Event Horizon (Ближе к тебе)

      Егор проснулся от лёгких прикосновений к своему лицу. Он не спешил открывать глаза, наслаждаясь прохладными касаниями к щекам, лбу, челюсти. Ощущения непривычные, но приятные. Ерушин сам не заметил, как зажмурился, словно довольный жизнью кот. Рука замерла, едва ощутимо царапнув щеку ногтями, и пропала в ту же секунду. Можно было продолжить притворяться спящим, но как это обычно бывает, все ощущения усилились после пробуждения – засвербило в носу, зачесалось под лопаткой, да ещё и спина затекла от неудобной позы на боку. Пришлось открыть глаза, медленно и лениво оценивая обстановку вокруг. За время, пока они спали, наступил вечер, комната погрузилась в приятные сумерки. Обстановка получилась какой-то слишком интимной – они с Толей по-прежнему лежали на кровати, в полумраке. Рука Егора небрежно переброшена через талию юноши, а тот просунул свою ногу между его и выглядел вполне довольным. Подобная атмосфера казалась неуместной, но если Толя не смущался, то Егор тем более. Он сгрёб мальчишку в охапку и притянул ближе, утыкаясь носом в растрёпанные волосы. От неожиданности Борисов шумно выдохнул ему в шею. Ерушин закрыл глаза.       — Егор? – подал голос Толя спустя пару минут. Ерушин промычал в ответ что-то нечленораздельное. – Егор, я хочу пить.       — Не хочешь, – незамедлительно заверил его парень хриплым голосом.       — Почему? – чувствовалось по голосу, что он в замешательстве из-за действий и слов Егора.       — Потому что я так решил, – заключил Ерушин, всё ещё не открывая глаз. – Ну и потому что я не хочу вставать. Услышав истинную причину, Толя тут же заворочался, пытаясь выскользнуть из кольца рук. В ответ его лишь сильнее сжали, до боли в рёбрах, на что он охнул. Впрочем, Егор не собирался его удерживать, а лишь хотел показать, что может это сделать без особого труда. Он ослабил хватку и повернулся на спину, закинув руки за голову, глядя на сидящего Борисова сонным взглядом. Тот выглядел в какой-то степени мило, в своей перекрученной, мятой футболке, с выбившимися из хвоста на затылке волосами и отпечатком подушки на щеке. Как выглядел он сам – парень предпочёл не думать.       — Ты раздражаешь, в курсе? – поинтересовался Егор. Оставив его реплику без ответа, Толя опустил ноги на пол и поднялся. Он сделал несколько шагов и неуверенно остановился, а затем покачнулся, хватаясь рукой за стену. Егор моментально сел и повернулся к нему: — Вернись обратно, пока не упал и не расквасил нос.       — Но я…       — Это не просьба, – от неожиданно строгого тона у Толи побежали мурашки по спине. – Я сам принесу тебе воды. Проще будет донести кружку, чем вновь тащить тебя. Справедливо рассудив, мальчишка оттолкнулся кончиками пальцев от стены и, не оборачиваясь, сделал два шага назад, падая на кровать. Мутный взгляд говорил, что температура может и спала, но слабость осталась, так что ему точно не стоит лишний раз напрягаться. Хоть он и прислуга, которая должна обслуживать хозяина и помогать во всём, Егор уже привык к тому, что на Толю шибко рассчитывать нельзя – если тот не болеет, то просто выполняет свою работу не без огрех. Недотёпа. Хотя, возможно, такому перфекционисту, как Ерушин угодить в принципе невозможно. Но он считал, что мальчишка даже и не старается!       Покинув комнату Борисова, парень направился на кухню и поставил чайник на плиту. Оперевшись руками о стол, он неуверенно повёл плечами, опасаясь болевых ощущений, но переживания были напрасны – да, спина всё ещё поднывала, но резкой боли уже не было. По крайней мере, пока принятые ранее таблетки действовали. Вода медленно пузырилась в прозрачном чайнике, пока Егор вспоминал, где находится заварник и сам чай. Он-то его вообще не пил, отдавая предпочтение в пользу кофе с молоком без сахара, но вот для захворавшего Толи чай – самый подходящий напиток. Что конкретно беспокоило юношу – Егор не знал: то ли он застудил его холодной водой, то ли из-за полученных травм слабый организм не справлялся и показывал это всеми силами. Решив подождать до завтра и посмотреть, появятся ли новые симптомы кроме температуры и слабости, парень открыл крышку банки и сыпанул на глаз в маленький чайник. Наполнив его горячей водой наполовину, парень круговыми движениями взболтал ёмкость, перемешивая воду с чайными листьями, и долил оставшуюся воду.       Едва только Борисов пригубил из чашки, как тут же скривился. Впрочем, он тут же попытался сделать вид, что ничего не произошло, а Егор усмехнулся – с таким как Толя двое на двое он бы за покерный стол не сел.       — Что-то не так? – вкрадчиво поинтересовался Ерушин. Удерживая двумя ладонями горячую кружку, юноша покачал головой и склонился над ней, пряча лицо. – Но я же вижу.       — Ну… Я просто не люблю без сахара.       — Вот как… – Егор неожиданно наклонился и чуть не столкнулся с Толей носом – тот в последний момент слегка подался назад. А жаль. – Сладкое любишь? Извини, но из сладкого сегодня только я, – он сделал глоток из его чашки, как бы невзначай коснувшись подбородком пальчиков. Глаза напротив расширились, а руки, удерживающие кружку, предательски дрогнули, оставив несколько темных капель на постели. С многозначительной улыбкой Егор бросил на Толю взгляд и выпрямился. Улыбка тут же исчезла с его губ.       — Шутка. Сахар вреден для здоровья. Разумеется, образ жизни самого Егора, сопровождающийся большим количеством алкоголя, табака и запрещённых веществ, был куда вреднее пары ложек сахара. Но признавать то, что он просто не знал предпочтений Толи, парень, разумеется, не собирался. В глазах мальчишки он выглядит всезнающим, и так и должно оставаться.       — Хватит пялиться на меня, я этого не люблю, и ты прекрасно осведомлён об этом. Давай быстрее, нужно ещё измерить температуру и принять лекарства. Развалившись на Толиной кровати словно на своей собственной и постепенно привыкая к твёрдому матрасу, Ерушин смотрел на то, как мальчишка, сидя рядом с ним же на постели, спешно поглощал крепкий чай, будто пытаясь захлебнуться им и спастись от неловкости. Настроение Егора улучшалось на глазах – ему безумно нравилось наблюдать за тем, какие эмоции он вызывает у людей, а Толя был крайне плох в их контроле. Скорее они управляли им, чем он ими. Это подкупало с первого дня – такая простота и искренность, всё то, чего себе Егор не мог позволить никогда.       — Ты закончил? – поинтересовался парень после того, как заметил, что Борисов уже пару минут как не двигается, глядя в одну точку. Нервно дёрнувшись, юноша перевёл на него взгляд и кивнул. Отставив кружку, он выжидающе посмотрел на Егора, и тот поднялся со своего места, направляясь к комоду – туда ночью в одну кучу были свалены все лекарства.       — Раздевайся. Сорванный и чересчур громкий вздох за спиной вынудил развернуться. Юноша сидел не шелохнувшись, нервно покусывая пересохшие губы. Егор недоумевающе нахмурился, но тут же понял в чем дело.       — Отложи, пожалуйста, свои непристойные мыслишки, я лишь хочу посмотреть, как там твои порезы. От смущения юноша зарделся и потупил глаза. Он поднялся и неуверенно схватился за край футболки дрожащими пальцами. Потянув её вверх, Толя обнажил тело. Зрелище, представшее глазам Егора, оказалось крайне неприятным – за прошедшие часы синяки налились сочным багряным оттенком, ярко указывая на то, где и как мальчишку хватали. Егор прекрасно знал, с какой силой и как нужно его схватить, чтобы остались такие следы. И ему абсолютно точно не нравилось, что увиденное – не его рук дело.       — Низ тоже, – бросил он, складывая руки на груди. Очень сильно подмывало намекнуть юноше, что он невероятно туп – если бы речь шла только о футболке, то Егор так бы и сказал. Но усилием воли сдержался, понимая, что стоит придраться по одному поводу, как тут же найдётся и второй, и третий, и вот он уже кричит на мальчишку, пока тот испуганно смотрит в ответ. Под нетерпеливым взглядом Толя подцепил край резинки пижамных штанов и, прикрыв глаза, на мгновение замер. Глубоко вздохнув, он, всё ещё не поднимая головы, потянул их вниз. Егор закатил глаза – какого черта устраивать драму на ровном месте? Они не единожды занимались сексом, вчера он нагим тащил его в машину, смывал кровь и обрабатывал раны по всему телу, и всё для того, чтобы сегодня, после простой просьбы снять штаны Борисов изображал из себя недотрогу, смущающуюся от одной мысли о том, чтобы раздеться перед другим мужчиной? Кстати, о его мыслях… Егор ухмыльнулся, подходя ближе – если Толя думает, что у него хорошо получается изображать невинного недотрогу, то он ошибается. Он как минимум слишком много думает о постыдных вещах, для хорошего-то мальчика.       Пробежавшись взглядом по выпирающим ключицам, вдоль которых протянулась дорожка темных багровых пятен, спускаясь ниже по торсу, к самой кромке белья, Егор дотронулся до одного из них. Юноша зашипел сквозь зубы. Значит больно. Ерушин недовольно скривился – жаль, конечно, что так получилось. Рука скользнула по рёбрам, и от этого простого движения грудная клетка Толи нервно дёрнулась – казалось, он сейчас задохнётся. Не обращая внимание на подобную реакцию, ставшую уже привычной, парень отклеил край пластыря и потянул вверх. Нежная кожа ожидаемо покраснела от подобных манипуляций. Прищурив глаза, Егор оглядел самый глубокий порез на боку. Он ни черта не смыслил в медицине, но мог хотя бы подметить, что со вчерашнего дня ничего не изменилось – кожа вокруг по-прежнему покрасневшая и отёчная, а сама рана едва покрылась тонкой плёнкой, словно появилась пятью минутами ранее, а не почти сутки назад. Но вроде бы пока ничего не вызывало опасений. Всё то время, пока он был рядом, Толя старательно смотрел себе под ноги, но стоило Егору опустится на корточки перед ним – и вот уже юноша растерянно хлопает глазами. К такому неожиданному повороту он не был готов, и, вскинув голову, он устремил взгляд в стену. Забавнее только то, как он прикусил губу, стоило только чужим пальцам коснуться бедра. По бархатистой коже россыпью побежали мурашки, вынуждая Борисова содрогнуться всем телом. Сколько бы он ни старался сохранять спокойствие и невозмутимость, с такого положения было видно, как постепенно напрягается его член. Заметив это, Егор покачал головой – отвратительно бесстыдный, испорченный мальчишка. Возможно, именно по этой причине, дабы вдоволь поиздеваться над юношей, Ерушин возился дольше, чем мог бы, пока осматривал его многострадальные ноги.       — Ни о чём таком я не думал, – вдруг, будто бы опомнившись, едва слышно пробурчал Борисов. Ранее уже замеченный в запоздалой реакции, сегодня он превзошёл сам себя. Моментально вскинув голову, Егор уставился на него снизу вверх – за дурака его держит? Он жадно облизнул расплывшиеся в улыбке губы. При виде этого жеста кадык мальчишки дёрнулся, и он тяжело сглотнул вязкую слюну. Но Ерушину этого было недостаточно. Опустив ладони на его ноги, он медленно двинулся вверх, вдоль бёдер, не сильно сжимая их. Кажется, где-то на середине Толя чуть не задохнулся, а когда большие пальцы оказались у паха – стыдливо закрыл глаза. Ерушин соврал бы себе, что ему не понравилось увиденное.       — Такой врунишка, – выдохнул он и мягко дотронулся губами до родинки на впалом животе. Не ожидавший подобного с его стороны, юноша шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы. – У тебя же всё на лице написано, – моментально убрав руки, Егор поднялся и продолжил будничным тоном, словно не он мгновением ранее забавлялся с его чувствами и эмоциями: — Ну... жить будешь, выглядит всё многообещающе. Под аккомпанемент неровного и шумного дыхания парень потянулся, со стоном разминая поясницу и плечи. Нет, всё-таки опускаться на корточки не лучшая идея. Подхватив градусник с комода, Егор протянул его юноше, и пока тот ковырялся с контейнером, в котором хранился термометр, парень вновь развалился на его кровати, теперь уже поперёк. Последующие пять минут он лежал с закрытыми глазами, буквально кожей ощущая, как Борисов осматривает его. В чём он смог убедиться, едва градусник издал сигнал, и парень открыл глаза – Толя тут же отвернулся, притворяясь, что совсем не смотрел на него. Уголок губ дёрнулся, но улыбка так и не появилась. Требовательно выставив ладонь, Егор похлопал пальцами, призывая мальчишку шевелиться быстрее.       — Ну вроде пока терпимо, ещё рано пить жаропонижающие, – уведомил юношу Егор, после изучения цифр на маленьком экране. Разумеется, он мог не говорить этого, Борисов всё равно делает что-либо по его указке, но вслух он произнёс больше для себя, нежели для него. Бросив на тумбочку ненужный более прибор, Ерушин обратился к Толе:       — Раз уж ты себя чувствуешь более-менее нормально, я, пожалуй…       — С чего ты взял, что я хорошо себя чувствую? – неожиданно перебил его Толя. От подобной наглости Ерушин на секунду лишился дара речи. Мальчишка стал слишком много себе позволять. То, что ему теперь можно заговаривать с ним по собственной инициативе – не означает, что можно перебивать. А осмелевший Толя воспользовался его секундной растерянностью и продолжил: — Ты же не спрашивал, как я себя чувствую, это всего лишь твои предположения. В которых ты, как обычно, безоговорочно уверен.       — Ах, вот как… – протянул Егор. Он не мог понять, чего именно ему сейчас хочется – отвесить пощечину, чтобы осадить Толю и указать на своё место, или выслушать, что мальчишке от него нужно. Решив, что ударить его он всегда успеет, парень заинтересованно склонил голову, дабы Толя продолжил говорить. Подобных моментов, когда юноша чего-то страстно желал, а страх отступал на второй план, было столь мало, что Ерушин не собирался упускать подобный. Ему нравилось наблюдать за чужими эмоциями, а мальчишка не скупился на них, целиком показывая всё, что испытывает. В данный момент Егор мог наблюдать волнение от собственного дерзкого шага.       — Да, – голос просел на мгновение, но выправился почти сразу же. – Я всё ещё чувствую себя не очень хорошо из-за слабости и головной боли. А вдруг мне что-то понадобится?       — Малыш, – Егор бросил тяжёлый взгляд исподлобья, и Толин рот невольно открылся, то ли от услышанного, то ли от увиденного. – Я не разносчик и не сиделка. Не дожидаясь ответной реакции, Егор встал с кровати и прошёл к окну. Он посмотрел вниз, рефлекторно отмечая движение на тихой улочке. После вчерашнего вечера его вновь одолел приступ паранойи. Казалось, что в любой момент к нему опять могут явиться и потребовать возврата долга, о происхождении которого у Егора не было ни малейшего понятия. Но за окном он не увидел ничего подозрительного – уже достаточно стемнело, а в и без того немноголюдном месте стало совсем пустынно. Он увидел лишь пару припаркованных машин и одинокую девушку с огромной собакой на поводке. Ещё раз пробежавшись взглядом по представшей глазам картине, парень приоткрыл окно, впуская свежий воздух в комнату. Побарабанив пальцами по подоконнику, Егор повернулся.       — И чем мы займёмся? Я не могу просто сидеть с тобой, это скучно. В глубине души оба понимали, чем можно заняться, вот только один никогда не попросит по-нормальному, а другой не предложит. Поэтому оставалось изображать иную активность, дабы развлечь друг друга.       — Можем фильм посмотреть, – неуверенно предложил Толя, и Егор зашёлся в приступе хохота. Кое как собравшись, сквозь выступившие на глазах слёзы он, глядя на растерянного юношу, пробормотал:       — Серьёзно? Ты считаешь, что мы в тех отношениях, чтобы, закутавшись в пледик, смотреть Нетфликс в обнимку? Может, я ещё должен горячий шоколад тебе налить? Или что там пьют в дешёвых ромкомах? От едких слов Борисов сжался. Они словно пощёчины обжигали щёки, что и так уже горели огнём, заставляли руки предательски дрожать, а глаза слезиться от обиды. Он ничего такого не имел в виду, но то, что сказал Егор, больно ранило – да, он был бы не против подобного времяпрепровождения. Но точно так же юноша не ждал этого, прекрасно зная своё место, и от этого слова жалили ещё сильнее.       — Тогда я не знаю, – голос сорвался на сиплый шёпот, в котором, к счастью, не угадывались его слёзы. Желание находиться рядом с Егором угасло так же быстро, как и появилось. Отвернувшись, юноша подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. Глядя на это, Егор закатил глаза – какой-то детский сад, он же не послал его и согласился побыть рядом, разве этого уже недостаточно? Помедлив немного, он вздохнул, мысленно молясь, чтобы Толя больше не выделывался перед ним, иначе запас терпения, который и так подходил к концу, иссякнет полностью, и тогда он снова сорвётся, а после ему будет стыдно.       — Ты в карты играть умеешь? – поинтересовался парень. Не поднимая лица, Толя покачал головой. – Что, вообще ни во что?       — Нет, – глухо ответил он. – Когда-то пытался, но у меня плохо получается.       — И почему я не удивлён? – вопросительно произнёс Егор. Он задумчиво постучал ногой по полу, и лицо его озарилось идеей. Оттолкнувшись от подоконника, он молча покинул комнату, вернувшись практически сразу с небольшой коробочкой в руках, в которой Борисов сразу же узнал одну из тех игральных колод, что лежали в ящике стола в кабинете. У Егора не было такой обширной коллекции, как у Сержа, но некоторые колоды были Толе знакомы после прошлого владельца, и юноша знал, насколько они дорогие. Впрочем, те, что сейчас вытряхивал из коробки сидящий в кресле Егор, не имели особой ценности, но отличались чёрным цветом, на котором особенно ярко выделялись красные и белые символы-обозначения.       — Но я же не умею…       — Да я и не собираюсь тебя учить, я уже понял, что это бессмысленно. Чтобы чему-то научиться, нужно чтобы здесь, – Егор протянул руку и несильно постучал костяшками пальцев по высокому лбу мальчишки. – Что-то было. Так что расслабься, уроки на сегодня отменяются. Разговор с Толей совершенно не мешал ему играючи перебрасывать карты из руки в руку, так легко, что взгляд Толи невольно метался между его пальцами и лицом. Хотелось успевать смотреть и туда, и туда, но не получалось. Ерушин же, прекрасно видя, как разрывается юноша, даже не думал замолкать:       — Ты же хотел чем-нибудь заняться? Вот и давай. Любишь фокусы? Неотрывный взгляд Толи, направленный на его руки, стал чуть более осознанным после краткой паузы. Он глупо уставился на Егора – вопрос даже не был услышан, не то, что обдуман. Но привыкший соглашаться со всем сказанным, он молча кивнул.       — Но просто так мне не интересно. Давай так, – пересыпав карты из одной руки в другую, он постучал пачкой по колену, выравнивая колоду. – Если ты угадаешь в чём трюк я, так уж и быть, исполню какую-нибудь твою просьбу, – глаза Толи моментально загорелись огнём. – Но если нет – то ты мою. Услышав, что заманчивое предложение может обернуться против него, юноша оробел. Он нервно потёр ладонями по бёдрам и прикусил губу, взвешивая все за и против. Молча наблюдающий за этим Егор продолжал перетасовывать колоду, глядя как, словно загипнотизированный, Толя неотрывно смотрит на его руки. Он знал, что мальчишка согласится – всё равно ничего не теряет, потому что и без того исполняет все его прихоти, поэтому, заслышав неуверенное «да», парень даже не удивился.       — Знаешь, на самом деле, это просто, – карты веером раскрылись в его руках. – Смотри внимательно – ответ на поверхности. Заговаривать зубы у Егора получалось хорошо, а именно это важнейшая составляющая любого фокуса. Сбить внимание и заставить зрителя смотреть туда, куда выгодно. Это даже смешно – у мальчишки нет шансов, он послушно следует взглядом как по указке. Ловким движением перетасовав колоду, Ерушин предложил её юноше. Помешкав мгновение, тот сообразил, что делать и вытянул карту. В это время Егор лениво перебрасывал карты из руки в руку, словно происходящее нагоняло на него страшную скуку.       — Запомнил? – Толя кивнул. – Теперь давай обратно. Сунув проскальзывающую гладкую карту в стопку других таких же, Толя едва успел убрать пальцы, как Ерушин щёлкнул ими и громко перелистал. Даже не глядя на них, он умудрялся перебрасывать и покручивать их меж пальцев, так, что Борисов не мог оторвать взгляда. Каждый жест отточен, каждое движение продумано. Это завораживало – ему и без того нравились руки Егора, а то, что они могу делать подобное, заставляло его едва ли не выть от эмоций. Слишком красиво.       — Эта? Егор наугад выдернул карту из колоды, и Толя отрицательно покачал головой – червовая восьмерка. Не угадал. Ерушин слегка нахмурился, но не расстроился, тут же доставая следующую:       — Значит эта? Снова мимо – бубновая шестерка. Толя осторожно качнул головой – внезапно ему стало тревожно. Что если Егор решит, что он специально его обманывает? Если захочет наказать его за это? Но ведь он не лжёт ему – он достаёт не те карты. Впрочем, липкий страх уже закрался внутрь Толиного разума и прочно поселился на своём привычном месте.       — Хм… Эта? – казалось, голос стал жёстче и резче. Опять не та, пиковая десятка. Неопределённо дёрнув головой, Толя заметил, как вспыхнули прищуренные глаза Ерушина. Он тяжело сглотнул – не надо было играть с ним…       — Уверен? – голос не предвещал ничего хорошего. Во рту у Толи резко пересохло и он нервно пробежался языком по кончику нижней губы. То, как Егор смотрел на него – юноше совсем не нравилось. Уж слишком хорошо он знал этот давящий взгляд. Именно так он высматривал малейшие косяки и жестоко наказывал за них. Мелкая дрожь пробежала по рукам. Внезапно лицо парня напротив расслабилось, а губы расплылись в улыбке.       — Что молчишь? Она же у тебя. И с этими словами он потянулся и, пробежавшись тёплыми пальцами по запястью, вытащил из его рукава небольшой чёрный прямоугольник. Прикосновение было столь неожиданным и кратким, что у юноши пересохло во рту. Сам того, не замечая он опустил ладонь на запястье, туда, где секундой ранее ощущалось чужое тепло. Победоносно вскинув руку, Егор просиял:       — Вот же она, верно? С распахнутыми глазами Толя смотрел на карту в его руках и не мог вымолвить ни слова. Ерушин двумя пальцами удерживал пиковый валет, и поражённый юноша хлопал ресницами. Брови Егора сошлись к переносице, он повернул руку к себе, глядя на карту. Парень зацокал языком и покачал головой.       — О нет, что же ты мне ничего не говоришь? Это не твоя карта, я ошибся, ведь так? Он щёлкнул пальцами по заднику – и масть сменилась. Теперь в руках он держал ту самую карту, которую Толя выудил из колоды несколькими минутами ранее.       — Червовый валет? Как банально, – закатил глаза парень, возвращая карту на место в колоду. Он сжал стопку руками и улыбнулся – на лице Толи отображался старательный мыслительный процесс. Откинувшись на спинку кресла, Егор смотрел, как мальчишка нервно сжимает и разжимает кулаки. Надломленные брови подчеркивали несчастный вид – проигрывать так не хотелось. Его взгляд метался по рукам и ногам Егора, нагло шарил по груди, словно ища разгадку там, высматривая, где могли прятаться карты. Но, разумеется, ничего такого не было и в помине, и с каждой секундой паники в карих глазах становилось всё больше, а улыбка Ерушина всё шире. Но вдруг плечи юноши расслабились, он, подобно кошке, потянулся вперёд, упираясь ладонью в колено парня и дотрагиваясь второй рукой до колоды:       — Можно? – заискивающий взгляд в глаза, спрашивающий разрешения, подействовал: пальцы ослабили хватку – и карты выскользнули в подставленную ладонь. Приятное предвкушение затеплилось внутри, где-то у сердца, что было странным – он вот-вот проиграет противному мальчишке, но отчего это его не расстраивает? Почему-то так хотелось ему поддаться. Все ещё глядя в глаза, Толя осторожно оттолкнулся от колена и подался назад, усаживаясь поудобнее на кровати. Скрестив перед собой ноги, он поёрзал и, наконец, устремил всё внимание на колоду карт в своей руке. Повернув стопку рубашкой вниз, он, держа так, чтобы Егору было видно, медленно перелистал карты снизу. Ему незачем было показывать их Егору, тот и так знал, что первой из них идёт пиковая десятка, а следом за ней шестерка и восьмерка красных мастей. Сейчас они поменялись ролями и это Толя показывал ему представление, перебирая стопку своими размеренными и немного неловкими из-за неуверенности движениями. Его пальцы перебирали проскальзывающие карты, на которые он напряжённо смотрел, воспроизводя в голове увиденное ранее.       — Вот они, карты, которые ты доставал.       — Ну это и не секрет, я убирал их вниз колоды. А куда я, по-твоему, должен был их девать? – трудно сдерживать насмешливый тон, ставший уже привычным при подобных разговорах. Не обратив внимания, Толя задумчиво рассматривал карты, а затем поднял верхнюю. Червовый валет, который он загадывал. А сразу под ним обнаружился и пиковый, тот самый, который Егор мгновенно изменил на его карту.       — Ну что, догадался? На самом деле, догадываться тут было не до чего, трюк настолько простой, что даже ребёнок его сможет повторить, после должной тренировки. В нём нет никаких секретов, только ловкость рук. Но Егор сомневался, что Толя сможет сформулировать своё предположение ввиду особой глупости. Помедлив, рассматривая карты, юноша поднял взгляд:       — Ты просто обманщик, – выдохнул Толя. – Тут нет вообще ничего особенного, ты просто сразу мою карту при тасовке вниз колоды убрал, а потом вовремя достал. Она у тебя в ладони была, когда ты потянулся к моей руке.       — Допустим, – Ерушин усмехнулся. Любое объяснение фокуса всегда делало его скучным и неинтересным. Для него так они вовсе не были чем-то магическим и удивительным, нет, он знал, что это всегда четкий расчёт, ловкость рук, скорость и способность заговаривать зубы. В общем-то, всё то, что он и так умел делать хорошо. Остался только один вопрос: – Но я достал не твою карту.       — Поэтому ты и обманщик – ты достал две, а потом… Не знаю как, но поменял их местами. Вытянув из его пальцев две зажатые карты, Егор под внимательным взглядом сжал их между собой и щёлкнул пальцами, мгновенно меняя местами. Он видел, как Толя внимательно всматривается в его движения, пытаясь понять, как это получается, но отследить подобное нереально. И только по причине того, что мальчишка и так пересказал всё, до чего додумался, Егор повторил ещё раз, медленнее. Будто заворожённый Толя смотрел за тем, как передняя карта сдвигается и точным движением среднего пальца уходит на задний план. Егор повторил трижды, в последний раз в привычном темпе, от которого создавалось ощущение, будто карта по щелчку меняет масть. Сказать, что мальчишка был впечатлён – это не сказать ничего, он буквально смотрел на Егора как на волшебника, даже с учётом того, то знал принцип.       — Я бы мог что-нибудь и получше продемонстрировать, но не уверен, что сейчас получится, – он перевел взгляд на руку и медленно сжал и разжал кулак. После того, как он попортил лицо теперь уже бывшего друга, Егор избавился от грязной повязки, а новую ему так никто и не наложил. В принципе, рука уже не беспокоила так сильно, как раньше, но подвижность двух пальцев всё ещё оставляла желать лучшего. Поэтому Ерушин показал Толе самый простой фокус из всех, которые знал просто потому, что он настолько лёгкий, что он бы справился и со сломанными руками. Внезапно вспомнив, что это была своеобразная игра, парень улыбнулся и повернулся к Борисову, который не выглядел таким уж уверенным. Он явно что-то обдумывал и заметно нервничал по этому поводу, а Егору не терпелось узнать, что именно его тревожит. Он подозревал, что это связано с его желанием – мальчишка не привык просить у него что-либо, поэтому сейчас был в смятении. Сказать по правде, Егор уже заранее подозревал о предмете его просьбы. Но хотелось услышать, как мальчишка скажет это вслух.       — Раз уж ты понял, то я с удовольствием выслушаю твою просьбу и постараюсь исполнить её, – попытки сдержать саркастичный тон не увенчались успехом. Но Толя его будто и не заметил – слишком сильно было его волнение. Тонкие пальцы комкали в руках край одеяла, пока сам он покусывал раскрасневшиеся губы.       — Ну, я бы хотел… Я… Я бы хотел, чтобы ты хотя бы на один день притворился, что любишь меня, по-настоящему, – выпалил юноша на одном дыхании и стиснул челюсти, пытаясь сохранить уверенное выражение лица. И это у него даже получалось, вот только оно совершенно никак не вязалось с оглушающим в повисшей тишине дыханием и зарумянившимися щеками. Тем не менее, надо отдать должное – держался он вполне уверенно для такой самонадеянной просьбы. Егор скрипнул зубами – мелкий гадёныш. Он рассчитывал на то, что Толя попросит что-нибудь банальное, например, поцеловать его. Кто же знал, что мальчишке потребуется перед этим ещё и представление. Толя уверенно смотрел на него, не допуская и мысли о смене решения. Ему нравилось, что такой просьбой он сумел застать Егора врасплох и заставить теперь уже его сомневаться в собственном решении выполнить любую прихоть. И, глядя на довольного юношу, Ерушин улыбнулся той жуткой и пугающей улыбкой, которая стёрла с лица Толи весь триумф, оставив на его месте привычную неуверенность и беспокойство. Что ж, если мальчишка хочет – он это получит. Но только Егор сделает всё, для того, чтобы он пожалел о своём желании. Хочет почувствовать себя любимым? Он готов вознести его до небес. Вот только падать будет так больно…       — Хорошо, – он склонился, едва ли не ударяясь с ним носом. – Как я могу тебе отказать? – пальцы скользнули по шее, поддевая подбородок – мальчишка опять смотрел куда-то мимо, но едва его коснулись, он сразу же сфокусировался на лице напротив. Было видно, что он сильно нервничает, потому что Егор не успел дотронуться, как тот судорожно выдохнул. Собственная дерзкая просьба всё же пугала его, с трудом верилось, что за неё юношу не то, что не ударили, а приняли в полном объёме. Тихий звук вибрации прервал их, и, отстранившись, Егор достал телефон. Опустив голову вниз, он всмотрелся в полученное сообщение. Увиденное явно ему не понравилось, поэтому, не отрывая взгляда от экрана, всё ещё перечитывая краткий текст, с припиской в конце «срочно перезвоните!», парень медленно произнёс:       — Советую тебе лечь спать прямо сейчас, иначе ты проспишь завтра полдня, и в чём тогда смысл? Ещё раз задумчиво пробежавшись глазами по экрану, Ерушин поднял рассеянный взгляд на Толю. Борисову не нужно было даже объяснять, он уже понимал, что Егор не здесь, не с ним, по крайней мере мысленно точно. Но Ерушин и не потрудился ничего добавить к сказанному – вновь уткнувшись в телефон, он поднялся и быстрым шагом направился к выходу, где, будто бы опомнившись, бросил сухое «спокойной ночи!» Из-за того, что парень не закрыл за собой дверь, Толя услышал, как тихий голос, здоровающийся с собеседником, стал отдаляться. Со вздохом разочарования юноша откинулся на подушку – он уже понял, что Егор не вернётся.