. Или во всём виноват поцелуй, из-за которого по телу разливается тепло?              — Ага. Идём, — сложив руки в карманы, Бакуго вырывается вперёд и всё время молчит, не представляя, какие слова тут можно подобрать. Он знатно облажался, послушав своё сердце. А Шото, пытаясь подобрать правильные слова, плетётся позади. В голове творится бардак, из-за чего кроме невнятных и коротких звуков он бы не смог ничего сказать.              Возможности поговорить у этих двоих так и не выдаётся. Оба укладываются спать, бросив друг другу лишь пару коротких фразочек по делу. Никто не знал, как именно начать рассказ о своих чувствах.              Ночью Тодороки не спится. Он долгое время смотрит в потолок, что освещается слабым светом уличных фонарей, делая помещение чуточку светлее. Шото просто жалеет, что не успел ничего толкового сказать блондину, заставив того, скорее всего, чувствовать себя некомфортно. Парень вздыхает, переворачиваясь набок. Огни на улице становятся чуть ярче, поэтому Тодороки отчётливо видит чужое спящее лицо. Шото медленно тянет руки вперёд, нерешительно прикасаясь к щеке Кацуки, поглаживая её большим пальцем. Он и сам начинает испытывать какие-то странные и непривычные для самого себя чувства к этому парню. Но, честно говоря, они ему нравятся. Тодороки коротко и осторожно целует Бакуго в губы через маску, вновь укладываясь в кровать.