Вольный пленник

— Да? — хриплым со сна голосом, ответил на пищащий телефон Тодороки. — Помню я про прием, издеваешься ты, что ли? — недовольно проворчал он в трубку и сбросил звонок. Два часа дня, до переговоров еще десять. В кои-то веки у него выдалось подобие выходного, как у нормальных людей, и то испортили. Он протянул руку и потрепал своего любимца — новошотландского ретривера Сузумэ. Подарок дочки, которую он не видел вот уже… сколько? После всего, что случилось, ни она, ни младший сын так и не вернулись домой, отказавшись и от фамилии, и от каких-либо притязаний на наследство. Чтобы они оставались в безопасности, он был вынужден разорвать всякую связь. Этот пес и небольшая открытка, присланные ему на сорок третий день рождения были единственной надеждой, что они в порядке. С тех пор прошло уже два года. «Как они сейчас?» Пес нетерпеливо толкнул носом руку хозяина, подставляя голову и радостно забил хвостом по постели. Утопая пальцами в мягкой шерсти, Энджи заглянул в серые преданные глаза, которые на солнце всегда отдавали в голубой, напоминая ему разом и Фуюми, и Нацуо. — Хороший мальчик, — тихо сказал он и поднялся с постели. Сузумэ радостно вскочил, увязываясь за хозяином. — Сато, подай завтрак, — крикнул Тодороки вниз лестницы и направился в комнату для «особых гостей». Он тихо открыл дверь, заглядывая внутрь. Парнишка спал на постели, свернувшись калачиком. На левой скуле красовался фиолетовый синяк, глаз едва заметно заплыл, руку, просвечивающую сквозь поредевшие крылья, украшал еще один след, что оставил Тодороки. Невольно ему вспомнились небольшие брызги крови на собственном лобке и ногах, которые он заметил лишь в ванной. «Похоже, я вчера, в самом деле, перестарался». Он беззвучно закрыл дверь, стараясь как можно тише повернуть замок. Что-то не давало ему покоя во всем этом. Парень не был похож ни на шлюху, ни на актера. И это имя: Такэсита, он точно его уже слышал. Но где? — Сато, — окликнул он дворецкого, накрывающего ему стол. — Пусть Аоки немедленно съездит в клуб и привезет мне личные вещи того официанта. Дворецкий кинул на него удивленный взгляд, но тут же скрылся исполнять поручение. Кейго открыл глаза. Невыносимая тяжесть придавливала к постели. Ощущал ли он себя когда-либо таким ничтожным, как сейчас? Все вокруг давило на него своей массивностью, заставляя ощущать себя крошечным и беспомощным. Обрывки прошлой ночи кровавыми всполохами проносились перед глазами. Хотелось заснуть и больше никогда не просыпаться. Хотелось забыть. Все тело ломило. Особенно сильно простреливало в поясницу. Левая рука без перерыва ныла. Бок горел, хотя повязка облегчила боль. Ощущение чужих грубых рук жгло кожу не слабее ожога. Он снова пошкрябал плечи ногтями, словно стараясь содрать собственную кожу. Сколько бы он ни тер ее вчера мочалкой — это липкое ощущение грязи не исчезало. «Теперь меня отпустят? Швырнут в меня стопку своих грязных денег и выставят за дверь? Правда же ведь?» Дверь распахнулась, едва не ударившись о стену. Кейго вздрогнул и сразу же сжался, укрываясь крыльями. Шаги отчетливо разлетались от досок. Дверь закрыли, щелкнув замком. Мужчина, Кейго не сомневался, что это был мужчина, прошел в центр комнаты. — Ты настолько тупой, что взял свое удостоверение в такое место, Таками Кейго? — подрагивающим от гнева голосом спросил мужчина. Сердце на секунду замерло, чтобы забиться где-то в горле. Он выглянул из-под крыльев, поворачиваясь к хозяину дома. Мужчина стоял посреди комнаты. Языки пламени плясали по его лицу, груди и рукам. В одной из них был пистолет, направленный прямо на него. «Меня убьют? Все закончится прямо сейчас? Здесь? Нет, не может такого быть». — На кого ты копал? — Не на вас, — судорожно сглотнув, поспешно ответил Кейго. — Это я без тебя знаю! Я разве об этом спросил? — полыхнул огнем до самого потолка мужчина. — Чисаки! Аукцион. Мне нужно было место проведения. Я вам не угроза. Я даже не знаю, кто вы! Прошу, отпустите меня, — едва сдерживая слезы, взмолился Кейго. Паника стучала в висках, мешая соображать. Воздуха не хватало. Он судорожно вцепился в одеяло, не в силах унять дрожь в руках. Он только стал детективом. Ему доверили дело. Глухое, без лазеек, но он нашел, как к нему подступиться. У него было столько надежд, столько рвения, а теперь все закончится так? — Тодороки Энджи тебе о чем-нибудь говорит? — усмехнулся мужчина, разглядывая его пронзительными бирюзовыми глазами. — Пламенный мафиози: Старатель? — ошарашенно спросил Кейго. — Глава Воздаяния. — Значит, хоть что-то ты знаешь, — кивнул Тодороки, приближаясь к постели. — Двадцать два? Как давно ты отучился вообще? Получил должность благодаря папочке? — с издевкой осведомился Старатель, нависнув над Кейго. Таками еще больше съежился, хватаясь за одеяло так, что костяшки побелели, но в золотистых глазах, которые он все же поднял на главу банды, сверкнул гнев. — Я сирота, и все, что имею, достиг сам, — тихо, но, в отличие от всего прочего, твердо ответил он. «Гордость, значит, задел?» — уголки губ Тодороки едва заметно дрогнули, но тут же опустились. — Что у тебя есть на Чисаки? — серьезно спросил он. — Ничего, — тихо ответил парень, потупившись. — Ничего? А как ты тогда в клуб попал? Мимо проходил и решил заглянуть на огонек? — возмутился Энджи. — Я, по-твоему, совсем тупой? — Информатор навел меня. Сказал, где искать участников аукциона. О Чисаки я услышал уже в клубе, — с каким-то отчаяньем, словно пытался убедить Старателя, сказал Кейго. «Успел выхватить эту информацию, пока сидел на мне? Да быть такого не может, он же так нервничал», — но в золотистых глазах не читалось и тени лжи, которую Энджи мог заметить, даже у двойного агента со стажем. — И поэтому ты отправился в этот клуб, оказывать подобные услуги, чтобы всего лишь подслушать разговор? — вскинул брови Тодороки. — Пропадают люди. Никаких зацепок. Все забили на это дело, но я… — Но ты юн и у тебя полно энтузиазма, и, конечно же, ты решил, что тебе все по плечу? — саркастично спросил Старатель. Парень вновь смотрел прямо на него. — Я хотел помогать людям, и я хотя бы пытаюсь это делать, — тихо, но упрямо сказал Кейго. — В отличие от продажных копов, подчиняющихся гнилой системе? — еще больше расплылся в ухмылке Тодороки. — Я такого не говорил, — потупился парень. — Как мило, — бросил Старатель и почесал голову рукоятью пистолета. С одной стороны мальчишка мог бы помочь убрать Чисаки с дороги, но… если прознают, что это он слил информацию легавому, мало не покажется — это точно. А если подать лазутчика на блюдечке, возможно между их группировками можно будет наладить хоть и хрупкий, но все же, мир. Он окинул парня взглядом. «Зная методы Чисаки, простой смертью он не отделается, да и крылья слишком роскошны, чтобы пускать их в расход. Скорее всего, он попадет в группу испытуемых». Старатель медленно поднес пистолет к виску Кейго. Золотистые глаза снова взметнулись на него, но чего-то в них не хватало. В край сбившееся дыхание недополицейского, наверно, было слышно даже за дверью. «Еще немного и расплачется», — подметил Энджи, но что-то по-прежнему не давало ему покоя, что-то было не как обычно. Он наблюдал много глаз, видевших в нем свою смерть. Старики, совсем молодые, даже, несколько женщин, черт возьми. Ненависть, ужас, боль, мольба, но абсолютно все были мертвы еще за пару минут до выстрела. Но в этих золотистых глазах все еще была жизнь. Даже, после того, что произошло ночью, даже, сейчас, когда дуло пистолета холодило кожу. «Он все еще надеется?» — Прошу, — заметив его колебание, прошептал Кейго. — Просишь? — вскинул Старатель брови. Нет, он определенно не хотел сейчас убивать этого парня. Он всегда безжалостно расправлялся с врагами, но этот пацан не был ему противником. Ему просто не повезло оказаться не в то время не в том месте. «Отпустить его? Не повлечет ли это серьезных последствий?» — Пожалуйста, не убивайте меня, — прошептал Кейго, всматриваясь в глаза Старателя. — Проси, как следует, — усмехнулся Тодороки. Ответом было искреннее непонимание в золотистых глазах. «Черт, ужасно заводит…» Шутка, которой он хотел лишь припугнуть парня, перестала быть таковой. Старатель шагнул вперед так, что голова Кейго оказалась почти вплотную к его ширинке. Тодороки тут же перехватил его за волосы, не позволив отстраниться, и заставляя смотреть себе прямо в глаза. — Ты либо пососешь его, — он указал дулом себе на штаны, — либо его. Он поднес пистолет к приоткрытым губам Таками и щелкнул предохранителем. — Выбирай, — потребовал он, все настойчивее давя дулом на зубы парня. Дрожащие руки потянулись к его ремню. Первые слезы сорвались с подведенных причудой глаз. Тодороки снова поставил пистолет на предохранитель, перенося его к виску Кейго. Второй рукой он грубовато зарылся в непослушные светлые волосы. Неумелые руки робко коснулись напряженной плоти, вырывая из мужчины нетерпеливое шипение. Горячее неровное дыхание опалило чувствительную кожу. «Ну же…» — подался Старатель вперед. Влажные от слез губы коснулись головки, вздрагивая от судорожного вздоха сверху. Тодороки еще крепче сжал его волосы, чуть сместив пистолет. Горячий язык скользнул по поверхности члена, и парень резко вырвался, завалившись на пол. В руке Старателя осталось несколько клочков светлых волос. Мучительный приступ рвоты скрутил и без того болящий желудок. Горечь обожгла саднящее после ночных криков горло. «Меня убьют. Теперь точно убьют». Отчаянье топило разум. Стараясь справиться с приступом, Кейго прошкрябал ногтями по полу, сжимая пальцы в кулаки. — Я случайно, случайно, — пытался он вымолить прощения. Кейго поднялся на колени и снова потянулся к ширинке Старателя, но тот в отвращении отпрянул, вместе с тем и убирая пистолет за пояс. Несколько секунд ледяные бирюзовые глаза прожигали его, пока мафиози над чем-то размышлял, а после мужчина развернулся и двинулся к двери. — Куда вы? — подорвался Кейго, сразу же снова рухнув на пол. — Что вы со мной сделаете? — в панике закричал он. Эта неизвестность убивала даже сильнее отвращения и боли. — Я еще не решил, — хмуро бросил Старатель и скрылся в дверном проеме. Щелчок замка снова погрузил комнату в давящую тишину. Резкий запах пропитки бил в нос, онемевшие крылья тянули к полу. Пальцы и губы жгло, словно он коснулся не мужского естества, а ядовитого плюща. Секунда, и его снова вывернуло. Но хуже всего была мысль, опалившая разум: «Я сам туда пришел. Я сам во всем виноват». Время тянулось мучительно медленно. Секунда шла за минуту, минута за час, час за… вечность. Пол убрали сразу же, как хозяин покинул поместье, а через пару часов Кейго сопроводили в ванну комнату. Горячая вода с травяной отдушкой уже была набрана. Свежий халат ожидал на крючке. Все принадлежности для мытья стояли на изящной этажерке рядом, а вместе с ними небольшая хрустальная ваза с виноградом. На секунду Таками, даже попятился, опасаясь, как бы эта ванна не была приготовлена для Старателя, но вход преградил дворецкий. Фиолетовые глаза холодно пробежались по Кейго, и он отступил вглубь помещения. Замок на двери щелкнул. Тут на каждой комнате был замок. «Как он сам не ощущает себя словно в тюрьме?» Он коснулся халата, намереваясь снять его, и сразу же ощутил новый приступ тошноты. Кроме пальцев обожгло и плечи, и он поспешно закутался в ткань. Некоторое время он просто стоял, прислушиваясь к дому, звукам с улицы, себе. Отвращение накатывало ленивыми волнами, медленно топя его в отчаянье. Он отрешенно обвел комнату взглядом. Горячая ароматная вода была единственным… выходом? Он осторожно скинул халат на пол. Влажный прохладный воздух коснулся синих отметин и задел невидимые ожоги. Похоже, для них воду и сделали погорячее, может, даже добавили туда соль? Или сразу кислоту, почему бы и нет? Тихий истеричный смех прошуршал по резной плитке. «Какая мне теперь разница? Разве я этого не заслужил?» — резанула разум ледяная мысль. Кейго, не проверяя воды, поспешно шагнул через край. Она не была горячей или холодной. Он вообще не почувствовал ее температуры. Ожог защипало. Сквозь повязку засочилась мазь, оставляя масляные разводы на воде. «Стоило снять ее перед этим», — отрешенно заметил Таками. Его охватывала поглощающая пустота, словно он провалился в нескончаемую бездну и падает, падает, падает, а дна все не видно. И чем глубже он падает, тем тяжелее двигаться, дышать, даже мыслить, словно все, что в нем было живое осталось наверху этой ямы, а он лишь пустая оболочка, которая теперь каменеет. Он смотрел на едва желтоватые круги, расплывающиеся по рябящей поверхности. Чужие руки касались его снова и снова, каждый раз нанося невидимую гноящуюся рану, тянущую ко дну. «Если бы я не был столь самоуверен, если бы не пошел туда в одиночку, если бы дал отпор прежде, чем остался без причуды… Снова так много «если бы». Если бы тогда я учел все эти «если бы…» Стойкий мужской запах, вена, пульсирующая под пальцами на натянутой коже, едва ощутимый солоноватый привкус. Кейго свесился за край ванны. Горькая желчь снова обожгла горло. «Я не хочу вспоминать, не хочу так существовать, здесь существовать. Не хочу». Он закрыл глаза и позволил телу медленно сползать в прохладную воду. «Один вдох и все закончится. Всего лишь один вдох». Но стоило воде попасть в нос, и дыхание перехватило. Грубые руки вырывают волосы, сжимают горло, скользят между ног. «Не хочу вспоминать». Он выдохнул, выпуская вверх кучу пузырьков, и замер, касаясь спиной жесткого дна. Грудь болезненно придавило. Легкие требовали воздуха. В ушах зазвенел тревожный колокольчик. Крылья сами собой оттолкнулись от краев. Он резко рванул вверх, разбрызгивая капли по узорчатым плиткам. С первым вдохом вода улетела вглубь, заставив его закашляться. За стеной раздались быстрые шаги. Дверь распахнулась. Дворецкий впился в него поблескивающим от злости взглядом. — Если вы закончили, то прошу вас, вернуться в отведенную вам комнату, сэр, — поморщившись на последнем слове, будто оно резало ему слух, холодно велел слуга, как только Кейго продохнул. — Я не… — сипло пробормотал Таками. — Можно мне еще немного времени? — тихо спросил он. Дворецкий стиснул зубы, резко развернулся и закрыл дверь с обратной стороны. Едкое ощущение, что что-то пошло не так, натянуло невидимые струны внутри Кейго. Осознание пришло не сразу, но ударило, словно обухом по голове. Щелчка замка не было.