Белый лес

Медленными шагами Егор мерил комнату, останавливая взгляд на гитаре, стоящей у дивана. На самом диване сидел парень с тёмными волосами, завязанными в хвостик. После развернулся в сторону окна, рядом с которым стояло пианино. Илья в тишине следил за действиями друга, опираясь о дверной косяк. Если прислушаться к звукам, в комнате можно услышать свет ламп. Все, как хищники, затаились. Только Егор, пребывая в легком шоке, боролся с желанием вновь попробовать сыграть хоть что-то. Пальцы тряслись в надежде дотронуться до клавиш. Или пройтись по струнам гитары. В груди больно защемило. Он не мог себе этого позволить. Не имел права. Он забыл. Обещал, что забыл. Но почему тогда так больно? Почему грудная клетка разрывается от мысли, что всё это ему не позволено? Почему хочется кричать и головой биться о стену, лишь бы хоть кто-то услышал его истерику? – Что ты имеешь в виду? – тихо поинтересовался Егор. Всё-таки не удержавшись от соблазна и кончиками пальцев проведя по пианино, как будто вспоминая его холод, он сел напротив, медленно кладя руки на клавиши. Первый звук - и тело затряслось в предвкушении. Он даже перестал дышать. Сейчас это казалось таким правильным. Таким нужным. – Мы создаем музыку. Эта студия - наша крепость, – Илья прошёл вглубь комнаты, становясь напротив Егора и заглядывая тому прямо в глаза. Он знал, что победа за ним. Бесов из Дьявола не вытащить, как бы тот не пытался от них избавиться. – Я лишь предлагаю стать частью этой крепости. После слов Ильи Егор немного задумчиво смотрел на свои пальцы, тихо создавая мелодию. Он не мог играть так же, как раньше. Но он всегда умел создавать. Импровизация была у него в крови. Так же, как и у Антона. Наверное, можно сказать, что вся их жизнь сплошная спонтанность. Легкий джаз заполнял комнату. Егор уткнулся в стену подсознания. Все инстинкты кричали, что это правильно, но что-то остановило, и в один миг он просто прервал мелодию, отходя подальше от пианино. Посмотрев на Илью, который вопросительно выгнул бровь, Егор тихо выдохнул: – Чего именно ты ожидаешь от меня? Илья лишь пожал плечами. – Как и раньше. Всего-то, чтобы ты вновь начал создавать музыку, – на этих словах Егор усмехнулся, устало потирая глаза. Последнее время он брал слишком много смен, забывая о сне и еде, а еще сам упрекал Антона в этом. – Егор, мы оба знаем, что я никогда ничего не делаю просто так. Я помню, как ты цеплялся за музыку, будто без неё ты мог задохнуться. Ты мой друг, и я не могу смотреть, как ты отказываешься от своей мечты. – И решил побыть благодетелем? Серьезно, Илья? Думаешь, без тебя я загнусь? Думаешь, мне так это необходимо? – Егор со злостью смотрел на друга, не понимая, зачем вообще согласился на эту встречу. – Я изменился. Мы все изменились. Мы больше не те детишки, которые сбегали с уроков и пытались создать группу. Это всё в прошлом. И, поверь, мне это не нужно. Ложь. Оба это знали. Так очевидно и глупо. И так отчаянно, что хотелось зареветь. А душа болела. Выжигала рёбра, прося не делать этого. Прося вырваться. – Тогда почему тебе так больно? – Илья знал, что это жестоко. Он давно не видел столько отчаяния в глазах Егора. Тот пытался поверить своим же словам, но так безысходно. Долгие годы Илья смотрел, как его друг просто угасает, отбрасывая все свои мечты. Он больше не мог на это смотреть. Пусть ненавидит, истерит, плачет, убивается. За счастье всегда нужно бороться. Иногда даже приходится идти против самого себя. Егор не хотел больше говорить. Он не хотел тут находиться. Быстро развернувшись, он просто ушел прочь, не оборачиваясь. – Чего же ты боишься? – грустно выдохнул Илья, слыша, как входная дверь захлопнулась.

***

Всю пятницу Антон просто пролежал в кровати, выкуривая сигарету за сигаретой и запивая холодным кофе. Егор с самого утра вёл себя странно, а после ушёл на очередную смену. Они перекинулись лишь парой слов на кухне. Ночь шла так же медленно. Хотелось спать, но мысли так и лезли в голову парня. Он не понимал, как всего за одну минуту какой-то незнакомый человек смог вывести его из равновесия. Антон редко позволял волю своим эмоциям. Безжизненный. Он часто мог услышать подобное от окружающих. И только Ирина знала его по-настоящему. Только ей известны все его тайны. Она вытягивала его из бездны, а он цеплялся за неё, разрывая кожу до крови. Часы показывали пять утра. Кафе открывается через пару часов, и парень решил просто не ждать встречи. Он не спеша открыл шкаф, ища чёрные джинсы и очередной свитер. Утром всегда был мороз. С зеркала на него смотрели уставшие зелёные глаза с чёрными мешками под ними. Слишком бледное лицо и растрёпанные волосы. В принципе, ничего не поменялось. Он не мог вспомнить, когда последний раз высыпался. Хмыкнув, Антон развернулся и босыми ногами вышел из своей комнаты. Он слышал, что Егор вернулся час назад и старался сильно не шуметь, понимая, что брат, должно быть, уставший. Усевшись на холодном полу с очередной сигаретой, он следил за тем, как кипит чайник. Он не считал, сколько кружек кофе выпил за ночь, но сердце стучало, как бешеное. А Антон как будто и ждал, когда оно выпрыгнет из груди или остановится окончательно. Он никогда не думал о смерти, но его опрометчивость была губительна. Его действия были противоположны его словам. После того, как совсем недавно Антона сбила машина, а после он как ни в чем не бывало пошёл на работу, не заботясь о вывихнутом плече, Егор пригрозил записать его к психологу. Но парень лишь махнул рукой, говоря, мол, бывало и хуже. А хуже и правда бывало, от чего старший брат часто чувствовал свою вину за то, что не смог сберечь. Когда чайник закипел, Антон не спеша поднялся на ноги и, усевшись у окна с кружкой горячего кофе, стал разглядывать всё ещё спящий город за окном. В душе была какая-то пустота. Романтики говорят, что в тёмное время суток облик меняется и собака становится волком. А в нём просыпается философ, который ищет смысл всего существующего. Ирина была права. Их любовь никуда не делась. Парень просто потерялся. Куда теперь? Да и зачем? Просидев около часа за размышлениями, он быстро собрался, накинул на плечо рюкзак и покинул квартиру. До кафе он добрался за полчаса. Оно было пустым - Антон был первым посетителем. Заказав кофе, сел за дальний столик у окна. Достав тетрадь и ручку, он включил музыку в наушниках и задумался. Если тому мужчине так интересна его история, он поделится ею, дописав концовку. Возможно, тогда тот всё поймёт и отстанет. Напугать правдой лучше, чем беспомощно отбиваться. Вся тетрадь уже давно была исписана, и парень просто носил с собой белые листы, исписывая их и кладя в самый конец. Он полностью погрузился в работу, не слыша ни приходящих людей, ни шум в кафе. Люди просыпались. Антон никогда не был педантом, но в ровном почерке можно было заметить детали перфекционизма. Всё, что касалось простых вещей или людей, для него была как данность, но записанные мысли были выше самой жизни. Они были больше, чем память, и значительнее, чем сама история, ведь её так легко подменить или переписать. Потерявшись в потоке мыслей, Антон забыл о времени, поэтому, почувствовав чужую ладонь у себя на плече, он невольно вздрогнул, резко разворачиваясь. Рядом стоял сам граф Дракула. Как всегда, одетый с иголочки и с оскалом на лице. – Чего так пугаешься, лисёнок? – и это обращение окончательно выбило из колеи. Парень застыл, хлопая глазами. Ему послышалось? – Вам показалось, – нахмурился Антон, убирая чужую руку и возвращаясь к тетради. Мужчина, насмешливо хмыкнув, сел напротив. Официант принёс ему чашку кофе и какое-то время они провели в тишине. Парень отчего-то чувствовал себя неуютно, боясь даже поднять взгляд. Эти голубые, слишком пронзительные глаза пугали его. Он мог увидеть в них свое отражение, утонуть, сдавшись без боя. Простые люди так не смотрят. – Кстати, я так и не представился. Меня зовут Арсений, – мужчина мило улыбнулся, и Антона передернуло. Он уставился на собеседника, как на новое открытие века. Будто только сейчас по-настоящему увидел его. – Я не спрашивал, – холодно ответил парень, спиной опираясь на спинку кресла. Но Арсений лишь вновь ухмыльнулся: – Думаю, стоит знать врага получше. – Враг, да? Когда Вы им стали? – Антон чувствовал, что упускает что-то. Арсений не спеша помешивал кофе, задумчиво глядя на парня, пытаясь запомнить каждую морщинку и родинку, каждую непослушную прядь светлых волос. Арсений был человеком эстетики. Он мог позволить себе откровенно любоваться другими, показывать свою симпатию без каких-либо рамок. Павел часто говорил, что ему стоит быть осторожней, ведь такая либеральность в их обществе осуждаема. Люди не смотрят на людей, как на произведения искусств. Их не интересует чужая душа, им чужда истинная красота. Но Арсений всегда отмахивался от него, замечая любую изюминку в людях. Ведь несмотря на их внешность, они часто были мертвы внутри. Но Антон был другим. Несмотря на бледное лицо и растрёпанный вид, он был красив. Арсений не мог оторвать свой взгляд от хрупкого тела. Зелёные глаза напоминали летнюю траву в лесу, в котором мужчина на миг потерялся. – Знаете, это становится неловко, – прошептал Антон, заметив, что мужчина слишком пристально его разглядывает. Арсений после этих слов опустил свой взгляд на кофе и, сделав глоток, вновь посмотрел на парня уже более уверенно. – А кем ты хочешь быть? Ведь не я начал первым показывать свою враждебность, – мужчина сцепил руки вместе, упираясь на них подбородком. Он и сам не понимал, что на него нашло, ведь изначально его интересовала лишь рукопись. Но сейчас, сидя напротив парня, он хотел с ним поговорить. Провести больше времени, послушать его истории, услышать смех. Он все еще не видел улыбку парня и от чего-то ему так хотелось это изменить. – Предпочёл бы остаться никем, – холод в голосе никуда не делся. Арсений опять задумался, не отрывая взгляда от парня. Антон уже не удержавшись поинтересовался: – Так Вы пришли в гляделки поиграть? Для Антона вся эта ситуация выглядела до того абсурдной, что он решил просто прервать этот несостоявшийся диалог и заказать ещё одну кружку кофе. Арсений выдохнул, следя за удаляющейся спиной парня. Разговор изначально пошёл не так. И пока Антон стоял у барной стойки, мужчина, не удержавшись, взял в руки уже знакомую тетрадь. С прошлого раза листов стало больше. Не устояв, Арсений нагло впился в чужой почерк. Редко что-то могло его так зацепить, и Арсений был готов бороться до последнего. – Это у Вас такая привычка - брать чужое без спроса? – спокойно поинтересовался Антон, садясь напротив, но на этот раз не спешил отбирать свою тетрадь. Лишь следил за чужим взглядом. – Ты довольно спокойный, – заметил Арсений, подпирая подбородок и склоняя голову на бок. – Это ты меня позвал сюда, так может уже прояснишь, для чего? Колокольчик на дверях зазвенел, сообщая о новом клиенте. Они сидели в самом углу, прячась от всего мира, и на миг парню показалось это слишком интимным. Они старались залезть в душу друг друга, обнажая её. Выискивая боль в глубине глаз. Ища что-то большее, нежели простые людские чувства. Ища связь. Антон указал пальцем на свою тетрадь, которую Арсений держал в своих руках, и ровным тоном произнес: – Забирайте. – Что? – Арсений удивленно уставился на парня, но тот лишь повторил: – Забирайте. Мужчина понимал, что ничего больше не добьется. Антон сделал свой ход. Слишком неожиданный. Арсений недооценил парня. Он не привык к такому. Не дожидаясь реакции мужчины, парень собрал свои вещи и, взяв всё ещё горячий стаканчик с кофе, развернулся и пошёл к выходу, не пророня и слова. Эта была их с братом общая черта – просто уходить. Арсений не понял, что произошло и, только увидев, как Антон вышел из кафе, быстро собрался и кинулся за ним. – Стой! – догнав парня, он остановился напротив, положив ладонь тому на грудь. Только для чего, он и сам не мог понять. Нахмурившись, Арсений пытался придумать хоть одну причину остаться с парнем хоть на минуту дольше. Опять же, для чего? – Я не… – начал Антон, но в миг его взгляд потух. Ноги стали ватными и сил стоять не было. В голове слышались крики. Опять те самые крики. Голоса. Ворон. Ворон. Ненужный. Ненужный. Посмотри на себя. Посмотри. Что ты видишь? Что ты видишь? Где она? Темнота накрыла его сознание, и он уже не чувствовал крепкой хватки, которая не позволила упасть.