Иногда они возвращаются

Ниган бросал на Карла встревоженные взгляды, пока они ужинали холодными консервами и запивали их чаем из термоса. После того, как они вернулись в фургон, Карл сел за руль, чтобы дать Нигану отдохнуть, и отъехал на безопасное расстояние от мексиканского кладбища. Ниган сидел рядом и возился с открывалкой и жестяными банками, мысленно отмечая, что Карл выглядит не так уж плохо для укушенного. Но спустя всего час, когда они заканчивали молчаливую трапезу, Ниган заметил, что кожа Карла будто начала сереть. А может, все дело было в сумеречном освещении подходящего к концу дня. – Жаль, что мы не встретили мародеров, – наконец нарушил тишину Карл. В его голосе звучало искреннее разочарование, а взгляд затуманился, будто он впал в задумчивость и разговаривал сам с собой. – Надеюсь, на обратном пути нам повезет. – Никому эти мародеры на хер не обосрались, – Ниган отставил в сторону пустую банку и передал Карлу термос, сделав глоток. Пальцы Карла, которых он случайно коснулся, были холодны как у окоченевшего трупа. – Что это за дурацкий героизм, требующий лезть в то, что тебя не касается? – Здесь нет никакого героизма, – немного заторможено отозвался Карл, вздрогнув, будто только сейчас заметил присутствие Нигана. – Только я и мой позор. – Карл… – Что? – с вызовом перебил Карл. – На ошибках учатся, не так ли? – Я не собираюсь тебя расспрашивать, если ты не хочешь рассказывать, – осторожно произнес Ниган. Карл еще никогда не был полностью откровенен с ним, и теперь Ниган подозревал, что перемена в его поведении обусловлена укусом. Будто между мышлением и речью исчез защитный блок, регулирующий то, что Карл говорит вслух. Если это действительно было так, Ниган не хотел, чтобы обычно скрытный Карл стал жертвой обстоятельств и выболтал все, что у него на уме. Для Нигана засыпать его вопросами, пока он в таком состоянии, было равносильно тому, чтобы изнасиловать пьяную девушку, которая не может дать активное согласие. – Теперь это ни хрена не значит, – Карл изогнул губы в презрительной усмешке, которая уже стала хорошо знакома Нигану. – Мы шли по дороге ночью: отец, я и Мишонн. Ниган почувствовал, как его сердце провалилось куда-то вниз. Истории с таким началом, как правило, ничем хорошим не заканчивались. – Нас окружили мародеры, с которыми Дэрила угораздило связаться. И… – Карл сделал паузу, глядя на свои пальцы, беспокойно перебирающие кисточки на краю диванного покрывала. – Один из них повалил меня на землю, – выпалил он быстрее, чем собирался. Ниган не мог не заметить, что он храбрится, делая вид, что теперь этот случай не имеет значения. Каким бы сильным он ни был, ему до сих пор приходилось справляться с последствиями этой травмы. – Он собирался меня изнасиловать, но не успел. Отец убил его и прокусил их лидеру горло. Ниган мысленно возблагодарил Рика Граймса за то, что тот хоть раз в жизни повел себя не как размазня. Он знал, что все могло обернуться намного хуже. – Тогда я думал, что это было довольно жестоко даже для той ситуации, в которой мы оказались. Я вел себя как придурок и какое-то время избегал отца, потому что мне открылось то, каким он может быть. А потом я все понял, правда, слишком поздно, – Карл наконец поднял взгляд на Нигана. – Я бы сделал то же самое ради своего сына. Не колеблясь. Ниган смотрел на него зачарованно, впервые за все время осмысливая, что Карл, в сущности, не его старый знакомый, о котором он якобы многое знает, а чужой человек, чье прошлое полно мрачных секретов и глубоко спрятанных тайн. Он сильно ошибался, считая, что он знает настоящего Карла только потому, что видел его подростком. Он понятия не имел, какой Карл на самом деле и через что он прошел. – Ты сделал бы то же самое, если бы возникла необходимость, но ты не смог бы ничего сделать, чтобы избежать этого пиздеца, – заметил Ниган. Ему было в новинку говорить с кем-то по душам, а учитывая то, что он говорил именно с Карлом, ему было сложно контролировать свои эмоции. – Вообще-то это я и пытаюсь сделать, – фыркнул Карл. – Сыграть на опережение. – Ты ни в чем не виноват, – Ниган тщетно пытался подобрать правильные слова. – Это могло случиться с каждым. – Могло с каждым, а случилось со мной, – жестко ответил Карл, стиснув челюсти. Ниган хотел взять его за руку и разжать его пальцы, вцепившиеся в многострадальное одеяло. Провести ладонью по его волосам, откидывая пряди со лба, погладить скулу большим пальцем, обвить его шею руками, притягивая к себе. Не целуя, так как Карл вряд ли захочет этого, а просто давая понять, что он будет рядом столько, сколько потребуется. Но Карл мог принять это за проявление жалости, которая так его раздражала, поэтому Ниган просто тяжело вздохнул и пробормотал: – Надо выпить. Карл слабо улыбнулся, когда Ниган начал шарить в шкафчиках в поисках алкоголя: – Постарайся не надраться, а то врежешься в какое-нибудь дерево. Фургон снова придется вести тебе, потому что меня уже начинает знобить. Ниган замер со стаканом в одной руке и бутылкой виски в другой. Затем на его лице появилась довольная ухмылка, и Карл тут же помрачнел, поняв, что Ниган что-то задумал. – Знаешь, какое средство от озноба мой отец по праву считал лучшим в мире? Карл закатил глаз: – Если ты сейчас скажешь «глубокий горловой минет», я выкину тебя из фургона, и ты пойдешь в Теночтитлан пешком. – Нет, – Ниган наполнил стакан почти до половины и протянул его Карлу. – Хотя твой вариант тоже неплох, проверь в следующий раз его эффективность. – Мне что, все это надо выпить? – Карл взглянул на него с неподдельным ужасом. – Неразбавленное? – Хватит таращиться на стакан так, будто я подсовываю тебе гремучую змею, – строго сказал Ниган таким тоном, каким до апокалипсиса делал замечания халтурящим ученикам. – Ты гасишь людей пачками, а при виде бухла зажимаешься как целка, которую пытаются споить. Когда я был лидером, я пил виски в таких количествах, что мне казалось, будто оно течет у меня по венам вместо крови. – И посмотри, что с тобой стало, – съязвил Карл, отодвигая стакан. – Тебе слабо, – Ниган с насмешливой улыбкой откинулся на спинку дивана, наливая себе столько же. – Просто я не понимаю, какая от этого польза… – Понимать тебе не обязательно, в твою задачу входит только пить. Это народное средство, проверенное временем, оно старше тебя и даже меня, и оно нас обоих переживет, – Ниган снова подал Карлу стакан, и тот принял его, завидуя тому, каким расслабленным выглядел Ниган, развалившийся на диване как у себя в Святилище. Ниган же сам себе напоминал сжатую пружину. Он с ужасом наблюдал за изменениями во внешности Карла и внутренне готовился к худшему. Лоб Карла покрылся испариной, кожа приобрела нездоровый фиолетовый оттенок, дыхание участилось. Карл отпил из стакана и тут же поморщился, но Ниган демонстративно опрокинул в себя свою порцию залпом, подбадривая его. Когда стакан Карла опустел, Ниган поднялся с места и накинул ему на плечи одеяло. – А теперь ты должен просто закутаться в одеяло и хорошенько пропотеть. Я пойду сяду за руль. – Жжет, – пожаловался Карл, приложив ладонь к грудной клетке. – Напомни, почему твой отец посчитал хорошей идеей лечить укус ходячего алкоголем? – Он не укус лечил, а простуду, – неохотно признался Ниган. Карл удивленно моргнул, а затем хрипло рассмеялся. – Ты просто идиот, Ниган, – беззлобно заявил он. – Только ты мог влить в человека виски, надеясь, что это поможет, когда бессильны даже антибиотики. – От идиота слышу, – проворчал Ниган, поправляя на Карле одеяло. – Только ты мог подставиться под укус ради забавы. Неожиданно Карл схватил Нигана за руку, когда тот направился к салону, чтобы сесть на водительское сиденье. – Не уходи, – попросил Карл, и Ниган подумал, что тот бредит и видит на его месте кого-то другого, но Карл добавил: – Мы все равно не успеем в Теночтитлан до захода солнца, так какой смысл гнать? – Ты хочешь, чтобы я… – Ниган помедлил, чтобы правильно сформулировать предложение: – Остался с тобой? – Да, – Карл с ногами залез на диван, съеживаясь под одеялом, как ребенок на ночных посиделках у костра. – Расскажи что-нибудь. Расскажи о своем отце. – Он был алкашом, – Ниган осторожно присел на край дивана. – Это я уже понял, – фыркнул Карл. – Он ходил играть на бильярде в бар и часто забывал меня там. Однажды ему сломали нос бильярдным кием, – Ниган усмехнулся, будто это воспоминание развеселило его. – У нас были не очень теплые отношения. – Мне жаль, – Карл тяжело дышал, приоткрыв рот, и постоянно облизывал кончиком языка пересохшие губы. – Прости, что напомнил тебе об этом. – Все нормально, – отмахнулся Ниган. – Он был бухим не всегда. Он научил меня играть в бейсбол. До апокалипсиса я был бейсбольным тренером. – Да ладно? – Карл мрачно рассмеялся, неожиданно захрипев, и Ниган против воли положил ладонь ему на спину, успокаивающе поглаживая ее, потому что эти ужасные звуки действительно напугали его. – Тогда понятно, откуда у тебя такой сильный удар, – добавил Карл, когда хрипы прошли. Он ничего не сказал насчет ладони Нигана на своей спине. Ниган поджал губы, мысленно ругая себя. На какую бы тему они с Карлом не начали говорить, диалог все время сворачивал не туда, как только речь заходила о прошлом, об их первой встрече, о Рике и об Александрии. – Я сейчас сниму повязку, – вдруг предупредил Карл так беспечно, будто это ничего не значило, – но боже упаси тебя что-нибудь ляпнуть. Может, я сейчас не в лучшей форме, но я все еще могу отрезать тебе язык. Карл стянул с себя бинт и вытер им лоб. Ниган старался смотреть куда угодно, только не ему в лицо. Происходящее казалось ему неправильным. Все должно было случиться не так, Карл должен был осознанно принять решение показать Нигану свою глазницу, может, как раз перед тем, как они занялись бы любовью, хотя Ниган понимал, что это маловероятно. – Я сейчас сниму с тебя ботинки, но не дай бог ты спизданешь какую-нибудь хуйню, – в тон ему ответил Ниган, вытащив его ноги из-под одеяла. – Может, ты сейчас не в лучшей форме, но я все еще могу дать тебе подзатыльник. Это не забота, ясно? Просто иначе ты изгваздаешь весь диван дерьмом, пока будешь ползать тут как пьяная гусеница. – Ты сам виноват, – усмехнулся Карл, и Ниган уже приготовился согласиться с ним и признать свою ошибку насчет могильника, но тут он добавил: – Не надо было накачивать меня виски. – И не надо было трогать тебя за зад, – хмыкнул Ниган, расшнуровывая его ботинки. – Как же, помню. Может, позволишь мне самому принимать решения? – Ты упрямый, – с улыбкой протянул Карл, пытаясь вывернуться и лягнуть Нигана в грудь. – А у тебя ноги воняют, – Ниган отбросил в сторону его ботинки. – У всех свои недостатки. Ниган поднял на него взгляд, и лучше бы он этого не делал, потому что он совсем забыл, что Карл снял повязку, и теперь с правой стороны лица на него смотрел зияющий провал, черный, как дуло автомата, с которым Карл однажды выпрыгнул из грузовика. – Срань господня, – вырвалось у Нигана прежде, чем он успел сдержать себя. – Замолчи, – остановил его Карл. – Ты… – Молчи, – повторил Карл, на этот раз почти умоляюще. – Карл, – Ниган закусил губу, – ты прекрасен, как все гончие ада в одном лице. – Если это комплимент, то весьма паршивый, – смущенно пробормотал Карл. – Как я могу молчать, если ты такой? – Ну уж постарайся как-нибудь заткнуться, хотя для тебя это, похоже, невыполнимо. Ниган мог молчать, но не мог перестать любоваться им, и Карл видел это по его выражению лица. Ниган знал, что у него бы все равно не получилось объяснить Карлу, что он испытывает к нему и почему восхищается им. Карл был прекрасен, как убийства врагов, как обагряющая ладони кровь предателей, как торжество победы, как ликование от того, что тебе снова удалось выйти живым из всех передряг. Карл был его символом несгибаемой воли, пуленепробиваемой гордости, святым апостолом апокалипсиса, показывающим судьбе средний палец и прикуривающим сигарету о пламя на пепелище своих надежд. Ниган окинул взглядом его свалявшиеся от могильной грязи волосы, отливающую лиловым оттенком кожу, приоткрытые потрескавшиеся губы и тихо позвал: – Иди сюда. – Карл вопросительно приподнял бровь, но подполз ближе. – Я дам тебе воды. Пока еще Карл мог держать флягу, но через некоторое время его пальцы сковало судорогой, и Нигану пришлось поить его, придерживая ему голову, и протирать ему лоб бинтом, смоченным в воде. Не то чтобы он был против невзначай перебирать волосы Карла, даже если те были грязными и спутанными, но он чувствовал себя виноватым, поскольку Карл находился в таком состоянии из-за него. Он клал мокрый бинт Карлу на лоб, ощущая исходящий от него жар, и с сожалением понимал, что почти ничем не может помочь. – К утру все закончится, – пообещал Карл, стуча зубами в ознобе, и от этой фразы у Нигана появилось нехорошее предчувствие, как после «что может пойти не так?» или «куда уж хуже?». Стемнело быстро, и Ниган не стал включать свет в фургоне, надеясь, что так Карл быстрее заснет. Карла била крупная дрожь, и если он открывал рот, чтобы что-то сказать, то сначала Ниган слышал полузадушенный хрип, а потом едва различимый шепот. Он и сам говорил только шепотом, боясь лишний раз потревожить Карла. Карл попросил его рассказать о том, где Ниган был до того, как приехал в Мексику, и Ниган неохотно выполнил его просьбу. Рассказал о том, что постапокалиптический Сан-Диего с его сверкающими на солнце заброшенными небоскребами и обветшалыми признаками былой роскоши похож на разграбленный магазин игрушек или на разорванную пиньяту. Не стал говорить о том, что он ночевал на продавленных матрасах в этих высотках и дорогих отелях и в каждом сне видел Карла живым, после чего уже не хотел просыпаться. Рассказал о том, что океан слепит глаза своей синевой, оказывая целительный эффект на расшатанные от постоянной настороженности нервы. Не стал говорить о том, как мерил шагами береговую линию, ловя взглядом случайно пролетающие мимо вертолеты с выжившими, и мысленно забрасывал в волны бутылку с письмом, содержащим все не произнесенные вслух слова, зная, что океан – это самый надежный почтамт между вечностью, наступающей после выстрела в голову, и реальностью, где живые завидуют мертвецам. Не стал вспоминать, как целовал чужую шею, представляя Карла на месте другого человека. Не стал объяснять, что так и не смог смириться с его смертью и в моменты одиночества разговаривал с Карлом, будто тот превратился в призрака, стоявшего у него за плечом и оберегавшего от бед. Наконец, Карл почти перестал дрожать, закрыл глаз и обмяк на диване, не подавая никаких признаков жизни. Даже поднеся ладонь к его рту, Нигану едва удавалось уловить его слабое дыхание. Ниган попробовал устроиться рядом, сохраняя приличное расстояние, чтобы не нарушать личных границ, но не мог уснуть. Каждые три минуты он наклонялся над Карлом и приникал ухом к его груди, проверяя, бьется ли его сердце. Удары были еле слышными, а пульс – неровным, но внутри Карла все еще теплилась жизнь. Ниган не мог спать, но в какой-то момент впал в полузабытье от усталости. В его сознание сквозь дрему то и дело просачивалась мысль о том, что нужно проверить состояние Карла, но этого было недостаточно, чтобы заставить его разлепить веки. Через некоторое время он внезапно почувствовал, как нечто тяжелое навалилось на его грудную клетку. Ниган резко стряхнул с себя сонливость, но, очнувшись, понял, что это всего лишь Карл, бессознательно прижавшийся к нему в поисках тепла. Ниган обнял его поверх одеяла и наконец позволил себе уснуть, надеясь, что Карл не разбудит его железной пощечиной, от которой могут вылететь зубы, и вопросом, какого черта он оказался в его объятиях. Он не хотел проверять на себе, насколько тяжелая у Карла рука. Возможно, именно эта мысль и заставила его проснуться еще до рассвета. На дороге густым полотном лежал туман, холодными каплями оседающий на его коже, когда Ниган вышел из фургона, чтобы отлить. Вернувшись, он какое-то время просто сидел и смотрел, как Карл спит, с усталым удовлетворением заметив, что тот больше не выглядит тяжелобольным. Затем Ниган сел на водительское сиденье, сверился с картой и завел двигатель. Карл проснулся ближе к полудню, когда Ниган уже успел дважды позавтракать и трижды приложиться к бутылке. Не то чтобы он сильно хотел, но виски всегда производил на него ободряющий эффект, если не пить слишком много, и в отличие от многих людей его не клонило в сон от алкоголя, скорее, наоборот. В результате он немного забылся и начал насвистывать «The man who sold the world», когда внезапно поймал хмурый взгляд Карла через зеркало заднего вида. – Я тебя разбудил? – виновато спросил Ниган, не оборачиваясь. – Нет, – Карл покачал головой. Он сидел на краю дивана, сгорбившись, и выглядел еще более взъерошенным и помятым, чем вчера. – Ты вообще спал? – Пару часов, – уклончиво отозвался Ниган, пряча бутылку виски под сиденье. – За три дня? – Карл мрачно усмехнулся и встал, направляясь к салону. – Иди ложись. Дальше я сам. Ниган бросил на него скептический взгляд, не укрывшийся от внимания Карла. Тот рассмеялся, сонно потягиваясь. – Что, не можешь доверить мне мой собственный фургон? – Карл сел на пассажирское место и сделал вид, что рассматривает карту, отгородившись ею от Нигана. – Я хотел сказать спасибо за все, что ты для меня сделал. Ниган закатил глаза и, держа одну ладонь на руле, вырвал у Карла из рук карту, застав его врасплох, а затем смял ее и бросил в проход между ними. Лицо Карла, которое он тщетно пытался спрятать, оказалось растерянным и смущенным. И на нем все еще не было повязки, что сильно отвлекало Нигана при свете дня. – Не забудь, что главное, что я для тебя сделал – это ебнулся в склеп, из-за чего тебя укусили. Карл ничего не ответил, молча признавая его правоту. Он пару минут наблюдал за меняющимся пейзажем, отвернувшись к окну, прежде чем тихо пробормотать: – Уж лучше меня, чем тебя. Ниган метнул на него удивленный взгляд. – Потому что у тебя может не оказаться иммунитета, и ты еще нужен Лири для его исследований, – быстро добавил Карл. – Очень мило с твоей стороны, – съязвил Ниган, пока Карл расправлял мятую карту у себя на коленях. – Расскажи лучше, куда мы едем, раз уж ты у нас главный экскурсовод. – Теночтитлан, он же Мехико-Сити, – начал Карл заунывным голосом механического навигатора, – население около трех тысяч человек… – Это много, – перебил Ниган, вспоминая те времена, когда Рик боялся дать отпор Спасителям, потому что те превосходили александрийцев количеством. – Больше, чем в некоторых городках Новой Англии еще до апокалипсиса. – Почти в полтора раза больше, чем у меня. Мехико считается мегаполисом, это самая большая община в Мексике. – Стой, что? – Ниган ошеломленно уставился на Карла. Одно дело – командовать несколькими сотнями голодранцев, но совсем другое – когда твоя община насчитывает больше тысячи человек. – Ты прикалываешься? Даже у меня столько людей никогда не было. – Важней не количество, а качество, – назидательным тоном ответил Карл. На его лице появилась лукавая ухмылка. – Впрочем, я и на качество не жалуюсь. – Ты сейчас пытаешься утешить мое мужское самолюбие тем, что размер общины не имеет значения? – Да, – Карл не смог перестать улыбаться, даже когда Ниган толкнул его в плечо. – А теперь, если твое самолюбие не слишком задето, может, все-таки ляжешь спать? Мне не нужно, чтобы в Теночтитлане ты был готов в любой момент упасть в обморок от усталости. Ниган тяжело вздохнул и надавил на тормоз. Он не хотел тратить на сон то время, которое мог провести с Карлом, но не мог не признать его правоту. Последнее, что он услышал, прежде чем уснуть, это то, как Карл матерится, найдя под сиденьем бутылку виски, а затем полощет им горло и сплевывает в окно. Во сне он шел по коридорам Святилища, только что узнав от Рика, что Карл мертв, бита покачивалась в такт его шагов, и он знал, что скоро пустит ее в ход, громя свой кабинет от безысходной злости, а завтра размажет череп Рика по асфальту, даже если Рик солгал насчет смерти Карла, чтобы манипулировать Ниганом. Если Рик солгал, Ниган увезет Карла силой и сделает из него самого яростного цепного пса, и пускай тот ненавидит Нигана за то, что тот грохнул его папашу, зато он научится черпать силу из своего гнева. Только когда он наконец приехал в Александрию, от Карла остался лишь неровный крест, а Рик встретил его острым клинком. Ниган проснулся от того, что Карл швырнул ему в лицо смятую карту. – Вставай, раб, солнце еще высоко, – Карл стоял над ним, ухмыляясь, и от неожиданности Ниган чуть не признался ему в том, как сильно он рад его видеть. – Извини, если ты не выспался, но мы почти приехали. Он оставил Нигана сонно потирать лицо ладонями и одеваться, а сам снова сел за руль. Когда Ниган опустился на сиденье рядом, Карл положил на приборную панель перед ним один из пистолетов, который достал из своей кобуры. – Это тебе. Всегда будь начеку, – отрывисто инструктировал Карл, пока Ниган разглядывал замусоренные улицы за окном. Несмотря на слова Карла, солнце уже почти село, и у Нигана появилось такое чувство, будто они въезжают в город-призрак. – Говорить буду я, а ты молчи. Пока ты ничего не скажешь, она не сможет тебя раскусить. – Ты сказал, это мегаполис, – напомнил Ниган, настороженно озираясь по сторонам. – Как-то тут не слишком шикарно. – Мы еще не в городе, – пояснил Карл. Ниган заметил, что в его позе и интонации что-то неуловимо изменилось. Теперь он говорил с Ниганом так, будто тот был его подчиненным, и выглядел как полководец, готовый идти в атаку. – Но скоро будем, и ты все поймешь. Ниган молча кивнул и опустил окно, подставляя лицо прохладе, пришедшей на смену дневному зною. Последние лучи солнца высвечивали силуэты стервятников, которые сидели на провисших проводах и полуразрушенных печных трубах, торчащих из частично обвалившихся крыш. На глинистой земле лежали фиолетовые тени домов с заколоченными ставнями и сгорбленных тяготами жизни людей, проходящих по улице, не поднимая головы и не провожая взглядом фургон. Карл выехал на более широкую улицу, которая упиралась в высокие железные ворота, и при виде них Ниган понял, что все это время они ехали через город, находящийся за чертой настоящего города. – Говорить буду я, – напомнил Карл, заглушив двигатель. Ниган снова кивнул, с удивлением почувствовав, как в нем нарастает давно забытое волнение. К этому ощущению добавилось еще одно, которое он никогда раньше не испытывал. Он всегда был лидером и ни разу не подчинялся чьим-то приказам, а теперь осознавал, каково это, когда кто-то другой берет дело в свои руки. Это чувство тоже оказалось приятным, потому что никому, кроме Карла, он бы не позволил собой командовать. Карл опустил стекло с водительской стороны, когда к фургону приблизился постовой, спустившийся с одной из вышек. – Салют, Диего, как жизнь? – обратился к нему Карл с напускным дружелюбием. – Алый Билл, – парень в форме недовольно поджал губы, облокотившись на капот. – Зачем пожаловал? – Не для того, чтобы открутить тебе яйца, если ты прямо сейчас откроешь ворота. Даже если солдат испугался, то внешне никак это не показал, продолжив сверлить Карла холодным взглядом. – В гости к Черной Марии, – признался Карл, заполняя затянувшуюся паузу. – Не положено, – Диего с вызовом скрестил руки на груди. – Тебя забыл спросить, что мне положено, а что нет, – Карл нахмурился, наконец сбросив с себя маску фальшивой веселости, и по мере того, как он говорил, парень напротив него все быстрее терял свою уверенность. – Слушай, Диего, ты знаешь, что я не очень силен в цветастых угрозах, поэтому вместо того, чтобы битый час трещать о том, что я с тобой сделаю, если ты не откроешь ворота, я просто выйду из фургона и наглядно тебе продемонстрирую. Считаю до десяти, – добавил он, видя, что Диего нужна дополнительная мотивация. – Один. Два. Десять… – Ладно, ладно! – закричал Диего, когда Карл поднялся с водительского сиденья, вытащив из ножен клинок. Нигану доставило невероятное удовольствие то, что полностью вооруженный, наверняка хорошо подготовленный солдат так боится Карла, хоть Ниган пока не понимал, в чем причина. – Черт, угораздило же тебя свалиться нам на голову именно в мое дежурство! Что я теперь скажу Черной Марии в свое оправдание? – Что раз ты можешь держать рацию, значит, у тебя все еще есть руки, а это уже повод для счастья, не так ли? – Карл снова оскалился насмешливой улыбкой. – Открывай быстрей эти ебаные ворота, а то у меня начинает складываться впечатление, что ты не очень рад меня видеть. – Кто-то встал не с той ноги, – тихо произнес Ниган, когда Диего отошел на достаточное расстояние, напоследок показав Карлу средний палец. – Можешь считать, что мое терпение закончилось в тот момент, когда ты заставил меня потеть в одеяле, – хмыкнул Карл, уставившись на ворота перед собой и даже не взглянув на Нигана. – Ну извините, если это не достаточно роскошно для вашего убийственного величества, – пробурчал Ниган, чувствуя, как ему передается хмурое настроение Карла. – Твои голодранцы бегают вокруг тебя с опахалами, когда у тебя начинается лихорадка? – Мои голодранцы стреляют мне в голову и запаковывают меня в мешок для трупа, чтобы над моим телом не кружили мухи, – ответил Карл, хотя вопрос Нигана был риторическим. Тем временем ворота со скрежетом отъехали в сторону, и Карл снова завел двигатель, немного расслабившись. – Но тебя я не стал пугать такими фокусами. – Если ты думаешь, что у меня кишка тонка тебя застрелить, то ты абсолютно, блядь, прав, – признался Ниган под удивленным взглядом Карла. Он любил то, как они с Карлом подшучивали друг над другом, но на этот раз Карл был слишком несправедлив к нему. Карл не понимал, сколько он для него значит. Карл ничего не ответил, но напряжение на его лице сменилось недоумением, которое бы показалось Нигану весьма комичным, если бы он не знал, чем оно вызвано. Карл был шокирован его признанием, потому что не мог даже представить себе, чтобы Ниган испытывал к нему хоть какое-то подобие привязанности, и Ниган знал, что Карл прав, если посмотреть со стороны: они были друг другу никем, просто бывшими врагами, случайно оказавшимися в одной связке. Они медленно миновали ворота и широкую площадь с обелиском в центре, а затем начали петлять по улицам города, сильно отличавшегося от того, который находился за границей ворот. Ниган с удивлением наблюдал за изменениями в пейзаже с мыслью о том, что Теночтитлан выглядит как островок сохранившейся цивилизации посреди разрушенного мира. Максимум, чем могла похвастаться Александрия, это аккуратные белые домики в стиле американской мечты и ровно подстриженные лужайки, но в Теночтитлане жизнь приобретала совершенно другой размах. Они проезжали мимо готических соборов, больших особняков с ухоженными садами, статуй и фонтанов, которые хоть и не работали, но находились в прекрасном состоянии, будто Теночтитлан превратился в сокровищницу культуры миновавшей эпохи, вобрав в себя всю роскошь, которая стала бесполезной после апокалипсиса. Ниган снова заговорил, когда в поле зрения возникло огромное здание со сверкающим куполом и вывеской «Дворец изящных искусств», написанной на испанском и на английском: – Держу пари, там теперь продуктовый склад или оружейное хранилище, – произнес он, чтобы прервать натянутое молчание. – Вообще-то это театр, – ответил Карл уже не так сухо, как прежде. – А еще там есть картинная галерея. – Он наконец перевел взгляд на Нигана. Робкий, смущенный взгляд, совсем не похожий на его обычную мрачность. – Если хочешь, мы можем… Договорить ему не удалось, так как в ту же секунду со стороны ближайшего собора раздался оглушительный колокольный звон, который мгновенно подхватили все находящиеся в городе храмы. – Это еще что за хрень? – прокричал Ниган, пытаясь переорать шум. Карл только поморщился в ответ и сильнее нажал на газ. – Это сигнал тревоги, объявляющий в городе военное положение при угрозе безопасности, – пояснил Карл, когда звон слегка стих вдали. – Мы явно не вовремя, – пробормотал Ниган, а Карл фыркнул от смеха. – Мы и есть угроза. Ниган хотел возразить, что их всего двое, но затем вспомнил слова Карла о том, что важнее качество, а не количество. И Ниган знал, как далеко распространились известия о его жестокости в том штате, в котором он прославился как лидер Спасителей, но мексиканцы понятия не имели, кто он такой и что из себя представляет, а значит, виновник того, что у Нигана до сих пор звенело в ушах, сидел на месте водителя. В глазах местных жителей настоящей угрозой был Карл, а Ниган лишь шел в довесок к нему. – Ты такой очаровательный, когда пытаешься быть скромным, – Ниган расплылся в довольной улыбке. – Я бы тоже объявил военное положение, когда ты выпрыгнул с автоматом из моего грузовика, но у меня не было настолько пафосной сирены. – Пошел ты, Ниган, – хмыкнул Карл, не отрываясь от дороги. Ниган хотел спросить, что Карл собирался сказать, когда его прервали, но момент был упущен. Карл снова полностью сосредоточился на той цели, с которой они приехали в город, и Ниган решил не отвлекать его. На горизонте появились еще одни ворота, на сей раз украшенные вычурными вензелями, и пристроенная к ним вышка, ярко контрастирующая с внешним видом остального города. За воротами тянулась широкая аллея, с обеих сторон обсаженная деревьями. – Черная Мария живет во дворце, – объяснил Карл, не сводя с вышки пристальный взгляд. Он затормозил за несколько дюймов от ворот, когда Нигану уже начало казаться, что Карл решил протаранить их насквозь. – Ты готов? – Карл выхватил из кобуры пистолет, и Ниган кивнул ему, поймав его взгляд, жесткий и решительный. – Тогда начинаем шоу.