С первого глотка

— Что, он уже отказался от своих громких и красивых слов? — ехидно спросил молодой мужчина. — Нет, так что рано тебе ещё праздновать победу, — Рафаэль показал ему средний палец. — Как ребёнок! — Тот закатил глаза. — Должен же я хоть с кем-то вести себя неподобающим образом? — обосновал испанец. — Каждый раз, когда в трубке Льюис или Бейн, я становлюсь старой и мудрой тётушкой. Даю им советы, которыми сам не могу воспользоваться. — Не можешь? Да ты просто не хочешь! — вспылил мужчина. — Потому что ты боишься совершить ошибку, но ведь все боятся, Раф! Только если Магс, к примеру, готов рисковать ради своей мечты, ради идеи, то ты — нет. — Да, это ведь так сложно — рисковать тем, чего нет, — огрызнулся испанец и отвернулся. — Я не хочу однажды проснуться и понять, что навсегда потерял то, что никогда мне и не принадлежало.       Мужчина встал и схватил Рафаэля за плечо. — Ты не потеряешь меня, обещаю, — мягко сказал он. — Я не чувствую никаких вкусов вот уже пять лет. Такое случается — люди умирают, не успев встретить своего истинного. Но это не значит, что мы не можем полюбить кого-то другого и стать счастливыми. Даже то, что ты до сих пор не почувствовал своего соулмейта, не может этому помешать. Я буду рад отпустить тебя навстречу твоей судьбе, если это произойдет, поверь. Я буду счастлив, пока будешь счастлив ты, даже если и не со мной. Я обещаю тебе, Рафаэль.       Испанец закрыл глаза, сжимая зубы с такой силой, что на скулах заиграли желваки. Он развернулся и хрипло прошептал: — Этого не будет, ясно? Я не разобью тебе сердце, даже не смей… — Что насчёт того, что ты мне его разбиваешь прямо сейчас? — прошипел тот в ответ. — Ты не понимаешь! Пусть ты и сможешь меня отпустить, но Я не смогу отпустить ТЕБЯ! Если… если я хоть ненадолго позволю себе… — его лицо исказилось болью.       К его приоткрытому рту крепко прижались губы напротив, настойчиво выпрашивая ещё бóльшей ласки, упорно стараясь подстегнуть нерешительный язык. И тот сдался, жарко подался навстречу, нежными прикосновениями выражая всё своё сожаление, но вместе с тем отчаянное желание и решимость. — Ты уже позволил, — прошептал Фелл. — Ты ещё пожалеешь об этом, потому что теперь ты мой, — прорычал Сантьяго. — Обещаю раскаиваться в этом всю нашу жизнь, — усмехнулся тот. — И да, может, хватит уже этого бреда про твою асексуальность? Нам всё равно придётся ему рассказать, так что лучше это сделать до того, как он застукает нас за каким-нибудь увлекательным занятием. — Что это за увлекательное занятие? — жарко выдыхая, прошептал Рафаэль. — Дай мне только повод, и я обязательно покажу, — пообещал Рагнор. — Магнус поехал разрешать наш с тобой четырёхлетний спор. Скоро мы узнаем, кто кому проспорил желание. А ещё его совершенно точно можно не ждать в ближайшие три часа или, если повезёт, мы увидим его только завтра, так что ты можешь остаться у меня… Как тебе повод? — Весьма убедительный, — признал Фелл, подвергаясь пылкому нападению со стороны Рафаэля.