***
Всё тот же пруд. Журчание воды под мостом, кряканье уток. Лёгкий летний ветер треплет ей волосы, а Самарин утомляет своими беседами. — Боюсь, что это уже входит в привычку, Есеня, — осторожно начал психолог. — Что именно? — Убивать людей. Причём на этот раз ты умудрилась заколоть человека карандашом. — Так это я иду по стопам матери, у неё такое же хобби было, — засмеялась она и вдруг совершенно спокойным и серьёзным тоном добавила: — Лучшее оружие – то, в котором ты уверен. И если моей дочери снова будет что-то угрожать… Поговорив с Самариным снова, казалось бы, ни о чём, она шла к машине и вдруг почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Стоило Есене снять трубку, как послышался тот самый голос, что пропал из её жизни почти на полтора года. — Тебе понравилось? — произнёс некто, чей голос был изменён с помощью компьютерной программы. — Ты… Ты привёл его в мой дом! К моему ребёнку!.. — она хотела сорваться на крик, но, выдохнув, холодным тоном произнесла: — Я найду тебя и убью. — Если бы. Я всё жду, когда ты меня найдёшь. Жду, что ты всё сможешь без Меглина. Открой глаза. Я ближе, чем ты думаешь. — Я тебя знаю?! — не выдержав, на этот раз она сорвалась на крик, но ответом на вопрос стали лишь короткие гудки. Есения не помнила, как доехала домой. Её била дрожь, в голове заезженной пластинкой повторялась одна фраза: «Ты всё можешь и без Меглина». Она уже много раз слышала её от мужа. Тот повторял сие, как мантру, когда она отправлялась на каждое новое расследование. Она не могла ни поверить, ни доказать, что это был он, но всё это окончательно подтолкнуло её к решению, что зрело в её голове с того самого дня. Смерть алфавитного убийцы наглядно показала, что не столько без Родиона, сколько без Жени она прекрасно справляется. Похоже, пора заканчивать с этой игрой в благодарность.***
Приехав в дом отца, Есения сразу направилась в кухню и села за стол. — Что-то случилось, Есень? — обеспокоено спросил мужчина, стоя в дверном проёме за спиной у дочери, вид у той был очень тревожный. — Помнишь, полтора года назад ты сидел на этом самом месте с пистолетом в руках? — она говорила тихо и глухо, не поворачиваясь к отцу. — Я тогда попросила, чтоб ты жил ради меня. Ты можешь ради меня сделать кое-что? — Да, что случилось? — Стеклов сел напротив дочери; кажется, сейчас он был больше неё напуган. — Я хочу от Жени уйти. Поддержи меня. — Как уйти? — мужчина был ошарашен этим известием – только он начал радоваться, что у дочери наладилась жизнь и появился шанс на лучшее будущее... — С чего вдруг? Всё хорошо же было! — У кого хорошо? — Есеня усмехнулась. — У тебя и у Жени, а у меня? — У Веры, — Стеклов надеялся, что этот аргумент заставит дочь передумать. — У неё ты есть. Дед из тебя получился куда лучше, чем отец, — и через секунду она снова перевела разговор в нужное ей русло. — Так ты поможешь? Можно мне с Верой пока у тебя пожить?***
— Ну-ка посиди, — Есения посадила дочь в кроватку, а сама направилась к шкафу. Вынимая вешалки и бросая их на кровать, она параллельно продолжала диалог с дочкой – правда, ответом ей были лишь отдельные звуки. — Я знаю, я плохая. Я не знаю, когда ты спишь, что ешь и какие у тебя привычки. А он тебя любит, пусть ты и не его. Но, знаешь, я думаю, мы справимся. — Есеня, я не понял, у тебя что, новое расследование? И зачем тебе на убийстве целый шкаф? — Я ухожу, Жень, — она решила не тянуть и начать с главного. — В смысле? Куда?.. — Не так вопрос поставил. Какая разница, куда? От тебя. Сказала она, а Женя услышал голос Меглина. Его лицо исказилось. Идя сегодня домой, меньше всего он ожидал увидеть собранный чемодан и её, полную решимости. Рука на мгновение потянулась к ремню. Сдержался. На этот раз жертвой станет не она. — Подожди, а Вера как же? — только и смог произнести он. — Кстати, насчёт Веры, — она застегнула чемодан, — тут такое дело… Остаток фразы – «Она не твоя дочь» – не дал договорить зазвонивший телефон. Это снова был Быков. Женя напророчил новое дело, и признания пришлось отложить.***
Дело выдалось более чем резонансным и запутанным. Есения, прибыв на место, едва успела спасти от самосуда дворника, в подвал к которому преступник подбросил вещи жертвы. От вида самих жертв Есеню бросало в холод, хоть она и была уверена, что абсолютно на всё насмотрелась. Зрелище было весьма жуткое. Преступник шил из живых девушек кукол. Зашивал им веки, губы, вшивал в кожу ленты. Жути нагоняло ещё и то обстоятельство, что подобные убийства в этом городе уже случались много лет назад. А это значило, что либо объявился подражатель, либо Меглин ошибся и много лет назад убил не того. Контора и так рисковала, давая Меглину волю, а если вскроется, что он совершил ошибку, даже самые высокие чины со страхом думали о том, чем всё может обернуться. — Он не ошибся. Это другой совсем, — настаивала Есеня, — подражатель, и я его найду. — Почему ты так уверена? — пытался спорить Быков. — Меглин не идеал и ошибиться вполне мог. — Не мог, — это прозвучало так, что даже Быков побоялся ей возражать. — Жертвы отличаются, главное – найти первую.***
— Есень, я понимаю, у тебя дело в самом разгаре, но, может, поговорим? Есения что-то быстро писала в блокноте заточенным карандашом, весь её вид говорил о том, что мыслями она не здесь, но Евгений всё же предпринял попытку достучаться. — Не о чем говорить, Жень, — она неожиданно пошла на диалог. — Я тебе благодарна, ты мне очень помог, ты меня спас. Если б не ты, я бы, наверное, с собой что-то сделала, я и сейчас не сахар, а тогда и подавно. Ты меня терпел, ты Вере обоих родителей заменил, но пора заканчивать с этим, на одной благодарности далеко не уедешь. — Она захлопнула блокнот и встала из-за стола, всем видом показывая, что задушевная беседа окончена. — Я в архив, мне надо найти ту первую, которая у Кукольника не получилась. — Смотри не заблудись там, в архиве! — раздражённо крикнул он вдогонку.***
Стеклова снова оказалась права. Это был подражатель. Некогда отвергнутый своей первой любовью, он любил её так сильно, что соглашался быть её куколкой. Она наряжала его, делала причёски, красила губы, а потом повзрослела. Стала старше, влюбилась в другого парня, и «куколка», оказавшись ненужной, стала посмешищем. Теперь он убивал юных девушек и создавал из них коллекцию собственных кукол. Родион снова ей помог – Есения нашла его, но арестовать не успела, сама угодила в его ловушку, но, услышав о Родионе Меглине, маньяк почему-то отпустил её… Буквально чудом избежав смертельной опасности, Стеклова окончательно убедилась в том, что Женя ей не нужен.***
Никогда раньше Есеня не задумывалась, что в её доме может быть так уютно. Сразу после душа, закутавшись в тёплый махровый халат, она прилегла на диване. Напротив Вера, сидя в шезлонге, листала книжку и что-то увлечённо рассказывала на пока только ей понятном языке. В камине потрескивал огонь, пахло ужином. — Как хорошо, что всё закончилось, — прошептала Есеня. — Ладно, поздно уже, — видимо, решив, что обстановка вполне располагает к примирению, Андрей Сергеевич, гостивший у дочери, спешно засобирался домой. — Поеду. — Пап, ты выпил. Останься у нас, — предложила Есеня и добавила: — Завтра вместе поедем, вещи я собрала уже.***
Однако Стеклов, вопреки просьбе дочери, всё же откланялся, в глубине души надеясь, что утро вечера мудренее, и дочь всё же передумает. Если бы он только мог предположить, что скрывается за добродушной улыбкой зятя, что любезно предложил подвезти его домой, и, конечно, согласился выпить с тестем. — Ты потерпи, — Стеклов вошёл на кухню и стал доставать стаканы и бутылку виски. — Ну, хочет она, пусть сейчас у меня поживёт. А ты пока покажи ей, что в семье оно всё же лучше. Всё в твоих руках, — мужчина опустился на стул и протянул зятю стакан. — На, выпей, помогает. — Мне другое помогает, — отозвался Евгений, зачем-то встав у тестя за спиной. — Да, хорошо, — Стеклов улыбнулся, уверенный, что речь идёт о маленькой Верочке. — Когда её на руках держу, внучку. Счастливые в… Договорить Андрей Сергеевич не смог. Шею сдавило что-то тонкое, начался приступ удушья, перестало хватать воздуха. Стеклов, конечно, сопротивлялся, хватал Женю за руки, но силы отчего-то оказались неравны, слишком ловко тот проделывал всё это, видно, не в первый раз. Попытки старшего советника юстиции спасти свою жизнь добавляли Жене кайфа, он медленно натягивал струну, что заранее спрятал в ремне, ощущая возбуждение и скорую эрекцию. Стеклов же довольно быстро перестал бороться. Перед смертью мужчина пожалел, что не прислушался к дочери, и ещё ему стало искренне жаль, что Родиона больше нет – он бы смог её защитить. «Не того зятя ты выбрал», — мысленно укорил он сам себя, прежде чем перестал дышать. Когда тело жертвы обмякло, у Осмысловского от удовольствия выступили слёзы. Затем парень, бросив струну возле трупа, прошёл в гостиную. На самом видном месте, на белой стене в гостиной, маркером написал: «Ты меня не поймаешь». — И никуда ты теперь не уйдёшь, у тебя больше никого нет, — добавил Евгений вслух.