EssencE

Недели пролетали слишком быстро, чтобы успеть сфокусироваться на чём-то конкретном. Гермиона вела буквально обратный отсчёт до того момента, когда ей придётся поехать вместе с Малфоем в Мэнор и встретиться с его блистательными родителями. Она пыталась представить самую наихудшую концовку своего пребывания там, но каждый раз мозг умудрялся подсовывать всё более страшные картинки, как её вышвырнут за дверь ещё до того, как она успеет войти в это святилище чистокровных аристократов. Скоро её нервная система просто откажет уже в который раз. Малфой вообще всё это время был спокоен как гладь воды и не обмолвился ни словечком. Он по-прежнему продолжал ходить рядом с ней, где только мог, но подозрительно всё это время молчал или просто сбегал, не говоря ни слова, если она начинала его расспрашивать о предстоящей поездке. Трус. А чего она ещё от него ожидала? Человек, который больше всего кичился своей родословной, боялся реакции собственной семьи. И его можно было понять, если бы Гермиона точно так же, как и он, росла в чистокровной семье, навеянной бредовыми идеями о чистоте крови, то она лучше бы сбежала, чем приводила своего избранника на верную смерть. Но Малфой, как оказалось, считал иначе. Он не был глупым человеком, как она считала, но его желание познакомить её со своей семьёй говорило о том, что у него явные проблемы с головой. Может, он просто хочет таким образом от меня избавиться? Она просто не понимала, что у него на уме, ведь реакция на её прибытие в Мэнор будет явно не положительная, скорее даже определенно враждебная. Гермиона не боялась, точно нет. Хоть и после слов Блейза ей стало ещё неуютнее, но она не могла признать, что боится, что о ней скажут родители её Альфы. Она и так прекрасно знала, что они подумают, как только увидят её подле своего драгоценного сыночка. Грязнокровка, которая заклеймит на их репутации пятно позора своей нечистой кровью. Ничего другого от этих людей Гермиона и не ждала, а потому старалась особо и не думать о том, что ей предстоит выслушать в свой адрес. Скорее она опасалась, что будет потом, после всего ею задуманного. Что будет после того, как она избавится от вторичного пола и разорвёт связь? Ведь, если они всё-таки объявят общественности о том, что они предрасположенные, то ей просто так уже не отделаться. Да и Малфой явно не был готов её отпускать, хотя вроде бы и презирал эту связь больше неё самой. Чем он руководствуется, что принимает решение оставить всё как есть? Очень слабо верится, что Малфоя останавливает обречённость из-за предрасположенности, но пока он всегда оправдывается именно этим аргументом. Грейнджер никогда не стремилась стать полноправным членом семейства Малфоев и данная позиция после того, как она узнала о предрасположенных, не изменилась. Хоть шанс на это весьма мизерный, но если вдруг у Люциуса поедет крыша, то он все же есть, а значит ей стоило быть готовой к тому, чтобы отказать чистокровному семейству в праве на обладание её личностью. Гермиона прекрасно понимала, что всё будет сделано чисто для публики, потому и не собиралась так жить, чтобы угождать прессе и потребностям Малфоев сохранить их авторитет. Она не была готова к тому, чтобы жертвовать собой, даже ради своего предрасположенного. Её сущность ещё не совсем захватила разум, чтобы она падала на колени не только перед его Альфой, но и перед самим Малфоем и его бредовыми идеями распланирования их дальнейшей жизни. Ни о каком совместном будущем не может быть и речи. После того раза, когда он её унизил, Гермиона при любой возможности была готова воспользоваться волшебной палочкой, чтобы укротить его, не пойми откуда, взявшийся нрав. Пусть этот высокомерный ублюдок не думает, что раз он является Альфой, то ему всё в этой жизни позволено. К слову, в последнее время слизеринец вел себя с нею слишком осторожно, что не могло, конечно же, не напрягать. Неужели, причиной тому было то, что он опасался, что она может сбежать раньше времени? Соблазн конечно был велик, но сейчас, когда Гермиона в ссоре с мальчиками, максимум куда она и могла сбежать, так это к родителям, которые даже и не подозревают о таких масштабных изменениях в её жизни, как приобретение сущности Омеги. Маглы не имели представления о том, что это такое. Да и какая она после этого гриффиндорка, если собирается сбежать поджав хвост. Такой манерой обладает только слизеринская часть Хогвартса, а потому она была готова принять всё с гордо поднятой головой. Малфой всегда был готов подбить её уверенность своими мерзкими насмешками, но как и раньше она просто не обращала на это никакого внимания, понимая, что он не стоит того, чтобы она ещё смиренно выслушивала от него оскорбления. В последнее время он и вправду был молчалив и как-то отстранён, а самое главное, он не притронулся к ней ни разу с того самого дня в заброшенном классе. Гермиона искренне не понимала, что это — выдержка, или он просто решил наконец от неё отстать. Однако она могла всецело сказать, что её Омега чувствовала себя некомфортно из-за происходящего. Было такое ощущение, что её Альфа потерял к ней всякий интерес. Головой девушка понимала, что ей должно быть абсолютно всё равно на его поведение, но вот внутри в ней разгорался огненный коктейль из обиды и несправедливости. Омега думала, что не угодила своему Альфе, и потому винила во всём, конечно же, себя, но головой Гермиона осознавала, что это всё напускное волнение, ведь она никогда и не старалась ему вообще хоть как-то угодить. Паркинсон, видя, что горизонт относительно чист, начала естественно мельтешить подле Малфоя, что просто выводило из себя. Грейнджер знала, что испытывать ревность по отношению к Драко Малфою — это последнее, что можно пожелать в этом мире перед тем, как сойти с ума окончательно и, тем не менее, она ощущала дикое желание проклясть слизеринку, когда та заискивающе стреляла своими глазками в Малфоя. Это не твои чувства. Гермиона пыталась вразумить себя, но было очевидно, что она просто сбегает от принятия реальности. Малфой, конечно, не обращал внимания на настойчивость со стороны Паркинсон, но он также и не имел желания обратить внимание на свою Омегу. С другой стороны, пускай он хоть с кем водится, лишь бы её не трогал. Она не нуждалась в том, чтобы он постоянно был рядом с ней. По крайней мере, она пыталась себя в этом убедить. Ещё и Гарри с Роном подливали масла в огонь своими выходками. Если Поттер хоть иногда с ней контактировал и уже даже смирился с тем, куда она поедет на каникулы, но по-прежнему был против этого, то Рон вообще делал вид, будто её не существует. Когда Гермиона попыталась подойти к нему в гостиной Гриффиндора, чтобы поговорить и уже наконец помириться, то тот просто продолжил как ни в чём не бывало болтать с Симусом. Финниган после такого перфоманса со стороны Уизли, гаденько ухмыльнулся, подмигнув Грейнджер. Гермиона еле сдержала себя, чтобы не накричать на двоих сразу. Из-за такого к себе отношения она чувствовала себя брошенной. Однако, её поддерживали Джинни и Невилл, которые не стесняясь, подсаживались к ней на уроках и болтали обо всём подряд, не затрагивая Малфоя, за что Гермиона была безумно благодарна. Невиллу иногда было тяжело, конечно, сидеть рядом с Омегой, но он всячески старался отвлекать себя, и даже стал носить с собою, специально приобретённую в магазине Фреда и Джорджа, вонючую траву. Таким образом спасался не только Невилл, некоторые Альфы также предпочитали перестраховываться и закупались всякими неприятными на запах вещичками, чтобы меньше реагировать на феромон Омег. Не сказать, что это очень сильно помогало, но было всяко лучше, чем совсем ничего. Джинни тоже иногда странно вела себя рядом с Грейнджер, и последняя начала подозревать, что младшая Уизли раскроется в скором времени Альфой. На это очень сильно указывал тот факт, что Гермионе иногда становилось неуютно находиться рядом с подругой, пока та наоборот сильнее старалась контактировать с девушкой. Она начала чувствовать от Уизли незнакомый феромон и сначала подумала было, что девушка нашла себе какого-то Альфу, но потом всё стало очевидно, ведь Джинни почти всегда была подле Невилла и Полумны, а потому не могла нигде приобрести такой аромат. Если только кто-нибудь не подошёл бы к ней и не потёрся об неё, помечая своим запахом, а зная Джинни, можно было с уверенностью сказать, что после такого любой бы лишился как минимум одной части тела. Её поразительная восприимчивость к запахам проявилась не так давно, а именно после невзаимной связи с Малфоем. Наверное, это было закономерно, ведь Гермиона по своей природе не имела право на близкий контакт с другими самцами, хоть её и не мог никто остановить, если бы она решилась, разве что Малфой и вправду выполнит свое обещание и посадит её под замок в башне. Пусть только попробует. Самоуверенность у него конечно зашкаливает, раз он думает, что она так легко будет выполнять все его прихоти. И тем более, Гермиона никогда не стремилась завоёвывать внимание мужского пола в отличие от других Омег. Единственное, Грейнджер в последнее время начала активно общаться с Дэвисом, который просто поражал её своими познаниями в области Нумерологии. Но ничего большего между ними не было, только интерес в плане общения и обмен знаниями. Они уже успели взяться за работу над составлением графиков, которые им выписала профессор Вектор, как одним из лучших учеников на её курсе. То, что он был Альфой ускользало от неё, так как Гермиона видела в нём прежде всего человека, а не сущность. Однако самому парню иногда приходилось тяжело находиться в обществе Грейнджер, и он мог себе даже позволить склониться к её волосам, чтобы вдохнуть запах Омеги, но как только замечал на лице девушки недоумение, сразу же начинал извиняться за свои бесконтрольные действия. Гермиона прекрасно понимала, что он испытывает, поэтому была готова позволить ему такие маленькие проявления внимания к своей персоне. Ей бы было это приятно, не будь всё происходящее лишь из-за того, что она является Омегой. Как же ей это уже всё надоело. Помимо распределения по чистоте волшебной крови, теперь появилось распределение на Омег, Альф и Бет, что делало неравенство в волшебном сообществе ещё более явным. Разве никто никогда не задумывался кроме неё, что прежде всего — все мы люди и должны оставаться людьми, а не приписывать себе какие-то категории годности. Видимо, это очень трудно для понимания, иначе она бы не хотела избавиться от своей сущности. Всё, что Гермиона пыталась доказать, так это то, что она человек, который не обязан следовать каким-то условностям. Малфой был другого мнения. Он никогда не хотел её слушать, и самое главное ему было абсолютно плевать на любое мнение, помимо собственного. Они были просто худшей парой. Как судьба могла распорядиться так, что именно они были вместе, если никто из них не может терпеть другого? Этот извечный вопрос всегда оставался без ответа. *** Гермиона не собиралась долго просиживаться в кабинете у профессора Вектор, но она не смогла отказать женщине, когда та попросила её помочь ей разобрать нумерологические таблицы. Слишком сильно она уважала этот предмет и того, кто его преподавал. — Извините, если Вас задержала, — говорила впопыхах профессор, направляя волшебной палочкой кипу бумаг прямиком в свой портфель. — Завтра я уезжаю, а времени проверить работы совсем не было, поэтому и пришлось прибегнуть к Вашей помощи. Мадам Вектор была приглашена посетить национальный съезд волшебников, где будут присутствовать люди из Министерства, чтобы проверить квалификацию нынешних профессоров, которые подавали заявление на перевод в другую страну. Женщина уже давно хотела покинуть Хогвартс, но привязанность к относительно хорошим условиям работы, а также ведение некоторых учеников, отличившихся по владению Нумерологией с третьего по седьмой курс, всегда её останавливало. Одной из таких была Гермиона Грейнджер. — Ничего страшного, мне было только полезно повторить материал за четвёртый курс, — улыбнулась Гермиона, накидывая на плечо свою школьную сумку. Последнее, чего она хотела, так это сидеть сейчас в гостиной Гриффиндора и получать в свою сторону презренные взгляды. — Уже так поздно, — подметила женщина, смотря на висящие на стене часы. — Вас проводит до башни мистер Малфой? Гермиона замерла, смотря пораженно на профессора, которая лукаво поглядывала на неё из-под своих очков. Не говорите ей, что она будет слышать такое от каждого профессора. Такие слова вгоняли в краску и вызывали невероятное чувство стыда. — Нет, я справлюсь сама, — помрачнела Гермиона, направляясь к выходу. Они не были с ним в таких отношениях, чтобы он ещё и провожал её до башни. — Что же это он так вас не бережёт, что даже проводить не может? — продолжила с улыбкой профессор, изрядно подбешивая этим Гермиону. — Я не такая уж и зависимая и прекрасно могу справиться сама! — воскликнула Гермиона, а потом поняла, что повысила голос на преподавателя. — Извините, профессор. Её Омега просто издевалась над ней. Она была готова накинуться на каждого, кто мог хотя бы косвенно упомянуть её Альфу. Слишком сильное в ней было желание поддаться своим инстинктам и, наплевав на всё, просто прижать Малфоя к стенке, чтобы он наконец обратил на неё своё королевское внимание. Мадам Вектор улыбнулась и подошла к девушке, совершенно забыв о том, что у неё в воздухе целый бумажный вихрь. — Может тогда Вас проводит мистер Дэвис? — поинтересовалась она и, не скрывая озорства, вернулась к своему занятию. Грейнджер непонимающе проследила за действиями профессора, а после, не произнося ни слова, вышла за дверь. И что это вообще такое было, спрашивается? Гермиона, конечно, могла ещё понять откуда мадам Вектор знает о её связи с Малфоем, но вот, что она имела в виду, упоминая Дэвиса. Только не говорите ей, что только из-за того, что она общается с другим Альфой, ей теперь можно приписывать отношения с ним. Что за бред? Гермионе уже действительно надоело это. Она может хоть что-нибудь сделать так, чтобы об этом потом не говорили по всему Хогвартсу, или это слишком высокие привилегии? Внезапно, когда Грейнджер, кипя от злости, заворачивала по привычному ей пути к лестницам, её взгляд зацепился за две крупные фигуры, которые стояли, непринуждённо прислонившись к стене, будто кого-то ждали. Разве уже не отбой? Один из них имел кудрявые локоны, что сразу бросалось в глаза, а вот указательные атрибуты в виде галстуков или другой одежды, чтобы определить факультет, отсутствовали. Кто они вообще такие? Феромон донёсся до ноздрей девушки ровно в тот момент, когда она была замечена двумя парами мужских глаз. Альфы. Это было опасно. Гермиона постаралась сделать вид, что не видит их и просто пройти мимо, но быстро была остановлена рукой, схватившей её за волосы так, что девушка заскрипела зубами от боли. — Оу, кто это тут у нас? — прозвучало от парня слева, который мерзко облизывал свою нижнюю губу, смотря на Гермиону — Какая фигуристая. Они начали обходить её с двух сторон, не давая возможности сбежать. — А запах-то какой, — принюхался второй, склоняясь прямо к волосам Гермионы, которые держал в руке. Девушка моментально отскочила, уронив все исписанные пергаменты прямо на пол. Рука инстинктивно уже опустилась к внутреннему карману с волшебной палочкой, чтобы была возможность в любой момент атаковать. События развивались слишком быстро, чтобы она не понимала к чему всё это ведёт. — Ты не бойся, мы всё сделаем нежно, — прозвучало от кучерявого и он поспешил схватить гриффиндорку за руку, прежде чем она успеет вынуть своё оружие. Гермиона никогда не волновалась за свою безопасность, так как на её шее висела эта безобразная железка, но сейчас она начинала понимать, что обезопасить себя могла, разве что от укуса в загривок. А вот от самого процесса её уже никто спасти не сможет. Мерлин. Внутреннее волнение усилилось стократно, когда она почувствовала руку на своей ягодице, которая с силой сжала её кожу. Девушка попыталась резко повернуться, но её схватили за талию не давая шевельнуться и оттянули голову за каштановые кудри назад. — Вы вообще понимаете своей головой, что творите? — нервно прозвучало от неё, пока парень спереди гладил её щеку, смотря хищным взглядом на шею девушки. — Профессор Дамболдор… — Профессор Дамболдор ничего не узнает, — перебил он её жалкую попытку угрозы, — так как мы позаботимся о том, чтобы твои воспоминания о сегодняшнем вечере не распространились дальше твоей маленькой головки, дорогая — улыбался во все зубы Альфа, выпуская свой феромон. Альфа. Хочу Альфу. Альфа. Гермиона начала чувствовать, как её голову заполняют бредовые мысли, и не сразу заметила, как оказалась прижатой лицом к стене с расставленными ногами. На неё впервые подействовал чужой феромон. Возможно, это было связано с тем, что она давно не была со своим Альфой, а может она просто потеряла эту сверхспособность обороняться от чужих запахов, но ей сносило крышу от такого приятного аромата. Словно рядом с ней сейчас был Малфой, а это всё просто дурная фантазия, но как только один из парней начал расстёгивать свои брюки, она быстро протрезвела от этого дурмана. Ей надо взять себя в руки, иначе они доведут задуманное до самого конца. — Вы… — промямлила она, пытаясь прийти в себя. — Зачем вам это… Она прекрасно могла понять зачем, но почему-то у неё было внутреннее осознание, что всё происходящее сейчас с ней было не просто внезапным желанием этих двух парней позабавиться с Омегой. — Твоя дорогая подруга. Хотя это еще не ясно, является ли она тебе подругой после того, что ты сделала, — заржал кучерявый. О чём он вообще? — Что? — пошатнулась Гермиона, пытаясь вырваться. — Думаю, что если ты способна уводить чужих Альф, то тебе не будет проблемой угодить и нам, — встрял другой, стаскивая с девушки юбку. После этих слов стало все вмиг понятно. Паркинсон. Больная истеричка, возомнившая себя непонятно кем. — Убери от меня свои руки, ублюдок! — двинула она ему ногой прямо в челюсть, от чего парень пошатнулся, потеряв равновесие. — Похоже я вылил всё-таки мало этой жижи, — огрызнулся он, вставая с пола. Значит, всё-таки они используют какое-то дурманящее зелье. — А я говорил, что не подействует, — усмехнулся другой, грубо толкая гриффиндорку так, что она ударилась головой об стену, — Лишний раз всегда нужно перестраховаться, а ты как обычно доверяешь всяким побрякушкам. Резкая боль только сильнее привела её в чувства, но тем не менее дезориентировала на некоторое время. — Если ещё раз выкинешь подобное, то нам придется применить к тебе очень знакомый всем нам Империус, — услышала Гермиона насмешливо угрожающий ей голос. Парень опять приблизился к ней, пока второй схватил её за руки, не давая шевельнуться. — Да как вы можете выполнять приказы этой сумасшедшей, — в недоумении воскликнула Гермиона, пытаясь бороться с хваткой вокруг её рук. — Чем вы лучше животных, поддающихся своим жалким первобытным инстинктам. — Кто бы говорил о животных, Омега, — с ехидством озвучил парень, запуская свою руку в трусики Гермионы и просовывая свои пальцы туда, где её касался только один человек. — Мокрая… — Ах… Это было не из-за этих мразей, она просто не могла не стать влажной от запаха своего Альфы, который до сих пор витал в воздухе. Данный факт всё же поверг гриффиндорку в омерзение к самой себе. Даже при таких обстоятельствах, она подставлялась под более сильных сущностей, готовая на всё, чтобы её Омегу удовлетворили. Просто мерзость. Как только мужские пальцы начали проникать в неё, она поняла, что это начало конца. — Даже этот ошейник не помешает получить нам должное удовольствие, — прошептал на ухо Альфа, который держал её. — Вы отвратительны. В мыслях она всегда себе говорила, что она сильная и может справиться со всем сама, но сейчас Грейнджер была готова молить о помощи, лишь бы это закончилось. Омега была слабой. — Хватит, — сквозь слезы просила она, но никто и не собирался на этом останавливаться. — Ух, попридержи свой голосок для других слов, милочка, — процедил Альфа, томно смотря на пылающее от стыда лицо девушки. — Ты ещё будешь просить о большем, можешь уж мне поверить. Что бы Гермиона сейчас не чувствовала, но она была готова закричать, лишь бы её услышали и помогли. Не Гарри или Рон, даже не Джинни с Невиллом. — Мал… — сквозь слёзы прошептала она.  — Малф… Гермиона не могла этого признать, но сейчас она нуждалась в нём сильнее всего. — Что ты там шепчешь? — услышала Гермиона, понимая, что её уже почти полностью раздели и творили с ней всё, что хотели. Она пыталась не смотреть, но это было невозможно, ведь её буквально заставляли, разнося по телу неприятные ощущения от грубых прикосновений к чувствительным местам. Грейнджер часто дышала и старалась абстрагироваться, но выходило отнюдь плохо, ведь она прекрасно осознавала, как её кусают за шею и больно засасывают кожу со внутренней стороны бедра. Она хотела умереть в этот момент. — Иммобулюс! Петрификус Тоталус! Падение. Двое Альф рухнули вместе с девушкой вниз. Один из них навалился прямо на неё, придавливая своим массивным телом к полу. Гермиона, почувствовав, что она может свободно двигать руками, отодвинула тяжёлую тушу и вскочила на ноги, прикрываясь найденной рубашкой, словно обрела вновь защиту в виде жалкой ткани. Её трясло. От страха. От гнева. От омерзения. — Гермиона, что они…. — голос Дэвиса поверг её в шок и она резко повернула голову в его сторону, смотря на него одновременно и с благодарностью, и с невероятным страхом. — Ты в порядке, Гермиона? Он хотел было подойти к ней, но она резко отскочила в сторону, смотря на него в ужасе. Он тоже был Альфой. — Послушай, я не причиню тебе вреда, — понял Дэвис почти сразу в чём дело, — Поверь, разве я стал бы тебе помогать, если бы хотел что-то тебе сделать. Ей нужно было к Малфою. Прямо сейчас. Она хотела прижаться к нему и больше никогда не отпускать, чтобы пропитаться его запахом. Чтобы он защитил её. Омега так хотела почувствовать своего Альфу, что внутри поднималось ноющее чувство, заставляющее покрывать лицо дорожками из слёз. Они касались её. Мерлин. «Он от меня откажется», — всплыло у Гермионы в сознании, и её Омега ещё сильнее начала закрываться в себе. Ей было невероятно страшно. Настолько страшно, что Гермиона была готова вопить, но из-за шока, видимо, не могла сказать и словечка, ведь как она не старалась, а крик утопал внутри неё, заполняя до краёв. Она действительно ждала Малфоя, а не Дэвиса. Просто невероятно, Гермиона, скажи спасибо, что хоть кто-то тебе помог. — Гермиона… — попытался Дэвис опять приблизиться и Грейнджер, нащупав заветное орудие, молниеносно наставила на него свою палочку. — Не подходи ко мне, — вымолвила она, сквозь зубы. Гермиона была очень рада, что он оказался сейчас здесь, но вот Омега не была готова довериться другому Альфе после того, что произошло. Внезапно, в голову пришла мысль, что девушка стоит сейчас подле своих недонасильников. В первую секунду она хотела убежать, забиться в угол и рыдать до окончания своих дней, как только посмотрела на их лица, но в следующую же секунду её накрыла сильнейшая волна ярости. Не долго думая, Гермиона схватила дрожащими руками одного из парней за шиворот и приблизила его лицо к себе, смотря на него с презрением. Даже трогать это было невыносимо. — Ещё раз ты посмеешь ко мне приблизиться, и я точно прокляну тебя так, что ты не сможешь иметь детей, — гневно промолвила она, отпуская парализованное тело так, что Альфа с громким звуком приложился головой о пол. Другой что-то промычал, видимо пытаясь указать на то, чтобы его освободили, пока его дружок валялся рядом в отключке. — Гермиона, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно повторил вопрос Роджер, подходя ближе, когда понял, что девушка приходит от части в себя. С ней всё было явно не в порядке. Ее буквально только что чуть не изнасиловали. Грёбаная Паркинсон со своими сумасшедшими выходками. — Дэвис, — серьёзно посмотрела она на него, — никому не говори о том, что здесь произошло. Хотелось добавить: «Особенно Малфою», но Гермиона решила смолчать, не считая его каким-то избранным. Грейнджер накинула рубашку на плечи и принялась накладывать чары забвения, чтобы эти парни не разнесли раньше времени слух о том, что здесь произошло. Она быстро пришла к рациональному решению на данный момент. — Но как же… — хотел возразить парень, но Грейнджер быстро поняла, что он хотел ей сказать. Гермиона тоже хотела бы кастрировать этих выродков, но разум твердил ей мыслить здраво. — Не надо, — ответила настойчиво Гермиона, натягивая на себя юбку, пока когтевранец смущённо отводил глаза от её, изувеченного этими отбросами, тела. Эти мрази поставили на ней отметены, а на руках очень отчётливо проглядывались свежеобразованые синяки. Несдержанные твари. Но настоящая виновница торжества сейчас спокойно сидит в гостиной Слизерина со своими подружками и наверняка смеётся над своей невинной «шуткой». Гермиона так и видела, как Паркинсон рассказывает о своей маленькой мести, успокаивая свою душеньку тем, что эти парни успели наложить заклинание и Грейнджер ничего никому не расскажет. Это было не надолго. — Я тебя понял, — услышала она в ответ и почувствовала, как на её плечо легла рука. Инстинкты вмиг завопили об опасности и Гермиона наставила палочку к горлу когтевранца. Дрожь прошлась по всему телу. — Я же сказала, не надо меня сейчас трогать, — с тяжёлым дыханием произнесла Гермиона, готовая кинуть в него заклинание. — Извини, — в панике замахал руками Дэвис и отодвинулся к стене. — Я просто хотел тебя поддержать. Девушка усмехнулась, понимая, что её накрывает истерика. Каким образом её вообще можно было сейчас поддержать? — Всё, — она хотела сказать спокойно, но эти слова просто не хотели быть озвученными, — Я сама справлюсь. И снова ложь. Всё, что она сейчас хотела это забраться в ванную и оттирать своё тело от этого мерзкого запаха, который начал проявляться, когда спал эффект от того зелья, которым они обрызгали себя, чтобы оказать на неё влияние. Гермиона чувствовала себя такой грязной и использованной, что хотелось содрать с себя кожу. — Я сама дойду до башни, — озвучила Гермиона, проходя мимо парня. — Спасибо, что помог. Она была ему благодарна, но сейчас ей больше всего хотелось побыть одной. Гермиона не дала и шанса для его ответа и просто скрылась из виду. Лишь тихие всхлипы доносились до Дэвиса.