Альфис, я не знал, что ты знакома с Сансом.
________________________________________
Они сидели в глухой черной пустоте и играли в шахматы. У Гастера действительно был талант к драматической символике. Он даже играл черными, в то время как Санс — белыми. Чрезвычайно подходяще. Прямо-таки банальщина. Санс был не в настроении для этого. Да и в шахматах он был не особо силен. Он был лучше в картах. Завсегдатаи Гриллби говорили, что у него идеальный покер фейс. Он передвинул пешку. — Ты избегаешь меня. Это был первый сон с Гастером за… он даже не был уверен, как долго. Неделю, может, месяц или больше. Какое-то время Санс боялся, что они вообще остановились, хотя и не понимал, почему такая перспектива пугала его. Сны с Гастером были в лучшем случае тревожными, а в худшем — буквальной пыткой. Но даже так, даже после всего, что случилось, и что сделал с ним Гастер… это был единственный способ добраться до него. Единственный способ, которым Санс мог попытаться что-то исправить. Хоть что-то. Гастера здесь даже не было, но черная пешка всё равно двинулась. — ВИНА. Санс раздраженно вздохнул и двинул еще одну пешку. — Опять? Полагаю, чем больше ты себя помнишь, тем ближе мы подбираемся к цели, но всё же. Вина не очень-то помогает. — ЖАЛОСТЬ. Санс закатил глаза, глядя на черные шахматные фигуры. Это было лучше, чем смотреть в никуда. — Круто. Спасибо. Так даже луч– — НЕТ… ОГОВОРИЛСЯ. НЕ ТО СЛОВО. Гастер двинул еще одну пешку, захватив центр доски. — СОЧУВСТВИЕ? — Знаешь, это чертовски близко к жалости. Но ты всегда любил семантику. Санс вывел одного из своих коней. Это был дерзкий ход, но ему было плевать. Всё равно он не собирался побеждать. Они уже не в первый раз играли в шахматы. Они играли здесь, в этом… мире снов, или как там еще можно назвать это место, когда Гастер был спокойнее. Они играли и в реальной жизни, коротая время, пока собирались данные или начинались новые показатели, или пока Бетас обрабатывал ту или иную часть машины. Санс не выиграл ни разу. Гастер был невероятно ловким игроком и очень бескомпромиссным. — ДЕТАЛИ. МНЕ НРАВИЛИСЬ… ДЕТАЛИ. — Да? А так вовсе и не скажешь. Ты вроде как пропустил ту маленькую деталь, что пытался убить всё Подземелье. И деталь, что ты сделал себя Решительным. И еще несколько деталей, которые приходят мне в голову. Ходи, Гастер. — ШАХМАТЫ — ЭТО ТЕРПЕНИЕ. — Гастер передвинул еще одну пешку. — ТЫ. ТОЖЕ ТЕРПЕЛИВЫЙ. — Большую часть времени. Санс съел пешку своим конем. — ПОЛАГАЮ Я. ПОЧУВСТВОВАЛ ЖАЛОСТЬ. ПОСЛЕ ТОГО. КАК ТЫ МНЕ ВСЁ РАССКАЗАЛ. — Как и все. Гастер съел его коня. Санс впился пальцами в ткань своих шорт. В ткань, которой даже не существовала, потому что ничего этого не существовало. Всё это было не по-настоящему. Обычно он был очень терпелив. — Все, кроме Папируса, по крайней мере. — Он отпустил шорты. Попытался расслабиться. — НО Я ЗНАЛ. НАСКОЛЬКО КОМПЕТЕНТНЫМ ТЫ БЫЛ. НАСКОЛЬКО УМНЫМ. ЖАЛОСТЬ НЕСОВМЕСТИМА С… Санс отодвинул одного из своих слонов. — С чем? — СЛОВО, ОНО… — Гастер издал разочарованный звук, оглядываясь в поисках нужного слова. Санс слегка напрягся. Гастер не причинял боль Сансу уже несколько месяцев, и он даже не особо злился в последнее время. Но было бы неразумно терять бдительность. Гастер всё еще мог наброситься в любую секунду. — ОНО НАЧИНАЕТСЯ С… — Он издал звук, который не был звуком. Символ солнца. Затем он двинул конем. — С буквы «У». — Я НЕ СОБИРАЮСЬ… ПРИЧИНЯТЬ ТЕБЕ БОЛЬ, САНС. Санс был намного лучше в покере. — Конечно. — Я СТАЛ БОЛЕЕ СДЕРЖАННЫМ В ЭТИ ДНИ. ДНИ? ВРЕМЯ ЗДЕСЬ ОЧЕНЬ СТРАННОЕ. ВОЗМОЖНО, ПРОШЛИ ГОДЫ. НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ. — Нет, прошли дни. Санс сделал ход пешкой. Гастер тут же съел ее. — ШАХ. ВОТ. ПОЧЕМУ Я. КАК ТЫ ГОВОРИШЬ. ИЗБЕГАЮ ТЕБЯ. — А что, внезапно расхотелось причинять мне боли? — Он чуть не рассмеялся. — А это в новинку. — НИКОГДА… НЕ ХОТЕЛ. — Не шути с шутником, Док. — РЕДКО. ХОТЕЛ. Санс двинул еще одну пешку, защищая своего короля, всё еще глядя на доску. Гастер выиграет через три хода. Ему было всё равно. — Неважно. Полагаю, я ценю твою сдержанность. Гастер аккуратно передвинул слона. — ТЫ. НЕ ПОНЯЛ. Я НЕ– ЭТО… ТРУДНО. В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ Я ВИЖУ ВСЁ. В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ Я ВИЖУ. НИЧЕГО. ТРУДНО. ПОНЯТЬ, ВСЕ СПОСОБЫ, КОТОРЫМИ Я ПРИЧИНИЛ ТЕБЕ БОЛЬ. Санс сделал вид, что изучает доску, ища любой возможный способ выиграть. Конечно, он не мог. — Ты говоришь о том, что произошло с Андайн. — ПРОИЗОШЛО. ПРОИСХОДИТ. ПРОИЗОЙДЕТ. Санс двинул конем в беглой попытке остановить неизбежное. — Произошло. — ДА. — Как… много ты видишь? Я имею в виду реальный мир. — КАК Я И СКАЗАЛ. ВСЁ. НИЧЕГО. СЛУШАЙ ВНИМАТЕЛЬНО. ЭТО ЗАВИСИТ ОТ. ОПРЕДЕЛЕНИЯ РЕАЛЬНОСТИ. Санс вздохнул. Уклон от ответа, как обычно. Возможно, его недовольство было лицемерным, учитывая, что сам Санс мастерски уклонялся от ответов. Но сейчас он был не в настроении для самоанализа. Гастер съел его коня. — ШАХ. — В этом нет ничего такого. Я просто вспомнил, вот и всё. Какой смысл беспокоиться об этом? Этого больше не будет. Андайн будет слишком напугана для драки со мной. Будет слишком бояться, что сотрет меня в пыль или что я… потеряю рассудок. Хех. А ведь забавно. Унылый скелет с 1 ОЗ, оказывается, не просто слаб и бесполезен, он еще и сумасшедший. Он двинул своего короля, загоняя его в ловушку. — ТЫ НЕ СУМАСШЕДШИЙ, САНС. Последовала пауза. Санс уставился на фигуру, которая, как он знал, вот-вот двинется. — ЭТО БЫЛА МОЯ ВИНА. Гастер передвинул слона. — МАТ. Санс протянул руку и опрокинул своего короля на бок. — Никогда не мог победить тебя. — НЕВЕРНО. — Хех. По крайней мере, в шахматах. Знаешь, иногда я хотел бы… — Санс беспомощно развел руками над доской. — Я хотел бы просто ненавидеть тебя. Так было бы намного проще. — Я ВСПОМНИЛ СЛОВО. — Да? — УВАЖЕНИЕ. Санс поднял взгляд, но смотреть было не на что. Только пустая тьма. Это была даже не настоящая тьма. Это была просто… пустота. — …Уважение. — ТЫ ЗОЛ. — Ага. Да уж, точно. Уважение? Я бы спросил, не шутишь ли ты, но… ты никогда не шутишь. Уважение? Это было странно. Гастер сказал, что он зол. Санс признал, что это так. И он был зол, но это чувство было… странным. Будто он не мог собраться с силами, чтобы по-настоящему злиться. Чувство казалось далеким, приглушенным. Санс провел рукой по шахматной доске, отправляя несколько фигур в полет. Они беззвучно ударились о пол пустоты и покатились в никуда. Оно всё еще казалось далеким. Ненастоящим. — С первого дня. — Он сделал паузу всего на долю секунды, потому что вот он снова, вот он снова собирается сорваться на Гастера, и это просто утомляло его. — С первого гребаного дня. Те, кто злились — ругались и делали ударение на своих словах. — С самого первого дня ты видел только то, что видят все остальные. Ты сам так сказал. Ты нанял меня, потому что я был достаточно умен для всего этого. Я едва ли представлял интерес. А потом ты узнал про мое ОЗ. Он уставился на шахматную доску. В его голосе не было ни настоящего гнева, ни настоящего яда или тона. — Я ошибался. Я обманывал себя мыслями, думая, что ты другой. Что ты меня ценишь. Что ты… уважаешь меня, как ты и сказал. Но я заметил, как всё изменилось после этого, Док. Внезапно всё стало сводиться к тому, чтобы исправить меня. Видеть меня лучшим. Дать мне магию. Подталкивать меня к изучению синей магии. Подталкивать меня на охоту за людьми. Санс взял черную пешку и покатал ее по руке, слушая, как камень стучит по костям. — Всё, что ты сказал мне на дне Ядра, было правдой. Ты видел то же, что и все остальные. Единственная моя ценность была в том, во что ты хотел меня превратить. Я был научным проектом. — САНС. — Загадка, которую надо разгадать. Что-то сломанное, что надо починить. Ты был таким же, как и все. — Санс сомкнул руку вокруг пешки. — Каждый доктор, который думал, что сможет меня вылечить. Каждый учитель, который не давал мне прикоснуться к Бунзеновской горелке. Каждый сосед или незнакомец, который говорил мне, что я должен больше тренироваться, или есть здоровую пищу, или каждое утро пойти на пробежку, или смотреть на красивый цветок. Он выпустил пешку из рук и ухмыльнулся. — Во мне нет ничего уважительного. — Он сложил руки на коленях. — Вообще ничего. Последовало долгое молчание, достаточно долгое, чтобы Санс начал думать, что Гастер просто ушел. Что в конечном счете ему наскучил его научный проект, и он решил оставить его в покое. Может, решил посмотреть, не обрастет ли он какой-нибудь интересной плесенью. Хех. Санс задумался, сможет ли он сидеть достаточно долго, чтобы на нем выросла плесень. Стоит проверить. — Я ПРАВДА УВАЖАЮ ТЕБЯ. САНС. — Конечно. — ТЫ ЧТО-ТО ИЩЕШЬ. ОТ МЕНЯ. ЧТО-ТО, ЧЕГО Я НЕ МОГУ ДАТЬ. И ТЫ ЭТО ЗНАЕШЬ. — Да. — Слово вырвалось из него звуком усталости, смирения. — Я знаю. — ГНЕВ. КАК И ВИНА. НЕ ПРОДУКТИВЕН. — Ага. Но я никогда не был хорош в продуктивности. — ТАКЖЕ КАК И. ЖАЛОСТЬ К СЕБЕ. — Аа. Так вот, что ты думаешь, это было. Гастер не ответил. — Я больше не зол, — усмехнулся Санс. — Вообще, мне всё равно. Думаю, эм. Думаю, мне пора проснуться. — СТОЙ. НЕ ЗАКОНЧИЛ. ТЫ ДОЛЖЕН. ЗНАТЬ КОЕ-ЧТО. — Потом расскажешь. Санс проснулся прежде, чем Гастер успел сказать еще хоть слово. Его глазницы открылись, и он уставился в потолок своей спальни. Обычно он был напряжен, или испуган, или впадал в откровенную панику после сна с Гастером, даже самого доброго из них. Сейчас он чувствовал себя на удивление опустошенным. Не совсем в пустом смысле. Просто он не чувствовал ничего. Вообще ничего.***
Отец Догарессы, Доггерел, в конце концов решил оставить свой пост в Сноудине. Никто никогда не думал, что он действительно уйдет в отставку. Пес был старейшим и работал на своем посту очень много лет. Все предполагали, что он просто будет продолжать работать, пока не Падет или полностью не проскочит через этот этап и не превратится в пыль. Догаресса годами безуспешно пыталась уговорить его уйти в отставку. Доггерел работал на одной из главных сторожевых станций. Она находилась глубоко в лесу, далеко от города и в нескольких пещерах от станции Папируса, и считалась ближайшей станцией к Руинам. Конечно, уже несколько десятилетий никто не мог найти Руины, но все знали, что именно оттуда приходили люди. Любой человек, проходящий через Подземелье, должен был пройти мимо станции Доггерела. Что, возможно, объясняло, как пятеро людей проникли так глубоко в Подземелье. Доггерел когда-то был невероятным Сторожевым Псом, а потом невероятным часовым, но это было десятилетия назад. В любом случае его станция была приоритетным местом, и ее нельзя было оставлять без присмотра. — Так как же тогда всплыло мое имя? Они завтракали в своем доме, и Папирус рассказывал Сансу новости, пока они оба допивали кофе. Папирус просиял, глядя на брата. — Потому что ты ОТЛИЧНЫЙ часовой, даже если засыпаешь на своих постах и ВСЁ ВРЕМЯ расслабляешься! И потому что ты единственный, кто, несмотря на это, может КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ поддерживать несколько постов? И еще потому, что… похоже, набор кандидатов сократился, и поэтому твое имя находится в самом верху короткого списка! Санс медленно улыбнулся. — Да? И насколько же список короткий? — ОЧЕНЬ… КОРОТКИЙ! Санс слегка усмехнулся. Он знал, что набор как для часовых, так и для Королевских Страж сократился в течение последнего года или около того, но для Санса быть рассмотренным на приоритетную должность могло означать только одно. — Дай угадаю. Такой короткий, что на нем было только одно имя? — МОЖЕТ БЫТЬ! НО ДЕЛО НЕ В ЭТОМ! А дело в том, что ты ХОРОШИЙ часовой, и твои таланты были признаны! ТЫ ПРОДВИГАЕШЬСЯ ПО КАРЬЕРНОЙ ЛЕСТНИЦЕ, САНС! И мы наконец-то будем работать рядом друг с другом! Практически в двух шагах! Конечно, если ты примешь эту работу? Санс допил свой кофе. Еще один сторожевой пост. Таким образом, общая сумма достигала четырех, что было полным абсурдом. Не то чтобы работа часового была очень трудной. Это в четыре раза больше зарплаты, и в четыре раза больше перерывов. И он будет ближе к брату. — Да, конечно, думаю, что я возьмусь за это, если больше никого нет. Такой важный пост? Да за такое четвертовать можно. — ПРЕВОСХОДНО! Я надеялся, что ты скажешь– подожди, это был каламбур, не так ли? ТЫ ЧУТЬ НЕ ПОДЛОВИЛ МЕНЯ НА ЭТОМ, САНС! НО ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС! ОЧЕНЬ БДИТЕЛЕН! — Пфф, ага. Ничто не пройдет мимо тебя. — Санс встал из-за стола, ставя тарелки в раковину. — Я сообщу об этом собакам чуть позже. — Я так ГОРЖУСЬ тобой, Санс! — сказал Папирус, тоже вставая. — Подумать только! Всего несколько лет назад у тебя было НОЛЬ работ! А теперь у тебя ЦЕЛЫХ ПЯТЬ! — Да. Хех. Подумать только. А еще, если считать хот-доги, то их шесть. Папирус издал ворчливый звук. — И КАК ТВОЙ ЛЮБЯЩИЙ БРАТ, И КАК ЧАСОВОЙ, И КАК БУДУЩИЙ КОРОЛЕВСКИЙ СТРАЖНИК! Я должен тебе напомнить! Что продажа хот-догов с поста ТЕХНИЧЕСКИ НЕЗАКОННА! Санс вяло пожал плечами и неторопливо вышел из кухни, чтобы собрать свои вещи. — Только в том случае, если меня поймают или если кому-то будет не всё равно. — НЬЕХ! ЭТО НЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ НЕЗАКОННОСТИ! И ЕЩЕ, Санс, не мог бы ты ХОТЯ БЫ не забыть ХОТЯ БЫ ополоснуть свою кофейную кружку? Еще немного пререкавшись, они разошлись и направились на работу. Сегодня была смена на посту Водопада, и это было хорошо. Ему нужно было пополнить запас водяных сосисок. Продажи хот-догов взлетели до такой степени, что монстры начали жаловаться, что Санс недостаточно часто бывает на посту Хотленда. Он думал о том, чтобы продавать их с других постов, но это казалось слишком большой работой. Кроме того, если бы он начал продавать их в Водопаде, монстры могли найти связь и, наконец, понять, что они платят 30G в основном за сорняк. Это было бы плохо. В Водопаде был тихий день, и это было хорошо. Нервы Санса, так сказать, в последнее время были… несколько на пределе. А может, и не «в последнее время». Он должен был быть хладнокровным парнем, самым покладистым монстром в Подземелье. Но вот уже почти два месяца ему казалось, что до него доходят самые незначительные вещи. Он нервничал больше обычного, вздрагивая при малейших звуках. Он плохо спал, и ему снова снились кошмары — простые старые кошмары, которые часто не имели ничего общего с Гастером. Недостаток сна означал, что он больше дремал на своих постах, и это делало его раздражительным. К счастью, он всегда умел держать раздражительность и беспокойство при себе. В основном. Он также проводил больше вечеров у Гриллби. Папирус начал это замечать. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему это происходит. Но всё равно. У Санса не было ни времени, ни сил, чтобы попытаться решить эту проблему. Прошлая ночь была в основном прекрасна, последний сон с Гастером был несколько дней назад, и в любом случае, ему нужно было сосредоточиться на более важных вещах. Таких как сбор водяных сосисок и выяснять, как добавить четвертый сторожевой пост в свой чрезвычайно напряженный график. График, который состоял, по крайней мере, на 80% из дневного сна, перерывов и общего отлынивания. Никто не работал так усердно, как Санс в отлынивании, Папирус продолжал говорить. Но, по крайней мере, это был способ занять себя. Или, в самом крайнем случае, отвлечься. За свою смену Санс наполнил три картонные коробки водяными сосисками. Он был почти уверен, что в некотором роде выполняет какую-то общественную работу. Водяные сосиски росли повсюду в болотах, до такой степени, что они вытесняли некоторых эхо-цветков. Никто не хотел водяных сосисок ни для чего, кроме украшения, поэтому никто не потрудился их вырвать. «Сосисочная» часть составляла такую маленькую часть растения, что он не имел ни малейшего представления о том, что делать с остальной частью. Обычно он просто выбрасывал дурь подальше в болото. В те дни, когда ему было скучнее, он брал растения к водопаду и смотрел, как они падают через край. Это было глупо и забавно. Сегодня был довольно скучный день. Ему всё равно нужно было заскочить на свалку, посмотреть, не попала ли в реку какая-нибудь нетронутая приправа. Это было дешевле, чем покупать кетчуп и тому подобное в магазине. Санс телепортировал себя и охапку растительного мусора на свалку, приземлившись на одну из самых больших куч. Он спустился по склону и направился к водопаду, высматривая глазницами приправы или что-нибудь интересное. Иногда человеческие книги попадали сюда целыми и невредимыми, обычно завернутые в пластик. Санс вспомнил, как однажды в детстве пришел сюда и нашел человеческую книгу под названием «Автостопом по Галактике». Тогда он впервые понял, что наука, или даже научная фантастика, может быть смешной. По сути, он нашел большую часть своих любимых книг на свалке. Некоторые смешные, как Марсианская трилогия. Некоторые интересные, как «Элегантная Вселенная». Некоторые ретроактивно ироничные, как «Краткая история времени». Стивен Хокинг никого не оставит равнодушным. Вот уже десять лет он безрезультатно высматривал вторую половину «Ресторана в конце Вселенной». Не то чтобы это имело такое уж большое значение. Санс продал первую половину, как и все остальные, чтобы заплатить за аренду несколько лет назад. Он подумывал о том, чтобы снова начать собирать коллекцию, но книги с Поверхности были редкостью. Не было особого смысла. Его мысли блуждали, и это его вполне устраивало. Если он блуждал, это означало, что он не думал о других вещах. Таких как сломанная машина, и сломанная временная линия, и сломанный Гастер. И возможно сломанный Санс. Ни в одной из мусорных куч по пути к водопаду не было книг, как и не было приправ, срок годности которых еще не истек. Санс добрался до самого большого водопада в Подземелье, с медленным течением и обрывом, который вел на сотни и сотни метров вниз, в черную пустоту. Он забрался на кучу сырого дерева, служившую чем-то вроде платформы, и начал бросать растения в воду. Течение лениво тянуло их вперед, пока они не приблизились к краю. Затем они внезапно бросились вперед, словно стремясь встретить темноту внизу. Потом они исчезли. Это странно расслабляло. Санс занимался этим около пяти минут, когда услышал шлепающие шаги, за которыми последовал голос. — Санс? Он поднял взгляд. Альфис вышла из-за высокой кучи мусора и остановилась, глядя на него со смесью удивления и замешательства на лице. — Ох. — Он моргнул, потом ухмыльнулся. — Хэй, Ал, давно не виделись. Он не видел ее и даже не разговаривал с ней с тех пор, как она в последний раз заглянула к нему в стенд с хот-догами. Она склонила голову набок. — Что ты здесь делаешь? Он посмотрел на кучу растительного материала рядом с собой. — Ничего? Просто бросаю растения в воду и смотрю, как они падают за край. — Ох. — Она слегка кивнула, как будто это было совершенно нормальное занятие. — Извини, сегодня просто очень скучный день. Водопад затих. — М-могу я бросить с тобой несколько растений? Она казалась совершенно измученной. — Конечно. У меня еще много. — Он протянул ей несколько остатков зелени, когда она подошла, волоча хвост по воде. Края ее халата уже промокли. — Ну, а что ты здесь делаешь? — Я всё время прихожу сюда, — сказала Альфис, забирая растения. Она встала на камень неподалеку, оторвала полоску листьев и бросила ее в воду. Она поплыла по течению, прежде чем исчезнуть за краем. На самом деле это не было ответом на вопрос, но Санс решил не настаивать. — Ну, как дела в лаборатории? Она оторвала еще один листок и бросила его в воду. — Всё нормально. Эм, всё вроде как начинает понемногу сходиться? Я тестировала, гм, н-новое изобретение, и оно работает довольно хорошо, и… это дало мне еще кучу идей для некоторых вещей. Он усмехнулся и отломил кусочек стебля, бросая его в воду. — Хех, но ты не можешь сказать мне, что это такое и что оно делает, да? — Нет. Засекречено. — Что ж, рад слышать, что всё идет хорошо. — Ага. Эм, спасибо. Наступила тишина, нарушаемая только плеском воды и звуком рвущегося растительного материала. — В общем… — начал Санс через некоторое время. — У меня тоже есть хорошие новости, вроде как? У меня вроде как был небольшой прорыв с машиной. Ну… вроде бы. Я нашел способ перепрофилировать некоторые ее части в своего рода… счетчик. Он в основном экстраполирует данные, полученные во время своего первого запуска, чтобы вычислить, где находятся самые большие дыры во временной линии. Мне просто нужно собрать всё воедино. Думаю, что могу также заставить его как бы отслеживать изменения, определять, разрывается ли пространство-время или стабилизируется. Проверить, не произойдет ли чего-нибудь нового с временной линией. Просто нужно собрать систему воедино. Альфис взглянула на него, бросая стебель растения. — Это… хорошая новость. Было бы неплохо, эм… проверять ухудшения. Или если кто-то из людей сделает Сохранение. Санс связал один из длинных листьев в кольцо и слегка повернул его, прежде чем бросить. Кольцо листьев спиралью уходило за край. — Да, именно об этом я и думал. Вроде как позаимствовал кое-что из вещей, оставленных твоим отцом и Гастером. Но… мне бы очень пригодилась помощь инженера. Я имею в виду, никакого давления. Никакой спешки или чего-то такого. Плечи Альфис напряглись, и она завязала свой текущий лист в узлы. — Просто, ну знаешь. Когда у тебя будет свободное время? Она слегка фыркнула. — Хех, свободное время. Что это? — Хех. И правда. Просто. Знаешь, в любое время. — Ну… пространство-время еще не распалось, верно? — Она отшвырнула узел листьев. Он качнулся на мгновение, а затем затонул. — Я-я имею в виду, что если бы оно собиралось, то уже сделало бы это. Прошло у-уже… сколько лет? Она нахмурилась и резко посмотрела на него, на ее лице отразилось замешательство. — Сколько лет? — Я… кажется, четыре. Я не… — Санс потер свой череп. — Я не уверен. Всё как бы сливается воедино. — Да, я знаю, что ты имеешь в виду, — сказала она, и снова у нее появилось чувство усталости. — Я думала, что прошло пять лет. — Хех. — Санс, ты правда… — Альфис помолчала и вздохнула. Она бросила последний лист и сложила руки на груди. — Ты правда думаешь, что мы сможем починить машину? Даже если мы будем работать над этим еще четыре года? Нужных технологий все еще нет. Мы по-прежнему далеки от того уровня, на котором были вы, когда была построена м-машина. Подземелье еще не ввело в себя силу души, как это было у вас, и я чертовски уверена, что… Я имею в виду, я надеялась, что когда буду работать с душами, я смогу раскрыть всё. Машину, устройство моего отца. Разобраться в-во всем, понимаешь? Но я… Она крепко сжала локти. — Я только сейчас поняла, как вообще работают человеческие души. И я так сосредоточена н-на своей работе, что даже не могу думать об использовании силы души. Для, для чего-либо. И я знаю, что у-уже год или больше не могу помочь тебе с машиной. Не в каком-то действительно полезном качестве, и я чувствую… Я чувствую себя очень плохо из-за этого. Но в то же время… Санс не смотрел на нее. Он смотрел на край водопада, наблюдая, как листья падают на другую сторону. Это место заставляло его чувствовать себя… задумчивым. Было так много историй об этом месте и о других очень больших водопадах в этом регионе. Всё о том, что погружались в бесконечную тьму. Никто толком не знал, куда они направляются. Монстры придумывали истории, чтобы рассказать своим детям о огромных озерах, полных опасных существ. Или они выдвигали теории, некоторые надуманные, некоторые менее правдоподобные. Например, как вода разливалась по всей планете, прямо на Поверхность с другой стороны. Или внизу вообще ничего не было, и вода просто исчезала, поглощенная странной магией. — Но в то же время? — подсказал он через минуту. Она зашаркала ногами, и халат снова коснулся воды с мягким, волочащимся звуком, как змея в пруду. — Я просто… тебе не кажется, что… — Она тяжело вздохнула, и Санс наконец повернулся к ней. Она бросила на него нервный взгляд. — Т-тебе не кажется, что нам пора сдаться? Ну, знаешь… двинуться дальше? Санс ухмылялся, но технически он всегда ухмылялся. — «Нам»? Потому что я уверен, что ты сдалась несколько месяцев назад. Она нахмурилась. — Н-не будь таким. Ты же знаешь, у меня просто– не было времени. Нелегко быть Королевским Ученым. Он чуть не рассмеялся. Боже, он чуть не потерял самообладание прямо здесь и сейчас, но его улыбка стала еще шире. Быть Королевским Ученым было нелегко. Нет, конечно, это было нелегко. У Королевских Ученых было так много забот, так много обязанностей. Им нужно было присматривать за целым Подземельем. Они должны были расставить приоритеты, это было очевидно. Нельзя думать обо всем одинаково важном, когда находишься в таком положении. Ты сведешь себя с ума, никогда не сможешь принять ни одного решения. Ты сведешь себя с ума. — Я не могу просто так сдаться, Ал. — Он покачал головой. — Временные линии должны быть исправлены. — Но что, если их невозможно исправить, Санс? Ты об этом не думал? Что, если мы просто… что, если это просто одна из тех вещей, с которыми ты не можешь бороться? Я… я цеплялась за эту ложную надежду, что когда-нибудь… я верну своего отца, и мне… и мне от этого очень плохо. У меня в голове всё путается. Я думаю, что и тебе тоже плохо. Я продолжаю надеяться, но я… Ее голова опустилась, взгляд упал на поверхность воды, плечи поникли. — Его нет. Он мертв. Он, старый Королевский Ученый. О-они мертвы, и мне просто нужно… Мне нужно принять это и… и просто двигаться дальше. П-прости, Санс, но я просто не могу… Я не могу продолжать так, надеясь, что однажды м-мы чудесным образом всё исправим и я в-верну его. Я не могу п-продолжать жить ложной надеждой. Это было странно. Санс чувствовал, что должен разозлиться. И он формально злился, но в то же время всё казалось далеким. Он потянул руку и швырнул последний стебель водяной сосиски в воду. Он застрял в обломках внизу и в итоге торчал над краем, как будто указывая туда. — Что ж. Я тебе тысячу раз говорил, что если ты больше не хочешь работать над этим, то и не надо. Я сам разберусь. Он всегда сам разбирался, но он не добавил эту часть. Он старался, чтобы в его голосе не прозвучала горечь. Пытался звучать понимающим. — Я беспокоюсь о тебе, — начала она снова. — Судя п-по тому, как всё это заставляло меня чувствовать последние несколько лет… ты, должно быть, чувствуешь себя еще хуже. И-и я думаю, что это повлияло на тебя. Может быть… может быть, тебе стоит просто оставить всё как есть? Он уставился на нее пустыми глазницами. — Ал, ты хоть представляешь, что происходит с такими парнями, как я, когда мы просто оставляем всё? Она бросила на него испуганный взгляд, лицо ее порозовело от смущения. — Я н-не это имела в виду. Г-господи, Санс, ты же знаешь, что я не это имела в виду! — Нет, я… — Он отвел взгляд и заморгал, заставляя свои зрачки снова появиться. — Ну конечно, ты не знаешь, хех. Таких парней, как я не бывает. Не то чтобы я об этом говорил. Слушай, мне… жаль. Я понимаю, правда, но– Ал, я не могу сдаться. Я должен попытаться исправить это, я должен хотя бы попытаться. — Ты пытаешься уже четыре года. — Но твой отец не– он не мертв, — Санс на мгновение стиснул зубы. Он не мог рассказать ей, совершенно не мог рассказать о сером монстре на причале, отделенном от настоящей реальности. — Он– мы всё еще можем спасти его. Его, Гастера, всех остальных, кто упал. — Санс. — Ее голос сорвался. — Я даже не могу вспомнить его имя. Его глазницы расширились. — Что? Она схватилась за голову и издала сдавленный тихий звук. — Я даже не могу вспомнить его имя! Я уже несколько месяцев пытаюсь вспомнить, Санс! Я просто– я забыла в один день, и теперь я не могу вспомнить. — Он… — Санс замолчал, нахмурившись и глядя куда-то вдаль. — Его звали– он– имя начиналось с Б. Он прижал руку к черепу. Он помнил, он должен был помнить. Он нарисовал эту нелепую картину, написал слова «не забывай». Он не мог забыть. Он не мог. Память — это всё, что у него было. — Б… Б что, он… — Его нет, Санс. — Альфис судорожно вздохнула, отпуская голову. Она подняла на него глаза. Ее губы дрожали, когда она заставляла себя не плакать. — Его просто нет. Он мертв. — Нет, я справлюсь. Мне просто нужна минутка. Б. Имя начиналось с Б. Он был выше Альфис, с зеленой чешуей. Он носил очки, как и она, и заикался, как и она. Он был гением. Замечательным парнем. Хорошим, дружелюбным. Любил свою работу, любил свою дочь. Б… Он не мог вспомнить. Стебель в воде отцепился и, кувыркаясь, исчез в темноте. Четыре года. Четыре года — и ничего. Без всяких результатов. Сломанная машина, серый монстр, который никогда не сдвинется с места на причале. Несуществующий монстр, который только-только начал достигать хоть какой-то согласованности. И скелет, который терял части себя каждый божий день. — Но я могу это исправить. — Голос Санса прозвучал глухо, даже для него. — Я могу… Он бросил осуждающий взгляд на Альфис. — Как ты можешь просто бросить его? Ее глаза расширились. На мгновение она выглядела потрясенной. Она поникла, почти свернувшись калачиком, ее руки переместились, чтобы обнять себя за талию. Затем, в одно мгновение, ее глаза стали суровыми. Она выпрямилась. Ее охватила черствость, та же черствость, которую Санс очень редко видел у ее отца. Он… он всё напортачил. — Погоди… Ал, я… — Ты думаешь, я этого хотела? Она не кричала, не совсем. Она была похожа на него самого — наверное, кричала дважды за всю свою жизнь. Это просто не было для нее естественным. Но это был самый громкий звук, который он когда-либо слышал. — Ты думаешь, я хотела всего этого? Ты думаешь, я хотела з-з-забыть имя собственного отца? Т-ты думаешь, я хотела забыть, что потеряла его? Потому что– потому что так оно и есть, Санс! Я потеряла его, и– и даже больше, чем другие обычно имеют в виду, когда говорят, что потеряли кого-то! Мой собственный отец! Я-я единственная, кто вообще его помнит! Мои тети и дяди, в-все остальные, о-они все забыли его! Я– я помню, как он выглядел, я помню, каким он был, мелочи, например, истории, которые он читал мне в детстве, и-или плюшевый мишка, которого он мне однажды подарил, и-или как он н-не умел готовить ничего, кроме жареного сыра, о-он всегда готовил его. Альфис шагнула ближе к нему, сжав кулаки по бокам. Санс инстинктивно сделал шаг назад, к краю водопада. — Ал, я– — Это всё, что я помню. Мой отец, и это всё, что у м-меня от него осталось. Его нет. Он мертв, он исчез, и он исчез из-за тебя! Потому что тебе пришлось тащить его обратно во всю эту заваруху! Лед затопил кости Санса до самого костного мозга. Он замер с широко раскрытыми глазницами и потухшими огоньками. Наступила звенящая тишина. Внезапно, злость покинула Альфис. Она сделала шаг назад и прикрыла рот рукой. Ее глаза метались туда-сюда, прежде чем снова остановиться на Сансе. — О боже, Санс, я– я-я не это имела в виду. — Ох. В его голосе не было никаких эмоций. — Санс, я-я не… я просто разозлилась, я не это имела в виду. Пожалуйста, ты же знаешь, что я не… Сансу почему-то пришло в голову, что он всего-то в четырех-пяти шагах от края. Четыре или пять шагов. Он может просто… сделать шаг назад, четыре или пять, а потом… Странно думать об этом сейчас. — Нет, — сказал он, потому что должен был что-то сказать. Он засунул руки в карманы. — Ты права. — Санс, нет, я– — Я позвал на помощь. — Казалось, что он снова там. Прячет телефон у себя на груди, пока Гастер обдумывает о чем-то своем. Печатает отчаянное сообщение. Подписывает смертный приговор монстру. И не только ему. Ученым, стражам, всем, кто прибежал. Сколько их было? Санс даже не считал. Их имена тоже исчезли. — Я позвал на помощь, и он пришел. Его не было. Его там не было. Он был в безопасности. Пока я не позвал на помощь. Он был хорошим парнем. Он был хорошим парнем. Очень стойким монстром. Его друг позвал на помощь, и он пришел. Хотя он знал, что может произойти. Хотя он знал, что может и не вернуться. Он исчез. Все они исчезли. И это была вина Санса. Это было не просто самобичевание, не просто что-то, сказанное Альфис в гневе. Это было очевидно. Это был факт. Если бы не Санс, отец Альфис и все остальные были бы живы. Если бы Санс действовал раньше, а не игнорировал тревожные признаки, Гастер был бы еще жив. Почему? Почему он был жив, когда остальные исчезли? Почему хороший монстр, хороший отец исчез, почему все эти хорошие монстры исчезли, когда Санс всё еще был здесь? Сансу почему-то пришло в голову, что падение может ощущаться почти так же, как Падение. Он сделал шаг с платформы, подальше от края и от Альфис. Холодная вода снова пропитала его ботинки. — Санс, подожди. Стой, пожалуйста. Ее голос дрожал. Ему показалось, что она плачет. — Мне жаль, — сказал он. — Я… Что еще он мог сказать? Он покачал головой и пошел дальше. — Мне жаль. — Санс, подожди! — крикнула она ему вслед, но не последовала. Он продолжал идти. — Я не это имела в виду! В-вернись! Как только его скрыла куча мусора, он телепортировался прочь от Альфис и водопада. Он не вернулся на свой пост. Он пошел домой. До конца смены оставалось еще несколько часов, но ему было всё равно. Он лег на неубранную постель и уставился в потолок.***
Санс проснулся через несколько часов от того, что кто-то стучал в его дверь. Он начал было садиться, но вместо этого застонал и перевернулся. — Мммфф. Я сплю, Папс. — САНС! ТЫ ПРОСНУЛСЯ? — Ммнет. Он говорил недостаточно громко, чтобы Папирус мог услышать, но ему не хотелось повышать голос. — БРАТ, Я ВХОЖУ! Санс вздохнул в свою руку. Папирус открыл дверь, и Санс, не открывая глазниц, лежал очень тихо. Он услышал, как Папирус пересек комнату. — Фу, как здесь ГРЯЗНО! Санс! САНС! Должно быть, он стоял над кроватью Санса. Он представил себе, как Папирус, уперев руки в бока, постукивает ногой, глядя сверху вниз на своего ленивого старшего брата. — Брат, я ЗНАЮ, что ты притворяешься спящим! — Ммм. Неа. Я крепко сплю. — Санс слегка храпнул, словно в доказательство. — Очень смешно! Ты был здесь всё это время? Один из КОРОЛЕВСКИХ СТРАЖНИКОВ звонил мне! Конечно, я был ОЧЕНЬ ВЗВОЛНОВАН разговором с КОРОЛЕВСКИМ СТРАЖНИКОМ! Пока он не сказал мне, что ИЩЕТ тебя, потому что ты ПОКИНУЛ свой пост! Санс, это правда? Санс зевнул. — Не могу говорить. Сплю. — САНС, БУДЬ СЕРЬЕЗЕН! Это очень важно! Как ты мог просто БРОСИТЬ свой пост? Это так безответственно! И с тех пор ты просто СПИШЬ? Ты ТАКОЙ лентяй, но обычно не НАСТОЛЬКО! Улыбка Санса стала еще шире. — Это я. Мистер Безответственность. Разочаровывающий лентяй. Папирус толкнул Санса в плечо. Он всё еще не открывал глазницы. — Это не СМЕШНО, Санс! Ты не МОЖЕШЬ просто ОСТАВИТЬ СВОЙ ПОСТ! А как насчет собак? Они сказали, что тоже тебя не видели! Я думал, ты собираешься поговорить с ними про пост мистера Доггерела! — Да… я поговорю. Просто забыл. Завтра. Просто дай поспать. Санс начал было переворачиваться, но Папирус схватил его за плечо и не позволил. — При таких темпах ты спишь уже почти ВОСЕМЬ ЧАСОВ! Уже почти полночь! ПРОСЫПАЙСЯ, ленивые кости! Нам нужно ПОГОВОРИТЬ об этом! — Папирус. — Голос Санса затих. — Пожалуйста. Просто дай мне поспать. Наступило молчание. Папирус отпустил плечо Санса. — Брат… ты хорошо себя чувствуешь? Санс почувствовал, как тыльная сторона ладони Папируса прижалась к его лбу. Санс протянул руку и смахнул ее. — Я в норме, бро. Просто устал. — Он положил руку на глазницы. — Просто устал на работе и решил вернуться домой, вот и всё. — Ты УВЕРЕН, что с тобой всё в порядке? — Меня уже уволили? Папирус тяжело вздохнул. — Я так не думаю, но я ОЖИДАЮ, что ты хотя бы получишь выговор! — Тогда всё в порядке. Он снова попытался перевернуться. На этот раз Папирус позволил ему. — …Ты правда просто хочешь спать? — Ага. Я просто очень устал. — Хочешь поужинать? Я могу приготовить спагетти! Ты мог бы, наконец, попробовать и рассказать мне, как оно! — В другой раз, бро? Я не голоден. — Ты должен ЧТО-ТО поесть, Санс! — Не голоден. Папирус замолчал. Санс попытался снова заснуть. Ему следовало найти в себе силы встать, просто встать, как нормальный монстр, и поесть немного спагетти. Перестать беспокоить брата. Но каждый раз, когда он думал об этом, он вспоминал, что его ботинки всё еще были мокрыми от водопада, и что он оставил свои коробки с водяными сосисками на своем посту. Что в конце концов ему придется вернуться туда и забрать их. Что завтра ему придется работать в Хотленде, на посту, всего в двух шагах от лаборатории Альфис. Что он просто оставил ее там. Даже не потрудился убедиться, что с ней всё в порядке. И она не была в порядке. Встать было невозможно. Это казалось сложнейшей задачей. — Завтра, бро. Ладно? Завтра будет другой день. Он был просто… не в настроении, вот и всё. У него был плохой день. У всех бывает плохие дни. Он просто еще немного поспит, а потом проснется, и наступит завтра. Завтра будет лучше. Последовала долгая пауза. Наконец Папирус вздохнул. — Ладно, Санс. Завтра. Санс слушал, как его брат уходит. Прислушался, как открылась и закрылась дверь. Прислушался к его удаляющимся шагам — сначала по коридору, потом по лестнице. Прислушивался до тех пор, пока не перестал слышать Папируса. Он свернулся калачиком на кровати и зарылся лицом в подушку.***
Собаки отнеслись с пониманием, как и всегда. Санс отправился к ним, как только закончилась его смена в Хотленде, и сказал им, что будет рад занять пост Доггерела. Доггерел сам показал ему это местоположение. Санс никогда не видел столько собачьей шерсти в одном месте. Доггерел проводил большую часть времени, рассказывая случайные, несколько бессмысленные истории о своих долгих годах в качестве часового. Старый пес был в меланхолии от мысли покинуть свой пост, поэтому Санс рассказал несколько собачьих шуток и заверил его, что будет хорошо относиться к его посту. Доггерел очень скоро устал и начал дрожать, поэтому Догами проводил его домой. Догаресса и Санс задержались. — (Я ценю, что ты успокоил его, Санс.) Он улыбнулся ей и пожал плечами, лениво вытаскивая коробку черствых собачьих печений из-за станции. — Хех, я парень с легким характером. Это практически моя работа. Он протянул ей коробку, и она взяла их, принюхиваясь. Она слегка прищурилась, очевидно, раздумывая, съедобны они или нет. Наконец она мысленно пожала плечами и отправила в рот печенье. — Знаешь, мне кажется, я никогда не бывал в этой части леса. Обычно я не выхожу дальше станции Папируса. — Санс посмотрел на тропинку, которая уходила в лес, исчезая в темной области, где деревья были намного больше. — И вообще, как далеко дорога может зайти? — (Не уверена! Никто никогда не патрулирует этот путь. Тут никто не живет. Даже подростки не заходят так глубоко. Хочешь печенье? Я думаю, что скелетам можно.) — Хех, нет, спасибо. Так ты хочешь, чтобы я начал на следующей неделе? Она кивнула. — (Па хочет сначала всё убрать. Он ностальгирует. Догами тоже.) — Ее голос приобрел мечтательный тон, как и всегда, когда она говорила о своем муже; тот же тон был и у Догами, когда он говорил о ней. Санс подавил смешок. Доги всегда были очаровательны. — Ну, не волнуйся. Я хорошо позабочусь об этом старом месте. Эй, ты и другие собаки подумываете о том, чтобы позже зайти к Гриллби? Устроить Доггерелу достойное прощание? Она просияла от восторга. — (Прекрасная идея! Только, не так шумно, как обычно. Что-нибудь тихое для Па.) Санс усмехнулся. Тихая, сдержанная вечеринка у Гриллби казалась идеальной, хотя, зная Сторожевых Собак, вряд ли вечеринка будет оставаться тихой очень долго. Это было прекрасно; Санс мог бы отвлечься, и он думал, что Доггерелу и Догарессе тоже не помешало бы. Никто не собирался в этом признаваться, но Доггерел чувствовал себя неважно. Санс не знал, насколько всё плохо, пока не увидел его лично. Бедный старый пес был парализован и едва мог ходить. — Круто. Тогда увидимся позже. А пока мне лучше идти, если я хочу успеть поспать после работы. Догаресса фыркнула и усмехнулась. — (Такой ленивый! Ты спишь как кот.) Санс направился домой. Папирус готовил спагетти, когда Санс вошел. Похоже, он понял слово «завтра» буквально. Запах, доносившийся из кухни, был несколько необычным. Пахло так, словно Папирус пытался вскипятить батарейки. — Так, эммм, — сказал Санс, ожидая, пока Папирус закончит. — Как идут уроки кулинарии? Насколько я должен быть взволнован? — Ты всегда должен быть на ТЫСЯЧУ ПРОЦЕНТОВ ВЗВОЛНОВАН спагетти от ВЕЛИКОГО ПАПИРУСА, БРАТ! — крикнул он из кухни. — И всё идет ОЧЕНЬ ХОРОШО! Мы перешли к ЛАПШЕВОЙ части приготовления спагетти! Это ОЧЕНЬ ДЕЛИКАТНЫЙ ПРОЦЕСС — варить лапшу! — А почему пахнет так, будто ты поджег коробку? — НЬЕ-ХЕ-ХЕ! ЭТО ЧАСТЬ МОЕГО МЕТОДА ПРИГОТОВЛЕНИЯ! Спагетти стали лапшой аль-денте, сваренной с кусочками картона, целой чашкой соли и чем-то, что пахло как целый контейнер перца. Для приправы, как сказал Папирус. Соуса не было, так как, очевидно, Андайн еще не добралась до этой части. Санс уставился на тарелку перед собой, двигая вилкой кусочек картона. — Выглядит, эм. Выглядит здорово, бро, особенно для первой попытки. — ПРАВДА? Спасибо, Санс! Папирус, в частности, не ел свои собственные спагетти. Он смотрел на Санса через стол с восхищенным вниманием. Санс ткнул вилкой в спагетти. Он издал хруст. Ради своего брата. Он ухмыльнулся, повертел вилкой спагетти и откусил. Это было похоже на попытку съесть кучку соли. Соли с порцией гравия. — Это… эм… Санс заставил себя сглотнуть. — Это… гхх… весьма занятно, бро. Никогда… — Санс икнул. — Никогда раньше не пробовал ничего подобного. Улыбка Папируса стала еще шире. — КАКИЕ ВОЛНУЮЩИЕ КОМПЛИМЕНТЫ! Великому Папирусу предстоит пройти долгий путь, прежде чем я смогу назвать себя НАСТОЯЩИМ СПАГЕТТОРОМ, но это ЯСНО, что у меня есть природный ТАЛАНТ! Как и с большинством вещей! — Хех. — Санс отложил вилку и выпил целый стакан воды, чтобы избавиться от вкуса. — Конечно, бро. Эм, я бы съел еще, но лучше приберегу место для сегодняшней вечеринки. Ты идешь? Папирус сложил руки на груди и тяжело вздохнул. — Это ОБЯЗАТЕЛЬНО должно быть у Гриллби? — Ага? — ЛААААДНО! Это в честь почтенного старца и друга, так что я пойду! НО! Не жди, что я останусь надолго! Я терпеть не могу эту ЖИРНУЮ ЯМУ! Санс только рассмеялся. Примерно через час они отправились на вечеринку. Папирус настоял на том, чтобы немного переодеться, сказав, что Доггерел оценит формальность. Санс отметил, что собаки были наименее причудливыми монстрами в Подземелье и просто пошел в своей обычной толстовке и шортах. Гриллби был переполнен. Внутри была половина города, включая всех собак. Было даже несколько Королевских Страж из другого города, старые друзья Доггерела или просто монстры, которые уважали его. Андайн тоже пришла. Это был первый раз, когда Санс видел ее после их учебного боя, но это было нормально. Формально он не избегал ее — он просто сделал так, что у него не было реальной причины говорить с ней. Он был почти уверен, что она была единственной, кто избегала его. Это тоже было нормально. Наверное, так было лучше. Вечеринка прошла почти так, как предсказывал Санс. Всё началось относительно спокойно, монстры поздравляли Доггерела с отставкой, спрашивали о его здоровье и покупали ему праздничные напитки или блюда из собачьего меню. Однако, как только все начали покупать еду и выпивку, всё стало громче. Доггерел, несмотря на свою древность, всё еще оставался псом и был так же подвержен приступам дикой энергии, как и другие. Как только он начал бросать вызов монстрам на поединки по армрестлингу, всё стало таким же шумным, как и всегда, когда собаки проводили ночь у Гриллби. Примерно в это же время Папирус нашел Санса среди хаоса и сказал ему, что он идет домой. — ДОГГЕРЕЛ ПОБИЛ МЕНЯ ДВАЖДЫ! ОБЕИМИ РУКАМИ! ЛАПАМИ? — завопил Папирус, громче обычного, чтобы быть услышанным сквозь шум. На заднем плане Догго-старший и Большой Пес начали борьбу на полу. — Хех, ну этот парень был легендой. Похоже, он и сейчас такой. — Я РАД, ЧТО ОН ВЕСЕЛИТСЯ НА СВОЕЙ ПЕНСИОННОЙ ВЕЧЕРИНКЕ! НО! КОРОЛЕВСКАЯ СТРАЖА НА ТРЕНИРОВКЕ ДОЛЖНА СПАТЬ НЕ МЕНЬШЕ ДЕСЯТИ МИНУТ ЗА НОЧЬ! ТЫ ИДЕШЬ, САНС? — Неа, я еще немного посижу. Ты иди, бро. Поспи немного. Выражение лица Папируса на мгновение стало кислым, но он спрятал его под улыбкой. — …Завтра я прочитаю тебе на ночь две сказки, чтобы загладить вину, окей? — ЛОВЛЮ НА СЛОВЕ, БРАТ! УВИДИМСЯ ПОЗЖЕ! — Папирус покосился на Санса. — ИЛИ… ВОЗМОЖНО, ЗАВТРА! Санс усмехнулся и замахал рукой. Вечеринка продолжалась почти в том же духе. Сансу никогда не нравился такой уровень шума и хаоса, но наблюдать за этим было невероятно забавно. Он предпочитал держаться подальше от столиков с собаками, выкрикивая шутки и каламбуры при каждом удобном случае. Было приятно видеть, что всем так весело. В конце концов, Доггерел заметно устал, хотя он всё еще бросал вызов всем, кто подходил близко. Догарессе удалось успокоить его и убедить закругляться. Доггерел попрощался и все снова поздравили его. Затем Догаресса и Догами проводили его домой. После этого всё начало успокаиваться. Санс задержался у бара, болтая с завсегдатаями и самим барменом. Гриллби был немногословным монстром, предпочитавшим общаться с потрескиванием пламени и пронизывающими, безглазыми взглядами. Один из завсегдатаев, Редберд, давным-давно воспринял это как должность на роль полуофициального переводчика Гриллби, хотя в половине случаев Санс был уверен, что тот просто выдумывает. Санс предпочитал разговаривать с Гриллби без вмешательств. Гриллби, похоже, любил его каламбуры и в целом был хорошим слушателем, когда он болтал о работе часового или о своем крутом брате после того, как перебарщивал с выпивкой. Ночь близилась к рассвету, и еще несколько стражей и собак ушли, и Санс оказался в одиночестве у стойки бара с бутылкой кетчупа и выпивкой. Он не был уверен, какое это количество, но он определенно был немного пьян. Только немного. Он не мог позволить себе зайти дальше, чем «немного». Он был уверен, что есть тысяча преимуществ в том, чтобы быть совершенно пьяным в хлам — особенно в той части, где ты ничего не помнишь — но это просто не стоило риска. Андайн без предупреждения присела рядом. Санс моргнул, глядя на нее. Ну. Избежать не получилось. — О, привет, — сказал он. — Я собирался поздороваться, но тут ты перекинула Догго-младшего. Понял, что не должен тревожить веселье. — Я обожаю собак, — сказала она, хихикая и потрясая кулаком. — А они умеют устраивать вечеринки! — Хех, да. Настоящая животная вечеринка, верно? Она фыркнула. — Настоящие безумцы, половину времени! — Хех. — Ну, эм… как ты поживаешь, сопляк? Я уже давно хотела с тобой поговорить. Он улыбнулся ей. — Ой-ой. Рыба-босс хочет поговорить? Похоже, у меня неприятности. — Дело не в этом! — Она сердито посмотрела на него. — Стой, на самом дело в этом! Я слышала, как ты вчера прогуливал свою смену. Не думай, что я этого не заметила! — Дааааа… — Санс вяло пожал плечами. — Мне было нехорошо, и я пошел домой. Я уже говорил об этом с моим начальником. Всё прощено. Андайн презрительно фыркнула, но настаивать не стала. Она отхлебнула из своего стакана, который оказался просто чаем. — Как у тебя дела? — спросила она наконец. — С тех пор как…? Она неопределенно махнула свободной рукой. Санс допил свою выпивку и подумал, не попросить ли Гриллби еще. Он не должен был, но хотел. Быть пьяным очень помогло бы этому разговору. — С тех пор чего? Ох– ты про тот случай с нашим маленьким спаррингом? О да, всё нормально. Вообще, я совсем об этом забыл. Она удивленно подняла брови. — Да? Судя по голосу, она ни на секунду ему не поверила. — Ага. — Ну… я снова хотела извиниться. И дать тебе знать, что я никогда больше не сделаю это, если только ты не будешь абсолютно с этим согласен. Санс подпер подбородок рукой, выглядя как всегда непринужденно. Он уже начал думать, что ему следовало просто пойти домой с Папирусом. — Да, я понял, когда ты сказала об этом первые пару раз. Как я уже говорил, это пустяки. — Он закрыл глаза, как будто разговор ему наскучил. — Для меня это не проблема. У моей души просто была странная реакция, и всё. Уверен, что ты можешь сделать меня зеленым сейчас, и на этот раз ничего дурного не случится. Это было глупо. Он не должен был этого говорить. Андайн бы этого не сделала — возможно — но не в его характере искушать судьбу. Он чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Ее единственный глаз пытался пронзить его череп. Она вздохнула, и он услышал, как она заерзала на табурете. — Агх. Ты так говоришь, но я всё равно не сделаю этого. Тебя действительно трудно читать, ты знаешь? — Не-а. — Он вытянул это слово, почти превратив его во вздох. — Я простой парень. — Папирус беспокоится о тебе. — Ее голос стал резким. — Он говорит, что ты не спал. Санс держал глазницы закрытыми, а выражение лица нейтральным. Когда это Папирус заметил? Почему он ничего не сказал? И почему он продолжает говорить о нем со случайными монстрами? — Ну, звучит как-то странно. Ты что, не знаешь меня? Я обычный костлявый соня, хех. — Он подвинулся так, что мог подпереть подбородок обеими руками, как будто мог заснуть прямо тут, в баре. — Вчера я проспал двенадцать часов. Он тебе всё расскажет. — Санс. Ты знаешь, что такое… ПТСР? Это был такой неожиданный вопрос, что Санс открыл глазницы и хмуро посмотрел в сторону задней стены Гриллби. — Эмм, акроним? Андайн закатила глаза и застонала, готовая вылить остатки чая на голову Санса. — Хех, шучу, шучу. Это, эм. То, что происходит у стражников или солдат, когда случается по-настоящему серьезная битва. Да? Они видят какую-то ужасную битву, и это влияет на их психику. Герсон как-то упоминал о чем-то подобном, когда рассказывал одну из своих самых торжественных военных историй. — Верно. — Андайн на мгновение отвела взгляд и протянула руку, дотрагиваясь до повязки. — Но это случается не только в бою. Это может случиться почти с каждым, кто видел всякое дерьмо. Ах. Теперь он понял, к чему она клонит. И то, к чему она клонила, было абсурдом. — Блин. Да ладно. — Он подавил желание просто встать и уйти, не сказав больше ни слова. — Я не– — Эй! — Она резко повернулась на стуле лицом к нему, широко улыбаясь, и показывая все зубы. Она указала на свою повязку. — Как, по-твоему, я его потеряла? Как ты думаешь, что произошло? — Эм… — С каждой секундой подавить это желание становилось всё труднее. — Я… не знаю? — Ну же, уверена, ты слышал хотя бы одну из этих историй! Другие стражи распространяли их повсюду! Одна из моих ЛЮБИМЫХ — о том, что я потеряла глаз, сражаясь с медведем! Настоящим медведем, а не монстром-медведем, с гигантскими когтями и всем прочим? Грраааххх! Насколько это было бы круто?! — Эм. Хех… — Он сложил руки на стойке бара и неуверенно улыбнулся ей. — Ну, я всегда думал, что ты потеряла его в драке или типа того. Это… ты знаешь, это не та тема, которую можно просто поднять. Когда ты пытаешься быть вежливой и всё такое. Она рассмеялась. — Вежливость! Кому это нужно! Но да, это звучит примерно так! Какая-то эпическая борьба с диким преступником или человеком! Хочешь знать, что произошло на самом деле? — Не совсем? — Хорошо, я расскажу. Тебе повезло! Ты один из трех монстров, которые узнают правду! — Ладно… От этого никуда не деться, не так ли? Несмотря на то, что она сказала, что не заботится о вежливости, он был почти уверен, что она ударит его по лицу, если он просто встанет и уйдет прямо сейчас. Или снова сделает его зеленым. Разве это не будет смешно. — Итак, мне было восемь лет, я училась во втором классе. Помнишь, как во втором классе заставляли ходить по Дороге Водопада? — О… да, я помню. Да, нужно идти через Водопад и читать все исторические таблички. Это организовал сам Азгор. Сказал, что дети должны идти тем же путем, что и наши предки. — Он слегка усмехнулся. — Хех, я ненавидел все эти прогулки. Я улизнул от группы и просто вернулся к парому. Почитал книжку, пока класс не вернулся. — Пфф! Читал книгу! Я и не знала, что ты такой зануда, как Папирус! — Андайн рассмеялась. — Но мне пришла в голову та же мысль! История такая СКУЧНАЯ, понимаешь? Как только мы миновали Комнату Желаний, я сошла с ума! Поэтому я улизнула и отправилась на разведку. Взяла палку и начала размахивать ею в водяных сосисках, делая вид, что сражаюсь на мечах с людьми! Ха! Я была настоящей сорвиголовой! — Хех, «была», да? — Заткнись! Как бы то ни было, я отлично проводила время, самостоятельно исследуя мир, сражаясь с людьми, находя крутых жуков… Я решила, что просто вернусь и присоединюсь к группе, когда они вернутся, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие. Во всяком случае, я знала Водопад как свои пять пальцев! Андайн замолчала. Ее улыбка стала кривой. — Но потом там была пещера. Санс наблюдал за ней. Андайн медленно отпила чаю. — Она не была большой, — продолжала она. — Они все были в Водопаде, и я выросла там, так что привыкла к ним. Я как раз была в какой-то маленькой боковой пещере, когда часть потолка обрушилась. Прямо на меня! Вот не повезло, да? Это была даже не первая пещера, в которой я побывала! Я попадала в ловушку одной из них раньше, кажется, в шесть лет? А та была больше. Но в этот раз мне не повезло. Целая жила кристалла упала вниз, и, хех, эти штуки намного острее, чем кажутся! Это было всё равно что получить по лицу целой кучей стекла. Андайн снова замолчала на очередной глоток чая. Санс был тих. — Разрезали мне глаз. Я просто начала кричать. Но ведь я была совсем одна, верно? Я оставила класс позади, а вокруг никого не было. Так что я застряла в той дыре, покрытый камнями и кристаллом, сходя с ума, потому что я не могла, ну ты знаешь… ничего видеть, и у меня не хватало сил, чтобы сдвинуть камни. Я, эм… Она замолчала и с любопытством наклонила голову. — Я имею в виду, что ты скелет, так что, наверное, не знаешь, каково это — иметь кожу и всё такое. Просто есть что-то… очень жуткое в ощущении кусочков кристалла в глазном яблоке. — Господи… — Санс невольно вздрогнул. — То есть… у меня и раньше что-то попадало в глазницы, и это действительно тревожно, но это… это просто звучит ужасно. Андайн поморщилась. — Так оно и было. Даже врать не буду. Я застряла там на шесть часов, прежде чем меня нашли. — Черт, чувак. — К тому времени, когда они пришли, глаз практически исчез. Слишком поздно спасать его. Но я была крепким ребенком. Я быстро пришла в себя, вернулась в школу через неделю, показывала другим свою классную новую повязку на глазу и всё такое. Как я уже говорила, я бывала в пещерах и раньше, так что это не имело большого значения. Я думала, что со мной всё в порядке. Но мне снились кошмары. Я придумывала отговорки, чтобы не идти в Комнату Желаний. Я больше не могла смотреть ни на один из кристаллов. Каждый раз, когда я видела один из них, я снова чувствовала осколки в своем глазу. Я начала просто избегать тех частей Водопада, где было много кристаллов. Мне было так глупо и стыдно. Типа, почему я боялась каких-то тупых камней? И вообще, зачем мне было уходить из класса? Зачем нам вообще понадобилось идти на эту дурацкую экскурсию? Ха, я начала обвинять Азгора! Я даже ворвалась в замок и попыталась отомстить ему! Хех, этот парень… он действительно классный. Я не нанесла ему ни одного удара, но он просто спросил, хочу ли я знать, как сражаться! А потом он начал тренировать меня лично! Меня, просто случайного рыба-монстра из Водопада! Мне казалось, что моя жизнь начинает налаживаться, знаешь? Она усмехнулась про себя и допила чай, затем поставила кружку и отодвинула ее. — Но прошло уже два года, а я всё еще не могла смотреть на кристаллы, не покрываясь холодным потом. И вот однажды, возвращаясь по какой-то причине из Деревни Темми, я… застряла. В этой темной пещере. Со всеми, ха-ха, со всеми этими светящимися кристаллами? Я стояла в темноте, и на расстоянии вытянутой руки был кристалл, который загорался, если прикоснуться к нему, но это я должна была прикоснуться к нему, понимаешь? И в этой тьме я снова почувствовала себя в ловушке. Мне казалось, что мир смыкается вокруг меня. Как зубы или что-то в этом роде. Я просто запаниковала. Одна из Темми нашла меня и привела в соседнюю пещеру. Вот тогда-то я и признала, что со мной что-то не так. Я поняла, что больше не могу так жить. Так что… мне стало лучше. Это заняло целую вечность, но мне стало лучше. Она замолчала, повернувшись на стуле и глядя на других гостей. Их осталось немного. В основном только завсегдатаи Гриллби. Санс молчал и ждал. Это не могло быть концом. Но Андайн не продолжала. — …Как? — Что как? — спросила Андайн, не глядя на него. — Как тебе… стало лучше? — Ох. Я много тренировалась! — Она улыбнулась Сансу. — Я тренировалась и тренировалась! Я заставила себя приблизиться к кристаллам, шаг за шагом, пока не смогла прикоснуться к ним и быть рядом. Я разговаривала с другими. В основном с мамой, Азгором и Герсоном. Я рассказала им, что происходит, и они помогли мне. Тренировка. И разговор с другими. Это звучало так просто. Не может быть, чтобы всё было так просто. Впрочем, это не имело значения. Похоже, ни один из вариантов не был доступен Сансу. Тренировка очень походила на физические упражнения. И говорить об этом не могло быть и речи. Ах… она его подловила. Это было очень умно с ее стороны. Теперь он сидел здесь, размышлял в контексте своего собственного опыта. И вот он почти признался, что был, что, травмирован? Травмирован, как ребенок, которого завалило в пещере и испытал ужас потери части тела? Травмирован, как Альфис, потерявшая отца таким ужасным образом? Как будто это было даже сравнимо. Но всё же. Очень умно. — Хех, ну. Повезло тебе. Было бы ужасно, если бы ты больше не могла смотреть на кристаллы. Это единственные звезды, которые у нас здесь есть. — Да? Что ж, это было нелегко. На это ушло несколько лет. Сейчас я в порядке, но некоторым монстрам не так везет. Она бросила на него очень явный, очень намекающий взгляд. Он выдержал ее взор. — Ну что ж. Я рад за тебя. Хотя не совсем понимаю, почему ты решила рассказать мне всё это. Она громко застонала и всплеснула руками. — Боже мой, не надо быть таким дремучим! Ты делаешь это нарочно! Я пытаюсь тебе помочь! — Только я уже сказал, что мне не нужна помощь. Я в порядке. Так же в порядке, как и ты. — Санс. Послушай меня. — Она повернулась к нему лицом и взяла голос под контроль, ее лицо стало очень серьезным. — Я узнаю панику, когда вижу ее. Когда я сделала тебя зеленым, я увидела себя. Я снова увидела себя в темной пещере. То же самое я иногда вижу в некоторых моих стражах. То же самое я вижу в… — Она заколебалась, бросив взгляд в сторону, прежде чем продолжить. — С тех пор я всё время об этом думаю. С тобой случилось что-то плохое, верно? И когда я сделала тебя зеленым, это напомнило тебе. Санс легко улыбнулся ей. — Андайн, во всем Подземелье ты не найдешь двух более разных монстров, чем мы с тобой. Даже если бы ты попыталась. Она начинала злиться, но каким-то образом сохраняла самообладание. — Кто-то делал твою душу зеленой до меня? Душа Санса гудела в грудной клетке. — Пфф, как это вообще возможно? В Подземелье нет другого монстра, который может использовать зеленую магию так, как ты. Она на мгновение замолчала, ее единственный глаз изучал его. Он был спокоен. Он был непринужден. Он был в порядке, всё тот же старый Санс. Он не дал ей ничего, за что можно было зацепиться. — …Верно. Но я не знаю. Это просто кажется неправильным. Он ничего не сказал, выражение его лица не изменилось ни на крупицу, хотя его душа была готова взорваться. Пот струился по его черепу, но он не обращал на это внимания. — Ты говорил «хватит» снова и снова. Слушай, я знаю, что о таких вещах трудно говорить, но разговор тебе поможет. Я обещаю. Она обещала. Боже, он ненавидел обещания. Он должен что-то сказать. Ему нужно было что-то сказать. Нужно было сказать ей, насколько она глубоко ошибается. Нужно было сказать хоть что-нибудь, чтобы заставить ее остановиться. — Кто-то причинил тебе боль, Санс? Санс поднялся на ноги. Он зевнул. — 1 ОЗ, помнишь? Никто не может причинить мне боль. — Он пожал плечами так небрежно, как только мог. — Как бы то ни было, было здорово слушать, как ты делаешь теорий обо мне, рассказываешь истории и всё такое, но я думаю, что с меня хватит вечеринок. Теперь у меня четыре работы, так что мне лучше наслаждаться максимальным сном, пока я еще могу, хех. Скажи Гриллби, пусть запишет это на мой счет. Она выпрямилась. — Что? Не убегай! — Я никогда не бегаю, пока это в моих силах. Она уже поднималась на ноги. Она в самом деле следовала за ним. — Господи, какой же ты капризный! Как же я хочу просто ударить тебя! — Хех, чувак, если бы мне давали золото каждый раз, когда кто-то так говорит, это была бы моя вечеринка в честь отставки. Он вышел на холод и снег. У Санса наконец появился повод надвинуть капюшон, скрывая лицо. Она всё еще следовала за ним. — Санс. Стой. — Ее голос был властным, резким. Таким, который нельзя было ослушаться, таким, когда она приказывала своим стражам. Гастер иногда говорил так. Санс остановился и оглянулся на нее, надеясь, что она увидит только его ухмылку. — Я поняла. Ты не хочешь об этом говорить. Это нормально. Мы не так уж хорошо знаем друг друга, поэтому я понимаю, что ты не хочешь мне ничего рассказывать. — Хех. Ага, и еще… — Санс слегка устало усмехнулся. Он что-то вспомнил. — И еще, по моему опыту, пытаться подружиться со своим боссом — плохая затея. Она фыркнула, но не рассмеялась. Она скрестила руки на груди, слегка дрожа от холода, и вздохнула с решительным видом. — Просто ответь мне на один вопрос, хорошо? — Ее желтый взгляд стал опасным. — Просто скажи мне, могу ли я что-нибудь сделать. Скажи мне, есть ли… кто-нибудь, с кем я могла бы пойти и дружески поболтать. Он уставился на нее. Часть его хотела быть просто… злой. Сказать ей, что она пытается только очистить угрызения совести, перекладывая вину на кого-то другого, правда это или нет. Сказать ей, что она для него ничего не значит, как и он для нее — что он просто странный брат ее друга. Что она зря тратит время, беспокоясь. И вообще, что она собирается делать? Пойти и попытаться арестовать Пустоту? Образ был таким смешным, что он чуть не рассмеялся. Теперь он видел, как Андайн стоит над этой бурлящей темнотой, выкрикивая непристойности и потрясая наручниками. Но она была как Папирус. Хорошей персоной. Намного лучше его. Не то чтобы это было трудно. — …Неа. Прости, Андайн. Я знаю, что ты пытаешься помочь, но… ты ничего не можешь сделать. Если что-то… если что-то и случилось, то это было очень давно. И если, эм, если есть кто-то, с кем ты могла бы «дружески поболтать», то его. Давно уже нет. Она наблюдала за ним, прищурив глаз. — У всех есть свой груз. Просто нужно продолжать нести его, так ведь? Я довольно мелкий парень, так что мой легче, чем у большинства. Он не был тем, кто потерял глаз. Он не был тем, кто потерял отца. Он не был тем, кто распался в пространстве и времени. Он не был тем, кто умер. Он был жив. Ему повезло. Он выжил. Какое он имеет право чувствовать себя плохо из-за всего этого? Он натянул капюшон еще немного и отвернулся от нее. — Не говори об этом Папирусу, окей? Он и так слишком беспокоится обо мне. — Не буду. Но ты должен. Он твой брат. Ты должен поговорить с ним. — Хех. — Он зашагал прочь. — Еще увидимся, босс. На этот раз она не последовала за ним.***
— Я ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛ. Они были в подвальной лаборатории, как и прежде, но разбитой на куски. Части здания парили над бездной глючных радужных помех. Воздух наполнился белым шумом. Гастер прижал его к полу, его фигура была скрыта тенями и разорванной реальностью. Должно быть, тут были десятки рук, каждая из которых держала Санса, сжимая его конечности, шею, позвоночник. Две руки держали его череп, большой палец вонзился в левую глазницу, удерживая ее открытой. Санс не мог пошевелиться. Но в этом не было ничего нового. Санс смотрел на небо. Оно было очень ярким, купол из серого и белого пуха. Время от времени что-то красное прорезало серое, как молния, и весь мир сотрясался. — НЕ ПЕРЕБИВАЙ. — Большой палец еще глубже вонзился в глазницу, пока не стало больно. — ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ ЛУЧШЕ. — Верно. — Его собственный голос звучал пусто. — Прости. Два сна за неделю. Такое случалось только тогда, когда Гастер злился. По крайней мере, остаток недели прошел в обычных кошмарах. — ТВОЕ ИЗБЕГАНИЕ. ТВОЕ УВИЛИВАНИЕ. ТВОЕ САМОДОВОЛЬСТВО. ПОГУБИТ ТЕБЯ. — Окей. — Санс наблюдал за очередной дугой сверкающего красного. — Может уже просто скажешь то, что хотел сказать? Чтобы я мог проснуться. Это раздражает. Все руки сжались. Санс попытался зажмурить глазницы, но Гастер держал левую открытой. — НЕТ. НИЧЕГО ПОДОБНОГО. ТЫ ДОЛЖЕН УВИДЕТЬ. — Не хочу. — ГЛУПЕЦ. — Рука вцепилась в его грудную клетку. — У ТЕБЯ. НЕТ ВЫБОРА. КОГДА У ТЕБЯ ЕСТЬ ЭТО. Два пальца раздвинули его левую глазницу шире, пока Санс не почувствовал, как хрустнула кость. — Хватит. — ТВОЯ ВОЛЯ ОСЛАБЛА. — Рука в его грудной клетке слегка сжалась, словно пытаясь схватить его душу. — МОГУ ЗАБРАТЬ ТЕБЯ ПРЯМО СЕЙЧАС. ЗАБРАТЬ ЭТО У ТЕБЯ. ВСЁ ЭТО. ВСЕГО ТЕБЯ. — Думаю, ты врешь. — Удивительно, насколько спокойным был его голос, когда всё остальное в нем словно разваливалось на части. — Думаю, что на самом деле ты это не рассматривал. Думаю, если бы это было так просто, ты бы сделал это много лет назад. — ТЫ НЕ ОБЛЕГЧИЛ МНЕ ЗАДАЧУ. ТЫ НИЧЕГО НЕ ОБЛЕГЧАЕШЬ. — Думаю, что всё это было бессмысленно. — В небе появилась еще одна красная полоса, и на этот раз она потекла по серому, сделав его темным, как пятно. — Думаю, что ты тонул, — продолжал Санс, когда небо становилось всё темнее и темнее. — Ты тонул и карабкался на единственное, что могло удержать тебя над водой. Но ты всегда собирался утонуть. Всё это время я думал, что… защищаю что-то. Как будто я каким-то образом мешал тебе… не знаю. Овладеть мной, как какой-то странный призрак, и сеять хаос в реальном мире. Но ведь это невозможно, не так ли? Гастер не ответил, но его руки ослабили хватку. Санс ухмыльнулся, когда небо стало кроваво-темным. — Так и думал. Всё это время, и во всем этом не было никакого смысла. Всё то дерьмо, через которое ты меня заставил пройти. Хех. Это просто смешно. Руки отпустили его. Беспорядок помех, который был Гастером, отступил и, казалось, рассматривал его. Санс вздохнул. — МЫ НАЧИНАЕМ ПОНИМАТЬ. Санс медленно сел. — Ты сказал, что больше не причинишь мне вреда. Но ты всегда будешь причинять мне боль, не так ли? Как кристаллы в глазу. Может быть, ты больше никогда этого не сделаешь. Но это не имеет значения. Независимо от того, как далеко я всё это пройду, независимо от того, исправлю ли я всё или нет, всё просто… всё так и останется, разве не так? — МЫ НАЧИНАЕМ ПОНИМАТЬ. Санс подтянул колени к груди. Они молча сидели на своем плавучем кусочке мира грез. Пропасть внизу начинала темнеть, а красное ползло всё дальше и дальше. — Посмотри на нас двоих. — ПАРА ГЛУПЦОВ. Санс слабо фыркнул. Он не мог придумать лучшего описания. — ТЫ СДАЛСЯ, САНС? — Нет. Нет, я… пока нет. Я всё еще могу… я должен. — ТЫ ХОТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ. КАК ЭТО ТРУДНО. СКОЛЬКО УСИЛИЙ ТРЕБУЕТСЯ. ЧТОБЫ ГОВОРИТЬ С ТОБОЙ ТАКИМ ОБРАЗОМ? ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ ХОТЯ БЫ МАЛЕЙШЕГО ПОДОБИЯ. СОГЛАСОВАННОСТИ. Санс молчал. — ЭТО ПРОИЗОЙДЕТ. МАЛО-ПОМАЛУ. ТЫ НАЧНЕШЬ ЗАБЫВАТЬ. УЖЕ НАЧАЛ. Ее отца. Его друга. И он даже не мог вспомнить имя. Санс крепче обхватил колени. — Я не хочу сдаваться. — У НАС МАЛО ВРЕМЕНИ, САНС. — Помехи зашипели с предостережением. — ПЕРЕСТАНЬ ЕГО ТРАТИТЬ. — Хех. — Санс прижал руку к лицу, закрывая глазницы. Мир угасал. — Значит, всё это действительно было бессмысленно. Всё это. Всё это. Четыре года. Четыре года впустую. Санс помнил тот самый день, тот самый момент, когда понял, что хочет стать ученым. Один из плохих дней, но не настолько, чтобы он не мог бодрствовать. Он сидел в постели и читал, как обычно. Фрагмент книги под названием «Космос», написанной человеком-ученым, всего несколько поврежденных водой страниц, которые Санс откопал на свалке. В основном были изображения звезд и туманностей. Было много слов, которых он не понимал, но он знал, что хочет понять их. Решил выяснить, что такое водород и почему он так важен. Папирус еще даже не родился. Картины вещей, которые он никогда не увидит, и слова, которые он жаждал понять, были всем, что у него было. Вся его жизнь. Прошла впустую. Санс ухмыльнулся в ладонь. — Всё это смешно. — ЧТО-ТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ. — Да. — Санс, всё еще ухмыляясь, уперся ладонями в глазницы. Всегда ухмыляясь. — Да, я знаю. Что-то приближается. Ты наконец-то скажешь мне что, Док? — АНОМАЛИЯ. — Яснее не стало. — ИЩИ ЕЕ. Сон начинал распадаться, краешки отпадали. — ТЫ ПОЙМЕШЬ, КОГДА УВИДИШЬ. Красная полоска разделила сон пополам. Санс проснулся. Он уставился в потолок.