Русые пряди.

      Мы уже поднялись наверх, но крыша была закрыта на ключ: через зазор между дверью и косяком виднелась железная защёлка. А подойти ближе не представлялось возможным, ведь от лестницы нас отделяла стальная решётка. Пару толстых прутьев посередине опутывала цепь, а на ней прямо так висел массивный замок и никому не давал проскочить даже на первую ступеньку.       Его нацепила уборщица нашего подъезда, точно говорю. Пожилая женщина со впалыми глазами и темнеющими с каждым днём синяками под ними ходила между этажами, шаркая, словно приведение. Она совсем не разбирается в романтике. Не даёт таким, как мы, посидеть на крыше, свесив ноги, полюбоваться звёздами, почувствовать все ветра под одеждой и в волосах. Да что уж там говорить о крыше, даже с тёплой батареи зимой она гоняет всех парочек, по себе знаю. Я никогда не принимала её философию так же, как и она не принимала мою. Зато подобных себе она жалела. По-моему, было лицемерно то, как часто она понимающим взглядом провожала уставших и угрюмых, убитых досрочно людей, как аккуратно она открывала им выход на крышу, бесшумно кладя цепь и замок на холодные ступени.       Словом, весёлая жизнь протекает у нас в подъезде.