Memento Mori

— На этих фотографиях ты похож на молодого Патрика Суэйзи. Лера хорошо помнила, как проводила свои выходные у Вадима в студии. Это было место, где количество его по-настоящему личных вещей стремилось к нулю, но даже так ей удалось раскопать несколько его сумок (с его частичного дозволения) и отыскать «седую древность», где у Вадима на голове была косо лежащая на светлых волосах тёмно-красная беретка с кокардой, камуфляжный военный костюм да два сослуживца по обе стороны от широкого размаха крепких сильных плеч. — Ты мне льстишь, золотце. — Это ты себя как будто недооцениваешь. — Лера фыркала и продолжала аккуратно перебирать выцветшие полароидные фото, вспоминая, как сама недавно успела для отведения души увлечься съемкой, замаскированной под старину. Он тогда только ухмылялся с её комментариев, наблюдал внимательным взглядом и не догадывался, наверно, какой Леру охватывал трепет — она понимала, что ей давали узнать то, что другие никогда, скорее всего, не узнают. Большая часть прошлого Вадима была покрыта комфортной для него туманной завесой, и приоткрывать её он не очень-то и спешил, даже несмотря на искренний со стороны Лерки интерес. Видимо, это было нечто личное, глубоко личное, ради чего он неохотно делал исключения. Лера понимала, личные границы существовали у всех (она ли была исключением?), однако её это совершенно по-детски иррационально обижало. Оттого-то внутренняя радость звенела до предела, когда он коротко делился с ней чем-то, что было и до неё, и до службы у Алтана. Например, что отец его увлекался археологией и привил Вадиму любовь к истории с детства. Как и нелюбовь к себе, делился он уже позже, более коротко и совершенно без подробностей. Лера не знала, какой была его мать, но догадывалась, что её-то Вадим как раз любил очень сильно. Может, поэтому особо и не рассказывал — самые дорогие воспоминания остаются обычно на глубине нашего сердца. Лера любила проводить выходные у Вадима. У них это стало небольшой традицией, обещающей спокойный (насколько это было возможно рядом с Драконом) отдых — без лишних расспросов, с хорошим кино, пиццей под боком и самим Вадимом, умудряющимся каждый просмотр плавно перевести в горизонтальное положение, даже если изначально не выказывалось никаких намёков. Лера задумывалась над степенью его влияния на неё, ведь она каждый раз безбожно велась после нескольких минут шутливого сопротивления. Приглашение к себе стало для Леры что-то вроде новой ступени. Так она показывала своё доверие к нему и расположение, и Вадим (не дурак ведь) все понял правильно — если зовут после сессии в свободный отчий дом, это о многом говорит. Он прибыл специально не рано, чтобы Лера успела хотя бы позавтракать в комфортной для неё тишине и одиночестве, которыми обычно при семье была обделена. На радость им они уехали на выходные к тёте Любе на дачу и обещали вернуться лишь в понедельник вечером. Лера ехать, спустя столько лет нерушимой семейной традиции, отказалась. «Я очень устала, мам, и хочу отдохнуть дома одна», — Светлана, если и имела какие-либо вопросы на этот счёт, решила их попридержать при себе. Леру можно было понять, нагрузка на неё сильно выросла, она выматывалась до состояния полного истощения, и в желании остаться наедине с собой, чтобы восстановить силы, не было ничего предосудительного. Даже если оно и включало приглашение кого-то ещё в дом, о чём Светлана догадывалась, это могло быть обсуждено уже после поездки. Утро, увы, решило Леру обделить хорошим началом дня, несмотря на все сложившиеся факторы, обещавшие для неё отличный отдых. Живот скрутило сразу же после плотного завтрака в виде яичницы и смузи из бананов, яблок и персиков — было бы лучше, если бы яблоки оказались сомнительного срока годности, но, увы, пришло запоздало то, чего Лера ожидала в последнюю очередь. С приходом большого количества стресса у неё, как и у многих других страдающих от нечеловеческих условий «труда» женщин (практически как во время военных действий), прекратились на полгода месячные. Сначала было страшно (причина беременности отметалась сразу же, но невольно Лера нервно к ней возвращалась, пытаясь понять, могло ли у них с Вадимом «проскочить»), однако после похода к гинекологу картинка прояснилась — её сторонняя деятельность ЧД и учёба воспринимались организмом не иначе как «крайне враждебным триггером», спровоцировавшим сначала задержку цикла, а потом и вовсе его полную остановку. Врач посоветовал пропить витамины B и E, разгрузить своё расписание (это Лера сразу же вычеркнула для себя, как возможный способ решения проблемы) и меньше нервничать. Если месячные не вернутся около года, тогда придётся прибегать к радикальным мерам в виде гормональных препаратов. Что ж, врача было теперь чем порадовать, но вот сама Лера не была рада от слова совсем — она предполагала провести выходные на полную катушку, но катушка резко уменьшилась, видимо, до прозаичного просмотра фильмов, прогулки и какой-либо ещё развлекательной деятельности, не связанной с сексом. Вадима она встретила с этой новостью буквально в лоб, когда он позвонил в дверь. А ещё огромной потрепанной домашней футболкой и джинсовыми шортами, из которых не успела вылезти после сна. Пижама с львятами была в стирке, да и с приближением тепла Лере в ней спать стало откровенно жарко. — Привет. Кажется, сегодня половина планов накрывается. У меня месячные. Наверно, стоило повременить или хотя бы сказать более аккуратно, но Лера, зная Вадима, решила, что в данном случае отлагательств новость не терпела. Спустя молчаливую паузу и хлопанье светлых ресниц круглых удивленных глаз Вадим ответил: — Ага. Ну, ничего страшного. Найдём, чем еще заняться, помимо секса. — Мне казалось, ты расстроишься. — Лера даже растерялась от такого спокойствия, когда ей всучили в руки пакет из магазина одежды и продукты. Вадим, пройдя вперёд, сразу же цепким взглядом осмотрелся — он всегда так делал, когда изучал новую для себя территорию. Словно был на работе. — Выходит, что расстроилась больше даже ты. — Он не преминулся подколоть её, чем вызвал тут же рассерженный смущённый тычок в бок. Лера тихо фыркнула, однако губы против воли разъехались в улыбке. Отрицать, что секс с ним помогал ей снимать стресс, став волшебной палочкой в череде тяжёлых будней, было бы глупо. — Расстроилась, — честно призналась она, аккуратно запуская руку в пакет и вынимая из него белую футболку оверсайз размером с ту, в которой была сейчас. — Что это? Вадим едва смог удержать смех внутри себя — Лера с загоревшимися щеками смотрела на «подарок», переводя быстро вопросительный взгляд с принта на него и обратно. — Подарок, — коротко резюмировал Вадим, перестав прикрывать ухмылку стоячим воротом куртки. Та перекочевала на крючок, открывая Дракону возможность любоваться вовсю краснющим Леркиным лицом. — Я не буду это носить, — холодно и категорично заметила она. — Я почему-то так и подумал, — он звучно усмехнулся, — но я и не настаиваю. На улицу можешь и не носить, но дома почему нет? В конце концов, мы с тобой сейчас одни. Лера старалась держаться за своё слово, но с Вадимом это было чертовски трудно. С одной стороны, не было ничего превратного в принте, обозначающим грудь, с другой — такое подарить могло хватить ума и воображения только Вадику. Лера чувствовала, что угли женского раздражения в ней потушились обыкновенным «к чёрту», с которым она ушла ненадолго в свою комнату. Вадима отправили с продуктами на кухню, приказав её дожидаться и пока ничего не открывать. Вадим был бы и рад послушаться, но пока золотце занята обновкой, он не удержался и начал разбирать продукты. Заодно помыл фрукты, порезал их и выставил на выбор вино со всякой вредной сладкой газировкой. Что поделать, когда так долго служишь, шило в заднице становится неотъемлемой частью тебя, как и привычка в ожидании занимать руки. Лера вышла минут через 10. С размером ошибиться при такой модели было трудно, но Вадим всё равно был рад, что взял именно белую с чёрным минималистичным принтом, а не наоборот — Лера, чья грудь его и без дополнительных указаний всегда до безумия манила и восхищала, сейчас без бюстгальтера сквозь белый хлопок его буквально провоцировала. Вадим сглотнул и отвел взгляд на нож и дольки с яблоками. Леру теперь можно было понять, как и её расстройство, но если у неё месячные, куда деваться — могут и подождать. Хотя для него проблемой придумать альтернативу не стояло, поэтому ту же стимуляцию через одежду никто не отменял. Да и его нельзя было назвать брезгливым человеком от слова совсем… Его мысленный бурный поток прервал вопрос Леры. — Нахрена ты купил мне сисястую футболку, ты можешь мне ответить? Вадим глухо рассмеялся. Смех рокотал и стучался у него о внутреннюю сторону глотки. — Ты только закрыла сессию. Хотелось тебя чем-нибудь повеселить и поднять настроение. И разбавить твой гардероб на одну экстравагантную вещицу больше, чем ноль. — Вадим весело усмехнулся, хитро прищурившись. Лера, осмотрев критичным взглядом принт ещё раз, не знала даже, благодарить его или нет. — Мама когда заметит, будет задавать очень много вопросов. — Можешь сказать, что у тебя неожиданно открылась страсть к эпатажности и частичному эксгибиционизму. — С деловитым выражением лица и соответствующим тоном Вадим подхватил приготовления на подносе и понёс их на столик, находившийся между диваном и телевизором. Лера, нагнавшая его буквально в несколько быстрых шагов, застучала шутливо кулаками по спине. — Дурак. — А можешь ничего ей не объяснять. Вы, студенты, должны быть народом весёлым, могли и одногруппники подогнать чисто по приколу. — Только не студенты меда. — Лера буркнула ему куда-то между лопаток, повисая на его огромной спине, и Вадим, не выдержав, развернулся и нормально забрал её в руки. Она обхватила его, как коала, руками и ногами, изображая из себя живой рюкзак. — Тоска смертная. И как ты там только еще учишься? — От него пахло весенними запахами прохлады, чем-то древесным и чисто мужским — Лера не могла объяснить, но ей запах этот очень нравился. Ткнувшись носом в крепкую шею, она, прикрыв глаза, так и подвисла. — Не без труда. — По коже шеи Вадима мазнула саркастичная улыбка. — Тогда сисястая футболка тем более не будет у тебя лишней. — Подытожив, Вадим мягко пригладил её чуть взъерошенные после переодевания волосы. — Что смотреть будем? — Давай «Грязные танцы». Сто лет назад его смотрела, а пересмотреть руки никак не доходили. — Ага, значит, танцы сама не любишь, но твой любимый фильм — про танцы. — Она услышала в голосе Дракона нотки насмешливости и поддразнивания. — Интересно. — Прекращай издеваться и давай включать. — Лера спрыгнула и проследовала к открытому компьютеру, подключенному через HDMI к телевизору. Сев в позу лотоса, она поморщилась. Низ живота предательски болезненно тянуло, несмотря на принятые обезболивающие. — Может, я сам? — Вадим, естественно, это заметил. — Сиди и отдыхай. — Лера отмахнулась. — Ты и так нам тут практически полноценный ужин приготовил. Вадим усмехнулся в руку, вскинув брови. — Я тебя без еды на выходные не оставлю. — Может, просто закажем пиццу? Я ценю твой домашний героизм и желание позаботиться обо мне, но я тоже хочу позаботиться о тебе. — Лера вскинула на него горящий взгляд, и Вадим с непривычки не смог скрыть удивление. Ему до сих пор было странно слышать эти слова — позаботиться о тебе. Вроде бы простые, но сила в них заключалась колоссальная. — Как там говорят? В нормальных отношениях позволяют бывать слабым с обеих сторон? — Он вновь начал отшучиваться, но Лере посыл стал понятен. Она, отыскав наконец фильм и вернувшись на диван, буквально оккупировала колени Дракона, частично на них уложившись. — Именно так оно и есть. — Лера обняла его крепче. — Лучше уж будешь питаться хрен пойми чем с моей руки здесь, чем у себя там. У меня оно хотя бы будет первой свежести и вкусным. Вадим запрокинул голову и застонал. Его рука легла на изгиб её позвоночника. — Я же тебе говорил, тогда это была случайность. — Помноженная на четыре продукта? — Лера, не занудствуй. — Вадим отправил в её рот кусочек яблока, перекрывая поток отчитывания ещё на начальных титрах. Лера от такой наглости куснула его в следующую попытку её накормить за пальцы. Вадим, вместо того, чтобы как-то раздосадоваться, только повеселился и начал специально уводить пальцы от её цепких зубов, а иногда специально проникал за них, касаясь настойчиво зернистого кончика языка. Лера, усиливая нажим зубной ловушки, хитро блестела глазами и специально томно долго избавляла подушечки мужских пальцев от сока фруктов. Вадим, чувствуя, что градус в теле начал подниматься, а воздух вокруг густеть, не без усилия вытянул пальцы, утирая уголок женских губ от капельки слюны. — Ты маленькая провокаторша. — Вадим огладил её чистой ладонью по линиям лица. — Сама же знаешь, я могу и ответить. — В твоем оригинальном подходе во всём сомневаться не приходится, знаешь ли, — в тон ему ответила Лера, опустив глаза вновь на свою футболку, а потом обратно поднимая взгляд на Вадима. — Только я тебе даже ответить толком не смогу. Это будет нечестно. — А кто сказал, что играть честно — интересно? — Вадим ухмыльнулся. — Уж точно не ты. Они оба приклеились к телевизору. Вадим лениво бродил пальцами по позвоночнику Леры, прокладывая ими себе дорожку до её шеи и обратно — за столь медитативным занятием и, будучи окутанным теплом Леры, он не заметил, как его начало отрубать. Чтобы оставаться в ясности сознания, Вадим решил разбавить уже просмотр знакомого ему повествования интересными фактами, которые знал про съемки фильма, но Лера его опередила. — Представляешь, женщина, которая подарила этому фильму сценарий, во многом вложила в него моменты из своей жизни. Но в то время были популярны блокбастеры, поэтому его никто не хотел браться снимать. Она 42 студии обошла, прежде чем нашла того, кто ей помог. И то, это оказалась низкопробная студия, базирующаяся на выпуске фильмов на кассетах, не в широком прокате. Для «Грязных Танцев» сделали исключение. — Да-да, это были Vestron Video. Чтобы сохранять конкурентоспособность с другими студиями, начавшими выпускать, наоборот, фильмы на кассетах, они в ответ выпустили фильм в широком прокате. А женщину звали Элеонор Бергстейн. — У тебя феноменальная память на имена и названия. — Лера говорила без тени насмешки. — Я уже и не помню всего этого, давно статью читала. — Особенность старой профессии и нынешней. Постоянно приходится что-нибудь да запоминать. — Вадим потянулся и устроился удобнее. Кончики пальцев скользнули под женский подбородок. — А еще там могла сыграть Сара Джессика Паркер. — Лера лениво потерлась щекой о его руку, ластясь. Они словно начали маленькую словесную баталию, кто кого переплюнет лучшим знанием фильма. — А Патрик Суэйзи сначала не хотел играть. Ему роль казалась банальной, несмотря на сходство. Он только потом проникся своим персонажем, когда понял, что их судьбы похожи — оба мальчишки из бедных семей, вырвавшиеся при помощи танцев. — Прежде чем Лера снова открыла рот, Вадим отправил в него виноградину. Нажав на её губы, он издал тихий протяжный выдох. Забравшись на него сверху и буквально оседлав мужские бёдра, Лера обняла Вадима сильно за шею. Поверх её плеча до сих пор было видно фильм и как раз шла сцена, когда Джонни учил Бейби танцевать. Он медленно скользил по её руке, и героиня начинала заливисто хохотать, не выдерживая такого напора харизмы и близости со своим учителем. Вадим, словно повторяя за ним, проводил медленно по талии Леры. Та, напротив, стойко держалась, но её губы подергивались. — А Суэйзи раньше с Дженнифер снимался. В фильме «Красный рассвет» 1984 года. — А ты ещё говоришь, у тебя плохая память на названия и даты. — Его дразнящую улыбку Лера тут же сцеловала коротко и быстро. Вадиму этого прикосновения оказалось недостаточно. Он притянул её к себе, неторопливо продолжая долгий томительный поцелуй. С шумным коротким выдохом отпрянув, Лера заглянула в его блестящие золотой искрой глаза. В горле словно образовался влажный комок, и поцеловать Вадима невыносимо хотелось ещё раз. — Ты когда-нибудь повторял танцы оттуда? — Знаменитую поддержку было не с кем, но кое-что да. Хочешь попробовать? — Намерения Вадима выдавал авантюрный прищур. — Если твоё состояние позволяет, конечно. Подумав, Лера неуверенно кивнула. — Станет плохо, просто скажу. Давай попробуем. В домашних условиях дурачиться и танцевать Лере было куда комфортнее, чем внутри клуба. Вести себя так, как она вела себя сейчас, там без градуса было бы тяжеловато. Но сейчас Макарова без каких-либо зажимов позволяла себе растворяться в Вадиме, как и в их дурных попытках повторить то, что делали персонажи фильма. Вадиму настолько понравилось, что он даже начал входить в роль — злился, когда у неё что-то не получалось, одергивал её, поправлял, и Лера в отместку подходила не до конца серьёзно к их «серьёзному делу», то и дело надрывно хохоча. — Давай, покажи мне, как в тебе раскрываются уверенность и красота! Они расположились на полу. Медленно подбирались друг к другу, словно встретившиеся лев и львица — глаза в глаза, нос к носу, дыхание горячо опаляет разъезжающиеся в белозубой хищной веселой улыбке губы. Лера долгим взглядом гипнотизирует рот Вадима, прежде чем шепчет: — Ну что, думаешь, сможешь меня поймать? — Без тренировки? — Вадим хлопает глазами. Не то растерянно…не то воодушевленно и очарованно. Лера загадочно молча улыбается. Встает и отходит к телевизору. Безумие, да и только! Грохнутся ведь наверняка, и виновата в полученных увечьях будет одна она. Однако Вадим Леру не останавливает. Он предоставляет поддержку во всех смыслах, готовясь её ловить и протаривать вместе с ней дорожку к проявлению её смелости. Вадим мерит её взглядом. Просчитывает, как лучше будет подхватить и самому не завалиться. Без падения, скорее всего, не выйдет. Как лучше будет упасть? Черепно-мозговую он, конечно, с ковром под ногами не получит, но вот шишка может остаться приличная. Но весь просчёт и мысли быстро улетучиваются у Вадим из головы, когда Лера начинает на него бежать. Он инстинктивно обхватывает сильными руками её талию во время прыжка и поднимает над собой — на несколько секунд кажется, что им крупно повезло, и у них чудесным образом получилось то, на что актеры убили не один месяц подготовки. Однако тело Вадима предательски покачнулось, и в следующее же мгновение они с Лерой повалились на пол. Дракон взорвался громким хриплым смехом. Слава Богу, успел вовремя сгруппироваться и уронить Леру на себя. Она испуганно втянула голову, округлила свои невозможные прекрасные карие глаза, охваченные детским озорством, и прижалась щекой к его груди. Он чувствовал, как громыхало её сердце, в отличие от его собственного. — Ну? Как тебе? Удалось прочувствовать «тотальную романтику»? — Вадим всё ещё широко улыбался. Прижатый к груди подбородок упирался Лере в макушку. Подняв голову, она ошалело сморгнула. Только потом к ней смогла вернуться связная речь: — Больше так делать не будем. — А мне понравилось. — Тебе все нравится, что потенциально может тебя убить, — кисло заметила Лера, на что Вадим лишь блеснул глазами. Его губы горячо прижались в долгом поцелуе к её губам, и Лера смогла отнести этот поцелуй на свой счёт. И всё же он любил её. Безмерно и безвременно. Чрезмерное обстоятельство в лице Леры давно перестало быть для него «лишь заданием», касающимся поимки Сергея. — Я адреналиново зависимый человек, Лерочка. Работа, увы, соблаговолила во мне свить этот недуг. — Вадим ласково боднул Леру носом в щеку. Она подставилась, прикрыв глаза. Сердце постепенно успокаивалось, приходя в привычное русло 80 ударов в минуту. — Не боишься рядом со мной такими темпами заскучать? — После того, что ты продемонстрировала мне здесь, — Вадим снова взорвался смехом, — нет. Подавить довольную смущенную улыбку у Леры не получилось. Она спрятала её на груди Вадима, чувствуя, что щеки предательски запекло. Вадим ласково коснулся её бедер. Повел пальцами выше, к ягодицам, и игриво те сжал. Лера вскинула голову, вопросительно на него уставившись. — Может, всё-таки?.. Макарова сконфуженно часто заморгала. — И как ты себе это представляешь? Это же…грязно. — Я — человек не брезгливый. — Вадим видел, что Лера смущалась. Естественно, такое предложение раньше получать ей не доводилось. В обществе принято, что в «эти дни» женщины становятся грязными и неприкосновенными, но Вадим-то знал, насколько, на самом деле, женщин накрывало. Хотелось ласки и любви, и проявление её в такой период означало, наверно, особую степень близости. Так, по крайней мере, смотрел на это Вадим. — И тебе…не будет противно? — Лера сомневалась. Она слышала, что некоторые пары не избегали секса даже в такой период, но доктора во мнениях здесь разделялись: кто-то говорил, что всплески сексуальной активности в данное время могли привести к проблемам, кто-то, напротив, выражал положительные суждения, что, мол, и боль поможет снять, и приятнее даже, только не очень гигиенично… Но будто не найдется того, что нельзя смыть потом водой и мылом! Макарова задумалась. Она боялась, что Вадим мог сейчас переоценить степень своего «принятия», а она закрыться, если что-то пойдёт не так. Однако Дракон успокаивающе и даже как-то надежно продолжал неторопливо вести ладонями по её ягодицам, доходя до резинки джинсовых шорт и оттягивая ту. Лера была вольна сейчас его остановить, если она была категорически против, и он бы принял её выбор, предложив заняться просто чем-то другим. В конце концов, у них на очереди была ещё дилогия «Хэллбоя» Гильермо Дель Торо, нераспакованные пачки попкорна с маслом и солью и поблескивающие в свете телевизора банки Bona Ginger Beer. А ещё Лера обещала научить его играть в «7 чудес», над которой Кир постоянно ломал голову. Но Лера позволяет ему зайти дальше. Не отводит руки, помогая освободить её от шорт, а потом и от нижнего белья. Сексуальностью здесь и не пахло, по мнению Макаровой, но Вадим смотрел на неё особо завороженным взглядом — такую непривычно беззащитную и зажатую, будто они занимались сексом в первый раз. Он осторожно развел её бедра. Помог перекинуть ногу через его правое плечо и упереться в пол. Лера волнительно сглотнула. Может, стоило лучше лечь? А вдруг Дракону будет так неудобно? И ковер могут ведь запачкать… Она с восторженным вздохом уперлась взглядом в его довольное лицо. Он осторожно ощупал её узость пальцами и даже бровью не повел, когда ощутил, помимо терпкой женской влажности, кровь. Он кровь видел вблизи не один раз, и Лерина явно не казалась ему страшнее. Что может быть ужаснее, в общечеловеческом понимании, крови убитого или раненного человека? Вадим думал, что явно не естественный процесс обновления, протекающий у любимой им женщины. Лера задохнулась, когда пальцы двинулись глубже, протискиваясь до нужной точки стимуляции. Чувствительность её внутренних стенок заметно возросла, значит, писали правду. И насадиться на пальцы Вадима захотелось нестерпимо сильнее. — Вадь… — Тише, моя девочка. Предоставь всё мне. Просто расслабься и отвлекись от этой боли. Его язык, став плоским, прошелся по её клитору. Разворошил складки вульвы, мельтеша петлей между ними, а потом напрягся, кончиком возвращаясь к капюшончику пульсирующего комка нервов с протяжной влажной дорожкой. Это было до искр в глазах. Лера так сильно сжала его, что чуть не удушила. Вадим был в восторге от такой реакции. Оказывается, и не было ничего страшного — пойдут в ванную и отмоются потом. Делов-то. Главное, какое открытое наслаждение его действия приносили Лере — разомлевшей в мгновение и заходящейся по-особенному трогательными стонами, окрашенными нотками стыда. Разве могло быть лучше? Вадим, осмелев, решил, что может дать ей больше — пальцы в один момент заменил язык. Подушечки легли на клитор, массирующими движениями растирая его, и Лера подпрыгнула — как же так! Прямо туда? Её лицо, заалев, опустилось резко вниз. — Вадим, ты ведь… Господи, ты что творишь… Мог бы ответить, ответил бы. Да вот рот был занят, а глаза у Вадима молчаливо смеялись в ласковом прищуре. Язык его толкнулся глубже. Лера, вскинув чувственно брови, вцепилась в его короткие волосы. Боль с каждым выверенным ласковым движением постепенно сходила на нет. Она становилась всё более податливой под его лаской — Вадим уложил Леру на ковёр, опять же, в опасении за чистоту ворса и её удобство. В таком положении, разведя её ноги, он выглядел как зверь, перегрызший кому-то глотку — картина Вадика, с перемазанным кровью ртом приникающим к ней, была фантасмагоричной. Лера до поджимающихся пальцев ног восставала под ним — его алчный тёмный огонёк на дне морозно-зеленых глаз, направленный на неё, заставлял тугую спираль внутри живота напряжённо виться, скручиваться и сжиматься. Она кончила в тот самый момент (дорогая, любимая его, неприлично раскрасневшаяся и утонувшая в послеоргазменной неге), когда в входной двери неожиданно заскребли звоном ключевой связки. Лера, не придя до конца в себя, сначала вскинула осоловевший взгляд, а потом и вовсе подскочила. В коридоре послышались до боли знакомые голоса членов семьи. Они с Вадимом начали нервно переглядываться. Критическое мышление у обоих было развито отлично, но Вадим в экстремальных ситуациях действовал быстрее (тем более, при Леркином положении можно было сделать скидку на собранность во всех смыслах этого слова), а потому первым пулей полетел в ванную отмывать своё лицо. Представать в первый раз перед родителями Макаровой, словно перемазанный после сцены убийства, он никак не хотел. Лера же, быстро натянув на себя трясущимися руками шорты, побежала вслед за Вадимом. Они встретились все в одной точке на пересечении входа в гостиную и коридором, выводившим из прихожей. Лера, неловко переминаясь с ноги на ногу, надеялась, что на футболке не осталось следов. Только позже, под недоумевающими взглядами родных, она вспомнила резко про принт и, конечно же, рефлекторно, совершенно по-девичьи его прикрыла ладонями. Как будто и вправду стояла без верха голая. Вадим едва смог удержать смех и лицо, но он справился. В отличие от неё, начавшей отчаянно краснеть. Одернув не без применения усилий руки вниз, Лера, предопределив повисший в воздухе вопрос, ответила на него сразу же: — Мама, папа, Кир… Это… — Она прочистила горло, чтобы голос не хрипел, указывая кулаком, затем раскрытой ладонью на Дракона, — мой Вадим. — Здравствуйте. — Вадим как можно более любезно и открыто улыбнулся. Светлана, правда, от этого менее настороженно и напряжённо на него смотреть не перестала. Неужели что-то на губах осталось?.. Лера тоже с этой мыслью на него посмотрела. Но нет, был чист, как будто только что из бани вышел. Она перевела взгляд обратно на родных. Тут уже первым вставил слово Кир: — Ого. Вот это мы вернулись за папиными документами…