Декабрь, 1986г
Сентфор, Мэриленд
Снег хрустит под ногами, облаченными в тяжелые ботинки, плечи укрывает объемная зимняя куртка, а легкие жжет морозный воздух, вдыхаемый вместе с дымом дешёвого табака. Они вываливаются из шумного дома на уставленную машинами подъездную дорожку и бредут по укрытым белым покрывалом тихим улицам Сентфора, сбежав в разгаре очередной вечеринки, когда на часах едва перевалило за три ночи. Ее пухлые губы в который раз едва касаются его с привкусом смешанной содовой и алкоголя лишь на секунду, хитрые затуманенные глаза смотрят из-под темных ресниц, вспыхивая под очередным фонарем голубым, пока тонкие пальцы сжимаю фильтр горящей сигареты, вновь приподнимая шерстяной шарф на нос, пряча его от пробирающего до костей, ещё непривычного холода города и протягивая ее Майклу, прижимающему девушку ближе и задумчиво смотрящему вперёд, утягивающему Сару в сторону своего дома. На его плече, едва покачиваясь, висит ее спортивная сумка с формой, вместившая на себя утащенный с вечеринки пакет чипсов, хрустящий под давлением его локтя, а покрасневшую руку сжимает женская ладонь, пока он вновь и вновь ловит ее губы, зудящие от вечно проскальзывающей по ним шерсти и его голодных медлительных поцелуев, распаляющих тлеющие угли желания. О’Нил выдыхает, пробегается по обнаженной коже запястья ногтями, отрывась от парня и рассматривая улицы будто замершего городишки, что едва поблёскивает забытыми гирляндами, хотя минуло только четвертое декабря. Оглядывает полумрак лавки миссис Хилл, скрытый ледяными узорами на окнах, покрытые инеем ветки деревьев, разномастные железные почтовые ящики, засыпанные шапками снега, стоящие у дорог, и едва заглядывающие из леса в районы елочные лапы, вырываясь из крепкой хватки, пьяно смеясь и чуть не поскальзываясь на лужайке перед маленьким коттеджем семьи Тернеров. Ступени крыльца, давно не смазанные, скрипят под их ногами, догорающая сигарета в последний раз сверкает оранжевым огнем, обжигающе холодный ключ едва проворачивается в замочной скважине, а встречающий их полумрак коридора обдаёт тёплом. Они осторожно скидывают верхнюю одежду, не отказывая себе в желании жарко сплестись языками. Подхватывают ее и обувь в руки и бредут наверх, проходя мимо комнаты Бобби и прислушиваясь к его размеренному сопению, чтобы в следующую секунду оказаться в увешанном плакатами помещении, отгораживающем деревянным полотном и щелкнувшим механизмом замка от всего остального мира, вмещающем в себя смятую постель, шкаф и стол, заставленный кубками, которым не хватило место на полке над ним. Сара оставляет все лишнее на стуле, кивком указанном Майклом, проходя по уже знакомому пространству, когда ступни тонут в ворсе ковра, а девушка довольно выцепляет из приоткрытого шкафа объемную футболку, чтобы в следующую секунду без стеснения скинуть с себя обтягивающее короткое платье с объемными рукавами, ярким пятном оказывающееся на полу. О’Нил облачается в нежный хлопок чёрной ткани, слушая едкие комментарии Майкла и показывая парню язык. Чувствует горячие руки, забравшиеся под темную вещь, на своей талии. Тёрнер притягивает ее ближе, утыкаясь носом в макушку, пробегаясь пальцами выше и срывая с ее губ смешок, пока она откидывает ему голову на тяжело вздымающуюся грудь, разглядывая солнечные искры, притаившиеся в темной зелени его взгляда. Ощущает его обжигающее дыхание, щекочущее шею и взметающее выпавшие из прически волоски, тёплый язык за ухом, на котором в следующее мгновение смыкаются зубы. Майкл тянет колечко на нем, слушая тихое недовольное шипение и чувствуя, как в его плечо, по которому чернотой растеклись выбитые узоры, до боли вцепляются пальцы. Сара предупреждающе обводит линии острыми ноготками, довольно улыбаясь, когда парень отпускает серебряную серьгу, отрываясь от девушки, тут же недовольно выдохнувшей, скидывает с себя джинсовую рубашку, шлепая ее по заднице, и вылетает из комнаты с шуршащей пачкой под ее ленивое, летящее ему в мускулистую спину: «Засранец». О’Нил раскидывает руки в стороны, спиной падая на сбуровленное покрывало, устало прикрывает покрасневшие глаза, бездумно глядя в потолок и будто куда-то проваливаясь, пока по телу растекается волна приятной неги и тепла дома после зимней улицы. На заледеневшей дороге шуршат шины редко проезжающих в такое время машин, свет фар стройным рядом пробегается со стенам, исчезая так же быстро, как и появляясь, вынуждая Сару, не желающую вылезать из пушистого плена, чтобы подойти к окну и задернуть тяжелые плотные шторы, отвернуться, плывущим взглядом впиваясь в деревянный столбик кровати. Мерное тиканье часов усыпляющей колыбельной вливается в уши, тяжелые веки слипаются, а сознание тонет в манящем тумане дремы, пока по полу проскальзывает сквозняк, холодя кожу свисающих с постели ног. Девушка хмурится и сжимает пальцы, вздрагивая от контраста температур, приоткрывая правый глаз, разглядывая силуэт темной тенью скользящего по комнате Майкла, с легким стуком ставящего что-то на тумбу. Холодный лунный свет проникает в комнату, бликуя на округлых боках глубокой чаши, в которой девушка, чуть привставая, выглядывает высыпанные из упаковки чипсы, падая назад с легким смешком, сцепляя руки над головой и потягиваясь. — Да ты чертов романтик, Тёрнер, — издевательски тянет она, перекатываясь на живот, оглядываясь назад, и снова зажмуривается, укладывая тяжелую голову на руки, пытаясь сдуть упавшие на лоб пряди. Крепкая хватка окружает ее тонкую щиколотку, большой палец проходится по выпирающей косточке, чуть щекоча ее шершавой потрескавшейся кожей, когда Майкл плавно дергает девушку на себя, переворачивая ее на спину, чуть придавливая тяжелым телом и всматриваясь в едва приоткрытые глаза. — Ещё скажи, что тебе это не нравится, — касается носом очерченной скулы, ведёт к подбородку, позже чуть прикусывая его. — М-хм... — хныкает она, запуская пальчики ему в объемные рыжие пряди, оттягивая их, струящихся в ладони. — Мне нравишься ты. На мне, — с расстановкой произносит она, усмехаясь, опуская руку ниже, проходясь по напрягшейся шеи, касаясь его груди и ведя по выбитым на ней чернильным узорам. — На мне и во мне. Парень усмехается в ответ, будто подставляясь под ее медлительные ласки, едва касаясь кончиком языка краешка ее губ, чтобы сплестись в будоражащем кровь неторопливом танце с ее. Прикусывает красные саднящие губы, слизывая выступившую капельку крови. Переплетает свои пальцы с ее, фиксируя их руки над головой, чувствуя, как Сара пытается отползти выше, оказаться на середине кровати, что приминается под ним, двигающимся дальше. О’Нил отрывается от Майкла, откидывая голову назад и пытаясь отдышаться, чувствуя прерывистые выдохи, тёплыми ударами, разносящими мурашки, касающиеся ее нежной кожи. Потрескавшиеся губы скользят дальше, чуть оттягивая узкую горловину, оставляя едва заметный след на коже, и растягиваются в довольной улыбке. Он ведёт по ее округлым бёдрам, задирая тонкую ткань все выше и выше, касаясь каждого открывающегося участка кожи. Сжимает тонкую талию, пробегается по рёбрам, желая наконец снять ожидаемо недолго продержавшуюся на девушке вещь. Футболка, скинутая с миниатюрного тела, не оставляет шансов рассыпающимся по одеялу остаткам причёски, пока Тёрнер чуть привстает на локтях, рассматривая манящие изгибы. Касается твердых сосков, обводит тёмные ореолы и сжимает округлые полушария, ловя губами громкий стон. Ведёт дорожку поцелуев по линии челюсти, вновь касаясь приятно пахнущей древесным запахом шеи, скользит по едва заметным на темной коже веснушкам и покрывает укусами-поцелуями острые ключицы, исподлобья следя за тем, как О’Нил закусывает костяшку пальца, пытаясь не застонать. Майкл дует на влажную от его касаний, капающей с его волос воды и терпкого пота кожу, вынуждая девушку закатить глаза и прогнуться в спине, сквозь зубы протяжно шипя: «Черт возьми». Потирается грубой тканью потертых джинс о нежную кожу ее бёдер, вжимаясь своим пахом в ее. Сара сжимает ладонями его плечи, касается перекатывающихся не спине мышц, ведёт вниз по предплечьям, сжимает ладони, направляя, и движется дальше, касаясь очерченного пресса, сдавленно выдыхая. Тугая пуговица еле поддаётся ее пальцам, с которых чуть сдирается нежная кожа, и она тянет штаны вниз, чувствуя его руку у себя между ног, постанывая и двигаясь в ответ, вдыхая прохладный запах одеколона на сгибе мужской шеи, прикусываемой, покрывающейся красноватыми пятнами, что ему придётся скрывать высоким воротником бомбера. Ее горячей плоти касаются пальцы, когда последняя преграда улетает на пол и девушка остаётся совершенно обнаженной, стягивающей с Майкла джинсы вместе с бельём, чувствуя, как он поддевает штанины, стягивая их с себя. Девушка обхватывает его член рукой, слыша, как шуршит маленький фольгированный пакетик, с легким шорохом падающий на покрывало. Ведёт до основания, чуть сжимая, пока в неё проникают тремя пальцами, растягивая, растирая влагу по складкам, касаясь чувствительного клитора большим. Сара, не сдерживаясь, стонет, нащупывая презерватив на одеяле и переворачиваясь, оказываясь сверху, следя за заинтересованным взглядом Майкла, что издевательски обводит фаланги языком, прикрывая хитрые зелёные глаза, кажущиеся почти темными в этой полутьме и из-за растёкшихся на всю радужку зрачков, в которых отражается сама О’Нил. Она несколько секунд любуется искаженной собой с благоговением, плотно переплетающимся с порочным желанием в его глазах, обводя языком вспухшие губы и раскатывая презерватив по члену. Упирается в его грудь, царапает и скользит ниже, направляемая парнем, прикрывающим глаза от тесного проникновения, толкающимся в неё, чувствующим то, как она плотно обхватывает коленями его бёдра. Тёрнер касается бархатной кожи ее талии, трепетно ведёт по ней вверх, притягивая девушку ближе и целуя в сладкие карамельные губы, на которых до сих пор чувствуется осевший на них запах сигарет. Сара плавно движется на нем, выстанывая что ругательства вперемешку с его именем, едва ли не вторя ему, стонущему под ней. Губы вновь оказываются в обжигающей близости, венками и трещинками складываясь в идеальные пазлы. Подстёгиваемые адреналином и бушующим в крови алкоголем, они то разгонялись, утопая в пелене чувств, отдаваясь им и друг другу полностью, со всей страстью, то замедлялись, лаская губы друг друга, почти не двигаясь. Глубокие толчки отдавались истомой в напряженном теле, вышибали все мысли, стоя заволакивающей пеленой желания перед глазами. Медлительные или резкие, они выбивали из ее груди воздух, заставляя сипло, тон в тон ему, стонать, едва не срываясь на хрипы, теряясь в подступающей разрядке, что накрыла их с головой. Сара опадает на его тяжело вздымающуюся грудь, прикрывая усталые глаза и чувствуя, как прямо ей в ладонь бьется его сердце. Перекатывается ему под бок, высматривая время на часах, что словно назло скрыты в самой темной части комнаты, так что она вряд ли там что-то может разглядеть, вынужденная полагаться только на свои ощущения. А Майкл притягивает ее ближе, едва переводя дыхание, чувствуя то, как она утыкается носом в его шею, тонет в пленительно мягкой подушке головой, пытается вытянуть из-под них одеяло под его тихие смешки и что-то сдавлено, едва различимо шепчет севшим голосом, когда он едва разбирает ее: «Как ты хочешь провести Рождество?». — Я хотел бы провести его с тобой. Ведь мне нравишься ты... Только в моей кофте, только в ней, — сально — тягуче и мечтательно — срывается с его губ, разрушая всю магию момента, когда он играет бровями и чувствует звонкий шлёпок на груди и глухой смех довольной Сары, разбивающийся об его упругую кожу, пока серебрёная окантовка вышитых букв его спортивного бомбера сверкает во вновь прорезанной светом фар тьме. А за окном вновь падает скрипящий под ногами прохожих снег, отмечая их последний день вместе. Вместе в их непонятных отношениях и в ещё не сказанных словах, что сейчас кажутся страшнее предательства.