Самая короткая ночь в году

— Разве это не омерзительно? Нет, стейк очень хорош, соус всё портит. Я оставлю запись в вашей книге отзывов. Яо, как тебе? Яо вздрагивает и спешит примирительно улыбнуться. — Мне кажется, всё в порядке, папа, но, соглашусь, соус немного «на любителя». Цзинь Гуаншань вопросительно приподнимает бровь и, не глядя, пихает меню в руки официанту. — Выбрал что-нибудь из вина? — Да, думаю… — А поберечься перед премьерой уже не обязательно? Или тебе мало, что ты теперь в подтанцовке у младшего Лань? Яо сглатывает вязкую слюну: — Это не совсем так, папа, я во втором составе и репетирую те же партии, что и Лань Ванцзи, — мягко возражает он. Отец усмехается, отрезая кусок стейка: — Второй состав? То есть ты пашешь, как ненормальный, но еще неизвестно, выйдешь на сцену или нет? Это поистине вершина твоей карьеры. — Лань Сичэнь сейчас параллельно работает над второй постановкой, в которой главную роль буду играть я. Не о чем переживать, папа, — спокойно отвечает Яо, стремясь унять дрожь в руках. Он обожал и одновременно ненавидел ужинать вместе с отцом. Сам факт, что Цзинь Гуаншань признал его и зовет провести время вместе, даже не в компании второго сыночка, немного утешал, но каждый раз Яо был вынужден выслушивать, что он недостаточен. Снова и снова. — Он это делает из жалости, чтобы тебя хоть как-то реабилитировать в глазах толпы. Поблагодари его за великодушие, — говорит отец. — Поблагодари и работай. — Я очень стараюсь, папа. — Если бы очень старался, что у Лань Сичэня не было бы сомнений, кто именно должен играть Нарцисса, даже будь его братец хоть миллион раз хорош, А-Яо. Посмотри на Цзысюаня, он сутками из офиса не вылезает, но зато ему нет равных в финансах, все это подтвердят. — Я понимаю, папа, — кивает Гуанъяо. — Сделаю всё возможное. Цзинь Гуаншань болтает вино в бокале и внимательно смотрит на сына. — Не подведи меня, А-Яо. Я слишком многим пожертвовал ради тебя. Не создавай мне проблем. Это же курам на смех — сын министра пляшет в кордебалете. Позорище. Яо чувствует, как каждое слово буквально гвоздями приколачивает его к стулу, а затем кувалдой лупит по голове, стремясь расплющить об пол. — Отец, я не в кордебалете. Это второй состав, он выступает так же, как и… — Если ты не в состоянии получить главную роль и основной состав, о чем тут разговаривать? — Гуаншань начинает злиться и багроветь, нервно барабаня пальцами по столу. — А может, Сичэню твоя физическая форма не понравилась? Я смотрю, ты стал на еду налегать. Не думал попридержать аппетит? Сесть на диету? Яо вздыхает и опускает глаза: — Хорошо, папа. — Что-то ты погрустнел. Не обижайся, А-Яо. Я желаю тебе только добра, и ты это знаешь. Кто еще тебе скажет правду, кроме меня? Кто в вашем крысятнике? Ты же работаешь не в театре, а в серпентарии, там все против тебя, потому что ты мой сын, — Гуаншань делает глоток из бокала и морщится. — Балет жесток. Театральная среда, в принципе, мясорубка. — Это правда. Не успеваешь опровергнуть одни слухи, как появляются другие. — Да, я слышал про этого олуха, который строчит статейки, но не читал. Не хочу портить настроение, там же, сто процентов, есть про тебя. На самом деле, может, к лучшему, если тебя обсуждают, значит, ты интересен. — Соглашусь, папа. — Ладно, мне пора. Нужно отдохнуть перед завтрашним днем, куча дел, — Гуаншань бросает на стол несколько купюр и пальцем зовет официанта. Яо улыбается: — Как дела у Мин Ло? — У кого? — недоуменно переспрашивает отец. — Вашей спутницы, — уточняет Яо. — Не помню такую. Наверное, нормально. Расплатись, хорошо? Гуанъяо склоняет голову: — Приятно было поужинать с вами, папа. — Надеюсь, ты сделал выводы из нашей беседы. Пока! Яо смотрит вслед Гуаншаню, молча кладет деньги в книжку с чеком и практически выбегает на улицу, параллельно ища в интернете ближайший бар. Ему срочно нужно выпить. Руки трясутся, и он почти роняет телефон в лужу. Завтра нет репетиции, Яо полон решимости напиться так, что его вынесут из бара. *** Он не просто так спросил про новую любовницу отца. Дама, с которой его видели буквально на прошлой неделе, и которую он таскал по всем мероприятиям — очередная проститутка. Как и его мать была когда-то. Яо помнил, как ему приходилось спать под вздохи и звуки скрипящей кровати за стенкой. Матери нужно было его кормить и учить одной, поэтому работала, как умела. Они не бедствовали, но такой заработок вряд ли можно назвать абсолютно безопасным. «Спрячься и не выходи.» — Джин-тоник, пожалуйста, — Яо просит бармена и садится в дальний угол за стойку, утыкаясь в телефон. Мужчина на другом конце барной стойки бросает на него взгляд исподлобья и продолжает крутить кружку пива, следя за баскетбольным матчем по телеку. — Опять продуют, — сетует он. Бармен тяжело вздыхает: — Даже не удивлюсь. Им вообще в этом сезоне не везет, после того, как защитник травмировался. Лично я рыдал от смеха, когда смотрел предыдущий матч. А вы видели? — Мельком, чтоб не расстраиваться. «Хорошая позиция», — думает Яо. — А кто играет? — вдруг спрашивает он, неожиданно сам для себя включаясь в беседу. Бармен и мужик синхронно воззряются на него. — Университетская лига. «Шанхайские акулы» против «Пекинских тигров», — доброжелательно отвечает бармен, протягивая ему стакан. — Ваш джин-тоник. Яо благодарит и подпирает щеку ладонью. — Редко смотрю телевизор, но раньше очень болел за «Гуандун рэйвенс». — Я смеялся, когда они встретились в финале с «Чунциньскими птицеедами», — усмехается мужик и салютует кружкой. — Тоже болел за «Ворон» в колледже. Яо салютует в ответ и пробует джин, а когда игрок бросает мяч мимо кольца, громко цыкает. — Точно продуют, — снова гудит мужик. — Не все потеряно, им-то еще не забросили, — возражает Гуанъяо. Тот пожимает плечами: — Дай бог, чтобы за сегодня случилось хоть что-то хорошее. — Плохой день? — Не больше, чем всегда, — отвечает он. Яо болтает лед в стакане и с сочувствием кивает: — Понимаю. — Тоже что-то не ладится? — Не больше, чем всегда, — отвечает Яо фразой своего собеседника. Мужчина просит повторить пиво. — Часто здесь бываете? — интересуется Гуанъяо, слегка захмелев. — В последнее время часто. Скидываю напряжение после работы, да и домой не особо хочется сразу идти. Я вас тут раньше не видел. Первый раз? — Да. Пить дома в одиночестве не особо приятно, а тут хоть среди людей. Вот, приехал сюда, чтобы отвлечься. Как вас зовут? — Не Минцзюэ, — представляется мужчина и по-европейски протягивает ладонь. Яо пожимает ее в ответ, ощущая силу. Этот мужик самая настоящая махина. — Мэн Яо. Зачем-то он представляется фамилией матери, но после решает для себя, что сделал это из соображений надежности, чтобы подстраховаться и не нарваться на неприятности. — Чем занимаетесь, если не секрет? Не Минцзюэ пожимает плечами: — Спортивным массажем. Пытался открыть свое дело в Сингапуре, но не задалось, недавно вернулся. Но мечтаю о своем магазине спортинвентаря. — Стало быть отбоя от клиентов нет? Ваше дело пользуется спросом. — Клиентов хватает, но я быстро выдыхаюсь. Каждая их травма — как своя. А вы кем работаете? — Я хореограф, — снова лукавит Яо. С другой стороны, это почти правда, он ведь пару раз сам ставил себе хореографию, так что практически не соврал. — Выходит, вы — мой потенциальный клиент, — сдержанно улыбается Минцзюэ. — Надеюсь, нужды не возникнет, — смеется Яо. — Не люблю лишний раз ходить по медицинским делам. — И не надо. — Это у вас стаут? — Гуанъяо кивает на кружку. Минцзюэ смотрит на нее, как будто видит в первый раз и кивает: — Да. Люблю темное, оно как-то погуще. Светлое похоже на лимонад. Кстати, раз уж вы заглянули ко мне в стакан, я загляну в ваш и скажу, что хороший джин, например, такой, как тут подают, грешно разбавлять. — Мне нравится горько-сладкий вкус. Обычно я беру простой джин-тоник или какой-нибудь коктейль на «Бомбей сапфир». О, смотрите! — Яо показывает на экран, где нападающий бьет штрафной и безбожно мажет. Минцзюэ хлопает ладонью по стойке, так что посуда подскакивает на месте. — Твою же мать, нет, видимо, сегодня пьем с горя. Видал, Сун Лань? — обращается он к бармену. — Может, еще не поздно переобуться и болеть за «Акул»? — тянет тот, протирая фужер. — Тоже так подумал, — вздыхает Яо. — Фу, перебежчики, — кривится Минцзюэ. — Если уж и принимать поражение, то с честью. Налей мне еще пива, а господину разбодяжь джин газировкой. Гуанъяо выставляет руки перед собой, спеша отказаться: — Нет, что вы, я не… — Считайте, что «Пекин тайгерс» пытаются вас подкупить, чтобы вы продолжали за них переживать. Я не могу настолько быстро лишиться союзника, Сун Лань-то за шанхайцев болеет. Яо улыбается, с благодарностью кивает и решает, что обязательно заглянет сюда еще раз, когда ему будет грустно.