While the snow is flying

В до невозможности увешанном мишурой и гирляндами торговом центре кипела жизнь. Все куда-то бежали, о чем-то шумно переговариваясь, отовсюду слышался звонкий смех, пахло горячим шоколадом и сочными апельсинами, шуршала подарочная бумага. Дети кружили около елки, заглядывая в большие золотые шары на зелёных лапах, а Рэйчел и Агата шли на несколько метров впереди, пытаясь утянуть друг друга в разные стороны к магазинам, где «точно можно что-нибудь найти». Найти для нескончаемого, как и шутки бредущего позади Александра, списка друзей. Сэм шел рядом, даже сейчас проверяя свой телефон по рабочим вопросам или лишь пытаясь создать видимость занятости и таким образом отвязаться от этого невыносимого любителя радужного юмора, что пока совершенно точно не обращал на него внимания, вынуждая его облегченно выдохнуть. Ледяные глаза сверлили пространство вокруг, чуть прикрывались от ярко бликующих упаковок, сверкающих фигур для сада, что так любила его мать, и от обилия свежих ёлок, что ударяли в нос едко-морозным запахом, мешающимся с ароматами горящих на других полках свечей, в подвернувшемся им ряду какой-то рождественской ярмарки. Девушки, наконец перестав метаться, остановились у одного неприметного, затаившегося где-то в глубине лотка, рассматривая стеклянные игрушки, что так любила Ева, рассказывающая им о праздновании Нового года. Сэм подошел ближе, тоже разглядывая эти тонко выделанные фигурки, проводя по ним пальцами, стертыми от нитяных ручек врученной парням части пакетов. Нильсен же прошел дальше, что-то недовольно бурча, выглядывая из-за наконец-то закончившихся стеллажей к вновь открывшемуся пространству, где также в разные стороны сновали люди, смеясь, пихаясь и отмечая в телефонах покупки. Витрины магазинов пестрели зелёным и красным цветами, переплетаясь с белым и чёрным, поблескивая серебром и золотом. Отсюда ему открывался отличный вид на происходящее с другой, доселе неприметной стороны гигантской елки, раскинувшей свои ветки на невероятный диаметр, уходящей куда-то под стеклянный потолок, через который виднелось голубое небо, окутываемое подступающей темнотой как тёплым шарфом. Взгляд Александра загорелся, потеплел и заискрился хитростью, пока он оглядывался на оплачивающих очередную покупку друзей, шуршащих пакетами. Внимательно следил за тем, как они двигались к нему, пытаясь угадать причину очередной резкой перемены его настроения, переглядываясь. Рэйчел притворно коснулась его лба, одними губами шепча: «Все в порядке?» — получила уверенный кивок, не внушающий ей доверия, и отправилась вперёд, некоторое время оглядываясь на него, ухмыляющегося. Он стоял, как ни в чем не бывало разглядывая ближайшую к нему лавку с бутафорией, снежными шарами и хлопушками, в следующую секунду схватил проходящего мимо Сэма и притянул его ближе к себе, чувствуя, как в крепкую грудь ударилась чужая спина. Тот устало закатил глаза, недовольно выдыхая, пытаясь вырвать руку из цепкой хватки пальцев, чтобы отойти как можно дальше, а плечи, стянутые мягкой тканью толстовки, напряглись. Жесткие тонкие пальцы коснулись его лица, разворачивая в нужную сторону, чуть сдавливая щеки, пока с тонких губ не полился едкий шёпот: — Малыш Сэмми хочет посидеть на коленках и попросить что-нибудь на Рождество? — усмехнулся Александр, снова используя это, уже набившее оскомину прозвище, раздражающее полицейского до несбыточного желания носить с собой рабочее оружие. Они оба смотрели вперёд, следя за очередью детей, выстроившихся к Санте, восседающем на своём троне. Голоса девочек невнятно доносились где-то впереди, заглушаемые даже далеко играющей музыкой, под которую поют Рождественские Эльфы, верно стоящие рядом со стариком в красном трико и обшитой белым мехом короткой куртке, стягиваемой чёрным поясом на округлом животе. Золотые колокольчики, вторящие смеху Нильсена, звенели на краях их одежды и изумрудных колпачках, из-под которых торчали острые уши. Мистер Клаус хрипло засмеялся, едва наклоняясь и усаживая очередного малыша себе на колени, сверкая белозубой улыбкой и щекоча маленькие красные щечки бородой. Мужчина выслушал очередное желание, следя за сверкающими от радости глазами детей и вылавливая из своего мешочка большие шоколадки, обещая прийти через дымоход и принести все желаемое в носочки, старательно развешанные над камином. — Если ты про себя, — после нескольких бесплодных попыток Сэм наконец освободился, потирая белеющий на коже след, и зашипел, — то нет, спасибо. Не хочу потом по венерологам бегать, — недовольно зыркнул на вновь довольное лицо на секунду растерявшегося — совсем не то имеющего в виду — Александра. Развернулся на пятках и пошел за подругами, что скрылись в магазинчике одежды, теряясь между вешалок, пока он все ещё кидал косые взгляды за плечо и скрытую толпой и мишурой фигурку, привлекающую детей, чувствуя смущающий, прожигающий спину взгляд надоедливого парня, цепляющего что-то со стола, быстро оплачивающего совершенную покупку.

***

На город опускается ночь, что, как и снег, укрывает его тонким пологом, дымкой приближающейся сказки, морозом, щипающим щеки. Они, уставшие, идут к расположившемуся около выхода уютному кафе, вызывая такси и еле накидывая на шеи длинные шарфы, уже не помещающиеся в руки. Толпа и не думает редеть, наполняясь все новыми и новыми лицами, среди которых нет одного: Александр затерялся где-то еще несколько часов назад, изрядно измотав нервы первый час не отпускающей телефон Рейчел. Они заказывают себе кофе, горячий шоколад и чай, пирожные и печенья, ожидая того момента, когда мимо них пролетит фигура «этого несносного шведа», разглядывают убранство помещения, пропахшего корицей. Сэм хмурит брови, едва заглядывая за елку, перекрывающую с этого ракурса разрастающуюся очередь к Санте, одаривающего улыбкой каждого подходящего, до нервного смешка ожидая увидеть там запропастившегося Нильсена. Тот несмотря ни на что явно может перетянуть все внимание на себя, оставляя сказочного старика без работы. И парень уже встает, направляясь туда, лавируя в толпе яркими пятнами остающейся на периферии его взгляда, когда его хватают за руку, утягивая за какой-то поворот. Теплое тело в красной накидке прижимает его к стене маленького закоулка в лабиринте торгового центра. Искусственная борода, поблескивающая при холодном свете, щекочет его нос — Макото, готовый чихнуть, упирается в неё лицом, пытаясь оттолкнуть от себя незнакомого нахала. Красный камзол режет глаза своей яркостью, пока парень поднимает взгляд, всматриваясь в яркие морозно-голубые огни, почти скрытые натянутым до бровей колпаком, по краям обшитым белым мехом. Он в очередной раз устало выдыхает, по затылку ударяя где-то доставшего праздничный костюм Александра, хитро ухмыляющегося в такой же бесконечно очередной раз, ставший едва ли не их традицией. Пытается что-то сказать, затыкаемый опустившейся на губы ладонью. — Раз ты сам об этом сказал... — начинает Нильсен, звучно протягивая гласные. — Посидишь у меня на коленях? У меня есть справка, — играет бровями, впервые за день слыша смешки, переходящие в истерику, со стороны Сэма, со звонким шлепком касающегося своего лба. Наклоняется, глядя глаза в глаза, захватывая потрескавшиеся губы в жаркий плен, мешающийся с клокочущим в горле, затухающим гоготом, когда за поля полушубка его притягивают ближе.