Memento Mori

***

— Она любит молочный. С клубникой, не встряхивать. И я советую тебе поторопиться, медлительный ты кусок дерьма, если ты хочешь сохранить до конца смены мозги в своей черепной коробке. Продавец натурально сереет в лице, оседает, буквально готовится провалиться на месте, пока Дракон, почти перегнувшись на большую часть тела через стойку, не собирается терять суровости и дышать ею на худощавого засранца, возомнившего о себе невесть что и уже полчаса игнорирующего их заказ. — И два кубика льда, пожалуйста. Последнее Вадим добавляет с широкой белозубой улыбкой, которой в пору наводить жути на поступающих в часть новичков, не готовых ещё к предстоящим закаливающим трудностям жизни. Несмотря на её внешнюю веселость, она может напугать до усрачки, как самый настоящий драконий оскал. — Вадь, прекращай людей пугать! Скоро там уже будет заказ готов? Дракон меняется в лице как по щелчку пальцев. Становится спокойнее, разворачивается на 180 градусов и улыбается теперь настоящей беззаботной игривой улыбкой, излучая от себя обезоруживающее тепло и спокойствие. — Сейчас, золотце, тут произошла небольшая заминка. Лера, сидящая за столиком, вздыхает, с пониманием кивает и утыкается обратно в телефон. Кассир, который отвечал ещё и за разнос напитков, тяжело сглатывает переводит быстрый взгляд от симпатичной блондинки обратно на громоздкую фигуру в черной кожанке, и ловит тяжелый припечатывающий к полу взгляд её хозяина. — У тебя есть пять минут, чтобы собрать наш заказ. Время пошло.— Глядя на мальчишку поверх плеча, Дракон отошел от стойки сбора заказов, прислоняясь к мягкому отделанному месту возле стены, предназначенному как раз для таких доходяг, стоящих долгое время в очереди, вроде него. Неловко получалось, что он только привёл изнемогающую от жары Леру в тенистое кафе, где можно было спастись от вездесущего зноя, как вдруг и здесь оказалась натуральная подстава: несмотря на небольшое количество людей, весь персонал был размякший, как зефир, и двигался примерно с такой же скоростью, как подтаявшие зефирины внутри плохо раскрывшейся пачки. Незатейливое российское обслуживание, чтоб его. Не будь так жарко, Вадим обязательно сводил бы Леру в «Пышечную» на Садовой. Ох, какие же там были пышки с сахарной пудрой! Лучше их он ни ел нигде. Но горячий чай с горячими свежеиспеченными лакомствами в такую погоду мог есть разве что безумец или большой фанат выпечки. Одним словом, никак уж не Лера с её страстью к фруктам и освежающим напиткам, а именно что он. Но думать о себе во время первого нормального свидания — не мужской удел (мужчины, себя уважающие, думают в первую очередь о женщине), а Вадим и вовсе отличался особо обостренным желанием если не поразить, то хотя бы приятно удивить своими навыками в организации нерабочих встреч, так что выбор пал на ближайшее к ним кафе. Для своего золотца он готов был преподнести самое лучше. И что для этого придется сделать, Вадима волновало мало. Сам факт: маленький прыщавый кассир не смел испортить им встречу! Так что легкий испуг ему пойдет даже на пользу. Не будет почем зря зевать за рабочим местом и больше людей обслужит. Чем плохо для человека со сдельной зарплатой? Когда танцующей походкой Дракон направился обратно к круглому столику, Лера с недоуменно вскинутой бровью уставилась на количество стаканов в его руках. Точнее, на отсутствие одного из них. — Мне казалось, ты тоже хотел пить. Разве нет? Сощурив хитро глаза, Вадим достаточно плавно для столь громоздкой фигуры опустился рядом, накрывая лежащую на столе ладонь Леры своей. Кончики его пальцев ощутимо отдавали холодом из-за напитка. Они осторожно заскользили вдоль женской руки, поднося ту к сухим горячим губам. На контрасте поцелуй, оставшийся на её костяшках красным следом, заставил Леру ощутить табун мурашек вдоль спины. Она вздохнула. — Тебе разве не хотелось бы повторить романтичный подвиг героев «Плезентвиля»? Лера добродушно усмехается, смотрит на него с легким недоверием, словно за его словами кроется что-то ещё, но, не найдя во взгляде Вадима ни единого намека на подвох, берётся за вторую бело-красную трубочку пальцами, стилизованную под рождественский леденец, направляя ту в рот. — Ну что, обогатим это кафе на целых два напитка? — вырывается у неё против воли со смешком. — Не будь таким прагматиком, солнышко, я хочу верить, что тот парнишка нам выдал две трубочки не потому, что хотел сэкономить и заставить нас выпить напиток быстрее, а исключительно из добросердечных побуждений. Видя, как глаза Вадима за него смеются, Макарова тихо засмеялась сама, припадая наконец губами к трубочке и потягивая сам напиток. Приторная освежающая прохлада заставила податься сильнее вперёд, вовсю напирая локтями и грудью на стол. От прокатывающего по пищеводу холодка буквально затрещали уши. В жару это было то, что надо. Несмотря на всю их чудесную прогулку в Александровском парке, Лере, не переносящей жару ещё с детства, ближе к двум часам дня хотелось оказаться либо на дне не самой чистой Неглинки, протекавшей под драконьим мостом, на котором они сделали небольшую остановку, либо ограбить ближайшего мороженщика, как назло, редко встречавшихся им на протяжении всего проделанного пути. Столь странные, непривычно противоправные мысли были явно навеяны не без влияния Вадима, думалось ей, пока она вовсю слушала его исторические излияния про китайский отпечаток в архитектуре Петербурга 18-го века и тянула его ближе к кафешкам, где можно было бы передохнуть. Активный отдых — активным отдыхом, а Лера всё же очень уставала на неделе. Имела право, в конце концов, и поваляться на пуфе под кондиционером в законный выходной. Она прикрыла глаза, подпирая щеки кулаками, вспоминая, насколько мелодично, размеренно и уверенно звучал голос Вадима, когда он рассказывал о том, что ему когда-то давно было по-настоящему близко. Заметив, что Лера задумалась, сам Дракон словно перенёс её воспоминания в реальность, склоняясь к ушку и тихо трескуче в него шепча: — Если ты не сильно устала, мы можем продолжить нашу маленькую экскурсию, золотце. Приоткрыв с загоревшимся шальным огоньком глаз, Лера шумно потянула напиток ещё раз. Лёд уже начинал проглядывать под розовой исчезающей гладью. Предложение было заманчивым, но ещё более заманчивым казалось желание собрать остатки от сливок с его губ языком. — Ты никогда не хотел вернуться к старой работе? — прямо спросила его она, одаривая пристальным взглядом. Вадим задумчиво размешал своей трубочкой остатки от напитка, глядя на образовавшийся водоворот. Вопрос был любопытным, но не одним из тех, над которым он долго и часто раздумывал в свободное время. Он старался слишком часто в своё беззаботное прошлое (если его таковым вообще можно было обозначить) не заглядывать, предпочитая вполне устраивающее его настоящее. — Нет. Я уже привык к своему нынешнему промыслу и более чем им доволен. Конечно, он знал, что такой ответ Леру не удовлетворит, но если бы он соврал, она бы разочаровалась в нём куда больше. Дракон позволял себе одну маленькую слабость (в добавок ко всем другим), которая крылась в странной потребности быть честным хотя бы с ней. Лера предпочитала эту тему не развивать. Хотя бы потому, что довольствовалась происходящим между ними не меньше. Будь оно иначе, от дотошных разговоров на тему аморальности его деятельности Вадиму попросту было бы не отвертеться. Она училась у него жить в настоящем моменте. Вкушать его, наслаждаться им. Проводить время не гостем, а задерживать рядом близким другом, которого не хотелось отпускать как можно дольше из своих крепких объятий. Поэтому она принимает ответ Вадима просто как факт. Как данность, с которой приходилось мириться, пускай и с большим трудом. В мире бывали вещи и похуже, люди похуже, и Вадим, если брать по общей картине мироздания, являлся ещё не самым гадким типом, которого можно было встретить на своём пути. Хотя раньше она думала иначе, у Леры со временем работы на Сергея полярно начали меняться взгляды на жизнь. Мир ведь был не чёрно-белым. В нём серого цвета оказывалось куда больше, чем Лере раньше казалось. Люди были устроены так сложно… — Жалеешь об этом? Он спрашивает её равнодушно, но Лера видит по глазам, что для Вадима важно узнать честный ответ. Она качает головой. Уточнять, о чем они говорят, не было смысла. — Нисколько. Он усмехается, издает довольный гортанный звук и со своей стороны напиток больше не потягивает, задумываясь о чем-то своём, что уносит все его внимание к широкому окну во всю стену. Лера внимательно наблюдает за ним, чувствуя если не укол вины, то нечто близкое к этому. Она и сама не могла объяснить, по какой причине. Все её чувства часто настигали её запутанными приливами, в которых, дай Бог, не утонуть бы самой, не то что другого человека на дно не потянуть. Она берёт руку Вадима в свою. Сжимает крепко, привлекая к себе всё его внимание обратно, а потом перегибается через стол и, зачерпнув остатки от сливок, размазывает их у него по губам. Жест игривый, заставляющий скинуть с него спесь нежданно нагрянувшей меланхолии, с которой обычно Вадим долгих бесед не водил. Что-то сейчас просто накатило. Наверно, возраст даёт о себе знать, рефлексия по прожитым годам, сама Лера, непривычно мягкая, спокойная, такая бесконечно родная… Руку протяни, и она не исчезнет. К такому привыкнуть пока было трудно, но Вадиму это изменение нравилось, как и нравилось быть с ней настолько близко, насколько никому другому не позволялось. В обыкновенных вещах крылся ключ к счастью, оказывается. — Я тебя не стыжусь. Как и нашей связи тоже. И я просто хочу, чтобы ты знал об этом. В подтверждение своих слов Лера проходится от одного уголка губ к другому зернистым влажным кончиком языка, забирая Вадима в крепкий долгий поцелуй. И обещает себе, что раз для бешеной собаки семь вёрст не крюк, то и они успеют за сегодняшний день посетить и Екатерининский дворец, и затеряться с украденным (!) мороженым в тенистых переплетениях лиственниц и сосен.