Их отношения были забавными… какое-то время.
________________________________________
В течение следующей недели Аззи всё время был в городе. Он был дружелюбным ребенком, всегда здоровался с монстрами и предлагал помочь с незначительными задачами. Все твердили, что он очень любезен и вежлив. Санс видел его не так уж часто, разве что мимоходом, хотя он не стремился поговорить с ребенком. Видеть новое лицо вокруг радовало, особенно в таком маленьком городке, как Сноудин, но у Санса были другие важные дела. Он был рад, что Аззи так хорошо ладил с Папирусом. Цветок часто околачивался вокруг сторожевой станции Папируса, или наблюдал, как он перестраивает головоломки, или спрашивал, может ли он прийти на его секретные тренировки с Андайн. Папирус был непреклонен в том, что его маленькие тренировки были совершенно секретными, а также говорил, что там не место для непосвященных маленьких цветов. Это было постоянным источником разочарования для Аззи. — Она просто кажется такой сильной и интересной, — подслушал Санс, как Аззи говорил Папирусу утром, когда братья направлялись на свои смены. — Я очень хочу увидеть ее когда-нибудь. — Ну, ты можешь просто пойти поздороваться с ней. Хех, именно это и сделал Папс несколько лет назад. — Как давно это было? Санс не мог вспомнить. — Скажи ей, что ты не сом-неваешься в ее крутости. — АГХ, САНС! ДЕРЖИСЬ ОТ НАС ПОДАЛЬШЕ, ЕСЛИ БУДЕШЬ РАССКАЗЫВАТЬ УЖАСНЫЕ КАЛАМБУРЫ! — Божечки, тебе очень нравятся каламбуры, да? — сказал Аззи, бросив на Санса взгляд, полный легкого интереса. Санс широко развел руками и пожал плечами. — В этом и заключается моя цеп-кость. — ПОДАЛЬШЕ ОТ НАС! Санс усмехнулся про себя и так и сделал, отстав позади. Всё равно он двигался в другом направлении. — Он какой-то странный, да? — услышал Санс слова Аззи, прежде чем он оказался за пределами слышимости. — Он ОЧЕНЬ странный! — согласился Папирус. Санс оставил их и отправился на свою станцию в Водопаде. В остальном всё не так уж сильно изменилось. В течение дня он постоянно записывал отметки, и каждый раз, когда Санс смотрел на временной сканер, красная аномалия по-прежнему всё пересекала. У него было ощущение, что аномалия здесь надолго. Если взглянуть на светлую сторону — хотя Санс никогда не умел смотреть на светлую сторону — по крайней мере, ситуация не ухудшилась. Он и Альфис пытались понять и с распознать то, что происходит после Перезагрузки. Сами Перезагрузки тоже не сильно изменились. Насколько Санс мог судить, события не возвращались назад неделями или месяцами. Перемотка длилась всего несколько минут или часов, максимум день. Обычно это просто заставляло его задуматься, что вообще делала аномалия, совершая прыжок назад только на короткое время. Может, она просто исправляла незначительные ошибки? Не было никакого смысла строить догадки. До сих пор Санс хорошо справлялся с работой, наблюдая со всем и плывя по течению. В этом и была вся его жизнь. Водопад был таким же скучным, как и всегда. Прохожих было еще меньше, чем обычно; Санс видел всего двух монстров за два часа, ни один из них не был стражем. Он посидел немного, отправил сообщение Альфис с некоторыми обновлениями, проверил сканер, прочитал автомобильный журнал и собрал несколько водяных сосисок для хот-догов. За три часа его смены не произошло ничего даже отдаленно интересного, поэтому Санс решил, что можно спокойно задремать. Сон был ничем не примечательным и невзрачным. За последние несколько месяцев доктор отказался от орнаментов в пользу практичности. Санс воспринял это как знак того, что самосознание доктора улучшилось. Санс сидел в черной пустоте, окруженный присутствием доктора. Гастер, его зовут Гастер. Единственное, что было несколько не к месту, — это очень слабое, очень далекое красноватое свечение. Оно было слишком далеко, чтобы увидеть его источник, и каждый раз, когда Санс пытался разглядеть, свечение исчезало. — Хэй, Док. Давненько не виделись. — МЫ ГОВОРИЛИ ВЧЕРА. Санс уставился в пустоту с беспристрастной ухмылкой. — …Ну, наверное, но опять же, не тебе решать, что считается за «вчера» или «сегодня». Ответа не последовало, но Санс почувствовал разочарование Гастера. Из-за этого он немного напрягся. Вот уже несколько лет Гастер большую часть времени не проявлял насилия. Ключевое слово — «большую часть времени». — КОГДА. — Месяц назад, кажется? — Санс замолчал и откинулся на руки. — Наверное, не стоит слишком беспокоиться об этом. Между тем, как обстоят дела здесь и снаружи, не думаю, что… у кого-то из нас сейчас лучшая память на время. — АНОМАЛИЯ. — Ага, — сказал Санс с тяжелым вздохом. — Аномалия здесь. Пока ничего не сделала. Просто как бы продолжает… понемногу возвращать всё назад. От этого у меня уже бардак в голове. И у Ал тоже. Санс снова замолчал и усмехнулся. — В любом случае, не стесняйся говорить «я же предупреждал». Не то чтобы я тебе не верил. Не совсем. Но теперь, когда у нас есть сканер… ну, в наших отчетах была обнаружена массивная аномалия в– — НЕТ. Голос Гастера эхом разнесся вокруг него, как всегда, но у Санса сложилось отчетливое впечатление, что несуществующий монстр расхаживал взад и вперед перед ним. Он всегда так делал. Он мог ходить так до дыр в полу. — Нет? — ОШИБАЕШЬСЯ. Красный свет вдалеке наконец погас. — Ладно. А что не так? — осторожно спросил Санс. — ЧТО-ТО МАЛЕНЬКОЕ. УПУЩЕННОЕ. Гастер уже говорил это раньше. Санс попытался вспомнить, когда. Прошло уже много времени. Год? Нет, как минимум пару месяцев. Недели? — ТЕПЕРЬ ПОНЯТНО, — сказал Гастер, теперь его голос звучал ближе. — ТЫ ЗАБЫЛ. — В последнее время это часто случается. Можешь ли ты винить меня? Гастер заворчал. Пустота приняла звук и исказила его, пока всё вокруг не задрожало и не заревело. Санс немного приподнялся и сложил руки на коленях. Ситуация становилась напряженной. Гастер терял остатки терпения. Сансу нужно быть готовым на случай, если всё пойдет наперекосяк. — ПРОКРУТИ ВПРАВО. Санс моргнул. — Эм. Что? — ТЫ. ИЗБЕГАЕШЬ. — Избегаю чего? — Санс старался говорить как можно естественнее. — Постарайся объяснить, Д… Гастер. Ладно? Моя память уже не такая, как раньше. — ТЫ ЗАБЫЛ. ТАК ЧТО. ТЫ ДОЛЖЕН УВИДЕТЬ ЭТО СНОВА. ТЫ. ИЗБЕГАЕШЬ. Санс обычно избегал пять-шесть вещей в любое время, но сейчас он не мог понять, что имел в виду Гастер. Чего он так избегал, что ему нужно было это увидеть? Прокрути вправо, что вообще это… — …Это ведь. Сканер. Ты говоришь о сканере. Он чувствовал это уже несколько дней. Изображение всё еще показывало обычную картину — несколько разноцветных нитей на белом фоне, пересекаемых красной линией. При включении сканер отображал временные линии в том виде, в каком они находились в настоящий момент. Изображение прокручивалось влево — в прошлое, и вправо — в будущее. Санс еще не смотрел. Каждый раз, когда он думал об этом, страх заливал его душу, как холодная грязь. Там что-то было, что-то ужасное. — Я. Хех. Я как раз собирался. — ТЫ ДОЛЖЕН ЭТО УВИДЕТЬ. — Обязательно, Док. Нужно согласовать это с Альфис, но мы– Рука без предупреждения схватила его за шею. Санс инстинктивно дернулся вперед, пытаясь вырваться из хватки Гастера, но еще две руки схватили его за череп и заставили посмотреть вверх. — Док– В воздухе перед ним появился небольшой квадрат помех. — Отпусти, — сказал Санс, пот начал стекать по его черепу. Руки сжались еще крепче. — Гастер, отпусти. Я посмотрю, правда, я просто не хочу смотреть сейчас. Сразу же посмотрю, как только проснусь, ладно? — ТЫ МОЖЕШЬ НЕ ВСПОМНИТЬ. Санс попытался дотянуться и убрать руки, но там ничего не было. Другая рука схватила его за подбородок, чтобы удержать на месте. — СМОТРИ. Квадрат помех медленно проявился в изображение, которое Санс узнал, хотя потребовалось еще несколько мгновений, чтобы оно сфокусировалось. — Я посмотрю, когда проснусь, Гастер, ну же. Да ладно тебе, мы– мы же так хорошо справлялись. Не откатывай всё назад, Док, пожалуйста. Просто отпусти. — ЕСЛИ ТЫ УВИДИШЬ ЭТО ЗДЕСЬ. ТЫ НЕ ЗАБУДЕШЬ. Изображение стало четким, показывая вид временных линий, нитей и красного шипа. Оно начало скользить вправо. — Я не– я не хочу. Санс начал закрывать глазницы. На секунду ему показалось, что Гастер позволит ему. Затем пальцы впились в его левую глазницу и открыли ее. — СМОТРИ. — Гхх. — Санс начал дышать слишком быстро, поэтому он задержал дыхание. — Ладно, ладно. Я посмотрю, просто прекрати это. Палец скользнул в глазницу, царапая кость. — П-прекрати. — СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО. — Хватит. — СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО, САНС, — голос Гастера звучал угрожающе. — ТЫ ДАЖЕ НЕ ЗНАЕШЬ. КАК ПРАВИЛЬНО ЕГО ИСПОЛЬЗОВАТЬ. ИСПОЛЬЗУЙ ЕГО. — Ладно, ладно, просто убери палец из моей глазницы, придурок. Он убрал палец, и Санс позволил своему глазу вспыхнуть электрическим синим и желтым светом. Боль была такой же острой, как и прежде. У него не было выбора, кроме как смотреть на изображение, скользящее вправо. Через глаз он выглядел по-другому, цветные нити теперь больше походили на оголенные провода, прыгающие с энергией. Красная линия не просто прорезала их все, она истекала по краям, смешиваясь с другими временными линиями, связывая некоторые из них вместе. Изображение остановилось, и вот оно. Опять. Все временные линии резко обрывались, уходя в пустое пространство. И еще один красный шип, вдвое больше первого, окрашивал все временные линии. Санс вспомнил свой последний сон с Гастером. Пустые множества. — Всё кончается, — беспомощно сказал он. — СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО. — Я смотрю. — ИСПОЛЬЗУЙ ЕГО. — Да использую я! — Санс боролся с хваткой Гастера и сумел освободиться от одной из его рук. — Что ты вообще хочешь, чтобы я увидел? Если всё это когда-нибудь закончится, какой в этом смысл? Он сдался, полностью обмякнув. Наконец Гастер отпустил его. — Какой в этом смысл… — ТЫ НЕ. ИСПОЛЬЗУЕШЬ ЕГО ПРАВИЛЬНО. — Я не знаю как, — ответил Санс сквозь стиснутые зубы, прищурив глазницы. Боль в левой глазнице становилась всё сильнее, а в изображении ничего не менялось, никаких больших открытий. — Я даже не знаю, что делает этот чертов глаз. Я думал, это просто– какой-то эффект от использования большого количества магии. — ЭТО ГЛАЗ, САНС, — сказал Гастер, и его голос звучал как прежний, раздраженный какой-то незначительной поломкой или неисправностью оборудования. — ОН ПОЗВОЛЯЕТ ТЕБЕ ВИДЕТЬ. — Спасибо, Док, очень помог. Какое это вообще имеет значение? Всё кончается. Всё кончается. Это… показано прямо тут. Будущее высечено на камне. У нас нет… Борьба покинула его, гнев, раздражение и страх притупились, превратившись во что-то серое и пустое. — Можно ли это вообще изменить? Есть ли смысл даже пытаться? Гастер не ответил. Через некоторое время изображение поблекло и исчезло. Санс попытался вспомнить, когда он впервые обнаружил это. Похоже, вместе с Альфис. Тогда он чувствовал то же самое. Только в тот раз рядом был кто-то, кому было не всё равно, кто действительно был готов поднять Санса на ноги. Кто-то, кто был тверд в своем решении. — ЕСЛИ ТЫ СДАШЬСЯ. ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ЭТО НАЧНЕТСЯ, — наконец сказал Гастер. — ТЫ НИКОГДА НЕ УЗНАЕШЬ. У Санса не нашлось ответа. Он снова сел, опустив руки на колени. Он чувствовал, как края сна начинают расплываться. — СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО. ИСПОЛЬЗУЙ ЕГО ПРАВИЛЬНО. — Как скажешь, Гастер. Рядом раздался громкий, ритмичный стук. Санс резко проснулся и сел, оглядываясь по сторонам. Он всё еще был на своем посту в Водопаде. По крайней мере, время не отмоталось, пока он спал. Андайн стояла перед ним, стуча кулаком по стойке. — САНС, ПРОСНИСЬ! О, наконец-то. Ты же знаешь, что если бы я была жестоким монстром, я бы просто уволила тебя на месте? Санс выпрямился и, моргнув, взглянул на нее. Андайн раздраженно смотрела на него сверху вниз, хотя выражение ее лица сменилось замешательством, когда она увидела его лицо. — Эй, ты в порядке? Выглядишь так, словно привидение увидел. — Она на мгновение замолчала. — Настоящего, а не призрачного монстра. Санс прижал руку к левой глазнице, пытаясь прогнать боль. Теперь он вспомнил. Временные линии — всё заканчивалось, всё внезапно оборвется где-то в ближайшем будущем. Аномалия собиралась уничтожить весь мир. И, как обычно, он должен был вести себя так, будто ничего не случилось. Он лениво ухмыльнулся. — Да, просто мне приснился странный сон, — сказал он. — Я превратился в Темми. Можешь в это поверить? — Чтобы у тебя было столько энергии? — Андайн усмехнулась, замешательство рассеялось. — Да никогда! Санс зевнул и демонстративно потянулся. Андайн закатила глаз. Санс подпер подбородок рукой и посмотрел на нее. — Значит, визит от босса, да? Обычно ты сюда не приходишь. Андайн прищелкнула языком. — Я ненадолго отправляюсь в Сноудин. Раз в два месяца встречаюсь со Сторожевыми Собаками — нужно связаться с ними, так как почти у всех из них есть Павшие семьи. Жить бы им без помех. — Ага, — ответил Санс, потирая боковую часть черепа и почему-то думая о движущейся, сочащейся белой массе и плоти монстра, капающей на кафельный пол. Он старался не думать о том, откуда мог взяться такой образ. — Да, атмосфера там не очень, — сказал он сразу же. — Как ты и сказала, жить бы им без по-мех. — О черт, подловил. — Она в последний раз ударила кулаком по стойке. — Короче, не спи до конца своей смены, иначе! Он отдал честь. — Будет сделано. Она зашагала прочь. Как только она скрылась из виду, Санс телепортировался обратно в свою лабораторию. Он достал из ящика блокнот и открыл последнюю страницу. Все три страницы были заполнены отметками. Санс нашел пустое место на полях и написал себе сообщение. Временные линии заканчиваются. Он пока не был уверен, прав ли Гастер, что Санс будет помнить события из сна, даже через Перезагрузки и Сбросы. Сны с Гастером всегда терялись в тумане. Осторожность не помешает. Оставлять заметки самому себе было большой гарантией, и даже тогда это не всегда срабатывало. Он попытался оставить подробности о своем дне в надежде, что его прошлому «я» будет легче предсказать, как пройдет день. Но изменений между Перезагрузками и Сбросами было слишком много, чтобы подобные заметки имели какую-либо точность или актуальность. Одно изменение — например, решение Папируса съесть на завтрак тост вместо овсянки — может повлиять на весь день. Заметки о более широких вещах, подобных этому, оставались значимыми. Он некоторое время смотрел на слова. Запись этого делало всё… реальным. Временные линии заканчивались. Наступал конец света. Ему нужно было вернуться на свой пост до того, как кто-нибудь придет, но Санс вытащил сканер из ящика и включил его. В нем всё еще оставался какой-то остаток отрицания; малейший шанс, что, возможно, Гастер просто лгал или ошибался. Если он снова начал пытаться причинить ему боль после многих лет спокойствия и без насилия, то он также может вернуться к попыткам играться с Сансом на психологическом уровне. По правде говоря, Санс не верил в это, но он должен быть уверен. Он вывел на экран изображение и прокрутил вправо. Вот оно, ясно как день. Цветные нити резко обрывались, и за ними не было ничего, кроме белого. Санс постучал пальцем по краю левой глазницы, слегка нахмурившись. Доктор всё время говорил использовать его правильно, но Санс понятия не имел, что это значит. Он всегда предполагал, что глаз был побочным эффектом его путешествия в пространстве-времени, а не еще одной способностью, которую он не хотел и не мог контролировать. Он вздохнул и позволил глазу зажечься. Изображение приобрело ту же вибрацию, что и во сне, нити дрожали и потрескивали от энергии. Но, как и во сне, ничто особенного не привлекало его внимания. Он позволил глазу угаснуть, убрал всё назад и телепортировался обратно на свою станцию. Оказавшись там, он вытащил из кармана телефон и нашел контакт Альфис. Он должен написать ей. Сказать ей, что он вспомнил. Она тоже забыла об этом, и они должны справиться с этим вместе. Всегда. Это просто… было жестоко. У нее было много других забот, и она уже так много помогала ему, просто отслеживая время. Если он скажет ей, это ничему не поможет, так как была вероятность, что мир вообще не удастся спасти. Это только заставит Санса чувствовать себя менее одиноким. Жертвовать ее спокойствием ради своего собственного не стоило того. Он сунул телефон в карман и стал ждать окончания смены.***
Санс шел домой после позднего вечера в Гриллби, когда позади него раздался голос. — Эй, Санс, можно с тобой поговорить? Санс слегка дернулся и, обернувшись, увидел, как в нескольких шагах от него из снега выскочил Аззи. — Боже, малой, не пугай меня так. Аззи моргнул, его глаза слегка расширились. — Божечки, прости. Я не специально. — Хех, всё в порядке. Просто постарайся в следующий раз появиться передо мной, ладно? — А, конечно! Иногда я забываю, что теперь я совсем маленький. Легко подкрасться к другим монстрам. — Две маленькие лозы появились из земли перед ним, и он изучал их задумчивым взглядом. — Я думаю, что могу быть больше, но я еще не до конца это понял. — «Теперь»? — повторил Санс. Это было странное выражение. Аззи снова посмотрел на него. — Ой, упс. Говорил же я, что еще не до конца это понял? Хи-хи! Последовал толчок. Санс шел домой после поздней ночи в Гриллби, когда в нескольких шагах перед ним из-под снега медленно появился Аззи. Санс остановился. — Эй, Санс, можно с тобой поговорить? У Санса возникло странное желание заглянуть за спину. Надо сделать еще одну отметку, когда он вернется домой. — Хэй, Аззи. Конечно, в чем дело? — Санс слегка ухмыльнулся, надеясь, что ребенку он не показался слишком пьяным. — Уже ведь поздновато? Разве тебе не пора спать? — Цветы не спят, — ответил Аззи с безмятежной улыбкой. — Я пытался найти тебя раньше, но иногда тебя бывает сложновато найти. — У меня талант быть незаметным, когда я нужен другим, — сказал Санс, лениво подмигнув. Аззи издал невнятный звук. — В любом случае, ты же знаешь, что Папирус учит меня сражаться? Санс сдержал улыбку на лице, пытаясь вспомнить об этом. Очевидно, он должен был знать, но он не мог вспомнить, когда это началось. И вообще, зачем Папирусу понадобилось учить Аззи сражаться? Большинство детей учились таким вещам в школе. — Ну да. Он очень рад, что у него есть ученик. — Это звучало правильно. Папирус был бы в восторге, если бы у него был маленький протеже. — Ну, как всё проходит? — Хм, не так быстро, как хотелось бы, но у меня полно времени! — сказал Аззи, подпрыгивая на месте. — Но сегодня он сказал кое-что интересное. Он сказал, что ты можешь использовать оба вида синей магии, как и он! Мне эта тема очень интересна… особенно о синей магии. Поэтому я хотел спросить, не мог бы и ты научить меня кое-чему? Аззи широко улыбался, глаза были большими и полными энтузиазма. Очевидно, этот ребенок уже давно освоил трюк с щенячьими глазками. Санс слишком часто видел это выражение у Папируса, чтобы попасться на удочку. Он ухмыльнулся. — Думаю, нет, приятель. Папс научит тебя всему в тысячу раз лучше меня. Я не силен в магии, не то что мой бро. — Оу, правда? — Лепестки Аззи разочарованно поникли, и он надул губы. — Но я уверен, что ты можешь меня кое-чему научить… Я просто очень хочу знать всё. — Эхх. — Санс пожал плечами. — Просто много работы проделывать придется. И серьезно, я ужасен в преподавании. Просто занимайся с Папирусом и наберись терпения, хорошо? Ты с ним в надежных руках. Надутые губы и щенячьи глазки исчезли в пустом выражении. Аззи иногда так делал, и это всегда было немного жутковато. Он на мгновение отвел взгляд, затем снова посмотрел на Санса и слегка прищурился. У Санса сложилось отчетливое впечатление, что Аззи его Проверяет. Он подавил вздох и стал ждать обычной реакции. Глаза Аззи снова расширились. — Ого, ничего себе… 1 АТК, 1 ЗАЩ и… только 1 ОЗ? Этого не может быть! Как ты вообще можешь быть жив с такой статистикой? Санс снова пожал плечами. Ну, на самом деле нельзя ожидать тактичности от ребенка. Монстр Кид с соседней улицы сказал почти то же самое, когда узнал. — Ну, я справляюсь. К тому же у меня есть замечательный брат, который заботится обо мне. Аззи на мгновение задумался. — Но всё же. Папирус не может защищать тебя 24/7. Как ты прожил так долго? Любая мелочь может убить тебя. И вообще, что с тобой не так? Санс усмехнулся. — Довольно грубо так говорить, тебе не кажется? Аззи моргнул. — Оу. Да… прости. — Хех, всё норм. — Санс слышал и похуже. — Я бы не беспокоился об этом, малой. У меня всё прекрасно. Не планирую умирать в ближайшее время. Кроме того, ты еще слишком молод, чтобы беспокоиться о смерти. — …Нет такого понятия. Санс наклонил голову. — Хм? Аззи уставился на него. — Нет такого понятия, как быть слишком молодым, чтобы беспокоиться о смерти. Все вокруг когда-то умирают. Они умрут независимо от того, как сильно я об этом беспокоюсь. Они умрут, независимо от того, насколько я молод или стар. Санс понятия не имел, как на это реагировать. Он молчал, уставившись на цветок. Аззи всегда был немного странным, но это было невероятно нигилистично для ребенка. Совершенно мрачно. Сансу пришло в голову, что он не знал, сколько лет Аззи. Он говорил и вел себя как маленький ребенок, но, возможно, именно такими и были цветочные монстры. Аззи слегка вздохнул и на мгновение отвел взгляд. Почти грустно. — Просто твой брат не всегда может быть рядом, понимаешь? Когда ты полагаешься на кого-то, а потом они… уходят, это… плохо. Душа Санса сжалась. — С Папсом всё будет в порядке, — легко сказал он. — Я не беспокоюсь об этом. Некоторые вещи неизбежны, так зачем о них беспокоиться? В этом нет смысла. Лучше просто наслаждаться тем, что у тебя есть, пока оно рядом. Аззи некоторое время молчал, глядя куда-то вдаль. Сансу было интересно, о чем он думает. Он был странным ребенком. Странным монстром. — Может, ты и прав, — наконец сказал Аззи. Он снова улыбнулся. — Нет смысла беспокоиться. Эй, видишь, Санс? Ты меня кое-чему научил! — Рад, что смог помочь, — сказал Санс, подмигнув ему. — Сейчас, эм, уже довольно поздно, и разговоры о тяжелых вещах утомляют меня, так что… — О, конечно! Извини за беспокойство, — просиял Аззи. — Спокойной ночи, Санс! Еще поболтаем. С этими словами Аззи исчез под снегом. Санс направился домой. Какой странный конец дня. Он чувствовал себя немного встревоженным.***
Следующие несколько дней были размыты отметками, до такой степени, что Санс полностью отказался от попыток следить за происходящим. В одну секунду он наблюдал, как Папирус дает Аззи несколько советов о структурах снарядов; в следующую они тренировались, и Аззи бросил только горстку слабых снарядов; в следующую у них был полноценный учебный бой, и Аззи доказал, что он вполне компетентен с комбинацией снарядов и лоз. Сама сцена заняла всего минут десять, и ему нужно было заняться работой или записать отметки, но всё это как будто длилось несколько часов. Санс отработал несколько смен в своем стенде с хот-догами и снова и снова видел одних и тех же монстров, практически запоминая каждый разговор с ними. Он всё время забывал, какой сегодня день, и к тому времени, когда Папирусу пришлось повторить ему в третий раз, он перестал спрашивать. Он звонил Альфис несколько раз подряд, не в состоянии отследить, звонил ли он ей еще или нет. Санс сдался, плывя по течению, в то время как дни повторялись до тошноты. Он спал, работал и старался вести себя как можно более нормально, и это было не слишком сложно. Любой провал в его памяти можно было списать на его типичную лень, на что Папирус с удовольствием часто указывал. Ему потребовалось некоторое время, чтобы снова проверить сканер своим глазом, но если он и узнал что-то новое, то почти сразу забыл об этом. Хотя бы доктор не беспокоил его со времени последнего сна. В конце концов, ситуация немного утихла, и Перезагрузка замедлилась до более нормального темпа. Это произошло почти в то же самое время, когда Санс, наконец, понял, как вести себя совершенно нормально, как будто ничего не было неправильно или неуместно. По крайней мере, он будет готов, когда в следующий раз аномалия будет легкомысленна ко времени. Он подытожил всё, что произошло за это время. Папирус и Аззи стали близки, и проводили больше времени вместе. Аззи также бродил по Водопаду и даже по Хотленду — согласно Папирусу, Аззи постоянно искал монстров, которым нужна помощь, проблемы, которые нужно решить, и вещи, которые нужно узнать. Почта Санса начала накапливаться, но он игнорировал ее. Собаки Сноудина потеряли всякое желание продолжать требовать ответов от Альфис, даже Догго. Рядом с лесом появился монстр-снеговик. Это, по-видимому, вдохновило Папируса, потому что следующее, что Санс помнил, Папирус тащил его на окраину города, чтобы построить собственных снеговиков. — ПРОШЛО МНОГО ЛЕТ С ТЕХ ПОР, КАК МЫ СТРОИЛИ СНЕГОВИКОВ, И ПРИШЛО ВРЕМЯ ЗАНЯТЬСЯ ЭТИМ СНОВА! — сказал Папирус, начиная скатывать снег в огромный ком. — Когда-нибудь Великий Папирус ВОЗДВИГНЕТ СТАТУЮ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА! Но пока! СНЕЖНОГО ПАПИРУСА БУДЕТ ДОСТАТОЧНО! Папирус был так увлечен этим, что Санс не мог не рассмеяться. Это было здорово. Отличный способ расслабить измотанные нервы Санса после того, какими беспокойными были последние несколько дней — день? — Если ты сделаешь Снежного Папируса, мне лучше сделать Снежного Санса, чтобы составить ему компанию. Лицо Папируса буквально засияло. — НАКОНЕЦ-ТО У ТЕБЯ ПОЯВИЛАСЬ ХОРОШАЯ ИДЕЯ, БРАТ! — Ну да, время от времени они у меня бывают. — ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО У ТЕБЯ БЫЛИ ХОРОШИЕ ИДЕИ НАСЧЕТ СТИРКИ! И ПЫЛЕСОСА! И ВЫТИРАНИЯ ПЫЛИ! И МЫТЬЯ ПОСУДЫ! — Извини, бро, у меня закончились хорошие идеи на ближайшее будущее, — сказал Санс, собирая снег в холмик. — Вот такой уж снег-атив. — НЬЕХ! — Папирус задрал свой несуществующий нос. — Я! Сделаю вид, что не слышал этого! — Холодно с твоей стороны, бро. Папирус закатил глаза и стойко проигнорировал каламбур, сосредоточившись на своем снеговике. Он уже получался очень хорошо. У Санса не очень, впрочем, у него не было собственных художественных талантов. — А, ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛ! — резко сказал Папирус. — Моя ловушка со спагетти ЗАМЕРЗЛА! Опять! Позже мне нужно будет приготовить еще! — Кстати, как идут уроки кулинарии? — ПРЕВОСХОДНО! Может, даже… ПЛАВНО! — Чувак. — Санс гордо улыбнулся Папирусу. — Отпад. — НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ ТАК! В любом случае! Да, уроки идут хорошо! Я рад, что Андайн НАКОНЕЦ-ТО согласилась позволить Аззи прийти на секретную тренировку! Санс попытался вспомнить об этом, и решил, что это не имеет значения. Он постарался слепить своему Снежному Сансу пару рук. — Знаешь, Аззи сказал что-то странное об этом на днях, — сказал Папирус через мгновение. — Он сказал, что уроки кулинарии НЕ СЧИТАЮТСЯ военной тренировкой? Но это же глупо! Андайн не учила бы меня готовить, если бы это было так! — Ну, эм, логично, бро. На самом деле нельзя ожидать тактичности от ребенка. Санс задался вопросом, думал ли он об этом раньше. Может быть. Он решил, что это тоже не имеет значения. Становилось очень легко решить, что некоторые вещи просто не имеют значения. — Но я рад, что они стали друзьями! — весело сказал Папирус, тщательно лепя свой снег. — Андайн сказала, что Аззи ОЧЕНЬ ХОРОШО сражался! — Да ну? Санс был уверен, что в последний раз, когда Папирус учил Аззи сражаться, он едва смог вызвать связную структуру снаряда. Или это было в первый раз? — ДА! Даже Андайн была удивлена! Аззи очень талантлив, тебе не кажется? Он же ведь друг ВЕЛИКОГО ПАПИРУСА! — Хех. — Санс улыбнулся брату. — Я очень рад, что у тебя есть хороший друг, бро. — НЬЕ-ХЕ-ХЕ! Я ТОЖЕ РАД! — удовлетворенно загудел Папирус, заканчивая основание своего снеговика. — Он такой хороший монстр и ТАКОЙ ЛЮБЕЗНЫЙ! Он даже помирил Сноуи и мистера Дрейка! Ты должен был быть там, Санс! Это было так МИЛО! — И правда здорово, бро. На самом деле это было несколько удивительно. Сноуи и мистер Дрейк почти не разговаривали друг с другом с тех пор, как миссис Дрейк Пала — об этом знал весь город. Сноуи, как и большинство подростков, всё свое время проводил в лесу, проказничая. А мистер Дрейк всегда жаловался на своего никчемного сына. Сансу было интересно, что сказал или сделал Аззи, чтобы уладить отношения между ними. И это была не единственная подобная история. Санс не обращал на это особого внимания, но время от времени Папирус, или сосед, или один из завсегдатаев Гриллби говорили о каком-нибудь великом поступке Аззи. С простых вещей, когда Аззи нашел чьи-то пропавшие ключи от дома, к более важным вещам, когда Аззи помог выкопать Малого Пса из сугроба, прежде чем бедняга успел замерзнуть. Всё всегда возвращалось к Аззи. Как у такого ребенка может быть так много свободного времени в руках? Или листьях, технически. Как будто Аззи вообще не ходил в школу. И тут Сансу пришло в голову, что он никогда не встречался с родителями Аззи или с кем-либо из его семьи. Ему также пришло в голову, что он не мог вспомнить, когда Аззи приехал в город. Как будто он всегда был здесь. — Папс, ты когда-нибудь встречался с родителями Аззи? — Санс положил большой снег на голову Снежного Санса. — Я знаю почти всех в городе, но не думаю, что встречал их. — НЕТ, НЕ ВСТРЕЧАЛСЯ! Думаю, они живут под снегом! Может, они не такие КРЕПКИЕ, как Аззи, и не могут цвести в Сноудине так же? — Странно, что они захотели жить в Сноудине, будучи цветочными монстрами, — сказал Санс, хмурясь про себя. Одно дело — вегетоиды, поскольку они должны были находиться под землей. Цветы, однако, нуждались в солнечном свете. И всё же Аззи процветал, даже в таком месте, как Сноудин. Золотые цветы были выносливыми и плодовитыми, но даже они росли только в немногих участков солнечного света — по крайней мере, Санс был уверен. Возможно, это тоже не имело значения. Может, Санс уже думал обо всем этом и выяснил что-то; может, он даже встречался с родителями Аззи до той или иной Перезагрузки. Появление и исчезновение какого-то маленького цветочного монстра не могло быть таким уж важным в общей схеме вещей. Санс пожал плечами и отступил от снеговика. Он был бугристым и кривобоким, но Санс решил, что это было в его образе. По крайней мере, у него были руки. Санс порылся в кармане и вытащил пакетик с кетчупом, затем осторожно положил его на голову Снежного Санса. Идеально. — Довольно неплохо, Санс! — Папирус работал над мелкими деталями, так тщательно, как будто он работал с настоящим мрамором. — Пфф, говоришь ты, когда сам здесь создаешь шедевр. — ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ВСЕГДА СОЗДАЕТ ШЕДЕВРЫ! Но это не значит, что твой плох! — Папирус снял свой шарф и накинул его на шею снеговика, идеально расправив его, прежде чем отступить назад. Он упер руки в бока и просиял, кивая на свою работу. — ВОИСТИНУ, СНЕЖНАЯ СКУЛЬПТУРА, ДОСТОЙНАЯ ВЕЛИКОГО ПАПИРУСА! — Выглядит потрясающе, бро. У скульптуры было больше мышц, чем строго соответствовало форме скелета, но она была настолько Папирусной, что это едва ли имело значение. Папирус даже придал ему подобающую героическую позу. Он обнял Санса за плечи. — СЕГОДНЯ МЫ ПРЕВЗОШЛИ САМИХ СЕБЯ, БРАТ! — Ага. Было весело. Санс нуждался в этом. Простое развлечение, проведенный вместе с братом. Никаких Перезагрузок, никаких отметок, никаких Аззи, никаких Гастеров, никаких временных линий, никаких белых пространств. Всего лишь… обычный день. У Санса зазвонил телефон. — Упс, — сказал Санс, отходя от Папируса. — Минутку. Наверное, просто Гриллби. Он вытащил из кармана телефон и проверил номер. Это была Альфис. Санс уже говорил с ней сегодня — по крайней мере, он думал, что это было сегодня, — но что-то, похоже, произошло. — Извини, бро, я должен ответить. — НЕ БЕСПОКОЙСЯ, БРАТ! Санс ответил, отступая еще дальше. — Хээээй, че как? — Санс, привет, это я, — сказала Альфис. В ее голосе слышалось отчаяние. — П-прости, я не вовремя? — Не, всё хорошо, — ответил Санс. — Просто болтаюсь со своим братом. — О. О, хорошо, п-поняла, буду с-сдержаннее, да. — Альфис дышала быстро. — Мне п-просто нужно с тобой поговорить… Я слышала этот, этот слух, вроде, и-или вообще-то, Андайн сказала мне… Санс, ты, эм. Т-ты помнишь… ты помнишь, что находится в– в моей– в л-лаборатории, думаю, мы, мы говорили об этом, или я говорила тебе, или ты был т-там один раз, и ты сказал с-с-с-с-слово, которое ты не должен знать, помнишь? — Да, — сказал Санс естественным голосом. Ему казалось, что в его душу вонзился камень. — Да, я помню. Решимость. Она говорила о Решимости. Он не мог вспомнить, почему он это знал, но он знал. — Окей. Окей, потому что. Потому что я думаю, что ч-что-то… что-то происходит, может быть– может быть это ничего страшного, и-или это может быть очень плохо, и, и я не думаю, что я д-должна говорить об этом по телефону. Не мог бы ты– секунду. С ее конца донеслось отдаленное грохочущее рычание, а затем раздался лязгающий звук, когда Альфис прижала когти к микрофону. — Нет, погодите, я знаю, р-ребята, — послышался приглушенный голос Альфис. — Я знаю, в-вы голодны, я покормлю вас чере– эй, э-это Птица-Жнец? Что…? Ее голос затих на несколько долгих секунд. Санс отвернулся от Папируса, но всё равно сохранил свою улыбку, на всякий случай. — Уф, извини, — наконец сказала Альфис. — Я должна к-кое-что проверить, н-но… Санс, мне нужно тебе кое-что сказать и, и-и показать тебе кое-что, т-так что не мог бы ты заглянуть в лабораторию вечером, в восемь или — о боже, я думаю, они с-с-ссорятся — в восемь? Сможешь? Санс сунул свободную руку в карман. — Да, смогу. Да, круто. Мхм, увидимся. — Спасибо, Санс, тогда увидимся, я должна — Эндогини, успокойся! — я должна идти, пока. Она повесила трубку, и Санс убрал телефон обратно в карман. Он снова повернулся к Папирусу, выражение его лица было спокойным, поза расслабленной. — Кто это был? — спросил Папирус. — Всего лишь Гриллби, — сказал Санс с ухмылкой. — Хочет, чтобы я оплатил свой счет. Санс нажал на кнопку интеркома Альфис ровно в восемь. — Хэй, это я. Он отступил и стал ждать. Несколько секунд прошло без ответа. Это казалось знакомым, и Санс попытался не обращать внимания на ужас, охвативший его грудную клетку. Он снова нажал на кнопку. — Эй, Ал? Уже восемь, я здесь. Ответа не последовало. Страх начал превращаться в беспокойство. Санс попробовал еще раз. — Ал, это Санс. Ты здесь? Он подождал целую минуту, но ответа не последовало. Он попробовал в четвертый раз, потом в пятый. Он попытался постучать. Попытался написать Альфис, но ответа не было. Он попытался позвонить, но ее телефон перешел на автоответчик. Это было совсем не так, как в первый раз. Альфис даже не разговаривала с ним в течение года или больше, до недавнего времени. Если она была в подвальной лаборатории — а это место всё еще была там, — то она могла просто не слышать интерком. Хотя это не объясняло, почему она не отвечала на звонки. Альфис практически не выпускала телефон с рук. Он мог просто телепортироваться внутрь. Он был уверен, что делал это раньше. Это казалось неправильным, казалось вторжением в частную жизнь, но она пригласила его сюда. Она ждала его. Он даже появился вовремя. Он снова нажал на кнопку. — Ал, я зайду, ладно? Только не пугайся. Он отправил ей такое же сообщение на всякий случай и положил телефон в карман. Он глубоко вздохнул и телепортировался, приземлившись прямо за дверью. Санс почувствовал, как дрогнула у него душа. Лаборатория была разгромлена. Верстак был опрокинут, пакет с собачьим кормом был вскрыт и рассыпан по полу. Двери были сорваны с петель, провода выдернуты из стен и выбрасывали искры, гигантский монитор на стене был разбит вдребезги. В одной из стен зияла дыра, обшивка которой была сорвана, а несколько труб треснули и сломались. Из них текла вода, и образовалась огромная лужа, покрывавшая большую часть пола. Огромные порезы пересекали пол, как будто кто-то тащил что-то большое и длинное. Эскалаторы на второй этаж и обратно остановились. — Ал? Ал, где ты? Она должна быть здесь. Или, может, она выбралась до того, как всё это произошло. Может, это было одно из… существ в подвале? Но это казалось неправильным. Они не были жестокими. Он мог поклясться, что она сама сказала ему это. Санс телепортировался через комнату к основанию одного из эскалаторов. — Ал? — позвал он. Ответа не последовало, и он телепортировался на второй этаж. Он вспомнил, что это была жилая зона. Комната была в том же состоянии, что и первый этаж — мебель сломана или разорвана в клочья, дыры в стенах, выглядящие как отверстия от снарядов монстров, набор чертежей, разорванных в конфетти. Полки с коллекциями аниме обвалились прямо со стены. — О, боже. — Санс телепортировался через беспорядок в первую свободную область, которую он смог увидеть. — Альфис, ну же, где ты? Ее здесь не было. Санс телепортировался обратно на первый этаж, приземлившись в лужу. Его тапочки тут же промокли, но ему было всё равно. Он вытащил из кармана телефон и позвонил Альфис. Может хотя бы он услышит, как где-то звонит ее телефон. Ответа не последовало, и не было слышно ни звука, кроме журчания воды и шипения искр. — Боже, нет. Может, она вышла и потеряла свой телефон в хаосе. Но если бы ее телефон был уничтожен, он не попал бы на автоответчик. Нет, она должна быть в подвале. Тот, кто разгромил ее лабораторию, не мог знать об этом месте. Санс уже собирался телепортироваться туда, когда услышал звук скребущейся плитки, похожий на хруст гальки. Он оглянулся как раз вовремя, когда две плитки возле лифта выскочили вверх. Аззи пророс между плитками и стряхнул с лепестков кусочки бетона. Он мгновенно заметил Санса и моргнул. Санс моргнул в ответ. — Что– — О, странно, — сказал Аззи, прижимая листок ко рту, с выражением любопытства на лице. — Что ты здесь делаешь? Тебя здесь быть не должно. Санс начал было уже отвечать. Последовал толчок.***
Санс проснулся в Сноудине. Казалось, что всё изменилось за одну ночь, хотя Санс знал, что это было невозможно. Десять страниц отметок в его блокноте доказывали это. Что-то изменилось. Что-то было не так. Первое, что он сделал после проверки своего блокнота и сканера, это позвонил Альфис. Она ответила после второго гудка. — Ммф, Санс? Не р-рановато ли для тебя? — Альфис слегка застонала. — Д-для меня да. Санс понятия не имел, почему он так обрадовался, услышав ее голос. Что она в полном порядке и говорила сонно, как будто он разбудил ее. Был уже почти полдень, так что она, видимо, и вправду спала. — Привет, — начал Санс, не зная, что еще сказать. — Привет. — Альфис сделала долгую паузу. — Эм… тебе н-нужно было о чем-то поговорить? Ч-что-нибудь изменилось? Санс уставился в свой открытый блокнот, всё еще не зная, как ответить. Он чувствовал себя… рассеянным. У него закружилась голова. — …Санс? Санс, т-ты в порядке? — Да, — отрывисто сказал он. — Да, в порядке. Извини. Просто произошел. Большой Сброс. Я думаю. Что… Ал, что случилось вчера? О чем мы говорили? — Эммм… — Раздался скрип пружин, словно Альфис села в своей кровати. — Ты позвонил мне, и я упомянула, что работаю над приложением, только я д-думаю, что я… пока отложу это. И ты сказал, что т-ты дошел… наверное, до тридцати отметок? По-моему, да, тридцать. Всё становится р-расплывчатым, знаешь? Тридцать. Тридцать отметок. Его отбросило еще дальше, чем он думал. — Санс? — Уже десять страниц, — сказал он, и его голос прозвучал странно отстраненно. — Я не… я их даже не считал. Десять страниц, спереди и сзади. — Ох. — Ее голос тоже звучал отстраненно. — О, боже. — Время отскочило назад… на неделю. Может, на две. И что-то случилось, что-то очень плохое. Что-то… что он не мог вспомнить. Он помнил другие вещи, о временных линиях. Они заканчивались. Верно. Наступал конец света. Но это было что-то другое. Он стоял в луже воды, среди обломков… Он не мог вспомнить. — Извини, — наконец сказал он, гадая, как долго он молчал. Гадая, сказала ли она ему что-нибудь, чего он просто не услышал. — Я разберусь с этим, просто я… чувствовал, что мне нужно… поговорить с тобой. — Эй. — Она говорила настолько успокаивающе, насколько могла. — Эй, в-всё в порядке. Всё будет хорошо. М-мы справимся вместе. Сансу показалось, что он вот-вот начнет кричать. — Да. Всегда. Он повесил трубку и попытался заняться своими делами. Сегодня он работал в две смены, одну в Хотленде, другую в Сноудине. Всё это было ужасно знакомо, даже когда он пропустил большую часть своей смены Сноудина, чтобы поболтать с леди в Руинах. Он почти помнил это. «Припудренное настроение», — было записано в его блокноте. Тогда она будет в хорошем настроении. Это могло бы помочь избавиться от постоянного ощущения, что всё это не имело значения и даже не было реальным. Он постучал, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. Ее голос был тусклым и тихим. Печальным. Всё действительно изменилось. Санс рассказал ей несколько хороших шуток, чтобы попытаться подбодрить ее. Она ответила несколькими своими, но ее смех был тише, чем обычно, и она надолго замолкала. Ему пришлось постучать еще раз и начать еще одну тук-тук шутку, чтобы убедиться, что она всё еще там. — Хэй, эм, — сказал он через некоторое время. — Ты в порядке? Просто ты сегодня какая-то подавленная. — Ох. Прошу прощения, — сказала она с нерешительным смешком. — Я просто… много думала. Вспоминала счастливые прошлые. Я… Она замолчала. Затем она прерывисто вздохнула, словно борясь со слезами. — Мой друг… могу я спросить тебя кое о чем, что может показаться… немного странным? Санс еще сильнее прислонился к двери. Она говорила так тихо, что было трудно расслышать ее голос. — Да, дружище. Конечно. Последовала долгая пауза. — Если… если когда-нибудь через эту дверь пройдет человек… Пожалуйста, можешь пообещать мне кое-что? Санс смотрел на белое пространство перед собой, на дорогу, которая вела через лес, мимо его станции, мимо станции его брата, до самого Сноудина. И еще дальше. В каком-то смысле эта дорога вела из одного конца Подземелья в другой. Любой, кто хотел бы пересечь Подземелье, должен был пройти по этой дороге. Любой монстр и любой человек. Он вспомнил их всех. Маленькая девочка, замерзшая в снегу, с лентой в волосах и слабым импульсом света, окрасивший белый снег в голубой. Недалеко отсюда, где-то рядом со станцией Догго. Девочка постарше, пришедшая искать свою сестру, кричавшая на стражников, которые пытались ее остановить, и она убила одного из них, прежде чем сдаться. Драка произошла недалеко от Сноудина. Ребенок в туфлях и балетной пачке сидела в темноте Водопада, рыдая в телефон. Ощущение того, как кость врезается ей в грудь, растекающаяся лужа крови, пятнающая траву и камни. Мальчик со сковородкой, плачущий в переулке Хотленда, мальчик, сказавший, что просто хочет остаться здесь, в темноте, с монстрами, потому что он был счастлив. Выражение его лица, когда стражники утащили его. Ребенок, который тихонько передвигался по Подземелью, делая заметки, желая узнать всё, что только можно. Ребенок проделал весь путь до Азгора. Девушка с пистолетом, напуганная и твердо идущая по пути к тому, что она называла справедливостью. Пустой пистолет, с грохотом упавший на пол золотого коридора. И задолго до всех них — ребенок, который нес в себе все надежды и мечты рода монстров. Умер в тот же день, что и его приемный брат. Все — Гастер, Санс, стражники, часовые — всегда думали, что люди проникают в Подземелье откуда-то из Сноудина. Все думали, что кто-то помогал им. Направлял их. Санс нашел ответ, который ему никогда не хотелось искать. — Да? — сказал он через мгновение, побуждая ее продолжить. — Пообещай, что будешь приглядывать за ним, — умоляюще сказала она, — и защищать? Приглядывать за ним, как он приглядывал за ребенком в Водопаде. Защищать, как он защищал ребенка, купивший хот-дог и наставивший на него пистолет. Санс потер лицо, кость заскрежетала о кость. Ничего из этого не должно было произойти. В прошлый раз такого не могло случиться. Он бы записал это, он был уверен в этом. Люди… в течение нескольких недель он даже мимолетно не задумывался о людях. Он был слишком сосредоточен на временных линиях, на Перезагрузках и Сбросах, на Альфис, на Гастере, на всем остальном. Человек не войдет в эту дверь в ближайшее время. Такое изменение должно произойти за пределами этого цикла, когда бы это ни было. Аномалия может продолжать так в течение… ну, не то чтобы что-то подобное можно было измерить во времени. Может, именно это и означал конец света. Конец самого времени. Весь мир, вечно повторяющийся снова и снова. Только это не могло продолжаться вечно. Ничто не вечно. Аномалия была живым существом, а любому существу рано или поздно становилось скучно. Санс ненавидел обещания. Он никогда ничего не обещал, даже своему брату в течение десяти лет. Обещания всегда нарушались. Он нарушил все обещания, которые когда-либо давал кому-то; и каждое данное ему обещание, также было нарушено. Но тут с ним сидела честная женщина. Она была искренней с тех пор, как он встретил ее. Она ничего не требовала, ничего не просила — только его компанию. Только несколько плохих шуток, болтовню время от времени. До сих пор она ни о чем его не просила. Она встречала каждого человеческого ребенка, который проходил через Подземелье, за исключением самого первого. Она встречалась с каждым из них, а затем смотрела, как они уходят за дверь и никогда не возвращаются. Это было необходимо. Так уж обстояли дела. Но это была честная женщина. У Санса было такое чувство, что она не считает необходимым убивать детей. Это была простая просьба. Приглядывать за ним. Защищать его. Отвернуться от всех монстров в Подземелье, от своего брата, чтобы защитить незнакомца. Человека. Найти другой путь, который не приведет к Королю Азгору и его долгу. Еще одна проблема, помимо временных линий и конца света. Еще одна проблема, вдобавок ко всему. Седьмой человек. Седьмая душа. Он не был хорош в этом. Он не был хорош в обещаниях. Он совсем не был хорош. Но как он мог сказать «нет»? Он вздохнул. — Да, — сказал он. — Обещаю. — Правда? — Она судорожно вздохнула. Она не ожидала, что он согласится. — Ты правда обещаешь? — Ага, — кивнул он сам себе. — Если когда-нибудь через эту дверь пройдет человек, и я буду здесь, я буду приглядывать за ним. Некоторое время она молчала. — Спасибо. — Теперь она действительно плакала. — Спасибо, друг мой. Санс закрыл глазницы и откинул голову на холодный камень. — Не за что, леди.