Не сдавайся, где бы ты ни был, ладно?
________________________________________
Следующие несколько недель Санс изучал блокнот Бетаса, пытаясь перевести его. Он беспечно полагал, что как только хорошенько рассмотрит символы, то начнет вспоминать их значение. Он был прав, но вспоминать язык было так же тяжело, как и всё остальное из старой временной линии. Он завел второй блокнот и начал составлять словарь. Как только он запомнил достаточно символов, он начал переписывать записи Доктора Бетаса на обычные буквы, оставляя место в словах для непереведенных символов. Иногда он мог разобрать слова только из пары букв, и оттуда он мог перевести другие символы. Дело шло медленно, гораздо медленнее, чем ему хотелось бы. Не помогало и то, что Бетас допустил несколько орфографических ошибок, а иногда использовал сокращения, что полностью пропускали некоторые символы. Сансу приходилось полагаться на контекстуальные подсказки, некоторые из которых имели очень мало смысла, учитывая большие пробелы в его памяти. В промежутках между переводом блокнота и ежедневной практикой телепортации Санс обычно был с Альфис. Через несколько дней после их первой встречи Санс вернулся в ее квартиру. Он помог ей прибраться, пока они обсуждали детали, которые могли вспомнить, и выдвигали теории. Через день или два, пока Папируса не было, Альфис пришла к Сансу, чтобы взглянуть на машину. — Это… довольно плохо, — сказала она менее чем через тридцать секунд. — Думаешь, мы сможем ее починить? — Ну… может быть? — Альфис потерла колючки на голове — нервная привычка, доставшаяся от отца. — Прежде всего м-мне нужно понять, с чем я работаю. Я н-никогда не видела такого раньше. У тебя есть оригинальные чертежи? — Нет. Предполагаю, что они были разрушены временной линией. — Это только всё усложняет. Тем временем реальная жизнь начала подкрадываться к ним обоим. Отпуск Альфис затянулся настолько, что ей стали звонить из университета и спрашивать, когда она вернется. Несколько ее профессоров тоже были обеспокоены. На следующей неделе Альфис вернулась в учебу, пообещав Сансу, что будет работать с ним при каждом удобном случае. Но если Санс правильно помнил последний год учебы, шансов было немного. У Санса были свои проблемы. Он остался без работы. Сначала он почти ничего не заметил, слишком занятый изучением временной линии и телепортацией по всему Подземелью, но теперь прошло больше месяца, и деньги начали заканчиваться. Папирус выполнял своего рода… маленькую работу для Королевской Стражи, то есть делал возбужденные лица стражникам, пока они не сжалились и не заплатили ему за выполнение поручений. Этого определенно не хватит, чтобы платить за квартиру или поддерживать их в течение долгого времени. После долгого беспокойства насчет угрозы существования, снова беспокоиться о деньгах было невероятно обыденным и невероятно разочаровывающим. Ему понадобится новая работа. Поиски с самого начала казались бесполезными. Именно сочетание удачи и обаяния позволило ему получить работу в научном отделе. Доктору он понравился. Теперь, однако, всё, что было у Санса, — это несколько лет безработицы и незаконченная докторская степень. Все научные лаборатории и исследовательские организации ясно давали понять, что они не заинтересованы в безработном выпускнике колледжа. Он даже не мог попросить об одолжении, поскольку у него больше не было друзей. Он довольно быстро отказался от поиска работы в какой-либо научной области, но Ядро было всегда. Ядро всегда нанимало монстров, в основном для подработки. Сложные внутренние механизмы были оставлены настоящим профессионалам, но тут не нужна была докторская степень, чтобы перекалибровать несколько головоломок. Даже обученный Фроггит мог это сделать. Подработка будет поддерживать их некоторое время, но в конце концов Сансу придется начать думать о долгосрочной перспективе. — ТЫ? Устроиться на РАБОТУ? — воскликнул Папирус, когда Санс рассказал ему. — Брат, я так горжусь тобой! Спустя столько времени ты НАКОНЕЦ-ТО пожелал работать! — Ага, хех, — сказал Санс, потирая заднюю часть черепа. — Спустя столько времени. Я решил, что должен взять на себя ответственность, понимаешь? Я старший брат. Я должен вести себя так. Папирус сгреб его в объятия. — Я ТАК РАД ЗА ТЕБЯ, БРАТ! Я помогу тебе всем, чем смогу! Только скажи! Санс обнял его в ответ, слабо улыбаясь. Он терпеть не мог лгать Папирусу, но что он мог поделать? Как он мог объяснить? Папирус всё еще беспокоился о новой способности Санса к телепортации, даже несмотря на то, что он пытался скрыть это, и даже несмотря на то, что Санс показал, что может контролировать ее. Было бы лучше оставить Папируса в неведении относительно старой временной линии, обо всем, что произошло с машиной и Королевским Ученым. Папирус поверит Сансу — он всегда верил — но он не поймет. Санс не хотел так с ним поступать. Особенно когда всё это даже близко не приблизилось к концу. Временная линия казалась стабильной на данный момент, но было еще так много, что Санс не понимал. Что бы ни сделал доктор, это взобралось по временной линии, и это не могло быть… полезно для существования. Временная линия может разрушиться в любой момент, если она уже не находится в этом процессе. Нет, это еще не конец. У Санса всё еще было много дел. И конечно, теперь появились кошмары. Они не были частыми. Может, раз или два в неделю. Сансу были не чужды странные сны и кошмары. В конце концов, кому они не снятся? И ученые, безусловно, были склонны к случайным стрессовым сновидениям. Но эти кошмары… были другими. Они не были похожи ни на что, что Санс испытывал раньше. Всегда были помехи, глюки, как будто Санс застрял внутри сломанного монитора компьютера. Перевернутые цвета, пространственные искажения, бесконечные фракталы. Всегда было ощущение, что что-то пытается связаться, достучаться до него, но когда Санс узнаёт, что это было, или что оно пыталось сказать, он забывал это, как только просыпался. Просыпаться всегда было неприятно. Уже дважды кошмары вызывали телепортацию — первый раз, когда он проснулся, и второй раз во сне. В третий раз Санс резко проснулся, уже запыхавшись от попыток избежать помех. Существо в его сне было злым, очень злым, и если оно схватит его, то наверняка причинит боль. Следующее, что он помнил, был звук разбивающегося стекла, когда шторм костяных снарядов разбил окно его спальни и пробил несколько дыр в стене. Санс сел на кровати, всё еще протягивая руку к окну, часто дыша и широко раскрыв глазницы. Что-то рядом слабо светилось голубым. Он проснулся. В своей комнате, в своей квартире в Новом Доме. Он только что использовал свою магию в первый раз после инцидента на мусорной свалке. — О нет… Он уже слышал, как Папирус топает по комнате. — Санс? — послышался его приглушенный стенами голос. — Черт– д-да, я в порядке, бро, — крикнул в ответ Санс, поднимаясь на ноги. — Черт, черт… Он подошел к окну, желая, чтобы кости исчезли. Голубое свечение тоже исчезло. Санс поморщился, глядя на повреждения, пытаясь придумать хорошее оправдание. В коридоре послышались шаги Папируса. Санс изобразил на лице, как он надеялся, оскорбленное выражение, когда Папирус открыл дверь. — Санс! Всё в порядке? Я слышал, как что-то сломалось! Что– ЧТО случилось с твоим окном?! — Т-ты можешь в это поверить? — сказал Санс, надеясь, что в его голосе прозвучало подобающее недоумение. — Какие-то соседские дети дерутся посреди ночи. Вдруг все эти снаряды влетают в мое окно. Боже. Дети в эти дни, не… не могут контролировать свою магию… Санс потер руку, чувство вины скрутило его изнутри. Папирус выглядел потрясенным. — Ты ранен? — Нет, я в порядке. Хех. Правда, очень грубое пробуждение. — ЧРЕЗВЫЧАЙНО грубое! — сказал Папирус, положив руки на бедра. — Какая наглость! Ты видел, в какую сторону они ушли? Великий Папирус привлечет их к ответственности! — Эм, я– в сторону улицы, наверное? — Оставайся здесь, Санс! Твой замечательный брат скоро вернется! И отойди от окна, пока не наступил на стекло! Папирус выскочил за дверь прежде, чем Санс успел сказать что-нибудь еще. Санс услышал, как хлопнула входная дверь, и немного сгорбился, глядя на разбитое окно и разбросанные по полу осколки. Хозяин не обрадуется, а они с ним уже не в ладах. Санс осторожно переступил через стекло и вышел в коридор за метлой. Как только он нашел ее, он вернулся и начал подметать стекло так тщательно, как только мог. Это было нерационально. После того, как он бросил волну костей в невинное привидение в тот раз, Санс просто не использовал свою магию. Телепортация была приоритетом, и в отличие от нее, магию просто можно было решить не использовать. Но так больше продолжаться не могло. Санс мало контролировал свою магию, как и телепортацию, когда он впервые вышел из машины. Какая бы сила ни дала ему телепортацию, она также дала ему усиление мощности. Неконтролируемая магия была так же опасна, как и неконтролируемая телепортация, особенно для кого-то вроде Санса. Если ему и дальше будут сниться кошмары, настолько страшные, что он почувствует необходимость атаковать беспомощные окна, то в один из этих дней кто-то пострадает. Этот кто-то мог быть Папирусом. Ему нужно было взять ситуацию под контроль, как и в случае с телепортацией. И ему нужно будет выяснить, в чем дело с этим странным голубым свечением. Санс смел последний осколок и выбросил его в мусорное ведро. Затем он нашел кусок картона, которым можно было заклеить разбитое окно. Он уже заканчивал, когда Папирус наконец вернулся. — Хэй, бро, — улыбнулся он. — Нашел хулиганов? — Увы, нет, — сказал Папирус, выглядя более расстроенным, чем ожидал Санс. — Ты уже прибрал стекло? Санс! Ты мог подождать и позволить мне сделать это! — Я подумал, что ты устанешь после погони за грубыми подростками, — сказал Санс, пожимая плечами. — Великий Папирус НИКОГДА не устает! — Он сложил руки на груди. — Завтра я поговорю с районным комитетом! Мы не можем допустить, чтобы монстры бегали налево-направо, бросая СНАРЯДЫ в спальни других! Санс со вздохом опустился на кровать. — Это неважно, бро. — ЭТО важно! Монстры, не контролирующие свои снаряды, — это ОЧЕНЬ важно, брат! Особенно в НАШЕМ районе! Санс слегка вздрогнул. — Да… верно… но эй, не волнуйся. Я уверен, что после этого они поймут, что им еще многому предстоит научиться. — А если нет? Так много монстров довольствуются тем, что просто разбрасывают свои снаряды вокруг, как КОНФЕТТИ! Я никогда не пойму, почему монстры больше не ценят СНАРЯДЫ! Кто-то мог пострадать сегодня из-за такого отношения! Санс, что, если… Санс поднял взгляд, услышав, как голос Папируса слегка дрогнул. — Что, если один из их снаряд попал бы в тебя случайно? Ты спал. Ты очень хорошо умеешь уклоняться, брат, но даже ты не можешь уклоняться во сне… — Тогда, эм. Наверное, мне был бы костец, а? — Это не смешно, Санс. — Да, я… я знаю. Прости, Папс. Мне просто не нравится видеть, как ты волнуешься. — Конечно, я волнуюсь! — Папирус пересек комнату и сел рядом с Сансом на кровать. — В конце концов, я твой брат. Это моя работа! Волноваться полагалось старшему брату, а не младшему. Санс потер пальцем место между глазницами. — Ну, я не пострадал, и это больше не повторится. Я в порядке. Клянусь. Папирус обнял Санса за плечи и притянул к себе. Санс напряженно прислонился к нему. — Это просто беспокоит меня, — сказал Папирус с негодованием в каждом слове. — Как могут монстры быть такими БЕЗРАССУДНЫМИ, не зная, кто рядом? Контроль над магией имеет первостепенное значение! С каждой секундой Санс чувствовал себя все хуже и хуже. — Ага. Не все такие крутые, как ты, брат. — О, конечно, я не имею в виду ТЕБЯ, Санс! Эти, эм… твои «короткие пути», всё это еще совершенно ново для тебя, и ты сделал такой большой прогресс! Я знаю, что ты очень стараешься. Санс закрыл глазницы и устало устроился поудобнее на Папирусе. По крайней мере, страх от кошмара рассеялся. — Хех, всё в порядке. Я знаю, что ты имел в виду. — Может быть, когда я стану знаменитым и прославлюсь во всем Подземелье как величайший член Королевской Стражи, я смогу преподавать уроки магии! — Возмущение внезапно исчезло, сменившись возбужденным оптимизмом. — Я мог бы обучить монстров, как использовать магию с МАСТЕРСТВОМ И ИЗЯЩЕСТВОМ! Тогда подобных инцидентов никогда не случится. Санс слегка улыбнулся, притворяясь полусонным. — Из тебя вышел бы отличный учитель, Папс. Хотя лучше сначала сосредоточиться на том, чтобы попасть в Стражу. Санс многозначительно зевнул. Папирус понял намек и встал. — А ты пока сосредоточься на том, чтобы снова заснуть! Не бойся, брат! Великий Папирус позаботится о том, чтобы сегодня не произошло больше никаких странностей! Ты только поспи немного! Я знаю, что тебе это нужно. В последнее время ты очень устаешь. Папирус никогда ничего не пропускал, как бы Санс ни старался это скрыть. Он ничего не сказал, только посмотрел на брата и устало улыбнулся. Папирус улыбнулся в ответ, затем бросил еще один взгляд на разбитое окно Санса и подавил вздох. — Спокойной ночи, Санс. Спи спокойно! — Ночи, бро. Папирус ушел. Как только он скрылся, улыбка Санса исчезла, и он поднялся на ноги. Нет смысла больше пытаться заснуть. Папирус будет бодрствовать всю оставшуюся ночь, патрулируя квартиру на предмет дальнейших «угроз»; Санс тоже не сможет спать. Можно назвать это актом раскаяния. Он ненавидел это. Он ненавидел лгать. Никто не уважал магию так, как Санс, и всё же он был единственным, кто обладал наименьшим количеством контроля. Папирус был бы готов помочь, если бы только Санс сказал ему. Но это просто не вариант. Санс сел за свой стол, достал из ящика блокноты и вернулся к переводу. Фотография лежала между первыми двумя страницами блокнота Бетаса. Санс поднял ее и посмотрел, хмурясь в темноте. Он не хотел включать свет и заставлять Папируса думать, что он еще не спит. На снимок стало легче смотреть, за исключением того момента, когда Санс попытался взглянуть на третью фигуру. Доктор. Смотреть на него было всё равно что пытаться разглядеть что-то слабое и далекое, то, что существует только тогда, когда смотришь краем глаза. Даже попытка заставила череп Санса заколотиться. Санс тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, бросив фотографию на стол и закинув руки за голову. — Ты мертв, Док. И ты преследуешь меня? Так? Фотография не ответила.***
На следующее утро Санс проснулся за своим столом, шея и руки болели от странного положения во сне. Он подождал, пока не убедился, что Папируса нет в квартире, прежде чем покинуть свою комнату. После быстрого завтрака и обильного кофе Санс переоделся, надел пальто и телепортировался. Он появился на большой поляне в заснеженных лесах за Сноудином. Он огляделся, моргая в легком удивлении. — Ого. В кои-то веки попал в точку. Проблема заключалась в том, чтобы найти хорошее место для практики. О Новом Доме не могло быть и речи. Хотленд был слишком часто посещаемым. Водопад был слишком тесен и узок. Сноудин был единственным вариантом, и даже тогда, найти большое место подальше от дороги было нелегко. Эта поляна находилась глубоко в лесу, по крайней мере в пяти километрах от Сноудина. В лесу обитало множество монстров, особенно бродячие группы подростков, но, насколько мог судить Санс, это место было практически незнакомым. Санс нашел это место примерно неделю назад во время случайной телепортации. Он был почти уверен, что в этот момент видел уже большую часть Подземелья. Если повезет, никто никогда не узнает, что он был здесь. — Ну что ж, — сказал он себе, потирая руки и оглядываясь. На поляне виднелся небольшой выступ скал, а также пара пеньков. Они должны стать достаточно приличной мишенью. Это было почти занятно. До сих пор Санс никогда не нуждался в стрельбе по мишеням. Санс быстро обошел поляну, просто чтобы ещё раз проверить, нет ли признаков того, что здесь были монстры. Он ничего не нашел. Ни следа ноги, ни сломанной ветки. Он знал, что тянет время. — От ожидании легче не станет. Он остановился и протянул руку к одному из пней. Его нервы были напряжены, и никакое количество глубоких вдохов не успокаивало его. Он должен был просто сделать это. — Начнем с малого. Спокойно. Взывать к его магии было всегда так просто. Это никогда не переставало удивлять его, несмотря на то, что он уже почти два года имел полный доступ к своей магии. Кости волной вырвались из земли, прорываясь сквозь снег. Несколько костей врезались в пень, куски дерева и коры разлетелись во все стороны. Санс пригнулся, когда кусок коры пролетел над его головой и приземлился в сугроб. Он потерял равновесие и упал в снег. Когда он поднял голову, между ним и пнем виднелась линия огромных костей. От пня почти ничего не осталось, а земля была разорвана, как будто по ней проехал поезд. По крайней мере, он попал в цель. — Что ж. Ощущение магии было таким же сильным, как и прошлой ночью, и позапрошлой в Водопаде. Ощущение было такое, будто в груди пытается взорваться бомба. Санс поднялся на ноги, отряхиваясь от снега. — Так. Ладно. Попробуем еще раз. Он вздохнул, уперся ногами и снова призвал снаряды, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы на этот раз послать их в воздух. Костяные снаряды повиновались, но сила отбросила его назад на пару сантиметров. На этот раз он не упал. Кости появились в воздухе и полетели к пню, как ракеты, ударяя по дереву со взрывной силой. То, что осталось от пня, было разбито вдребезги. — Всё равно это слишком. — Он встряхнул руками; они покалывали от магической энергии, почти зудели. Он сделал ещё один вдох. Это было… утомительно. Больше, чем должно было быть. Использование магии никогда раньше не было утомительным. В груди у него зародилась тупая боль, как будто его душа страдала. — Ладно. Давай… попробуем упростить. — Он поднял руку и указал на выступ скалы. — Только одна кость. Поехали. Он сосредоточился. Появилась масса костяных снарядов и выстрелила в скалы, некоторые из них погрузились на несколько сантиметров в твердый камень. Раздался треск, похожий на удар молнии, когда один из камней раскололся надвое. Санс вздрогнул от этого звука. Его рука опустилась, и он уперся руками в ноги, тяжело дыша. Его снаряды были намного сильнее, чем до того, как он попал в машину. Это было абсурдно. С каких это пор снаряды монстров могут разбивать твердые скалы? — Я не… понимаю. — Санс выпрямился, нахмурившись, наблюдая, как кости медленно исчезают. — Это больше, чем просто усиление магии. Эта боль в груди — в душе. Каждый раз, когда он использовал снаряды, ему казалось, что она переполняется. Как будто она едва сдерживала поток. Это напомнило ему об эксперименте, когда доктор «исправил» его душу. То же самое чувство, когда его душа не была… достаточно большой или сильной, чтобы справиться со всей дополнительной магией, как будто она вот-вот лопнет по швам. Но в то же время всё было по-другому. Ощущение было обратным — излияние энергии вместо приема. Если он отбросит контроль и просто выпустит всю энергию сразу наружу… Он не хотел думать об этом. Санс посмотрел на свои руки. Периодические крошечные белые искорки прыгали между костями его пальцев. Это всё еще не имело смысла. Машина наполняла всё внутри себя магией, и именно это и произошло с Сансом. Но если получение дополнительной магии было просто обстоятельством, он не должен был получить способности телепортации. Он не должен был оказаться с неуправляемыми снарядами. Снаряды были естественны для монстра, даже для такого, как Санс, который использовал их всего несколько лет. Всё было так, как говорил Папирус. Контроль над своими снарядами никогда не должен быть проблемой. Тут было что-то еще. Какой-то побочный эффект путешествия в пространстве-времени, на который они с доктором не рассчитывали. А может, доктор на это рассчитывал. Может, всё это было просто прощальным подарком для его «любимого» ученого. — Не. — Он покачал головой. Было легко чувствовать обиду из-за доктора, учитывая, что большинство воспоминаний Санса о нем были связаны с последними минутами перед тем, как все пошло наперекосяк. Легко было видеть в нем исключительно ужасного монстра. — Но всё не так просто. — Он ухмыльнулся, хотя ничего особенно смешного в этом не было. — Может, я и не помню, но ты не был плохим парнем. Не всё время. Если бы это было так, я бы не стал утруждать себя попытками… И он делал это снова. Разговаривал ни с чем. Он вздохнул и замолчал, тряхнув головой, чтобы прояснить мысли. Ему предстояла работа. Обучение контролю над магией может занять месяцы, как и телепортация. Он должен приступить к работе. — Одна кость. Только одна. Он снова поднял руку к скалам, сконцентрировавшись. Одна кость, одна кость. Он сосредоточился. Затем он призвал свою магию. Внезапно в левой глазнице возникла острая боль, а затем… что-то появилось над ним. Что-то достаточно большое, чтобы отбрасывать тень. У него было достаточно времени, чтобы посмотреть, что это было, прежде чем оно издало звук. Этот звук был незабываемым. — Чт– Сверкнула вспышка, и луч света — ослепительно белого и потрескивающего электрическим синим — вырвался из пасти нечто в сторону скального выступа. Санс поднял свободную руку, чтобы прикрыть глаза, и услышал, как луч разбивает камни и на этом не останавливается. Луч ударил в дерево, и Санс почувствовал, как оно разрубило дерево надвое. Через секунду луч погас. На мгновение воцарилась тишина, затем дерево заскрипело и упало, и от удара содрогнулась земля. Санс, дрожа, выглянул из-за руки. Половина груды камней была превращена в порошок. Снег растаял на линии, ведущей от Санса к упавшему дереву, и земля была обуглена. Он взглянул на нечто, на снаряд, всё еще парящий над ним, когда оно снова сомкнуло челюсти. Это был череп, достаточно большой, чтобы Санс мог поместиться у него во рту. В его внешности было что-то собачье, но разделение вдоль морды и откинутые назад шипы на затылке делали его почти похожим на дракона. В Подземелье не было ничего похожего на эту штуку, но Санс видел ее раньше. Он видел это множество раз. Невозможно забыть нечто подобное, как и ужасный звук, который он издает. — Гастер-Бластер, — сказал он, вспомнив его название. Он внезапно замер. Затем он тяжело сел. — Гастер-Бластер, — выдохнул он. — Г… Гастер. Гастер. Так… т-так его звали. Он посмотрел на череп над собой. — Так тебя звали. Гастер. Череп исчез. Санс протянул руку и схватился за голову. Еще один пробел был заполнен. — О боже. Гастер. В.Д. Гастер. Вингдингс. Твое имя, и язык, который ты использовал. Твои снаряды. Ты… ты превратил один из своих снарядов в… это. Символ черепа и скрещенных костей. Буква «Н». Он прикрыл рот обеими руками, глядя на разгром перед собой. Упавшее дерево дымилось из пробоины, расколовшей его пополам. — К-как… как я вообще…? В этом не было смысла. В этом не было никакого смысла. Санс крепко зажмурился. Его левая глазница слегка болела, но сейчас он не мог думать об этом. Теперь он знал имя доктора, но это только подняло новые вопросы. — Гастер… — Он снова произнес это имя, просто так. Он должен был повторять его имя. Он не мог забыть его снова. — Ты был снаружи машины. Ты упал… Санс снова посмотрел на свои руки. — Но в итоге я получил твой снаряд. Оружие, что ты сделал. Это… Его руки начали дрожать. — Это… даже не моя магия, верно? Это всё объясняло. Почему магия была такой мощной и нестабильной. У него была магия Гастера. Но не вся — если бы это было так, снаряды Санса превратились бы из костей в символы. Это был всего лишь кусочек. Часть той силы, которой обладал Гастер. Но как? В этом не было никакого смысла. Такого еще никогда не случалось, никогда в истории монстров. Магия монстра — это не какая-то независимая сила, способная выжить вне души. Монстры не могли просто поглощать магию друг друга так же, как не могли поглощать души. Это просто так не работает. Когда монстр умирал, его магия исчезала, а их физическая материя превращалось в пыль. Когда монстр умирал… Санс уронил руки на колени, в глазах всё расплылось. Его пальцы сжались. Кое-что ещё встало на свое место. — Он не умер.***
— Гастер, Гастер… — Альфис, нахмурившись, почесала подбородок когтем. — Нет, ничего не припоминаю. — Это было имя Королевского Ученого, — сказал Санс, положив перед собой переведенную копию блокнота Доктора Бетаса. — Имя доктора. Я вспомнил вчера. Ее глаза недоверчиво расширились. — Ты вспомнил? Черт возьми! Санс, э-это же потрясающе! — Это еще не всё. — Он слабо улыбнулся. — Как только я вспомнил его имя, я вспомнил и остальные символы. Остаток дня я потратил на то, чтобы закончить перевод. Альфис раскрыла блокнот и начала читать. Санс воспользовался случаем, чтобы, наконец, сесть, но он не мог не нервничать. Они сидели в квартире Альфис, за тесным столиком в ее маленькой кухне. Альфис забросила домашнее задание, чтобы встретиться с Сансом, но он решил, что это того стоит. Прошло уже несколько дней с тех пор, как у них была возможность поговорить, и так много всего произошло. — Мы выучили язык — я и Бетас. Для того, чтобы сохранить исследования в секрете. И это только облегчало разговор с ним. У него была визуальная манера говорить, он всегда двигал руками. Большинство с трудом понимали его. — Что вызвало все эти внезапные воспоминания? — спросила Альфис, не отрываясь от блокнота. — Не знаю. Наверное, просто повезло. Некоторые детали он хотел оставить при себе. По крайней мере, сейчас. Он не хотел распространять тот факт, что он не контролировал свою магию. Особенно если эта магия технически не была его собственной. — Доктор Бетас всё записал. — Улыбка Санса стала грустной. — Он был умнее меня. Он знал, что когда-нибудь это пригодится. По правде говоря, Доктор Бетас не доверял Гастеру, особенно в последние месяцы. С другой стороны, Санс слишком доверял Гастеру. Ему даже не пришло в голову написать полный отчет о том, над чем они работали, или попытаться оставить зацепки для себя, если что-то пойдет не так. Именно это и сделал Доктор Бетас. В блокноте подробно описывалось их исследования, в которых было собрано всё, что они узнали о Сохранении и Сбросе. Но дело было не только в этом. В нем также был отчет о медленном ухудшении состояния Гастера, сомнений Доктора Бетаса о проекте, несколько предполагаемых ключевых проблем и негативных последствий. Доктор Бетас не знал, что планировал Гастер, но он догадался, что Сброс не просто перепишет временную линию — а нанесет ей непоправимый ущерб. — Он догадался об этом раньше меня. И он предпринял меры, чтобы попытаться исправить это. — Санс не мог перестать ерзать. — Он понял, что если мир Сбросится, то никто в новой временной линии не будет помнить, что произошло — потому что все они будут новыми версиями. Тогда как можно дать новой версии себя знать, что происходит? Бетас потратил последние несколько месяцев, записывая всё это и придумывая рабочий метод. — Но какой? — Альфис наконец оторвалась от блокнота. — Вот этого я до сих пор не понимаю. Каким образом удалось перенести блокнот и фотографии? Санс посмотрел ей в глаза, надеясь, что он прав. — Альфис, — осторожно произнес он. — У тебя все еще есть коробка, в которой были эти вещи? — Я… — Альфис нахмурилась. — Думаю, да… хотя это была обычная коробка для обуви. Что… что, наверное, странно, да? Он… не носил обуви. Она закусила губу и встала. — Пойду, поищу. Она быстро покинула кухню. Санс ждал, постукивая пальцами по столу. Он уставился на блокнот. Вчера он провел весь остаток дня, переписывая его, переводя все до глубокой ночи. Если он и спал, то всего несколько минут за столом. Наконец-то всё было готово. И Санс был почти уверен, что после этого он не забудет язык символов. Нет, если только истинный Сброс не уничтожит всю эту работу, а каковы шансы на это? Он перевел последнюю страницу очень рано утром, и она все еще запечатлелась в его сознании. У меня мало времени, — написал Бетас. Санс только что написал мне. Сказал собрать всех, кого смогу. Г что-то планирует. Небольшие землетрясения всю неделю. Вот оно. Это происходит. Всё Сбросится. Я оставлю это у Альфа. Боже правый, пусть это сработает. Пожалуйста. Пусть моя девочка будет в порядке. Альф, если ты это читаешь: мне очень жаль. Я так сильно тебя люблю. Г, если ты это читаешь: прости, что не смог тебя остановить. Надо было стараться лучше. Санс, если ты это читаешь: у На этом всё. У Доктора Бетаса кончилось время. Он отдал коробку Альфис, затем отправился прямо к Ядру со всеми, кого смог найти. Хороший монстр до самого конца. Альфис вернулась, оторвав Санса от своих мыслей. — Нашла, — сказала она, держа в руках совершенно невзрачную коробку из-под обуви. — Но ты же видел всё, ч-что там было — только блокнот и фотографии. Она пуста. — Дай посмотреть. Она протянула ему коробку и снова села, вернувшись к блокноту. — Думаешь, дело в коробке? Д-должна признаться, я не очень-то внимательно на нее смотрела. Я была… ты знаешь. — Да, — сказал он, сочувственно кивая. — Но да, я думаю… дело должно быть в коробке. В блокноте нет никаких заклинаний или чего-то подобного. В любом случае, я не уверен, что существует заклинание, которое может надежно защитить вещи от временных махинаций. — Махинации — подходящее слово для всего этого. Санс осмотрел коробку, повертел ее в руках. Он открыл ее и осмотрел внутренность. Она в самом деле была похожа на простую картонную коробку. Санс протянул руку и провел пальцами по дну. Вот оно. Странная выпуклость на картоне, которой определенно не должно было быть внутри. — Ничего, если я, эм… Санс сделал рвущее движение руками. Альфис одарила его взглядом. — Санс, я не чувствительна насчет коробки. Он слегка фыркнул и разобрал коробку на части, пока не разорвал дно пополам. Тонкий кусок картона был сложен в коробку, и легко отделился. В руку Санса выпало маленькое электронное устройство. Он выглядел почти как USB-накопитель, но тоньше. Он ухмыльнулся и поднял его. — Так и знал. Твой отец был гением. Альфис с благоговением уставилась на устройство. — Что это? — Понятия не имею. — Он повертел его в руках, усмехнулся и передал Альфис. — Я не инженер. Но что бы это ни было, оно сохранило всё в коробке, когда разрушилась временная линия. Что-то вроде временной капсулы — в буквальном смысле. Альфис очень осторожно перевернула устройство, изучая его со всех сторон. Санс практически видел, как крутятся шестеренки в ее голове. У нее был такой взгляд инженера, когда она пыталась понять, как работает эта штука и сможет ли она разобрать ее, не сломав. — Я… если бы я могла… е-если бы я могла воссоздать это… — Хех, если кто-то и может это сделать, так это ты, — сказал он, улыбаясь ей. — Но не всё сразу. Давай сначала разберемся, как это работает. — Да… да! — Она снова перевернула устройство, глядя на него с волнением в глазах. — Он упоминал об этом в-в блокноте? — Да, но никаких конструкции. Он просто сказал, что работает над чем-то, что должно помочь. И чертежи машины времени тоже не нашел. Всего несколько рисунков и уравнений. — Это удивительно… Я никогда не видела ничего подобного, но посмотри сюда, видишь, как работает эта проводка? П-прямо как на твоей машине времени. — Правда? Откуда ты знаешь? Она посмотрела на него очень высокомерно. — Вот почему инженеры лучше физиков. Он только усмехнулся. Черт, как же ему этого не хватало. Шутки, стеб, научный юмор. Как будто у него снова появился друг. — Но серьезно. Он явно опирался на машину времени. То есть, о-очевидно, что эта штука не машина времени, но я думаю, что она должна работать на некоторых из тех же принципов. Он взял некоторые идеи и уменьшил их. Ха! И я по-помню, он никогда не любил пытаться уменьшить вещи, он в-всегда говорил, что вещи должны быть своего размера. Хех. — Я помню это, — сказал Санс, нежно улыбаясь. — Его когти были слишком большими для всяких мелочей. Интересно, как ему это удалось? Я просто… хотел бы, чтобы он рассказал мне. Альфис слегка вздохнула. — Учитывая то, что ты рассказал мне о Королевском… о Гастере, у него наверняка были свои причины. — Я знаю. — У меня есть мастерская в университете. Ну, эм, ха-ха, с-скорее общая мастерская, но… по крайней мере, там есть нужные мне инструменты. Я могу забрать устройство туда и посмотреть, что можно сделать. Я думаю, что смогу хотя бы снять оболочку. Взглянуть н-на внутренности. Она посмотрела на Санса и замолчала, выражение ее лица стало почти жалобным. — Могу я… оставить себе и переведенную копию блокнота? Он моргнул, глядя на нее. — Что? Конечно. Для этого я и принес его. — Ох. Хех, я… ладно. Спасибо. — Он принадлежит тебе. Он оставил это тебе. Если хочешь, можешь взять и оригинал. — Нет-нет, всё в порядке, о-оставь себе. Я всё равно не смогу его прочесть. Я не разбираюсь в Вингдингсе. — Не многие разбирают, — сказал Санс, отводя взгляд. Он немного помолчал, прежде чем продолжить. — Во всяком случае, он оставил для тебя сообщение в блокноте. В частности, ближе к концу. Это мой дерьмовый почерк, но слова — его. — Спасибо, Санс. — Альфис судорожно вздохнула и прижала блокнот к груди, крепко сжимая устройство. — Ты был о-очень добр ко мне. — Нет, это… это просто практично, так ведь? — Он потер затылок. Часть его всё еще ждала неизбежного, когда Альфис наконец образумится и обвинит его во всем. — Два черепа лучше, чем один, верно? К тому же ты инженер. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы починить эту машину. И взломать дизайн моего отца. Представь себе, если бы у нас была целая куча таких! — Она помахала прибором, снова ухмыляясь. — Установи их повсюду, и мы сможем защитить все Подземелье от Сброса! Н-ну, не то чтобы это огромная угроза, но между этим и машиной м-мы могли бы исправить временную линию! М-мне кажется, что мы приближаемся к чему-то. — Думаю, я и сам кое-что нащупал, — сказал Санс. — Не хочу болтать лишнего, так как я еще не уверен, но… — Н-но что? — Неа… не хочу тебя обнадеживать. Я также не хочу обнадеживать себя. Всё, что я скажу, это… я могу поговорить с кем-то, кто что-то знает. — Ты хочешь сказать, что кто-то еще помнит первоначальную временную линию? — Не совсем. Извини, Ал, не хотел быть загадочным. Я просто не хочу, чтобы это оказалось… Ничем. Но нет, на самом деле Санс боялся не этого. Мысль о том, что он, возможно, прав… что Гастер, возможно, в каком-то смысле жив… Это пугало его. Потому что существо в его снах казался не очень-то счастливым. Однако. Если Гастер был жив, или часть его была жива… это могло означать, что у Бетаса и остальных тоже есть надежда. Санс не мог сказать Альфис, что ее отец может быть непонятно где. До тех пор, пока он не будет абсолютно уверен. А пока было о чем беспокоиться. — Хм. — Альфис пожала плечами. — Хорошо. П-просто скажи мне, если из этого выйдет что-то хорошее, ладно? — Конечно. Ты будешь первой. Ну… единственной. — Что-нибудь еще? Ты уже был на дне Ядра? — Нет… пока. Сначала мне нужно найти вход. Я тебе говорил, что начал там подрабатывать? Я проверял нижние уровни, пока никто не смотрел, но расстановка теперь другая. Я видел ту часть только один раз, но… суть в том, что я должен найти другой вход. Ему нужно будет телепортироваться, и, хотя в последнее время его цель была точной, он не до конца доверял себе, чтобы не врезаться в шахту лифта. Или просто снова погрузиться во тьму, если она все еще там. Та же проблема была и с лабораторией в Хотленде. Ему нужно было попрактиковаться еще несколько дней, затем он наконец сможет спуститься в подвал. — Остается только сидеть и ждать, да? — сказала Альфис, снова открывая переведенной блокнот. — В значительной степени. Ладно, не буду мешать. У тебя ведь тонны домашних заданий, верно? Скеле-тонны. Она рассмеялась. — Еще один семестр, и я-я буду свободна! Хех. Эй, знаешь, у меня есть немного времени з-завтра днем, если, эм… я знаю, что мы с-сейчас мало что можем сделать со всем этим, но, эм, может, если ты хочешь… Она нервничала и краснела. Санс терпеливо ждал. В конце концов она сама себя уговорит, ну или отговорит, а он уже понял, что давить на нее бесполезно. Точно так же, как и с ее отцом. — Эм, неважно, извини, я забыла, что хотела сказать. Ха-ха, какая же я рассеянная… — Эй, всё в порядке. После обеда я тоже буду свободен, так что… если хочешь, я мог бы зайти, и мы могли бы поговорить о делах. Или мы могли бы просто тусоваться. Не буду врать, мне… мне уже давно не удавалось просто «тусоваться» с кем-то, кроме Папса, и все мои старые друзья вроде как… исчезли, так что. Наступило неловкое молчание. Альфис закусила губу. — Тебе нравится… аниме? Он ухмыльнулся. — Никогда не слышал про анни… мэй. — Пфф. Это было плохо даже для тебя. Ну ладно! У меня в уме есть такое, что я просто должна тебе показать…***
Через еще несколько дней пришел кошмар. Санс был к этому готов. Не все кошмары были совершенно одинаковые. Всегда были помехи, сломанные образы, но формы, что они образовывали, всегда были разными. На этот раз Санс стоял посреди огромного, мерцающего чернильного озера. Он вроде как узнал это место. Этот образ был взят из старого-престарого кошмара. Монстры рассказывали своим детям истории об огромных подземных озерах, которые, по слухам, были спрятаны где-то под Водопадом, где-то в бездне, где вода уходила в темноту. Всегда будьте осторожны, когда идете к Водопаду, дети. Там может быть всё, что угодно. В детстве Санс представлял себе бесконечные черные озера, такие темные, что невозможно было определить, где верх, а где низ. Полный существ, что были ни монстрами, ни людьми. Вода доходила ему до колен и, казалось, медленно поднималась. Только это была не вода. Санс не был уверен, что это было. Она была густой и сочилась, как смола. Разрывы мерцали на поверхности, как блеск масла. — Так. Ладно, это сон. Его голос казался единственной реальной вещью. Когда он говорил, его челюсть двигалась странно, как будто она была склеена — будто слизь уже достиг его шеи. Он посмотрел вниз, чтобы убедиться, что она по-прежнему на уровне его коленей. Он не думал, что будет так напуган с тех пор, как столкнулся с другой тьмой. — Если я прав… — Он повернулся на месте, тщетно ища какую-то опору. Он даже не мог сказать, где кончается слизь и начинается воздух. — Надеюсь, я прав. Рядом что-то шипело и потрескивало. Звук сотрясал его череп и спускался вниз по позвоночнику. — Полегче, — сказал он, вздрогнув. — Я– пытаюсь. Я пытаюсь слушать. Небольшая волна поднималась и опускалась в чернилах, как будто что-то большое плыло сквозь них, оставляя след. — Гастер, это ты? Шипение прекратилось. Санс попытался вздохнуть. Чернила поднимались. — Я вспомнил твое имя. Наконец-то. Ххх… извини, что так долго. Разрыв в черноте слился, вспыхнув белым символом. Знак руки, указывающий вверх. Буква «Г». — Гастер. Так звали Королевского Ученого. Доктор Гастер. Вторая мерцающая буква: два пальца, поднятые в форме «V», буква «А». Санс улыбнулся, но его била дрожь, и слизь уже доходила ему до пояса. Он попытался пошевелиться, но что-то обвилось вокруг его лодыжек. Санс чуть не споткнулся и не упал. — Нгх… т-ты же знаешь, я всегда был медлительным. Сильный ветер пронесся над чернотой, ударив Санса и едва не сбив его с ног. Третий символ, на этот раз слеза: буква «С». Слизь обвивалась вокруг каждой его кости и сжималась, удерживая его на месте. Сансу потребовалась вся сила воли, чтобы не впасть в панику. — Ты где-то здесь, да? Каким-то образом. Что-то белое мелькнуло в темноте, почти как лицо. Затем исчез в следующую секунду. Четвертая буква, снежинка: «Т». — Я-я просто хочу поговорить, — сказал Санс, подавив вздох, когда чернила потянулись вверх и обвились вокруг его ребер. — Мы можем поговорить? Оно змеилось вверх, руки и щупальца цеплялись за него, их хватка была достаточно крепкой, чтобы оставить синяки. Пятый символ, еще один знак руки, указывающий влево. «Е». — Гастер, пожа– Слизь обвилась вокруг его шеи, прервав его. Санс потерял всякое притворное спокойствие. Он издал сдавленный крик и замахал руками, пытаясь высвободиться, добраться до несуществующую опору. Тьма не отпускала, и ее хватка только усилилась. Нельзя ведь чувствовать боль во сне, верно? Появился последний символ. Солнце. «Р». Тьма дернулась, и Санс исчез глубоко внутри без единого всплеска. Он попытался закричать, и тьма хлынула ему в рот, заполнив череп. Нет, стой, стой стой стой стой, пожалуйста хватит. Разум Санса, казалось, разрушился. Чернила были повсюду вокруг него, текли сквозь него, и все же он мог видеть себя в тысяче разных мест, в тысяче разных воспоминаний. Внезапно он снова оказался на мостике над пустотой, Ядро сотрясалось вокруг него, и только когда он посмотрел вниз, то увидел себя. Он возвышался над собой. Он стоял спиной к машине, колесо люка впивалось между его позвонками, угрожая сломать позвоночник. Только он тоже был тем, кто удерживал его на месте, как будто было два Санса. Он чувствовал, как его собственные руки обхватывают его запястья. Я зашел слишком далеко, — услышал он собственный голос. Работал слишком много. Я не могу остановиться сейчас. Пожалуйста, пожалуйста хватит, проснись, проснись… Сдвиг, и появилось другое воспоминание, на этот раз он стоял спиной к стене, когда другая версия его самого наклонилась, чтобы ткнуть его в грудь. Всю ту силу, которую я дал тебе. Тебе не приходило в голову, что, МОЖЕТ БЫТЬ, Я ТАКЖЕ СМОГУ ЕЕ ЗАБРАТЬ? Он забился, но темнота была повсюду, внутри и снаружи. Хватит, прекрати, Гастер. Гастер, ОТПУСТИ! Что-то вспыхнуло в нем. Из его левой глазницы вырвался свет, мерцая между голубым и желтым. Свет распространялся, вытесняя тьму и растапливая слизь. Санс судорожно вздохнул, вырвавшись из темноты. Он дышал так, словно никогда раньше этого не делал. Желто-голубой свет закружился вокруг него, и чернильная слизь отступила, оставив его сидеть на чем-то твердом. Тьма извивалась и бурлила, как масса разъяренных змей, но она больше не могла проникнуть за пределы света. Санс был в безопасности. Он обхватил себя руками и уставился в темноту. — Ты… закончил? — проворчал он между глотками воздуха. — Ты не можешь… причинить мне боль. Больше никогда. Он очень медленно встал, дрожа все время. Свет остался с ним. — Больше никогда. Понятно? Из чернил донеслось урчание, похожее на далекий яростный рев. — Ой, заткнись. — Он покачнулся на ногах. — Ты всегда был… таким чертовски нетерпеливым. Но я закончил с этим мириться. Ясно? — СССССССССС. На этот раз это был голос, или он пытался им быть. Сквозь бурлящую черноту проносились символы слез. Санс, нахмурившись, уставился на них. — Что? Вот теперь ты хочешь поговорить как нормальный монстр? После попытки утопить меня? — Он засунул руки в карманы, ссутулив плечи. Было трудно стоять, не говоря уже о том, чтобы держать свет вокруг себя. — Ты х-хоть представляешь, каково это, когда что-то вот так просачивается в твой череп? Тишина из бесконечной черноты. — Мудак. Тебе повезло, что ты мне нужен. Ты сломал весь мир, и теперь мне нужно, чтобы ты помог мне его починить. — СССССССССААААААААААААА. — Это утомляет, Гастер, — пробормотал он, прикрывая рукой правую глазницу. — А я, знаешь ли, пытаюсь заснуть. Давай попробуем еще раз. Позже. Когда ты будешь в лучшем настроении. — ССССС. ССССС. Слизь замерла, как будто она рассматривает что-то. Как будто она ждала. Санс наблюдал за ней. Он не мог продолжать в том же духе. Этот свет изматывал его, напрягал душу. Ему нужно было поскорее проснуться. — Ну? Наступило очень долгое молчание. Даже шипение и треск постоянных помех затихли. — СССС. АННННСССС. Его глазницы расширились. — САНС. Он говорил тысячами голосов. Санс огляделся вокруг. — Ага. Это я. — САНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНСАНС. Бесконечный крик из темноты продолжалось, становясь всё громче и громче. Санс прижал обе руки к голове, пытаясь заглушить шум, но голоса эхом отдавались в его черепе. — Прекрати, слишком громко! Из слизи начали появляться фигуры, почти в форме монстра. Крики продолжались до тех пор, пока имя Санса не стало бессмысленным, похожим на рев белого шума. Казалось, его череп вот-вот расколется на куски. — САНСАНСАНСАНСАНСАНСПРОСТИСАНСАНС. — Гх–! Тьма разрушилась. Санс проснулся на полу своей спальни, завернувшись в одеяло. Он уставился в потолок, и сделал всё, чтобы не начать кричать или бросать кости во все стороны. Он закрыл лицо руками, чтобы заглушить тихие вырвавшиеся звуки. Свет всё еще был тут, заливая его спальню жутким сиянием. По крайней мере, он наконец-то понял, откуда он взялся. Еще одно наследство от Гастера, которого он никогда не хотел. Это было похоже на любую другую магию — потушить его было так же просто, как решить не использовать. Свет померк, оставив его комнату в темноте. В обычной темноте. Даже утешительной. Санс подождал, пока не убедился, что взял себя в руки, прежде чем позволить рукам упасть. Он лежал на полу и дышал. Он не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал такую усталость. — Значит, ты действительно жив, — прошептал он. — По крайней мере, отчасти. В последнее время ты создаешь слишком много проблем, Док. Теперь, когда он проснулся в реальном мире, где некоторые вещи имели смысл, он мог разобраться в том, что узнал. Он был прав. Возможно, Гастер и не был живым — возможно, он даже не существовал технически — но он также не был мертв. У Санса была частичка магии Гастера; эта магия должна была резонировать с тем, что от него осталось. Это объясняло сны. Но это не объясняло, почему Гастер пытался его убить. — Он не может убить меня во сне. — Санс сделал паузу и тяжело вздохнул. — Или может. Откуда мне знать? Может, на самом деле Гастер не хотел его убивать. Может, это была просто… логика сна. Санс был уверен, что Гастер не был в буквальном смысле озером из сочащейся тьмы, в конце концов. Он вздрогнул, вспомнив ощущение темноты, просачивающейся сквозь его кости, в его череп. Его пальцы впились в тонкий ковер. — Нет. Успокойся. Гастер был частично в сознании, это было ясно. Он заговорил. Извинился. Санс фыркнул. — Конечно. Как всегда. Играйся с Сансом сколько хочешь, но, эй, пока ты извиняешься в конце… Он хотел бы просто забыть. Если бы только Гастер был полностью стерт из его памяти. Если бы только Санс вышел из этой машины, неспособный вспомнить ничего. Тогда он мог бы просто поселиться в этой сломанной временной линии и начать жить своей жизнью. Но поскольку он знал о том, что произошло, он должен был попытаться что-то сделать. Поскольку он знал, что Гастер где-то там, он должен был попытаться найти его. Не для того, чтобы спасти его. Нет, с этим он покончил. На этот раз Гастер поможет Сансу. Он поможет исправить мир, что он сломал, даже если Сансу придется тащить каждый кусочек Гастера обратно, брыкаясь и крича. Сансу просто нужно было сначала придумать, как с ним поговорить. Он горько улыбнулся, глядя в потолок. — Ты когда-нибудь чему-то научишься, Санс? Скорее всего, нет. Санс стянул с кровати одеяло и свернулся под ним. Остаток ночи он провел на полу. Он не видел снов.