Drabbles Haikyuu ver.

      У каждого взгляда Кенмы есть своя отличительная характеристика, которую ты самолично составила у себя в голове. Мягкий и открытый с расслабленными чертами лица, когда ты его забалтываешь всякой ерундой, приходящей в голову по пути домой. Прищуренные с хитрецой глаза, приподнятые уголки губ в лёгкой усмешке — взгляд шкодливого кота, который либо хочет, что-то натворить, либо уже натворил. Закушенная губа, нахмуренные брови, сморщенный нос — признаки раздражения и злости. В частности такое выражение лица Кенма строит будучи рядом со Львом или слишком громким Ямамото. И, наконец, сощуренный холодный, словно внезапный шквал снежной бури, маниакальный взгляд сулил яростную взбучку.       Кто-кто, а тебе не раз приходилось сталкиваться с разбушевавшимся парнем. Чаще всего спусковым крючком агрессивно сжимающихся кулаков была ревность. Нет, Кенма никогда не причинял тебе боли, но был в шаге от того, чтобы причинить ее другим. Его бесила излишняя дружелюбность парней, которых ничуть не смущает тот факт, что ты уже состоишь в романтических отношениях. А от «случайных» прикосновений к тебе и вовсе дёргался глаз. Козуме помнит о наставлениях Куроо быть благоразумнее и сдерживать порывы набить кому-то морду, но, чёрт возьми, это не его девушку пытаются увести у него из-под носа. Хоть Козуме и не был сторонником насилия, но порой с удивлением отмечал в себе безумное желание «довести до глупцов свою точку зрения иным путём».       Вы доверяете друг другу беспрекословно, но это не значит, что Кенма доверяет наглым придуркам, крутящихся вокруг тебя. Он озлобленно сжимал губы в тонкую полоску и не сводил с потенциального соперника прожигающего взгляда, от чего те сдавались под напором тяжёлой сгущающейся тёмным покровом ауры. Слабаки, думает Кенма. Собственник, думаешь ты.       Этот пронизывающий насквозь взор заставляет мурашки пробежаться с большей силой по телу. Он будоражит, и, возможно, капельку пугает. Хочется укрыться от гневной волны каждый раз, хоть и заведомо знаешь, что та обойдёт тебя стороной. После избавления от назойливого тупицы, познавшего на себе давление нависающей угрозы, Кенма притягивает тебя за талию, поглаживая длинными пальцами позвонки и утыкаясь носом в шею. Он крепко сжимает тебя в объятьях, горячо шепча: «Моя. Только моя.»       — Какой же ты ревнивый, а, — сладко мурлычешь ему на ушко. Ты знаешь, как ему нравится твой голос вблизи.       — Не могу сдержаться. Никогда не думал, что могу чувствовать такую злобу к незнакомцам, — Кенма на секунду замолкает, наспех облизывая губы. — Извини.       — Всё хорошо, — ты аккуратно перебираешь мягкие обесцвеченные волосы — он позволял трогать их только тебе (однажды Ямамото нехило так получил по руке, что пыталась потрепать того по голове)       Возможно, кто-то удивится внезапной несдержанности обычно тихого флегматичного связующего, но точно не вы с Куроо: признаки дикого собственничества не были какой-то заветной тайной или великим открытием. За Козуме достаточно немного понаблюдать, чтобы выяснить настоящую его натуру. Акааши до сих пор удивлённо вскидывает брови, когда Кенма ревниво перетягивает твоё внимание, да и в целом всю тебя плавным движением рук, на себя. В глубине души Козуме неохотно признаёт, что видит в том соперника вполне весомого, но никогда этого не признает. По крайней мере вслух.       Делить тебя ни с кем не хочется. В то же время волейболист упивается каждой эмоцией, подаренной эксклюзивно ему. Нежные улыбки и смущённый шёпот остаются ценными воспоминаниями в памяти.       — Знаешь, — щуришь плутовато глаза с широкой улыбкой, получая в ответ заинтересованный взгляд. Ты нарочито неспешно приближаешься к его уху настолько близко, что ваши щёки прикасаются друг другу, а твои губы ведут по ушной раковине. — Мне даже нравится твоя ревность. Может мне стоит постараться вызывать её почаще?       Ты строишь невинное личико, пока Кенма переводит внезапно сбившееся дыхание.       — Хах, мы однозначно стоим друг друга, — вдруг горячо выдаёт парень, обдавая будоражущим вздохом покрывшуюся мурашками шею.