Смерть солнца начинается в полдень

“Je suis de ceux qui n'ont qu'un choix, Franchir le mur du dernier pas, Je suis l'echo, je suis la voix De tout ces gens qu'on dit d'en bas” [1] ♫ Merwan Rim feat. Victoria Petrosillo - Contre ceux d'en haut [1] Я из тех, у кого только один путь — Переступить черту, сделав отчаянный шаг, Я эхо, я голос Людей «из низов» (пер. с фр.)

— Двадцать слуг?! — Четыре повозки?! Они решили перевезти сюда весь императорский дворец? — Не иначе наследный принц прибыл сюда поиграться и продемонстрировать свое величие. Как будто монастырь — лучшее для этого место! Разговоры не смолкали с самого утра. Даже на утреннем занятии, которое в этот день оказалось короче положенного, Мэй Няньцин не мог призвать учеников к полному порядку. То и дело слышались перешептывания. Монахи не позволяли себе открыто осуждать наследного принца, которого только вчера еще так жаждали увидеть, но снова и снова возвращались к теме поднятых на гору Тайцан вещей, его сопровождавших. — Целый год строили дворец, а теперь принц привозит сюда столько безделушек! И как только он будет находить время на самосовершенствование, если будет занят играми? — хмурился Цзинь Шань, выходя из зала плечом к плечу с Чжу Анем. Тот шикнул на него, сверкнув глазами. — Не болтай попусту! Насколько я слышал, свезти сюда все это было не его идеей. Государыня Мин распорядилась. — Со строгостью наших правил некогда играться. Или наследному принцу будет разрешено не подчиняться слову учителя и не посещать тренировки? — не унимался Цзинь Шань. — Что вообще хорошего может выйти из того, что сын императора станет жить в нашем монастыре? Чжу Ань отвел взгляд, неопределенно пожав плечами. Му Цин опустил глаза за мгновение до того, как он покосился на него. Он покрепче стиснул в пальцах метлу, но юноши прошли мимо, воздержавшись от оскорблений. Вероятно, их умы были настолько заняты прибытием Его Высочества, что просто не хватило сил размениваться на ежедневные утренние издевательства, в которых они никогда не бывали скупы. И не только эти двое обсуждали прогремевшую на весь монастырь новость о том, что наследный принц прибыл в сопровождении стольких слуг, прихватив с собой гору вещей и оружия. Даже кухари на заре, когда Му Цин принес воду для приготовления завтрака, были увлечены этой темой, да так, что забыли вовремя подать Мэй Няньцину его утренний чай. Юн-Юн крутился под ногами, слушая всех и каждого с открытым ртом. У Му Цина с самого пробуждения звенело в ушах от бесконечных пересудов вокруг, так что он быстро убрался с кухни, как только выполнил то, о чем его просили. Мальчик ластился к нему и задавал вопросы, не успел ли он еще хоть одним глазком взглянуть на принца, но Му Цин только отмахнулся от него и попросил не мешать. Все будто разума лишились. Привычная тишина этого места лопнула, как пузырь. Казалось, даже воздух подрагивал и вибрировал, как перед запуском праздничных фейерверков. Во время ярмарок и фестивалей в городе уличная стража внимательно следила за тем, чтобы попрошайки и дети из нищих кварталов не проскочили в места, где отдыхает и развлекается приличная публика. Му Цин мог видеть яркие огни в небе лишь издалека, пока не подрос и не перестал вовсе обращать на них внимание. Однако почему-то воспоминания о том, как ощущалось предвкушение чего-то особенного, что витало вокруг в праздники, так и остались. Ему было некогда задумываться о причинах, по которым наследный принц решил переехать в монастырь Хуанцзи, как и о том, чем он станет здесь заниматься. Какой бы вариант ни выбрала эта драгоценная персона, все вокруг будут этому потакать. Цзинь Шань, Чжу Ань и другие ученики, а также мастера и наставники только за глаза готовы негодовать и разводить руками, а в лицо начнут льстить и пытаться во всем угодить Его Высочеству. Му Цин уже неоднократно видел, как это бывает. Простой люд только и делает, что ругает порядок и закон, но, стоит появиться на улице стражнику или богачу, сразу ломает спину в поклоне. Так было всегда, так будет и впредь. Возможно, хорошо, что он в этой ситуации не причастен ко всему этому. Максимум, что ему придется делать, это передавать слугам наследного принца чай для него или убирать ступени у дворца Сяньлэ. Раз с ним на гору Тайцан прибыло столько людей, Му Цин точно не столкнется с необходимостью прислуживать ему лично. Скорее всего даже не встретится толком ни разу. Думая обо всем этом, Му Цин вернулся в свою келью. Когда-то давно, когда монастырь Хуанцзи еще не был таким прославленным, здесь располагались ученические покои, но потом для монахов отстроили новые, а старые отдали под размещение слуг. Вскоре предстояло снова спускаться за водой, так как и обед в этот день планировался куда пышнее, чем обычно, но у него оставалось еще немного времени. Комнаты, в которых ютились слуги, были очень тесными и душными. В них не раскуривали благовония, как в покоях учеников, поэтому внутри пахло древесиной и влажностью. Как бы Му Цин ни уставал, выполняя поручения, он всегда находил время на то, чтобы прибраться и здесь. Совсем он не намеревался, как другие слуги, держать вещи, пусть и немногочисленные, в грязи. Сам Мэй Няньцин почти никогда не наведывался в эту часть монастыря, но старший наставник, бывало, заходил, и вот тогда все спешно начинали наводить порядок и прятать игральные кости, в которые порой играли поздними вечерами. От жары и нескончаемых разговоров ломило виски. Му Цин потер их пальцами и, присев перед кроватью, сунул руку под матрац, нащупав тканевый мешочек, который там прятал. И не нужно было доставать, чтобы понять, сколько там медных монет. Он и так прекрасно все помнил, а все, что касалось денег, хранил в голове особенно тщательно. Через пару недель, если ни на что не тратить, получится купить матери снадобье, снимающее головную боль. Когда она начала терять зрение, бывало, ночами из-за нее не спала, а унять было нечем. Му Цин выдохнул и, поднявшись, отошел к небольшому неотесанному сундуку. Открыл, доставая оттуда сверток, в котором хранил принадлежности для шитья. В монастыре они пригождались куда чаще, чем можно было подумать. Слугам выдавали одежду, в которой они работали, но она изнашивалась быстрее, чем предоставляли новую. Прознав, что Му Цин умеет шить, к нему ходили и кухари, и даже некоторые ученики из младших, кому стыдно было признаться, что зацепились за ветку или споткнулись об камень на тропе, стесав локоть и порвав рукав. Всеобщей любви это не прибавляло. Просили сдержанно, даже неохотно, но предлагали в обмен на услугу то хорошие фрукты с дерева, а не с земли, то новые нити, то мыльный корень. Фрукты Му Цин относил матери. Нити пригождались здесь. Уже пора было купить новые, потому что их осталось совсем мало, но не раньше, чем получится раздобыть лекарство для матери. Он уже заканчивал латать свой рукав, который утром слишком возбужденный новостью о приезде принца Юн-Юн испачкал в уксусном соусе, хватаясь за Му Цина, так что пришлось долго застирывать, что нити разошлись, когда услышал снаружи голоса. Слуги в это время редко возвращались в кельи, если не были, как Му Цин в этот день, закреплены за кухней, так что вряд ли это мог быть кто-то из них. Голоса были незнакомыми. Один — глубокий, но мягкий, теплый даже по звучанию, второй — более грубый, чуть хриплый. Они приближались, так что Му Цин, быстро завязав последний узел и проверив, чтобы его не было заметно, убрал сверток на место и подошел к двери, приоткрыв ее. — Не нужно так реагировать, Фэн Синь. Это совершенно нормально, что люди, не знающие меня лично, многое додумывают. — Ваше Высочество, куда это годится?! Как они смеют так говорить о тебе? Так это сам наследный принц? Му Цин нахмурился, глядя на каменную дорожку, что шла вдоль крытой галереи, за которой располагались кельи слуг. Он не мог не задаваться вопросом, что понадобилось сыну императора в этой части горы Тайцан, куда старшие ученики и наставники и носа не казали, если не приходили с проверкой или распоряжением посреди ночи. — И я должен молчать, пока они вот так обсуждают тебя за твоей спиной? — продолжал возмущаться собеседник принца, у которого как раз и был хрипловатый голос. — Именно так. Не стоит затевать споры. Такова человеческая натура. Пройдет время, и все в монастыре убедятся, что я приехал, чтобы совершенствоваться, а не чтобы позабавиться. В этот момент на дорожке появились двое. Только закончивший говорить наследный принц был одет в дорогие одеяния, расшитые золотым узором, что переливался на солнце, как драгоценная монета. Его длинные волосы были заплетены по бокам головы в косы и забраны назад заколками-шпильками с янтарными самоцветами. Он держал спину прямо, но шел легко, почти играючи. Того и гляди, казалось, пустится вприпрыжку, забыв о своем статусе. Шедший с ним рядом юноша держал обе руки за спиной и вышагивал, как солдат, отбивая подошвами сапог камни, словно это были головы тех, кто сплетничал о Его Высочестве. Одет он был без роскоши — скорее удобно, но опрятно, словно заботился в первую очередь о том, чтобы ничего не стесняло движений. Украшений на нем не было, только лента, что держала его волосы в пучке, забранном так высоко, что на солнце было видно мелкие тонкие волоски на затылке у самой шеи. Его лицо можно было бы смело назвать приятным и даже располагающим, если бы не хмурил так брови — до глубокой складки промеж них. — Как пожелаешь, — бросил он в ответ на слова принца о человеческой натуре. — Если ты хочешь, чтобы я молчал, я постараюсь, но уж больно хочется наподдать этим высокомерным… — Фэн Синь, — улыбнулся наследный принц. — Зная твой бурный нрав, я, пожалуй, возьму с тебя обещание, что ты не станешь защищать меня в словесных баталиях. В рукопашных — тем более! Его спутник нахмурился еще сильнее и досадливо поморщился. — Обещаю. Но только если они не перейдут черту! — добавил он, наставив на Его Высочество указательный палец. Му Цин задумался, кем принцу приходится этот юноша, который по виду вполне мог оказаться его ровесником. Если он и слуга, разговаривают они скорее как приятели или даже друзья. Его Высочество позволяет ближнему кругу панибратское отношение? Это не очень дальновидно, учитывая, что власть держится на страхе низов перед верхами. Принц вдруг остановился и огляделся, скользнув взглядом по галерее. Му Цин чуть прикрыл дверь, чтобы он не заметил его, но все равно увидел, каким озадаченным стало его лицо. — Кажется, мы свернули не туда. Наставник уже ждет меня во Дворце Четырех, но здесь прохода нет. — Говорил тебе, нужно было идти по главной дороге. Это ты захотел свернуть на путь подлиннее! — проворчал его сопровождающий. — Не сердись, здесь слишком красиво, чтобы не полюбоваться. Я ждал приезда на гору Тайцан целый год. Однако ты прав, опаздывать не стоит. Давай вернемся. — Идем. Еще нагуляешься, тебе здесь долго жить предстоит. Наследный принц мелодично рассмеялся. — Как и тебе. Я планирую распустить слуг и попросить их вернуться обратно в город вместе с вещами, но ты ведь со мной останешься? — Куда я денусь? Особенно теперь, когда я услышал, как эти наглые… — Фэн Синь! Они продолжили говорить, но Му Цин перестал разбирать слова, когда они скорым шагом удалились по каменной дорожке туда, откуда пришли. Интересно, у кого хватило ума открыто сплетничать при посторонних? Несложно было догадаться, что новые лица на горе Тайцан прибыли сюда с наследным принцем, а значит, являются его приближенными. Неужели так трудно придержать язык, чтобы не наживать себе лишних проблем? И все же Его Высочество производил странное впечатление. Совсем не так Му Цин себе представлял его реакцию на сплетни. У него была власть одним словом наказать обидчиков, чтобы не смели попусту болтать о нем. Конечно, они бы все равно болтали, но впредь бы оборачивались и прятались, чтобы никто не услышал. Он же отнесся к этому совершенно спокойно, в отличие от своего слуги. Или кем ему приходился этот вспыльчивый юноша, тоже совсем не трудившийся держать при нем лицо? Му Цин был убежден, что правитель не должен так себя вести. Удел каждого — выполнять роль, что ему досталась, и делать это со всей отдачей, не забывая и про свои собственные цели. Только так можно чего-то добиться. Строгими границами и принципами, которые не станешь переступать, как бы ни было тяжело. Или наследный принц таким образом стремился доказать свою доброту, чтобы люди любили его еще больше? Однако любовь вовсе не является якорем, на котором держится порядок в государстве. Правителю нередко приходится принимать решения, идущие вразрез с ожиданиями толпы. Что у него останется, когда народ поймет, что ошибся в своей любви? А это неминуемо произойдет, когда придется выбирать между интересами страны и своим чистым сердцем. Размышляя об этом, Му Цин вышел из кельи и направился на кухню, где уже вовсю готовились к обеду. Юн-Юн, едва заметив его, бросился к рукам, но Му Цин поднял их, раскрыв ладони. — Не хватай меня, мне пришлось отстирывать одежду от твоих грязных пальцев. Мальчик похлопал глазами и бросил взгляд на свои тонкие ручки, замершие в цуне от его рукава. В следующее мгновение он быстро спрятал их за спину и все равно прильнул к Му Цину, ткнувшись задранным подбородком в бедро. — Гэгэ, я видел наследного принца! Он такой… — Ты сбегал с кухни? — строго спросил Му Цин. Юн-Юн снова хлопнул ресницами. — Всего на секунду. Он меня не заметил, я прятался в саду! Принц Се Лянь такой красивый! Я никогда не видел таких красивых людей! Му Цин выдохнул и убрал встрепанные волосы с его покрытого испариной лба. На кухне было жарко, к тому же мальчик явно набегался с поручениями, за которыми ему еще нужно было улучить минутку, чтобы взглянуть на наследного принца. — Надень на тебя такую дорогую одежду, ты тоже будешь красивый, — сказал он. Юн-Юн упрямо помотал головой, шурша выбившимися из маленького пучка волосами по ткани на нем. — Нет, я говорю про лицо, — объяснил он, потом замолчал и нахмурился, пристально глядя на Му Цина. — Что? — А вот если тебя так одеть, гэгэ… — Так, хватит, — прервал его болтовню Му Цин. — Мне нужно идти за водой. — Это точно! И поторапливайся, у нас почти закончилась! — крикнул ему из другой части помещения, где клубился пар, старший Ван. — Юн-Юн, принеси еще имбиря! Мальчик быстро и крепко обнял Му Цина, забыв про то, что обещал не трогать его руками, и убежал выполнять поручения. Му Цин только вздохнул, но потом сцепил зубы, вспомнив, что обещал себе слишком часто так не делать. Это тоже может выдать эмоции с головой. Он забрал у кухарей пустые ведра и отправился на главную тропу, что вела вниз с горы Тайцан к городу. Нужно было спуститься и, не доходя до начала ущелья, свернуть по каменной лестнице к источнику. Вода там была наполнена духовной силой и славилась своей чистотой так же громко, как фрукты монастыря Хуанцзи. Отправляясь к матери, Му Цин всегда набирал несколько склянок для нее, потому что это питье не шло ни в какое сравнение с тем, что приходилось пить в нищих кварталах. Вода там оставалась мутной, сколько ее ни очищай и ни процеживай. Жаль, что у него не получалось делать это так часто, как ему бы хотелось, а унести сразу много он не мог, иначе ученики и наставники точно стали бы его этим попрекать. Терять работу в этом месте Му Цин точно не хотел и не мог себе позволить оступиться. Солнце уже сияло высоко в небе, и от его горячих лучей становилось жарко, а с нагретой земли поднимался душный воздух. Ночная роса почти полностью испарилась, но из тени все равно дышало влажным жаром. Му Цин шел, поглядывая на ущелье и часть города, что виднелась за ним. Утром все было затянуто густым, дымчатым туманом, мешавшим что-либо рассмотреть, но солнечные лучи прогнали эти сизые клубы, растопили, как лед, и вся вода осела на листьях деревьев и высокой траве. Как там мама? С приездом наследного принца дел может только прибавиться. К слугам в монастыре Хуанцзи и прежде относились строго, не позволяя вольностей так же, как они были запрещены ученикам. Игры в кости по вечерам не в счет, это делали тайком. Наставники и сами неровно дышали к азартным играм. Но теперь, когда ряды учеников пополнил сам Его Высочество Се Лянь, надзор могут усилить. И тогда у Му Цина еще реже получится навещать мать. Что будет, если им перестанут позволять даже в свободные дни, которые и так редко выдавались, покидать гору Тайцан? Вот, что беспокоило Му Цина, а вовсе не то, чем занимали свой разум окружающие. Наследный принц красив и богато одет, бесспорно добр к своим людям, но что ему с этого? Мать и так еле сводила концы с концами, а Му Цин, даже сильно проголодавшись, не мог нормально есть то, что готовили для слуг в монастыре, потому что из головы не шло ее исхудавшие лицо и руки. Он ушел, чтобы зарабатывать, к тому же держаться поближе к местам, наполненным духовной энергией, в надежде достичь хоть какого-то уровня совершенствования. У таких было больше шансов пробиться. Но без него матери стало сложнее, пусть она в этом и не признавалась. Му Цин приносил деньги, воду, иногда — еду, однако не мог быть в двух местах одновременно. Встряхнув головой, Му Цин больно прикусил нижнюю губу, заставляя себя отбросить эти мысли сейчас. От них никакого толка, они лишь будоражат разум, а это допускать нельзя. В данный момент он не мог что-либо изменить, к тому же решение о том, чтобы не выпускать никого с горы Тайцан, пока не прозвучало. Нет смысла так беспокоиться о будущем, которое еще не наступило, к тому же никак от него не зависит. Он будет делать то, что должен. Выполнять свои обязанности так хорошо, как только возможно. Это единственный путь. Поудобнее перехватив пустые ведра, Му Цин нырнул в тень деревьев и уже ступил на каменную лестницу к источнику, когда боковым зрением увидел, как что-то ярко блеснуло в траве у дороги. Поставив свою ношу, он подошел ближе. В сочной изумрудной траве лежало что-то золотое. Подняв находку с земли, Му Цин понял, что это листок золота, очень чистого и тонкого. Искусная, дорогая работа. В монастыре Хуанцзи ни у кого не найти таких драгоценностей. Кроме, разве что… В памяти мгновенно всплыли все разговоры вокруг наследного принца, что он слышал с самого утра. Двадцать слуг, четыре повозки с вещами, что поднимали на гору Тайцан по этой тропе, потому что другой такой широкой и хоженой дороги наверх не найти. Не было никаких сомнений в том, что листок золота принадлежал Его Высочеству. Его люди оказались настолько беспечны, что даже не заметили, как с повозки упала такая драгоценность? И шумиху о поисках не поднимали. Пока Му Цин шел к тропе, не замечал, чтобы кто-то беспокоился о чем-то подобном. Значит, наследный принц пока не нашел времени на то, чтобы сосчитать свои богатства и проверить, все ли на месте. Для него это безделушка, для Му Цина — целое состояние. Одного такого золотого листка хватит на то, чтобы обеспечить мать пропитанием на ближайшие пару месяцев. Купить снадобья. Не только от головной боли, но и для суставов, что болели от шитья, которым она упорно продолжала заниматься, сколько Му Цин ни уговаривал больше отдыхать и не напрягать зрение, а оно испортилось настолько, что она чинила одежду почти на ощупь. Му Цин помотал головой. Листок нужно было вернуть. В любой момент наследный принц обнаружит пропажу, и вот тогда перевернут вверх дном весь монастырь Хуанцзи в поисках этой драгоценности. Мэй Няньцин будет в ужасе. Дети нищих кварталов нередко добывали себе пропитание воровством. Крали в основном объедки. Почему-то богачи защищали не только то, что им нужно, но и то, что выбросили. Ребята с его улицы, которых Му Цин всех давно знал в лицо, часто возвращались домой с синяками. Одной девочке как-то даже сломали руку — служанка ударила ее метлой, когда та пыталась стащить выброшенную ею еду после ужина в доме господина. Много ли сил нужно, чтобы треснула маленькая кость, обтянутая кожей? Однако воровство все равно не было новостью там, где они жили. В монастыре Хуанцзи же это — неслыханное дело. И как потом докажешь, что просто нашел драгоценность в траве у дороги? Люди спешно хватаются за очевидные варианты, которые выстраивают в голове быстрее, чем от тебя прозвучит правда. Если Му Цин подойдет к Мэй Няньцину или людям Его Высочества, чтобы отдать золотой листок, что о нем подумают? Что стащил, но потом решил вернуть, побоявшись наказания? Какие еще выводы они могут сделать, зная о его происхождении? На мгновение в голове мелькнула мысль оставить листок лежать там, где он и лежал. Начнут поиски, обнаружат на дороге, поймут, что просто потеряли, пока поднимали повозки в гору. Это было ранним утром, и Му Цин, когда первый раз шел за водой, просто не увидел драгоценность в траве, потому что солнце еще не поднялось. Теперь в его лучах все стало, как на ладони. Му Цин даже положил золото обратно в траву и вернулся к своим обязанностям. Набрал воды, предварительно наскоро умывшись сам, вышел снова на дорогу. Листок не шел из головы. Наследный принц говорил, что собирается вернуть вещи из императорского дворца. Значит, возможно, даже не станет подсчитывать их и просить разобрать, чтобы потом не складывать в повозки заново. Может, пропажу никогда и не обнаружат? Поразмыслив еще немного, Му Цин решил, что самым правильным будет все же забрать находку с собой, а не оставлять лежать на дороге. По тропе ходили и другие слуги, что будет, если драгоценность попадется кому-то из них? Проиграют в кости? Он позже разберется, что с этим делать. Подумает спокойно, без эмоций. Правильные мысли приходят со временем. Если есть возможность не давать ответ молниеносно, лучше тщательно взвесить все за и против, понаблюдать за ситуацией. — Где тебя носит?! Мы так не успеем подать обед вовремя! — прикрикнул на Му Цина старший кухарь по фамилии Ван. — И должны привезти дыни для Его Высочества, посмотри, не поднялась ли еще телега! Му Цин помнил об этом. Сам прошлым вечером вносил это в списки, по наказу Мэй Няньцина. Кухня и раньше была самым оживленным местом всего монастыря, но сейчас превратилась в настоящий пчелиный улей, где каждый торопился и был занят. Все же какая шумиха поднялась здесь с прибытием царственной персоны… Найденный на дороге листок золота лежал у Му Цина в рукаве, и он понимал, что ходить с этой находкой при себе непозволительно глупо. Времени на то, чтобы подумать, как он и хотел, не было, так что, улучив несколько минут, он спрятал драгоценность туда же, где хранил деньги — под матрац. Когда вся эта суматоха уляжется, примет решение, как с ней быть. Однако суматоха была далека от того, чтобы улечься, до самого вечера. Му Цина разрывали по различным поручениям. Принести еще воды, разгрузить телегу, прибывшую из города, с любимыми яствами принца, убраться после обеда, подмести полы в основных галереях. Монахи продолжали судачить о наследном принце, которого успели представить перед началом тренировок, и не расходились по своим делам — так и сновали по тропам, мешая убираться и заставляя часто переделывать все заново. Всем не терпелось побольше понаблюдать за принцем, послушать, подсмотреть. Привычная жизнь этого места, наполненная тишиной и туманами, казалось, уже никогда не вернется к своему циклу. К вечеру от шума, жары и тяжелой работы у Му Цина разболелась голова, но даже обращать внимание на это было некогда. Все слуги валились с ног от усталости, но поручения все не заканчивались, даже когда солнце покраснело, начав заваливаться за горный склон. — Учитель в ярости! — произнес Цзинь Шань, почти бегом преследуя быстро шагавшего по галерее Чжу Аня. — Мы уже с ног сбились, нигде нет! — Продолжай искать! — огрызнулся Чжу Ань с мрачным лицом. — Не успел наследный принц приехать, уже доставил нам всем хлопот. И куда этот золотой листок мог подеваться? Они бы так и прошли мимо замершего Му Цина, если бы не столкнулись с другой группой учеников. — Мы там уже все осмотрели, — сказали они, запыхавшись. — Ничего нет. — Значит, мы посмотрим еще раз! — проворчал Чжу Ань. — Бессмысленно, брат Чжу. Наследный принц даже не ходил в ту часть монастыря, мы проверили на всякий случай. Наверняка листок обронили на дороге. — Уже смотрели, — вклинился Цзинь Шань. — Все облазили, под каждый куст заглянули, ничего. Он точно хорошо все посчитал? — Ты сомневаешься? — нахмурился невысокий ученик с тонкими губами, над которыми блестела испарина. — Учитель лично помогал Его Высочеству пересчитывать листки для золотого замка. Их сто семь, а должно быть сто восемь! Ошибки быть не может, нужно искать дальше. Его Высочество планировал уже сегодня отправить повозки с вещами обратно в императорскую столицу, а скоро стемнеет. Му Цин прикрыл глаза, до боли сжимая пальцы вокруг ручки метлы. Пропажу все-таки обнаружили. И что ему теперь делать? Если он вернет найденный в траве золотой листок, все решат, что он украл его, а теперь поспешил отдать, испугавшись наказания. Никому не объяснишь, что он просто не успел ничего предпринять. Даже если бы в его голове уже созрело какое-то решение, у него не хватило бы времени хоть что-то сделать за этот сумасшедший день. Молчать тоже сомнительный выход. — Советник Мэй Няньцин просит всех собраться на построение в главном зале! Поспешите! — послышался с другого конца галереи звучный голос личного слуги наставника. Ученики досадливо поморщились и направились обратно, негодуя из-за того, что даже вечером не могут отдохнуть после занятий. — Слуг это тоже касается! — крикнули Му Цину. — Я… — начал он, кивая на метлу, но его сразу же перебили. — Советник распорядился собрать всех. В главном зале ровными рядами, выпрямив спины, стояли все ученики монастыря Хуанцзи. За белыми сапогами и одеяниями не было видно каменного пола, так плотно набились в помещение все, кто проживал на горе Тайцан. Слугам велели собраться отдельно, и Му Цин, изо всех сил стараясь вести себя спокойно, послушно встал, куда велено. Мэй Няньцин, убрав руки за спину, мерил шагами переднюю часть зала. Его лицо было мрачным и посеревшим. Рядом со спокойным, немного озадаченным видом стоял наследный принц Сяньлэ. Он уже сменил свои дорогие одеяния на ученические белые, в которых выглядел кротко и еще моложе, чем когда Му Цин впервые увидел его этим утром. Слуг подле него не было. — Произошла неслыханная дерзость! — начал говорить Мэй Няньцин, и шепотки в зале стихли. — Этим утром вещи Его Высочества были доставлены на гору Тайцан, но вечером при их подсчете обнаружилась пропажа. Исчез один из ста восьми листков золота! Полагаю, вы все об этом знаете, потому что распоряжение о поисках я уже отдал. Так как после подъема вещи не покидали монастырь, а на дороге ничего не было найдено — я лично проверил, — я делаю вывод, что кто-то из вас украл драгоценность у Его Высочества! Кто бы это ни был, его ждет суровое наказание! — На лице советника проступили красные пятна, а шея и вовсе окрасилась в малиновый, ярко выделяясь над белым воротом. — Сейчас в каждой келье будет произведен обыск. Никому не сходить с места и оставаться в этом зале! Те, кто ослушается, будут наказаны! — Вот ведь… — прошептал стоявший рядом с Му Цином слуга по фамилии Ли, отвечавший за ученические покои. — Ян-сюн, ты припрятал наши игральные кости? — Нет! — ответил ему Ян Яо. — С чего бы, никто и не ожидал, что подобное может случиться. — Несдобровать нам. — Да ничего не будет! — прошипели за спиной. — Учитель и внимания не обратит. Ищут совсем другое! Сколько же несчастий обрушится на голову того, кто это сделал! Красть у самого наследного принца… — Тихо! — прогремел на весь зал Мэй Няньцин, покраснев еще сильнее — до корней гладко зачесанных назад волос. — Начать обыск! Му Цин сжал руки в кулаки и заставил себя стоять ровно, хотя почувствовал, как вся кровь отлила от лица, а голова разболелась еще сильнее. Ладони вспотели, и онемели натруженные запястья. Все кельи перевернут вверх дном, так что пропажу точно найдут именно в его комнате. И ничего с этим не сделаешь, потому что отлучиться из зала невозможно. Лучше бы он поступил так, как в какой-то момент хотел — оставил золотой листок лежать на земле, тогда всего этого бы не было. А теперь он не только лишится работы, но и, вероятно, получит наказание, после которого долго не сможет трудиться. И где тогда брать деньги? Что будет с матерью? Наследный принц выглядел так, как будто искренне сожалеет о поднятой шумихе. Он хмурил неширокие и длинные брови, беспокойно перебирал пальцами правой руки, будто перекатывал на них бусину, и казался очень напряженным. Он смотрел на учеников, а они — на него. Почти все хранили молчание, только задние ряды перешептывались, но делали это почти неслышно, одними губами. Его Высочество повернулся к слугам, стоявшим в стороне. В высокие стрельчатые окна проникал закатный свет, в котором цвет его глаз становился похожим на темный кленовый мед. Му Цин почувствовал его взгляд, опустив свой, но так и остался стоять, держа голову ровно. Если всему этому суждено произойти, пускай хотя бы скорее… Напряженную тишину в зале нарушил мягкий звук шагов — наследный принц отвернулся и подошел к Мэй Няньцину, начав что-то ему говорить. Лицо советника сделалось удивленным, а потом исказилось в досаде. — Подождите! — громко сказал он, когда Его Высочество закончил говорить и отошел от него. — Его Высочество Се Лянь просит прекратить поиски! Возникла путаница. Остолбеневший Му Цин поднял взгляд на наследного принца. Тот сначала стоял и смотрел прямо перед собой, но потом, не поворачивая головы, вновь коротко скользнул глазами по его лицу. Путаница?..