***
Заглушив двигатель, Ерушин не торопился покидать автомобиль. Он рассеяно наблюдал за людьми, прибывающими в большом количестве к галерее искусств – двухэтажному зданию в старой части города, ставшей его культурным центром. Импозантные мужчины в компании роскошно одетых жён или юных любовниц, молодые художники, желающие посмотреть на работы более успешных коллег. Мельком он заметил пару коллег, с которыми Егор был в добрых отношениях. Он ухмыльнулся – значит, сегодня большая часть города будет здесь. Замечательно – интересный вечер предстоит. Юноша на соседнем сиденье уныло смотрел в окно. Егор вспомнил его слова о том, что он не большой любитель скопления людей и нахмурился – главное, чтобы мальчишка не выкинул чего-нибудь и не привлёк лишнего внимания к обоим. Он повернулся к Толе и тихо кашлянул, привлекая внимание. Тот моментально повернулся и уставился куда-то сквозь Ерушина. Размышляя о том, как бы незаметно контролировать юношу этим вечером, Егор осматривал его внешний вид. Борисов, одетый в строгий чёрный смокинг, в целом выглядел неплохо и даже более-менее тянул на свой возраст. А массивная чёрная оправа очков хоть и подчёркивала обострившиеся черты лица, тем не менее, она играла на руку и придавала хоть какой-то намёк на интеллект на его бестолковом лице. — Сегодня вечером будешь изображать моего помощника, – сходу перешёл к делу Егор. – Знаю, что тебе будет тяжело, потому что помимо того, что ты в целом глуп как пробка, ещё и ни черта не смыслишь в живописи. Но постарайся ради собственного блага притворяться очень хорошо. Надеюсь, хоть какие-то актёрские способности у тебя имеются? Тяжело сглотнув, Толя неуверенно кивнул, хотя на этот вопрос Ерушин не ждал ответа. Тем не менее, он отметил серьёзный настрой мальчишки. — Опять же, повторюсь, слишком много не болтай, одно неверное слово – и все догадаются, что ты необразованный мальчишка. От меня постарайся далеко не отходить, но и рядом постоянно не крутись. Если ты будешь больше сам по себе, то с тобой вряд ли кто-то заговорит. Если будешь всё время со мной, то кто-нибудь обязательно будет задавать вопросы как мне о тебе, так и тебе самому. Юноша нахмурился и слегка скосил глаза к носу, пытаясь запомнить всё сказанное, а после чего вновь кивнул. Ерушин вздохнул – ничего не выйдет, сколько ни притворяйся, за версту видать, что мальчишка никакой не ученик. Нет в его лице никакой одухотворенности и культурности, лишь страх и воспитанная через боль исполнительность. Но менять своё решение было уже поздно, поэтому, слегка хлопнув Толю по плечу, Егор открыл водительскую дверь и вышел наружу. Он кивнул головой проходящим мимо людям, которых видел впервые в жизни, но требования этикета превыше личных желаний. Мужчина вежливо кивнул в ответ, а его спутница, держащаяся за крепкий локоть, лишь сильнее прильнула к нему и дружелюбно улыбнулась Егору. Проводив их взглядом, парень закурил, задумываясь о том, что вообще-то он никогда не был на подобных мероприятиях в компании женщин. Да и мужчин тоже. В общем-то, Толя первый человек, который сопровождает его, и в этот раз пригласительный с припиской «+1» будет использован по полной. Борисов молча стоял рядом с Егором и, вероятно, думал, что тот слишком погружён в свои мысли и совсем не замечает его действий. Но боковым зрением Ерушин видел, как юноша слегка вытягивает шею и ловит носом дым, что он выдыхает. Едва заметно парень качнул головой – его не разозлило поведение Толи, скорее, наоборот, позабавило. Он запретил ему курить, абсолютно не интересуясь, насколько сильна его зависимость и как тяжело ему без сигарет. Однако юноша беспрекословно исполнил его требования (пусть даже у него и не было выбора) и ни разу не показал своего недовольства. Но тяга никуда не пропала, и он не упускал возможности вдохнуть сигаретный дым, с грустью посмотреть на окурки в пепельнице, растереть тонкий пепел меж пальцев. Егор подумал, что, возможно, погорячился, но отступать не собирался. Щенок не будет курить, потому что он, Егор, так решил. Бросив тлеющей окурок на землю, парень придавил его подошвой и, не глядя на сопровождающего его юношу, быстрым шагом устремился ко входу, вжимая голову в плечи, скрываясь от холодного ветра. Толя, стараясь не отставать, следовал за ним по пятам. Миловидная девушка у входа улыбнулась им и, протянув по бокалу шампанского каждому, пожелала прекрасного вечера. Егор растянул губы в притворной улыбке и прошёл вперёд, в гущу людей. Он моментально накинул на лицо маску интеллигентного и воспитанного молодого человека. Кивнув трём знакомым, заметившим его, он резко схватил руку подоспевшего Толи. Ерушин, не поворачиваясь, склонил в его сторону голову и тихо, но четко произнёс: — Я не разрешаю тебе пить много. Просто чуток пригуби, для виду. И тут же, широко улыбаясь, парень махнул рукой мужчине и стал протискиваться через толпу, чтобы поприветствовать его. Борисову ничего не оставалось, кроме как следовать за ним, нервно поглядывая на спину Ерушина. Толя отхлебнул из бокала шампанское и слегка скривился – он не был фанатом креплёной газировки. Но, естественно, сказать об этом Егору равно что подписать себе приговор. Он уже усвоил, что его хозяину не нравится, когда ему перечат даже по мелочам. В конце концов, за неимением чего-то другого можно было пить и шампанское. На мгновение он потерял Ерушина из виду, а когда нашёл, тот уже разговаривал со своим знакомым. Толя почувствовал себя крайне неловко – он был тут не к месту, ему казалось, что все смотрят на него и видят это. Видят, что он всего лишь прислуга, необразованный мальчишка подле хозяина, непригодный ни для чего, кроме как подносить блюда и подливать напитки. А теперь он тут, среди всех этих людей, и всем вокруг очевидно, что ему здесь не место. Толя грустно вздохнул, расстраиваясь, что не был достаточно силён духом и не смог настоять на том, чтобы остаться дома. Да, у Егора дома было не очень хорошо, но когда самого Ерушина там не было, то в одиночестве он чувствовал себя просто замечательно. Тем не менее, получилось – как получилось, и поэтому, вновь отпив из бокала, юноша сделал невозмутимое лицо и стал стремительно протискиваться к Егору. Он подошёл и встал рядом, чуть позади. Мерная речь Егора сопровождалась редкими смешками, отчего хотелось слушать её бесконечно. Борисов подумал, притворяется ли Егор со всеми остальными и ведёт себя искренне только с ним? Или же двойственность у него в крови? Но в этот момент собеседник Ерушина кивнул на него, и Егор резко обернулся. Он смерил Толю недовольным взглядом и глазами указал на пол рядом с собой. Послушно юноша приблизился. — Это мой новый помощник, я его обучаю, – процедил Егор сквозь зубы. — Да, я что-то слышал такое… – протянул мужчина, задумчиво потирая подбородок. – И не лень же тебе его учить? Это же такое неблагодарное дело. Я бы, наверное, никогда не согласился. «Да я тоже!» – подумал Ерушин, но вслух, разумеется, этого не сказал. Он скосил глаза на мальчишку, стоящего по левую руку от него и крутящего полупустой фужер тонкими пальцами. Егор прищурился, отмечая, что тот слишком быстро пьёт – сам он стоял всё ещё с полным бокалом, отпив лишь глоток. — Я согласился, потому что он очень талантливый мальчик, – с плохо скрываемым ехидством повторил Егор слова Сержа. – Уж больно он меня удивил своими способностями. Толя абсолютно никак не отреагировал на явную двусмысленность фразы. Он спокойно смотрел прямо перед собой в никуда, чуть приподняв уголки губ и покручивая пальцами хрупкую ножку бокала. Он казался спокойным, вот только Ерушин боковым взглядом заметил, как чрезмерно быстро двигается его грудная клетка. Он нахмурился – главное, чтобы у мальчишки опять не случился приступ панической атаки. Егору совсем не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Поэтому в момент паузы в диалоге он наклонился к юноше и прошипел: — Иди, прогуляйся и выпей воды. Постарайся ни с кем не болтать и ничего не натворить. С этими словами Егор хлопнул его по спине, и замерший было Толя, вздрогнул, приходя в себя. Застенчиво улыбнувшись, он перевёл взгляд на собеседника Ерушина, чьё имя так и не узнал, и, прикрывшись фразой «извините, мне надо ненадолго отлучиться», двинулся вглубь зала. Практически сразу же он почувствовал себя крайне некомфортно. Вокруг юноши кипела светская жизнь – тихие женские смешки прерывали уверенную мужскую речь, некоторые ожесточенно спорили о вещах, которые Толя даже не понимал, другие же восхищались откровенно хвастливыми рассказами своих знакомых. Всюду слышалась речь на разных языках, которые Борисов даже примерно не мог распознать. То тут, то там по залу, словно тени, сновали официанты. Идеально вышколенные они едва ли не предугадывали желания гостей. Толя задумчиво смотрел на них, понимая, что сам такой же. Он не должен сейчас стоять здесь, в дорогущем смокинге с бокалом шампанского, а должен прислуживать. Потому что Егор прав: больше он ни на что не годится. Ощущение того, что он наглый обманщик вновь затопило сознание парня. Стараясь обходить особо шумные группы людей, Толя решил добраться до туалета и умыть горящее лицо. Наверное, не стоило пить вовсе. Он и без того нервничал, а алкоголь отнюдь не расслабил его, а, наоборот, лишь подкрепил волнение. Борисов оглядывался по сторонам. Он видел множество молодых парней и девушек, столь красивых, что на них было чуть ли не физически больно смотреть. Некоторые из них были, кажется, даже младше его самого. Дети из обеспеченных семей, чья жизнь распланирована ещё до самого рождения. Идеальные во всём, уверенные в себе настолько, что разве что не светились от этого чувства. На их фоне Толя выглядел так нелепо и нескладно, что ему хотелось просто исчезнуть. Он с грустью подумал, что если бы его жизнь началась при других обстоятельствах, то, возможно, он сам был бы сейчас такой же. Его бы никогда никто не бил, не унижал, не… Не делал с ним разные вещи. Но судьба распорядилась иначе. Борисов бросил взгляд в сторону Егора – в принципе, могло быть и хуже. Сунув ближайшему официанту свой пустой бокал, юноша скрылся за дверью туалета. Он криво улыбнулся, отмечая, что даже туалет больше по размеру, чем его комната у Егора дома. Но, с другой стороны, жаловаться было не на что – ему не требовалось много места, ведь личных вещей он почти не имел. Наспех умыв лицо и в этот раз даже не облившись водой, Толя вышел из уборной и огляделся по сторонам. Он не мог вспомнить, откуда точно пришёл, но надеялся, что Егора не придётся долго высматривать. Он выделялся среди большинства не только своим ростом, но и чем-то невидимым глазу. Словно что-то на уровне ощущений. Толя чувствовал, что он отличается ото всех людей, с которыми был знаком за всю свою недолгую жизнь, но сказать, чем именно – не мог. Он даже не мог понять, отличается он в положительную сторону или в отрицательную. Но быстрее, чем он смог определиться с направлением движения, рядом материализовалась невысокая светловолосая официантка и застенчиво предложила ему шампанского. Парень рассеяно посмотрел на неё – и от этого взгляда девушка окончательно растерялась. Толя подумал, что, вероятно, она работает совсем недавно и может быть даже сегодня её первый «вечер». И хоть Борисов больше и не планировал пить, он решил поддержать девушку и с благодарностью принял у неё бокал. Он немного отпил и через силу ободряюще улыбнулся официантке. Девушка, бросив быстрое «приятного вечера», практически тут же исчезла, оставляя юношу в компании нежеланного алкоголя. Сделав для храбрости ещё несколько глотков и понимая, что нарушение требований своего спутника было напрасным и это не особо помогло справиться с волнением, Толя всё же решил поискать Егора. Стоило только сделать пару шагов в центр зала, как среди общего гула голосов юноша уловил высокий раскатистый смех Ерушина. Борисов задумчиво покусал губу: с одной стороны, Егор сказал далеко не отходить, но с другой – он же велел и под ногами не крутиться. Это сложнее, чем может показаться на первый взгляд, слишком размыта граница. Но всё же Толя решил подобраться к нему ближе. Рядом он чувствовал себя, как ни странно, комфортнее, ведь Егора он уже хоть сколько-то знал, в отличие от остальных присутствующих. Юноша повернулся и пошёл к нему, но как раз в этот момент стоящая слева девушка махнула рукой и зацепила его пустой бокал. От неожиданности пальцы Толи разжались, и с громким звоном тонкое стекло разлетелось на мелкие осколки, встречаясь с сияющим паркетом. Борисов в ужасе смотрел себе под ноги, а девушка лишь ахнула от неожиданности. — Простите, пожалуйста, я не заметила Вас. Вы в порядке? – взволнованно поинтересовалась виновница происшествия. Вместо ответа Толя поднял глаза и увидел, что окружающие его люди в радиусе нескольких метров с любопытством наблюдают за развернувшейся картиной. Вот только это всё были мелочи по сравнению с тяжёлым взглядом, который юноша чувствовал всем телом. Страх сковал его настолько, что он даже боялся посмотреть на Егора. — Д-да, – запинаясь, ответил Толя. Выйдя из ступора, он по привычке хотел было наклониться и собрать осколки, но рядом с ним уже материализовался молодой парень, по виду – его ровесник. Он ловко смахнул осколки стекла в совок и, вежливо улыбаясь, исчез. — Ой, я, наверное, Вас так напугала… – улыбнулась девушка, заправляя прядь светлых волос за ухо. Толя угрюмо смотрел на неё, пытаясь припомнить, сколько слов Егор разрешил ему произносить. К сожалению, он не помнил вообще никаких указаний на этот счёт. Но от этого чувство тревоги лишь усилилось – отсутствие чётких указаний сбивало с толку не привыкшего к свободе действий юношу. — Нет, всё в порядке, – соврал он, чувствуя, что пауза затягивается. Девушка как-то странно посмотрела на него, но ничего не сказала. Она жестом подозвала официантку и передала бокал Толе. Теперь у Борисова в руках вновь оказалось шампанское, которое ему предстояло тянуть весь вечер. Юноша боялся пить лишний раз, так как сегодня он ничего не ел и был уверен, что алкоголь моментально даст ему в голову. Но его планам притворяться было не суждено сбыться – девушка протянула руку, и Борисов сразу же сообразил, что она хочет. — Виктория, – очаровательно улыбнулась девушка, и Толя осторожно пожал её хрупкие пальчики. Всё ещё чувствуя себя максимально неловко, он отстранился, и только заметив её вздернутые брови, понял, что не представился сам. — Анатолий. — Приятно познакомиться, – и, изящно стукнув по его бокалу своим, она отпила добрую половину. Вздохнув, Толя отхлебнул шампанского, ощущая, как горят его щёки. Ему и после прошлого стало слегка жарковато, а теперь сосуды стремительно выдавали лёгкое опьянение, окрашивая кожу в алый цвет. — У Вас такой интересный акцент, – пролепетала Виктория. – Вы приезжий? — Да, из России, – кратко ответил Борисов. Он этого особо и не скрывал, да и по имени не сложно было догадаться о его родине, поэтому вряд ли Егор будет ругаться, что он поделился этим фактом о себе с незнакомкой. — Я тоже, – и, заметив удивлённо вскинутые брови юноши, рассмеялась, покачав головой: — Родители из России, а я уже здесь родилась. Но папа считает нас всех русскими, несмотря на то, что я почти не знаю языка. Борисов молчал, не планируя продолжать скользкую тему, ведь обсуждать то, как он попал на службу за пределами России, он не намеревался. Однако девушка внезапно сменила тему и, шагнув к нему навстречу, положила руку на его предплечье. Толя вздрогнул, словно его хлестанули плетью, а затем уставился на хрупкую девичью руку, как на самое грозное орудие пыток. Однако, ничего не замечая, Виктория наклонилась к нему и заговорщицки улыбнулась, переходя на негромкий шёпот. — Вы уже видели главные экспонаты сегодняшнего вечера? Говорят, за некоторые из них будет настоящая битва. Очень хочу посмотреть, как солидные мужчины будут кричать, пытаясь заполучить желанную игрушку. Они похожи на детей, только с большими деньгами. Толя молчал, слушая монолог девушки, прерываемый лишь на краткие мгновения с целью отпить шампанского. Парень сам не заметил, как опустошил свой бокал и по инерции вслед за Викторией принял новый из рук официанта. А когда и в нём осталась половина, Борисов опомнился и немного занервничал. В голове чуток подплывало, и если Егор заметит то, в каком состоянии оказался Толя, то ему несдобровать. — А Вы хотите что-нибудь интересное приобрести? Или тоже просто посмотреть пришли? – неожиданно решила поинтересоваться у него Виктория. Толя открыл рот, собираясь ответить, что явился сюда из чистого любопытства, но вместо этого он услышал ледяной голос за спиной: — Он со мной. Толя едва заметно сжался, уловив знакомый голос позади себя, но, повернувшись, всё-таки поднял глаза на Егора. Однако тот смотрел не на него, а на новую знакомую Толи с плохо скрываемым раздражением. Кажется, Виктория почувствовала его неприязнь к себе, ибо кокетливая улыбка с её лица сразу же пропала, равно как и рука, которой девушка удерживала юношу. Теперь она старательно вспоминала, чем занималась до этого. — Он с тобой…? – удивлённо протянула девушка, переводя взгляд с Толи на Егора и обратно. Затем она вдруг рассмеялась заливистым смехом. – Поня-я-ятно… — Что тебе понятно? – вспыхнул парень. – Это мой помощник. — Да-да, знаю я, какой он «помощник», – Виктория изобразила пальцами многозначительные кавычки. – Ты всех своих «помощников» в карты выигрываешь? Егор чертыхнулся про себя – кто бы сомневался, что о том милом вечере знает уже больше людей, чем хотелось бы. То, что Виктор болтанул спьяну своей дочери по возвращению домой, не стало большим удивлением для Егора, но всё же к этому он не был готов. — Нет, только самых лучших, – ядовито ответил парень и, схватив Толю за предплечье, потянул в сторону. Уже отходя, он бросил: — Папе привет! — Обязательно, – ухмыльнулась в ответ девушка, наблюдая, как Ерушин тащит за собой мальчишку в противоположный конец большого зала, а тот вовсе не сопротивляется и покорно семенит следом. Остановился Егор только когда убедился, что они отошли достаточно далеко. Он огляделся и отметил, что вокруг практически никого нет – все люди в основном клубились в центре зала, оживлённо общаясь между собой. Ерушин повернулся к Толе и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. Без слов было ясно, как сильно он злится, поэтому парень вовсе не удивился испуганному выражению на лице у Борисова. — Какого чёрта ты болтаешь со всеми подряд? – спросил Егор, с трудом сдерживая подкатывающую ярость. Он не первый год был знаком с Викторией и знал, что она любит сомнительные развлечения. Поэтому ожидал, что сейчас девушка сделает так, что масса внимания будет прикована к ним двоим. С учётом того, что примерно половину присутствующих на данном мероприятии не интересуют лоты аукциона, Ерушин с мальчишкой просто подарок судьбы для них – лучшее развлечение на свете. — Я… Она первая начала, – запинаясь, пробормотал в ответ Толя, опуская глаза в пол. — Первая начала, – ехидно передразнил его Ерушин. – Мы что, в детском саду? Я же русским языком тебе сказал – не болтать слишком много, так что непонятного? Или ты думаешь, что на обмен любезностями со всякими… – Егор чуть не задохнулся от неконтролируемого приступа гнева и… ревности? Тяжело сглотнув, он попытался вернуть себе былое хладнокровие и продолжил чуть спокойнее: — Малолетними дурами есть исключение? Нет, его нет. Если я сказал тебе молчать – это значит, что надо молчать и не открывать свой рот попусту. Он хотел ещё много чего сказать, но запнулся, едва мальчишка поднял обиженные глаза на него. Толя прикусил подрагивающую нижнюю губу, порождая этим нежеланные мысли вперемешку с воспоминаниями в голове у Егора. От этого Ерушин на секунду потерял связь тела с мозгом, но практически сразу справился с собой и раздраженно сжал кулаки, пугая этим жестом юношу ещё больше. Егор понимал, что сказанные им слова звучат странно, но сдержаться не мог. И плевать, что подумает этот щенок! Если Толя возомнил себе, что сможет общаться со всеми, с кем пожелает, то он ошибся. И как только он собрался доходчиво объяснить это Толе, сзади на его плечо легла тяжёлая рука. — Егор, ты ли это? Я тебя и не узнал даже! Ерушин прищурился, всё ещё злобно глядя на мальчишку и, тяжело сглотнув, взял себя в руки. Он на мгновение прикрыл глаза, а когда вновь открыл, то был уже прежним собой – холодным и самоуверенным молодым человеком со стальной выдержкой. Он обернулся и широко улыбнулся подошедшему парню. — Богатым буду. А ты вот совсем не изменился, – и он обхватил парня за плечи, крепко обнимая. — Ну я рад, – рассмеялся молодой человек и, высвободившись из объятий Егора, с интересом посмотрел на Борисова. Ерушин вздохнул и одёрнул пиджак. Как бы ни хотелось этого избежать, но ему придётся представлять мальчишку всем желающим. Он повернулся и глазами приказал Толе подойти. Юноша отлепился от стены и неуверенно приблизился. Егор отметил, что он не опустил глаза в пол, как делал это обычно, но и на его собеседника не особо смотрел. Удовлетворённо кивнув, парень повернулся к своему знакомому: — Позволь представить тебе – это мой коллега, Анатолий, – Егор стальной хваткой сжал его предплечье и притянул юношу ближе, выталкивая его руку вперёд для рукопожатия. — Приятно познакомиться, я Денис, – он встряхнул руку Толи, и тот рассеянно улыбнулся. Егор слегка прищурился – ему показалось, что юноша уже порядком захмелел. Но так быстро? Он покачал головой – вряд ли. Просто показалось. – Мы с Егором вместе учились. Только вот я не так далеко ушёл, как он, не стал человеком искусства. — Да, всего-то семь гостиниц заимел, – съязвил Егор в ответ. Денис рассмеялся и хлопнул его по плечу: — Не семь, а девять, ты отстал от жизни. — Старею, – пробурчал Ерушин, вызывая новый взрыв смеха у парня. — Да по тебе и не видно, как законсервировался. — Ты здесь какими судьбами оказался? – прервал ненужную болтовню Егор. Он был рад встрече, но ещё больше был бы рад, если бы в его воспитательную работу над мальчишкой не влезли. А вернуться к этому процессу хотелось как можно скорее. Но Денис явно был не намерен отпускать старого друга просто так. Закинув руку на его плечо, он лучезарно улыбнулся и сообщил, что приехал лишь «посмотреть на то, что творится в культурных кругах». Заметив скептическое выражение лица у Егора, он картинно поднял руки. — Не стреляй! Я, правда, приехал посмотреть. Думаешь, если я не работаю по профессии, как ты, я совсем этим не интересуюсь? Скажи честно, ты ведь сам приехал посмотреть на неё? Ему даже не нужно было говорить, о чём именно шла речь – Егор и так догадался, что это та картина, историю которой он изучал с особым интересом. Но признаваться в своей заинтересованности он, по неведомым причинам, не желал, поэтому парень лишь лениво повёл плечами и откинул упавшую на лицо прядь светлых волос. — Я здесь по работе. Клиент не смог приехать и попросил меня присмотреть для него что-нибудь. — Только о деньгах и думаешь, – беззлобно подколол его Денис. — Кто бы говорил, – в тон ему ответил Егор, одновременно бросая взгляд на часы на руке. Он показательно нахмурился и покачал головой, после чего хлопнул друга по плечу: — Извини, я бы рад ещё поболтать, но надо посмотреть поближе на лоты. Да и Толе стоит ознакомиться с ними. Борисов, стоящий сбоку, встрепенулся от звука своего имени и бросил быстрый взгляд на него. Егор на него даже не посмотрел, хотя мог бы одним лишь взглядом чёрных глаз дать понять ему всё, что следует. Вместо этого он раскланивался в любезностях перед Денисом и обещал непременно завершить вечер в его компании в баре его отеля. Закончив долгие прощания, Ерушин незаметно подхватил Толю под локоть и, мило улыбаясь, потащил его прочь, подальше от скопления людей. Он планировал оттащить мальчишку в любое место, где будет меньше всего народу, но по стечению обстоятельств это оказалось именно то место, где и находились аукционные лоты. Желающих знакомиться с высоким искусством было не особо много, большинство всё же было заинтересовано в приземлённых вещах – сплетнях и распитии алкогольных напитков. Оказавшись рядом с картинами, Егор тут же позабыл о своих планах по поводу юноши. Остался только он и старые холсты с толстым слоем потрескавшегося масла, которые уже были старше его самого и, вероятно, ещё и переживут парня. Ерушин как заворожённый смотрел на них, не в силах оторвать глаз. Рука на плече Борисова разжалась сама собой, и он шагнул вперёд, к бесценным шедеврам живописи. Штук десять картин располагались в пластиковых боксах разного размера, стоящих в свою очередь на стойках для транспортировки. Конструкция боксов была простая лишь на первый взгляд, на самом же деле в них установлена достаточно сложная система поддержки микроклимата. Можно сказать, что это было излишним, ведь даже в галереях лишь редкие картины выставлялись в таких закрытых боксах, и только в хранилище они находились в идеальных для них условиях. Но, видимо, картинная галерея, которая и организовывала данный аукцион, решила похвастаться наличием такого оборудования. Практически не глядя на полотна в прозрачных ящиках, Егор протискивался вперёд, пока не остановился перед желанной картиной, хищно пожирая её глазами, стремясь запомнить каждый штрих, каждый мазок, каждый оттенок и блик от падающего света. Его глаза восхищённо бегали по холсту, одновременно с тем стремясь найти маленькую табличку с названием картины и именем её автора, чтобы убедиться, что перед ним действительно то, на что он так давно хотел посмотреть вживую. Наконец, взор Ерушина встречается с заветной надписью «Портрет Адели Блох-Бауэр I», и это приводит его в восторг. Безумно дорогое полотно, блещущее изобилием золотых и горчичных тонов, на фоне которых выделяется умиротворённое и едва заметно улыбающееся лицо молодой девушки – так выглядит одна из лучших и самых дорогих работ австрийского художника Густава Климта. Ни для кого не секрет, что наибольшую популярность Климт заработал благодаря своей картине «Поцелуй», которую сам Егор, честно признаться, недолюбливал. Он считал, что упоминание в первую очередь этого произведения в творческих кругах выдавало снобов с потрохами, и это действительно было так. Совсем другое дело – «Портрет Адели», игнорируемое недоучками, но недоступное каждому его ценителю произведение искусства. Цена в сто тридцать пять миллионов долларов была невероятно высокой. — Вы и правда любите свою работу, Егор, – проскрежетал сбоку знакомый голос. Ерушин посмотрел в сторону и едва не скривился. Андре. Какая неприятная, но отнюдь не неожиданная встреча. Парень знал, что может наткнуться на этого псевдоценителя искусства и лишь поэтому сдержался, не выставляя напоказ свою неприязнь. Неторопливо Андре отстранился от стены и подплыл к Егору. Недолго думая, он закинул руку ему на плечо (что ему было явно неудобно делать, ведь он был на порядок ниже) и притянул парня к себе, обнимая, как старого друга. От такой наглости у Ерушина внутри всё заклокотало. Этот человек, который угрозами и грязными манипуляциями вынудил его переступить через себя и свои принципы, делает вид, что у них добрые дружеские взаимоотношения? Егор почувствовал к нему ещё большее омерзение, чем прежде. К счастью, мужчина обратил внимание на скованность Егора и понял, что тот не планирует поддерживать его игру в «добрых друзей», а потому убрал свою руку. Ерушин дёрнул плечом, но на этом его демонстрация неприязни закончилась. Однако даже на этот явный жест Андре никак не отреагировал, предпочитая продолжать делать вид, что ничего не замечает. Он повернулся и уставился на картину так, как минутой ранее на неё смотрел сам Егор. Ерушин лишь раздражённо закатил глаза – как будто бы он что-то в этом смыслит. Такой же, как и половина людей в этом зале, ни черта не соображает в искусстве, но очень хочет вложить в него деньги, ведь это престижно и позволяет хвастаться перед такими же узколобыми друзьями. — Красивая работа, не так ли? – в своей обычной манере, кося под глуповатого простачка, произнёс Андре. — Безусловно, – кратко ответил Егор. Парень пытался сообразить, что ему нужно, ведь он скорее поверит в то, что Земля плоская, нежели в то, что Андре решил просто так с ним поболтать. Нет, с этим человеком нужно держать ухо востро, бесцельные разговоры – это явно не про него. — Мне кажется, или это единственная стоящая вещь за сегодняшний вечер? – поинтересовался мужчина. — С чего Вы это взяли? — Хотя бы с того, что Вы, Егор, даже не посмотрели на остальные картины, а сразу направились к этой. Видимо, по причине того, что всё остальное – просто детская мазня, на фоне этой. Ерушин чуть не задохнулся от негодования. Детская мазня? Да он… С губ едва не сорвались слова, что «детская мазня у Андре дома развешана по всем стенам». От возмущения у парня чуть было не пропал дар речи. В очередной раз он почувствовал жгучую обиду. Все эти люди, которые покупают живопись за огромные деньги, даже не смыслят в ней, они не заслуживают этих шедевров, это несправедливо, что те, кто не ценят искусство, имеют к нему доступ, а такие, как Егор – нет. Каждое подобное мероприятие было своего рода испытанием его профессионализма. Потому что хотя бы единожды за вечер он обязательно слышал комментарии от недалёких людей по поводу «запредельных цен на какую-то ерунду». И всякий раз злые слова по поводу отсутствия у этих людей зачатков ума и культуры уже были готовы сорваться с его губ. Но каждый раз Ерушин, прикладывая неимоверные усилия, сдерживал себя и всего лишь мысленно проклинал каждого, кто, заимев большие деньги, так и остался беден духовно. — На самом деле, я искал Вас не просто так, – продолжил Андре, пользуясь небольшой паузой. – Я хотел поблагодарить Вас за оказанную мне услугу и сообщить, что та замечательнейшая картина сегодня, наконец-то, отправилась к новому хозяину. Я подумал, что Вам, наверное, будет интересно это знать. Не сказать, что Егору было интересно это, но, видимо, Андре решил, что если он поделится результатами своих сомнительных махинаций, то это укрепит их дальнейшее деловое сотрудничество. Вот только парень не собирался более иметь с ним никаких дел и при случае готов был сказать об этом прямым текстом. — Кстати, рад видеть Вашего мальчика в добром здравии, – мужчина покосился на Толю, и Егор невольно напрягся. – В прошлый раз он выглядел куда как хуже. Борисов же в это время выглядел так, словно познал дзен – такого отстранённого выражения на его лице Ерушин ещё не наблюдал. Однако он не мог не отметить мысленно, что лучше уж такое, чем с остекленевшими глазами и нервно подёргивающимися губами. — Благодарю, – сухо произнёс Егор. – Ему стало намного лучше. Он выжидающе смотрел на мужчину сверху вниз, и через несколько мгновений под его взглядом Андре явно почувствовал себя некомфортно – маленькие поросячьи глазки заметались, избегая сурового взгляда собеседника, а в руках появился спасительный телефон. И именно под предлогом важного звонка мужчина ретировался, пожелав напоследок обоим хорошего вечера. Ерушин, наступив на горло собственному воспитанию, ничего не ответил. Стоило только пренеприятнейшему собеседнику скрыться с глаз, как Егору чуть ли не физически стало легче дышать. Он моментально почувствовал, как напряжение покидает его тело. Надо же – всего лишь краткий разговор, а он так вымотался. Да уж, с людьми, подобными Андре, он не привык иметь дело столь часто, поэтому каждая встреча давалась очень тяжело. Однако едва слышный вздох за спиной вернул Ерушина к реальности окончательно. Парень слегка повернул голову и бросил беглый взгляд на Толю. Блаженное выражение лица бесследно исчезло, и теперь юноша демонстрировал хоть какой-то интерес к происходящему. — Ты эту картину хочешь купить? – тихо спросил Толя у него за спиной. Егор вздохнул и покачал головой – как он обучит его хоть чему-то? Мальчишка даже примерно не понимает её ценность и не осознаёт, сколько она стоит. Тем не менее, ответил он максимально спокойно. — Нет, не эту, на неё я не заработаю и за всю свою жизнь. Это больше профессиональное любопытство. Он вновь повернулся к юноше и увидел, как тот покусывает ноготь на пальце. Ерушин закатил глаза – отлично. Сколько ещё новых идиотских привычек всплывет у мальчишки? Он что, настолько нервный, что вообще не может этого контролировать? Ну так Егор ему поможет. Быстрее, чем Толя смог опомниться, Егор сократил расстояние и резко хлопнул его по руке. — Ты можешь не грызть свои ногти и губы? Не колупать пальцы и не отрывать с них кожу? Это раздражает. — Прости, – пролепетал в ответ Толя и, бросив взгляд на свои пальцы, завёл руку за спину. Но, едва заметив это, Егор перехватил его руку и, поднеся её к лицу, посмотрел на искусанные ногти. В некоторых местах проступила кровь, и Ерушин почувствовал бессознательное желание облизать его пальцы, стирая с них алый цвет. Разумеется, он сдержался и лишь поцокал языком, отбрасывая ладонь от себя. — Выглядит отвратительно. Отвернувшись от него, Ерушин быстрым шагом направился к боковым стойкам с двумя картинами. Они стояли рядом, потому что были написаны одним художником. Один цикл, две картины и два разных лота. Внутренний перфекционист велел парню купить обе, но здравый смысл утверждал, что финансов не хватит – они уже обсудили всё с клиентом, поэтому Егор знал, на какую сумму может рассчитывать. И надеяться на чудо, что он сможет приобрести обе картины по стартовой цене, было бы очень глупо. Но вот купить хоть одну – было бы просто замечательно, ведь они как раз в духе человека, чьи интересы он сегодня представляет. Вот только из-за того, что картины из одного цикла – за них будет битва, ведь каждый захочет получить полный комплект. — Вот. Надеюсь, что смогу приобрести одну из них. Будет сложно, ведь они из одного цикла, такие предпочитают брать комплектами, если есть такая возможность. — А почему ты выбрал именно эти две? – полюбопытствовал Толя. — Потому что заказчик очень любит подобный стиль, – парень бросил взгляд на часы и обнаружил, что случайно потерял счёт времени и аукцион вот-вот начнется. То-то людей вокруг стало заметно меньше. – Сам бы я выбрал не эти картины, но деньги не мои и решаю это не я. — Ты бы выбрал ту? – юноша подбородком указал в ту сторону, откуда они пришли. — Я тебе уже сказал всё о той картине. Неважно, выбрал бы я её или нет – она по-прежнему запредельно дорогая, – и с этими словами Егор двинулся к залу, в котором и планировалось проведение торгов. — А я думал у тебя много денег, – неожиданно искренне удивился мальчишка, чем смог развеселить Егора. Он рассмеялся хриплым смехом. — Не так много, как ты думаешь. Только на бестолочей вроде тебя и хватает. Эти слова парень бросил уже на входе в роскошный зал. Высокий потолок, украшенный искусной лепниной, в очередной раз восхитил Егора. Это не дешевое подобие, какое он видел дома у множества обеспеченных людей, начисто лишённых чувства вкуса, нет, это благородная старинная отделка, сохранившая свою ценность и до наших дней. Хотя ценителей, конечно же, можно было посчитать по пальцам. На стенах висели давно знакомые ему картины – в этом зале, используемом для редких подобных мероприятий, а также для встреч с художниками и лекций от приезжих искусствоведов, экспозицию не меняли практически никогда. Ряды бархатных кресел были уже почти полностью заняты, а задержавшиеся люди стремились побыстрее попасть внутрь и не пропустить ни минуты главного события вечера. Свободных мест оставалось мало и, подойдя к одному из рядов, Егор многозначительно посмотрел на Толю. Тот с задержкой, но сообразил, чего от него ждут. Ерушин поморщился, когда заметил, как неловко юноша протискивается на свободные места в центре ряда. Кажется, он немного недооценил степень его опьянения. Жаль, у него нет алкометра – сейчас бы он с большим удовольствием хотел знать наверняка, сколько промиллей этанола в крови у мальчишки. Хотелось контролировать его полностью, в буквальном смысле, вплоть до вдохов и выдохов. Но стоило на импровизированной сцене – всего лишь площадке, возвышающейся над всем остальным полом сантиметров на пятнадцать – появиться аукционисту, как все мысли о Борисове испарились из его головы. Мужчина, являвшийся распорядителем сегодняшнего вечера, по совместительству был также директором галереи и одним из преподавателей у Егора в университете. Ерушин очень уважал его как профессионала своего дела, истинного ценителя, поэтому вступительную речь слушал едва ли не с открытым ртом. После краткого, но красочного вступления, в котором аукционист поприветствовал гостей вечера, объявил о правилах сегодняшних торгов, упомянул о столь благородной инициативе по отчислению от каждого проданного товара небольшой суммы на благотворительность, его помощники, наконец, подвезли к сцене первую стойку с небольшой гравюрой – единственной представленной сегодня. Стартовая цена относительно остальных предметов, выставленных на продажу, была совсем небольшая – тридцать тысяч евро. И собственно, первый же человек, предложивший сумму больше, её и забрал, даже не торгуясь. Но все понимали – это только начало. Так и оказалось – буквально с первой же картины, выставленной на продажу за начальные семьдесят тысяч, началась нешуточная борьба, которая привела суровую леди в дальнем конце зала к победе, а итоговую сумму – к внушительным трёмстам пятнадцати тысячам евро. Время шло, и Егор понимал – то, ради чего он сюда явился, выставят на торги едва ли не в последнюю очередь. С одной стороны, это хорошо, ведь некоторые будут довольствоваться другими приобретениями, да и порядком устанут. С другой – он и сам устанет и скорость реакции снизится. Нет, конечно, он ничего не потеряет, если не выиграет. Но проигрывать Ерушин ненавидел, слишком азартным человеком он являлся. А аукцион – это та же игра, со своими правилами и стратегией. Только выигрыш тут куда приятнее. Поэтому, томясь в длительном ожидании, парень нервно хмурил брови и лениво вскидывал табличку с номером в самом начале торгов за каждый лот. Просто так, от скуки. Его ставку все равно перебивали во мгновение ока. Уже порядком расслабившись, Егор услышал, как аукционист начал зачитывать краткую информацию по следующему лоту, и моментально встрепенулся. От его резкого движения оживился и Толя, сидящий по левую руку и уже успевший слегка задремать. Мальчишка как-то рефлекторно сжался, но практически сразу же расслабился, поняв, что не он интересует Ерушина. Однако парень даже не обратил особого внимания на его реакцию, его взгляд был целиком прикован к картине, которую услужливые помощники аукциониста подвозили ближе, по мере длинного рассказа о достоинствах данного полотна. Пальцы Егора плотно стиснули табличку с номером – начинается самая весёлая часть. — В результате оценки независимой экспертной группы стартовая цена данного полотна составляет пятьсот тысяч евро. Итак, господа, – мужчина-аукционист широко улыбнулся. – Кто даст больше? Егор вскинул руку одним из первых, но он ещё не успел её опустить, как его ставку перебили уже дважды. Парень ругнулся про себя – неужели люди недостаточно напились и всё ещё способны быстро соображать? Хотя что удивительного? Ведь те, кто пришли сюда по делу, скорее всего и не пили. Он же, например, тоже не пил и сохранил трезвость ума. В отличии от тела рядом – быстрый взгляд на мальчишку оповестил его, что тот явно не в порядке. Лицо у него покраснело, а мутный взгляд не сулил ничего хорошего. Да и в целом юноша выглядел весьма печально. У Ерушина мелькнула мысль, что, возможно, до конца торгов он не дотянет и они уйдут раньше. Но он тут же, едва заслышав фразу «семьсот сорок тысяч, кто больше?», переключил своё внимание обратно к своей основной задаче. Он поднял руку и повысил ставку. Одновременно с этим юноша наклонился к нему и, обдав сладковатым запахом алкоголя и ещё чего-то неуловимого, прошептал: — Можно я выйду? Мне что-то нехорошо… В ответ на это Ерушин лишь скрипнул зубами и посмотрел на его позеленевшее лицо. Мелкий алкоголик вот-вот заблюёт тут всё вокруг. Быстро дёрнув головой в сторону выхода, парень отклонился в сторону, пропуская его, и Толя ловко просочился мимо, неровной походкой направляясь к выходу из зала. Егор лишь посмотрел вслед, покачав головой – он точно убьёт его дома. — …Восемьсот пятнадцать тысяч два, восемьсот пятнадцать тысяч три, – стук деревянного молотка вернул Егора к реальности, и он злобно скрипнул зубами – чертов мальчишка помешал и из-за него он пропустил ставку. Егору очень хотелось знать, кто же стал новым владельцем картины. Быстро развернувшись, он увидел довольно улыбающегося мужчину лет пятидесяти, сидящего чуть позади. Он склонил голову к своему спутнику, который на вид был не старше самого Егора и внимательно слушал что тот ему говорит. Ерушин слегка прищурился, глядя на них – он бы мог подумать, что это, к примеру, сын мужчины или его финансовый консультант, что было не редкостью на данных мероприятиях. Но рука мужчины, сжимающая колено сидящего рядом парня, явно говорила о характере их взаимоотношений. Парень что-то спросил у своего спутника, и тот закивал головой, показывая глазами на вторую картину, которая сменила первую и вот-вот должна была тоже сойти с молотка. Егор развернулся обратно к аукционисту, разливающемуся в восхвалениях полотна, и устало потёр переносицу. Сейчас парень оказался в незавидном положении – он очень надеялся купить первую из двух картин. Потому что заполучить ту, которую будут продавать второй, будет очень сложно, ведь покупатель первой явно приложит все усилия для того, чтобы собрать комплект. И судя по тому, что он успел увидеть, мужчина намеревался забрать обе. — Независимая экспертная группа оценила данную картину, и стартовая цена составляет шестьсот пятьдесят тысяч евро. Итак, господа, кто даст больше? Скорость, с которой в воздухе замелькали таблички с номерами, казалась запредельной, но опытный глаз аукциониста успевал улавливать каждую и повышать цену, запоминая, кто и сколько готов был отдать за полотно. Меньше чем за минуту стоимость перевалила за девятьсот тысяч, и Егор напрягся, понимая, что скоро приблизится к пределу своего лимита. Желающих купить картину было больше, чем он рассчитывал, что вызывало у него справедливое недовольство. Однако, когда стоимость перевалила за миллион, энтузиазм подавляющего большинства поутих, а когда аукционист озвучил сумму в один миллион триста восемьдесят пять тысяч, то желающих, как ни странно, осталось всего двое – Егор и мужчина, который приобрел предыдущий лот. — Один миллион триста восемьдесят пять тысяч раз! Ну же, кто-нибудь даст больше? – подзадоривал конкурентов распорядитель. Егор, всё ещё надеясь на победу, поднял руку, вызывая у мужчины счастливую улыбку: — Один миллион четыреста тысяч раз! – воскликнул он и обратился к сопернику Ерушина. – Чем же ответит господин с номером двадцать шесть? И, судя по улыбке, вновь озарившей его лицо, господин с номером двадцать шесть его не разочаровал. Стоимость возросла ещё на пятнадцать тысяч. Ерушин скрипнул зубами – кажется, сегодня он не выиграет. Но просто так он сдаваться не собирается и будет повышать до последнего. Это ничем не уступает покеру – главное сделать вид, что тебе плевать на победу, но своевременно повышать ставку, тем самым деморализуя своего противника. Именно по этой причине после второго повтора ставки Егор опять поднял табличку с номером. — Один миллион четыреста тридцать тысяч раз! – похоже, мужчина был просто на седьмом небе от счастья, всего лишь произнося такие запредельные суммы вслух. А тот факт, что никто не собирался сдаваться, радовал его ещё больше. И он даже не успел обратиться к сидящему за спиной у Егора мужчине, как тот повысил ставку. – Один миллион четыреста сорок пять тысяч раз! Егор вальяжно откинулся на спинку кресла, изображая полное отсутствие интереса к происходящему, что давалось ему крайне нелегко. Он откинул голову назад, прикрыв глаза, словно рассуждая, следует ли ему продолжать эту игру. Но после второго отсчёта лениво поднял руку, приковывая всеобщий интерес к себе. Парень буквально ощущал, как все взгляды в этом зале направлены на него, и один из них, позади, буквально сжигал его дотла. Но если он и проиграет, то сделает это красиво. — Один миллион четыреста шестьдесят тысяч раз! – и практически моментально сумма повысилась. – Один миллион четыреста семьдесят пять тысяч раз! Уже чувствуя горечь поражения, Егор задумчиво потёр подбородок, словно рассуждая про себя, стоит ли продолжать. Естественно, сам-то он знал, что не остановится, пока не дойдёт до лимита на сегодняшний вечер, но остальным людям в зале это было неизвестно. На сей раз он поднял руку после третьего повтора суммы, когда от победы его соперника отделяла лишь одна фраза и удар деревянным молотком. — Один миллион четыреста девяносто тысяч раз! Ну же! – возбуждённо воскликнул мужчина, глядя не на Егора, а за него. В следующую секунду в выражении его лица Ерушин увидел некое разочарование. – Один миллион четыреста девяносто тысяч два! Он говорил так медленно, что позволь себе такую скорость Борисов, он бы отправился в больницу с переломом челюсти. Однако Егор прекрасно понимал, с чем это связанно, потому молча терпел, чувствуя нарастающее волнение. Почему мужчина не перебивает его ставку? Неужели он решил воспользоваться его собственной тактикой и сейчас ждёт последнего момента? — Один миллион четыреста девяносто тысяч три! – чуть ли не по слогам произнес аукционист. – Продано! Удар деревянного молотка вернул Ерушина к реальности. Он взглянул на свои руки и только сейчас осознал уровень своего волнения – пальцы дрожали и едва удерживали табличку с номером. Но самое главное – он выиграл! Парень не мог поверить в свою удачу, в то, что его соперник отступил в самом конце. А ведь Егор даже не мог повысить ставку больше, ведь максимально доступная ему сумма составляла полтора миллиона. Он умудрился выиграть практически чудом, на самой границе возможностей. Сидящий рядом мужчина наклонился и выразил ему свои поздравления с покупкой. Вслед за ним сидящие впереди и позади люди стали от всего сердца поздравлять парня. Ерушин понимал, что они радуются не его покупке, а тому зрелищу, что он им подарил совершенно бесплатно, но ему было плевать на их слова. Он даже не слышал распорядителя, рассказывающего про следующий лот аукциона, в голове слегка шумело, и совсем не от алкоголя. Пьянящий восторг от выигрыша затопил его сознание, и он едва смог сообразить, что следует сообщить клиенту об успешном приобретении. Пальцы с трудом попадали по кнопкам клавиатуры, но всё же он собрался и напечатал сообщение без ошибок. Лёгкая улыбка играла у парня на губах, ему казалось, что он самый счастливый человек на свете. Впрочем, длилось это ровно пять секунд, пока Егор не сообразил, что кое-чего не хватает. А если быть точнее, то кое-кого. Хорошее настроение моментально улетучилось и на его место вернулось привычное раздражение. Где чёртов мальчишка, куда он запропастился? С трудом Егор вспомнил, что тот отлучился в туалет, и достаточно давно. Нехорошие подозрения зашевелились у него в голове – уж не вознамерился ли Борисов сбежать? Ну пусть попробует. Он его из-под земли достанет и заставит пожалеть об этом. Рассуждая о всевозможных вариантах того, что он сделает, если не найдёт Толю в ближайшие пять минут, Ерушин поднялся и стал уверенно протискиваться к выходу. Не удержавшись, он бросил быстрый взгляд на своего конкурента за картину и получил уважительный кивок в ответ. А вот его спутник смотрел на Егора с неприкрытой ненавистью, чем весьма его позабавил. Покинув зал, парень облегченно вздохнул и провёл рукой по светлым волосам. Усталость опустилась на его плечи, едва он перешагнул порог, и, двигаясь в сторону туалета, Ерушин чувствовал, как сильно измотан. Физически-то он был готов горы свернуть (или чью-то шею), а вот морально хотелось только одного – выпить. Ещё закурить. Больше у него ни на что не было сил. Хотя на то, чтобы оттаскать юнца за волосы – он бы обязательно нашёл дополнительные ресурсы. Егор вошёл в сияющую глянцевым мрамором уборную и остановился у раковины, напротив единственной закрытой кабинки. Он медленно считал про себя и остановился, когда дошёл до шестидесяти, а никаких звуков, кроме неровного дыхания не услышал. Кто бы сомневался – мальчишка просто решил слиться и переждать время в одиночестве. — Долго собираешься прятаться? – устало поинтересовался Ерушин, стоя у раковины. Сил злиться у него просто не было. Ей-богу, если бы он поехал один, то проблем было бы намного меньше. — Я не прячусь, – прошелестел юноша из-за двери кабинки. — А что ты делаешь? – насмешливо спросил Егор, складывая руки на груди. – Я же знаю, что ты в порядке. Вместо ответа Толя приоткрыл дверь и выскользнул наружу. Побелевшее лицо явно не предвещало ничего хорошего, и Ерушин со вздохом закатил глаза. Борисов замер, опасаясь подойти, но Егор указал глазами на раковину и чуть посторонился. Мальчишка приблизился и, включив холодную воду, плеснул себе в лицо. Склонив голову, Егор наблюдал за ним. — Тошнило? – Толя покачал головой. Оно и не мудрено – юноша практически ничего не ел. Ерушин наблюдал, как капли воды стекают по бледной коже по шее, под воротник рубашки. Он чувствовал подступающее раздражение, и уже поднял было руку, чтобы отвесить ему подзатыльник, но осёкся и, схватив одно из кучи сложенных полотенец, швырнул им в лицо мальчишки. Естественно, тот его не поймал, а лишь зажмурился. Егор отвернулся, тяжело выдыхая и предпринимая очередную попытку взять себя в руки. Когда он вновь посмотрел на Борисова, тот был уже в более-менее адекватном состоянии. Хотя его мутный взгляд из-под полуопущенных век всё ещё не сулил ничего хорошего, но Егор надеялся, что тот дотерпит до дома и там уже отключится. Тащить мальчишку по лестнице на руках он был не намерен. Больше всего хотелось ударить юношу, выместить на нём все скопившиеся за вечер эмоции, простым и привычным способом. Но вместе с этим он по-прежнему не желал прикасаться к мальчишке, чтобы не вызывать нежеланных воспоминаний о том, как случайно перешёл грань допустимого. Да и обстановка и время были крайне неподходящими – в этом месте любой мог их услышать и увидеть и тогда у Егора могли бы быть большие проблемы. По этой причине парень сдержался и лишь прошипел «домой поехали!», и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом покинул уборную. Ерушин не смотрел назад ни разу, пока не оказался на улице. Он остановился на широком крыльце галереи и закурил. Вообще-то тут курить было запрещено, но за соблюдением правил особо никто не следил. Поэтому парень молча стоял и ждал своего незадачливого «ученика», попеременно вдыхая то холодный ночной воздух, то едкий табачный дым. Сигарета прогорела почти до фильтра, когда Толя догнал его и замер позади. В машину он упал так, словно у него отказали ноги. Егор скривился, глядя на эту сцену. Он всё ещё не понимал, как можно было дойти до такого состояния с нескольких бокалов шампанского. В голове внезапно возникла мысль: а уж не выпил ли юноша, пока был предоставлен сам себе, чего-нибудь покрепче? Но ещё раз посмотрев на Толю, который никак не мог совладать с замком ремня безопасности, парень отмёл эту мысль. Мальчишка бы не рискнул, слишком сильно боится его. Да и если бы он выпил чего-нибудь покрепче, то, наверняка, вообще бы не стоял на ногах. Сейчас же он больше похож на пьяную старшеклассницу после выпускного. В конце концов, лицезрение того, как Толя ломает его машину, надоело Егору и он, наклонившись, перехватил у него ремень безопасности и резко дёрнул, придавливая того к спинке кресла. Он защёлкнул ремень и тяжёлым, недобрым взглядом посмотрел юноше прямо в глаза. Однако тот никак не отреагировал и глуповато улыбнулся. Кажется, он не понимал, что Ерушин злится и в любой момент может переступить через себя и ударить его. Парень отвернулся, завёл машину и сорвался с места вопреки своей привычке разогревать двигатель.Глава 7.
4 мая 2021 г. в 17:41
— Собирайся, поедешь со мной. Оденься прилично, чтобы вид был соответствующий. – юноша неловко закусил губу, и Егор, уже зная, что это значит, великодушно произнёс: — Хочешь что-то сказать? Я тебя внимательнейшим образом слушаю.
— Можно… – неуверенно начал Толя, глядя не на Ерушина, а на его руки. Но, заметив, как Егор недовольно постучал пальцами по столешнице, продолжил уже быстрее и выпалил на одном дыхании: — Можно я не поеду? Я не очень хорошо себя чувствую на людях.
Как будто бы Ерушин этого не знал! Ту неприятную сцену в доме Андре он вспоминал очень часто. Тем не менее, парень надеялся, что сможет приучить Толю к общественной жизни. Спасибо, конечно, Сержу, который какого-то чёрта разболтал всем своим знакомым, что у Егора теперь есть помощник, ученик, которого парень натаскивает и из которого в будущем получится талантливый преемник. Когда Ерушин узнал об этом от случайных людей, то безумно разозлился – непонятные поступки мужчины и так порядком ему надоели, но это уже было за гранью. Тем более, что Борисов, который вообще не разбирается в живописи, даже не сможет нормально изображать помощника, уважаемого в узких кругах искусствоведа. И что теперь, правда обучать его? Но он же прислуга!
— Нет, нельзя, – отрезал Егор, и Толя опустил глаза в пол, чувствуя, что, кажется, ненароком разозлил его. – И вообще, теперь ты будешь часто со мной куда-то ходить, так что будь готов.
Обречённо кивнув, Борисов уже шагнул было к двери, когда Егор неожиданно поднялся со своего места и окликнул его. Он подошёл к шкафу с книгами и пробежался пальцами по корешкам, после чего ловко выудил увесистую книгу. Ерушин повернулся и грубо сунул её в руки Толи. Тот, всё ещё глядя вниз, сразу же заметил название на обложке. Это было одно из старых пособий Егора, которым он пользовался ещё на первом курсе университета, что было очень давно. Тем не менее, своей ценности справочник не утратил, в общих чертах там давался очень большой объем информации, с которой в дальнейшем можно работать. Разумеется, при условии, что читающий усвоит её.
— Вот, возьми. Чтобы прочитал и запомнил, ясно? В конце недели проверю.
В ответ Толя кивнул и прижал книгу к груди. Со словами «ступай!», Егор махнул рукой и вернулся обратно к своим документам. Толя же во мгновение ока покинул его кабинет.