Смерть солнца начинается в полдень

“Trying to make a move just to stay in the game I try to stay awake and remember my name But everybody's changing, and I don't feel the same” ♫ Keane - Everybody's Changing

— Сегодня советник сказал, что мне необходимо начать изучать ритуалы для подготовки к шествию в честь жертвоприношения Небесам. — На Празднике Фонарей? Ваше Высочество, посиди еще минуту спокойно, — выдохнул Му Цин, осторожно, но требовательно потянув Се Ляня за прядь. Наследный принц послушно выпрямился, но продолжал коситься на стоявшего у дверей комнаты Фэн Синя. Тот подошел поближе, чтобы ему не приходилось крутиться, разговаривая с ними обоими, пока Му Цин заплетает ему волосы. — Да, на Празднике Фонарей в следующем году, — ответил Се Лянь, поднося палец к губам. Он всегда так делал, когда о чем-то задумывался. — За несколько дней до шествия Воину, радующему Богов, необходимо очиститься и провести долгое время в медитации. — Да ты и так постоянно в ней, — проворчал Фэн Синь, вытягивая шею и наблюдая за тем, как Му Цин заплетает тонкую косу сбоку от чужой головы. Му Цин бросил на него взгляд. Фэн Синь потупился и, прочистив горло, добавил: — Все-все, не мешаю, не смотри на меня так. — Тебя что-то волнует? — спросил Му Цин, обращаясь, разумеется, не к нему, а к Се Ляню. — Не то чтобы… — ответил принц. — Я пока еще не решил, кто выступит вместе со мной в роли Демона. Да, это будет ненастоящая битва, но советник настаивает на том, чтобы я присмотрелся к ученикам и выбрал кого-то сам. Чжу Аня, например. — Он ничего, — пожал плечами Фэн Синь. — Неплохо управляется с мечом. Му Цин молчал, без раздумий и промедления переплетая разделенные на равные части чужие пряди. За месяц он уже настолько привык к этой рутине, что делал все машинально. У Се Ляня были длинные, налитые густым красивым цветом волосы, которые отказывались нормально лежать и становились волнистыми при малейшей влажности. Став его личным слугой, Му Цин быстро понял, по какой причине в императорском дворце его заплетали именно таким образом. Он повторял про себя выученные накануне наставления, и волосы Се Ляня отлично подходили для того, чтобы занять руки и по базовым физическим ощущениям что-то запоминать. Привычка находить для себя что-то вещественное или рутинное для оттачивания памяти так никуда и не делась, хотя теперь у Му Цина была возможность просто записать все, что необходимо. И все равно он продолжал держать знания по большей части в голове. — Не уверен, что Чжу Ань подходит для этой роли, — продолжил Се Лянь. Он снова забылся и повернул голову к Фэн Синю. Му Цин накрутил прядку на палец, чтобы придержать его, как коня за поводья. — Ваше Высочество. Се Лянь молниеносно принял прежнее положение. — Прости-прости, Му Цин. К этому уже тоже получилось привыкнуть. За это время Му Цин нашел примерный ответ на вопрос, почему Фэн Синь так спокойно себя вел в присутствии наследного принца и позволял себе то, что, в его личном представлении, было неуместно. Се Ляню было абсолютно все равно на правила поведения и этикет, призванный разделять того, кто служит, от того, кому прислуживают. Впрочем, это не было поводом расслабляться, хотя с извинениями Му Цин уже смирился. — А что с Чжу Анем не так? — спросил Фэн Синь, водя пальцем по зубцам деревянного гребня, который Му Цин только что отложил. — Все ученики Хуанцзи на достойном уровне владеют оружием, — ответил Се Лянь. — Но мне бы хотелось чего-то необычного, чтобы этот праздник запомнился всем. — С тобой уж точно запомнится, Ваше Высочество, — улыбнулся Фэн Синь. — Это ежегодное традиционное шествие, — тихо сказал Му Цин. — Оно распланировано в мельчайших деталях. Чего необычного тебе хочется? Се Лянь пожал плечами. Му Цин поймал едва не соскользнувшую по его одежде вторую косу, чтобы закрепить обе на затылке. — Я еще не придумал! Но обязательно придумаю. Му Цин покачал головой. Фэн Синь посмотрел на принца и вдруг округлил глаза. Его пальцы замерли на гребне, с которым он со скуки игрался. — Что? Нет! Я не хочу в этом участвовать! — Почему? — Да потому что это официальная церемония и все такое! Я не совершенствующийся! — Ты прекрасно владеешь оружием, — мягко возразил Се Лянь. Фэн Синь горестно изогнул брови. — Нет, правда, я не стану сражаться с тобой во время шествия! Я тебя защищать должен, а не наоборот! — Это же просто представление. — Все равно нет! Что люди подумают? — Он прав, Ваше Высочество, — ровным тоном сказал Му Цин. — На шествие соберется целая толпа. Никому не понравится, если тот, кто отвечает за твою жизнь, пойдет на тебя с оружием. Почувствовав, что он отпустил его, Се Лянь с улыбкой повернулся. Его теплый взгляд на мгновение застыл, словно он опять о чем-то глубоко задумался, но быстро снова посветлел. — Ладно, — легко произнес он. — У меня еще очень много времени. Я приму решение позже. Фэн Синь выдохнул и расслабил напряженные плечи. Му Цин вытащил гребень из его руки, собираясь почистить его и убрать в тканевый мешочек. Им уже нужно было торопиться, чтобы явиться на занятие мастера Вэй Чжилуна. Оставалось лишь закончить одевать Се Ляня, который опять куда-то забросил свои сапоги. Один нашелся у двери. Фэн Синь, растянувшись на полу, шарил под кроватью в поисках второго, бурча себе под нос неразборчивые ругательства. — Ваше Высочество, — позвал Му Цин, собрав с гребня несколько волосков. Се Лянь улыбнулся ему. — Что? — Ты когда-нибудь на практике применял наставление по усмирению темной энергии при помощи огня? Это был тот самый вопрос, что ему задал Мэй Няньцин, решая, имеет ли Му Цин право занять место ученика монастыря. Он уже давно прочел все, что было на эту тему в книгах, уделяя всем огненным заклинаниям и техникам особое внимание, однако без духовного ядра отточить полученные теоретические знания пока не мог. Принц покачал головой. — Еще не доводилось. Мастер Вэй считает силу огня одной из самых сложных в обращении. Изучать ее нам предстоит в последнюю очередь. — Но твоя ци и так ее содержит. — Да, — ответил Се Лянь, ловя ногой сапог, который Фэн Синь метнул по полу в его сторону, выковыряв из-под кровати. — Но мне еще тоже нужно поучиться ее контролировать. — Именно поэтому ты такой неуемный, — беззлобно сказал Фэн Синь, наконец, разогнувшись. — И хватит запихивать обувь под кровать. — Он потрогал ладонями свою одежду, хотел отряхнуться, но только нахмурился. — Повезло, не измазался в пыли. Му Цин сунул гребень в мешочек и отложил в маленький деревянный сундук, где лежали туалетные принадлежности наследного принца. — Там чисто. Я же только утром убирался, — негромко сказал он. Фэн Синь потер затылок, растрепав тонкие волоски, которые не удавалось забрать в пучок. — Я, когда тут подметал, как-то не догадывался еще и под кровать заглянуть. Се Лянь рассмеялся и натянул сапог, даже не пошатнувшись, когда встал на одну ногу. — Идем. Мастер Вэй не терпит опозданий. Му Цин отвернулся от них и закрыл сундучок, возвращая его на место. Провел пальцем по резьбе с торца. Внутри вот уже долгое время было полно и тихо, но порой натягивалось, как струна цитры, прежде чем лопнуть. * * * На занятии Вэй Чжилун снова, как и в первую их встречу в ролях мастера и ученика, отозвал Му Цина в сторону, пока остальные ученики оттачивали практику обратного течения, на которую отводилось ровно сто дней. Он знакомым плавным жестом протянул ему руку, но, когда Му Цин дал ему свою, ощущения покалывания и осторожного вмешательства не последовало. — Сейчас это должно быть твое решение, — ответил на его немой вопрос мастер, встретившись с ним глазами. — Дай мне лишь то, что считаешь нужным. Му Цин опустил взгляд на их соприкасавшиеся ладони. Все это время он неустанно выполнял его наставления, даже приучил себя за приемом пищи не думать о тяготах матери, потому что пока ничего не мог изменить. Чтобы получить эту возможность, нужно было сначала стать сильнее самому. Он не поможет ей, если будет печалиться о ее судьбе и нарушать этим гармонию собственных тела и разума. Но, став совершенствующимся, завоевав шанс помогать людям, чтобы в нем увидели то, что он на самом деле из себя представляет вне статуса и положения, то, чего он добился трудом и усердием, Му Цин сделает их жизни лучше. Эти мысли и стремления давали ему силы, а вместе с тем и ощущение баланса, о котором постоянно говорил мастер. Сосредоточившись на течении ци в энергетических каналах, Му Цин осторожно, не разрывая внутренний цикл, направил часть силы к ладони и кончикам пальцев. Мастер, сразу почувствовав это, медленно кивнул. — Хорошо. Ты становишься сильнее и усердно себя контролируешь. Не теряй этого стержня. Не забывай, что твои мысли и волнения напрямую влияют на внутреннюю ци. Земля уже в балансе. Вижу, ты следуешь почти всем моим советам. — Благодарю, мастер Вэй, — ответил Му Цин. — Уже совсем скоро твое духовное ядро проявит себя, — продолжил Вэй Чжилун. — Как только это случится, ты сможешь начать занятия с духовным оружием. Это тоже большой шаг для совершенствующегося. Не скрою, мне интересно увидеть твою ци в бою. — Мне тоже, — честно сказал Му Цин. — Всему свое время. — Мастер едва ощутимо пожал его пальцы и убрал руку. — Помни наставление: любая техника в руках того, кто следует праведным путем света, будет во благо, в то время как даже самое светлое оружие превратится в несущее мрак и смерть, попав к нечестивцу. У тебя чистый разум. Это открывает перед тобой множество возможностей. Му Цин поклонился ему. — Спасибо за вашу мудрость, учитель. — Возвращайся к занятию. Когда он успел отойти лишь на несколько шагов, Вэй Чжилун вдруг произнес совсем другим тоном, который, впрочем, тоже звучал спокойно, как плеск воды у ровного каменистого берега: — Му Цин. — Учитель? — Ты стремишься к тому, чтобы у тебя не было слабых сторон. И состояние твоей ци — лучшее тому подтверждение. Но это сложный путь. Лицо мастера не выражало ни неодобрения, ни согласия. Он говорил лишь то, что видел. И Му Цин догадывался, что именно заставило Вэй Чжилуна предупредить его о трудностях, с которыми он рисковал столкнуться. — Да. Я знаю, мастер, — отозвался он. — Ступай. Внутренние ощущения изменились за прошедшее время. Благодаря регулярным занятиям, использованию дыхательных техник и тренировкам, Му Цин стал замечать, что становится спокойнее. Многие эмоции, которые раньше приходилось контролировать силой воли, уже получалось сдерживать куда проще и быстрее. Что важно — незаметно для окружающих. Ци подчинялась разуму и телу, и ее намного легче было направлять так, как требовали практики. Медитации помогали очищать голову от ненужных и мешающих мыслей, а за уборкой и заботой о буднях Се Ляня Му Цин научился восполнять пробелы в теоретических знаниях, много читая накануне ночью и повторяя все днем, пока работал. Цель, ранее походившая на высокий горный пик, спрятанный за облаками, обрела очертания. И Му Цин шел к ней, заставив себя забыть о злых языках за собственной спиной. Он старался не вслушиваться в чужие разговоры, даже когда знал, что обсуждают его. Он не реагировал на колкости учеников в свой адрес и, как и прежде, молчал в ответ на оскорбления. Разница была лишь в том, что теперь Му Цин четче осознавал, ради чего это делает. Если перетерпеть сейчас — в будущем, когда он добьется своего, ему не о чем будет жалеть, оборачиваясь назад. Статус при рождении не так важен, как полученная репутация. И если первое он никак не мог выбирать, над вторым имело смысл работать со всем усердием. Из-за личных поручений Се Ляня, которые ему приходилось выполнять, монахи сдерживались в высказываниях при Его Высочестве, зная, что тот не потерпит злословия, однако вне поля его зрения не упускали случая укусить побольнее, напомнить, что статус ученика Хуанцзи ничего в случае Му Цина не менял. Что, как бы он ни старался, каких успехов бы ни достиг, все и всюду будут помнить, кто он на самом деле. Молчание и сдержанность все чаще путали с высокомерием. Старания в том, чтобы сохранять лицо и не опускаться до пустословия и словесных баталий, принимали за гордыню и попытку скрыть злой умысел. Му Цин учился бороться с горечью, что неминуемо возникала от этих слов. И у него начинало получаться. Помогало понимание, что, чем она слабее, тем сильнее становился он сам. В парных тренировках Се Лянь был незаменимым противником. Наставник Чжао, обучавший учеников монастыря технике боя, сначала с сомнением относился к их желанию тренироваться вместе, но сдался, услышав о рекомендациях мастера Вэя. Му Цину же приходилось не только ускоренно изучать каноны и основы, но и переучивать тело реагировать на прикосновения, выпады и атаки. В рукопашном бою как искусстве действовали совсем иные правила, в отличие от тех, что спасали ему и другим детям жизни в переулках императорской столицы. — Мне показалось, мастер Вэй сегодня был чем-то озадачен, — сказал Се Лянь, отвечая на приветственный поклон Му Цина перед началом тренировки. — Он просто дал мне несколько наставлений, — произнес Му Цин. Они встали лицом друг к другу и выставили перед собой руки, соприкасаясь ладонями. Кожа Се Ляня всегда была теплой и мягкой: ни мозолей, ни царапин. Даже от сражений на мечах у него не оставалось следов — заживляющая энергия ци быстро восстанавливала и стирала любые изъяны. — Наставники замечают твои старания, — улыбнулся наследный принц. Му Цин сделал шаг в сторону. Се Лянь, не разрывая контакт рук, повернулся лишь корпусом, оставшись на месте. Отразил удар, идеально повторив защитное движение, которое в прошлый раз показывал наставник Чжао. Правило не сдерживаться появилось между ними раньше, чем договоренность почаще вставать друг с другом в пару на занятиях. Се Лянь взял с Му Цина обещание, что тот не будет опасаться атаковать в полную силу из-за статуса слуги, а Му Цин в ответ попросил не жалеть его из-за недостаточной практики и неотточенных умений. Это устраивало их обоих. Не выдержав и мгновения паузы, Се Лянь шагнул вперед. Му Цин поймал его руку у собственного лица ребром ладони по запястью, отвел в сторону, надавил, заставляя опустить. Почувствовал, как пошел между ними обмен энергией ци, которая помогала и направляла отработку боя. Суть заключалась в свободном перемещении в связке с противником и готовности в любой момент правильно отразить любую атаку, на каждую из которых существовало свое защитное движение. Они оба изучили их все, хотя наставник Чжао советовал не торопиться и идти вровень с другими учениками. — Отличная защита! — воодушевленно сказал Се Лянь, отражая еще один удар. Му Цин сосредоточенно наблюдал за ним, только кивнув в ответ. Огненный элемент ощущался в ци наследного принца тонкими, как разводы растекшейся в воде туши, узорами. Металлическая основа помогала им быстро прийти в равновесие друг с другом, и со стороны их бой выглядел олицетворением гармонии. Фэн Синь часто сопровождал их на эти занятия и занимал себя стрельбой из лука, но на деле стоял и наблюдал за ними, выпустив в лучшем случае лишь пару стрел. Но кое-что в этих тренировках все же было скрыто от посторонних глаз. Му Цин, снова атакуя, аккуратно выпутал из окутавшей их ци Се Ляня огненную энергию, не забирая ее, но позволяя ей воздействовать на собственные силы. Слова мастера Вэй Чжилуна о том, что огонь может его ослаблять и что именно в Его Высочестве он присутствовал вторым опорным элементом, не шли из головы с самого начала. Все, что может причинить ему вред, сбить с пути, должно быть изучено в первую очередь. Этот принцип не раз спасал Му Цину жизнь и помогал выходить из очень трудных ситуаций. Путь совершенствования не мог стать исключением. Если он не рассмотрит собственные слабости, не выработает свою защиту на ослабляющее воздействие, не научится быстро восстанавливаться, это может стать помехой. Энергетические каналы отозвались вибрацией, встретившись с чужеродной ци. Му Цин выровнял дыхание, используя базовую технику обратного течения. Се Лянь нанес новый удар, встав к нему боком. Му Цин заблокировал выпад обеими руками. Рефлексы подсказывали, что нужно отступить и увернуться, но их приходилось безжалостно ломать, чтобы выстроить на их месте нечто совершенно другое. Первое время из-за этого он постоянно выслушивал очень длинные речи наставника Чжао. Тот напоминал, что не потерпит на своих занятиях низких боевых приемов, которым даже названия нет. Выручавшие раньше гибкость, способность затеряться в толпе, отомстить обидчику хитростью, требовалось заглушать во имя новых высоких правил. Отрабатывать приемы, одновременно закаляя ци в контакте с ослабляющим элементом, было нелегко, но Му Цин делал все, чтобы это было незаметно со стороны. Перебрав все атаки и защиты, они с Се Лянем опустили руки и поклонились друг другу как подобает, завершая тренировку. — Очень жду момента, когда получится сразиться с тобой на мечах, — сказал принц. У него ярко горели глаза. Му Цин кивнул, ровно и тихо выдыхая сжавший легкие от напряжения воздух. Хотелось отдышаться нормально, но он не собирался хоть как-то показывать, что бой его немного вымотал. Се Лянь со стороны выглядел полным сил. — Я тоже, Ваше Высочество, — справившись с дыханием, ответил он. К ним подошел Фэн Синь. — Вы на сегодня закончили? — спросил он. — Да. — Се Лянь поправил задравшиеся рукава, легшие складками в сгибах локтей. — Мне еще нужно зайти к советнику. — Я провожу. — Фэн Синь толкнул обратно стрелу, которую едва начал доставать из колчана. — Сейчас, только лук пристрою. Наследный принц помотал головой. — Не нужно. Я сам, оставайтесь. Ты же хотел потренироваться в стрельбе с Му Цином. Бросив короткий взгляд на Му Цина, Фэн Синь перебрал пальцами, которыми держал лук. — Да мы можем и позже, если… — Тогда встретимся во дворце Сяньлэ через пару часов, как закончите. Вместе поужинаем. На лице Фэн Синя отразилось сомнение. Он долго смотрел на Се Ляня, но потом все же сдался и выхватил стрелу из колчана, устраивая на луке. Скрипнула кожа плотной черной перчатки для стрельбы, когда он легонько натянул тетиву. — Договорились, Ваше Высочество. Му Цин незаметно потер запястья, которые горели после отработки приемов, и проводил наследного принца взглядом. Фэн Синь качнул луком. — Начнем? Он был очень метким стрелком и мог провести целый день напротив мишеней, пока у Му Цина и Се Ляня шли занятия. Му Цин не разделял его огромной любви к такому типу оружия, но не хотел упускать шанс изучить и это. Просто, чтобы уметь. Фэн Синь подошел ближе, так и держа стрелу наготове. Му Цин ждал, что он что-нибудь скажет или хотя бы отдаст ему лук, но юноша только хмурился и смотрел куда угодно, только не на него. — Фэн Синь? — Да я просто вдруг понял, что ни разу никого не учил, — усмехнулся тот. — Не знаю, с чего начать. Закатив глаза, Му Цин забрал у него лук. Стрела едва не упала на землю, когда Фэн Синь поспешно разжал пальцы и убрал руки за спину. Оружие было нетяжелым и простым, без узоров и украшений, но в нем ощущалась гибкая, плотная сила, которая не имела ничего общего с человеческой ци. Чистая боевая энергия, неагрессивная, но напряженная. — Тебе надо говорить все эти основы: руку к губам, дышать ровнее, держать глаза открытыми, или ты опять скажешь, что ты читал? — спросил Фэн Синь, скребя ногтями по шее за воротом рубахи сзади. Не читал, рос на улице, подумал Му Цин. Он еще не изучал военное дело, бросив все силы на техники духовного развития и боевые навыки с применением ци, к тому же его больше привлекало холодное оружие, вроде мечей и сабель. И все это не исключало его голодное нищее детство, в котором порой приходилось как уворачиваться от камней, так и бросаться ими самому. В конце концов, торговец Ма, изуродовавший Лю Чэнь, получил в лоб камнем именно от Му Цина. Девушка об этом не знала. Фэн Синь, как всегда, шумно дышал, стоя рядом. Му Цин рассматривал ровный ряд мишеней в противоположном конце тренировочной площадки. Стрела приятно и гладко льнула к пальцам, контрастируя с жесткостью тетивы. Мысленно выбрав мишень, Му Цин вскинул лук. Он не раз наблюдал за Фэн Синем во время стрельбы и прекрасно изучил исходную стойку. В этом не было ничего сложного, как и в том, чтобы слушать учителя из-за дверей, подметая пол, как это было раньше. Не успел Му Цин натянуть тетиву, придержав стрелу пальцами, Фэн Синь вздрогнул и схватил его за локоть. — Стой-стой! Руки изуродуешь, — быстро проговорил он, отпуская его и стаскивая с себя перчатку. Му Цин взглянул на свои пальцы. У него была тонкая бледная кожа, на которой от малейшего воздействия могли появиться синяки и ссадины, но только не на кистях рук, закаленных черной работой. Из-за постоянных мозолей они огрубели и потеряли былую чувствительность. Оставалось только ждать дня, когда Му Цин, наконец, сможет залечить руки при помощи духовных сил. Сейчас тратить на это энергию было непозволительной роскошью, как когда-то — книги, бумага, тушь и кисти для каллиграфии. Не догадываясь о его мыслях, Фэн Синь с готовностью протянул ему свою перчатку, держа так, чтобы удобно было сразу просунуть в нее руку. — Залазь, — сказал он. Поколебавшись, Му Цин все же окунул пальцы в нагретую чужим теплом защиту. Фэн Синь, довольный собой, улыбнулся, подтянув перчатку до основания его ладони, обжигая по пути своими горячими пальцами. — Ледяной ты какой, — пробормотал он. — Тепло же. — Я всегда такой, — отозвался Му Цин. — Вторую давай. Наконец, можно было вернуться к стрельбе. Тетива приятно, звонко спружинила, когда Му Цин отпустил ее. Фэн Синь казался напряженным и издал какой-то сдавленный удивленный звук, увидев пораженную недалеко от центра мишень. — Никогда не пробовал, говоришь? — протянул он, повернувшись к Му Цину. — И это твой первый выстрел? — Да. — Вот ведь… Я своей первой стрелой «убил» куст. И он не был мишенью. Фэн Синь подставил спину с колчаном, чтобы он мог взять еще одну стрелу. Му Цин тихо хмыкнул и пожал плечами. — Может, не такая у тебя врожденная меткость, как ты говоришь? — позволил себе колкость он. — Эй! — Юноша скрестил руки на груди и нахохлился, как цапля под ливнем. — Мне тогда, между прочим, шесть лет было! Му Цин прицелился снова. Рукам в перчатках было непривычно тепло, словно кожа, из которой они были сделаны, напиталась до краев чужим жаром. — Тебя готовили в солдаты? — спросил он, выстрелив. Фэн Синь дождался, пока стрела попадет в мишень. Удовлетворенно кивнул, напомнив на мгновение наследного принца. — Вроде того. У меня самая простая семья фермеров. Родители не очень хотели, чтобы я повторял их судьбу, так что отец рано начал готовить меня, а при первой возможности отправил обучаться. Денег было немного, но мне помогли попасть в хорошую школу. Отец дружил с одним из учителей, потому что поставлял им продукты. Меня учили ближнему бою, верховой езде, и я должен был в будущем охранять путников и торговцев, но так сложилось, что семья Его Высочества именно в то время подыскивала кого-то для его охраны. И… он выбрал меня, — ответил он. Му Цин обошел его, чтобы дотянуться до колчана со стрелами, вернулся на прежнюю позицию. — Почему, как ты думаешь? — Что? — Почему именно тебя? — А… — Фэн Синь снова потер затылок. От него парило теплом и запахом благовоний. — Не знаю. Я был настолько удивлен, что не мог и двух слов связать. Позже Его Величество сказал, что я хорошо показал себя во время отбора, но проблема в том, что самого Его Высочества в тот момент даже не было в зале. Му Цин еле успел перехватить пальцами стрелу, чтобы не уронить ее на землю. Руки в перчатках слушались хуже. — То есть? — Ну вот так. Он ушел в оружейную, а потом вернулся к нам, куче солдат, которые мечтали составить его личную охрану. Пришел и спросил, кто хочет посмотреть коллекцию его клинков. Я и… — Фэн Синь неловко рассмеялся, но его темные глаза блестели, словно воспоминания приносили ему радость. — В общем, я сделал шаг вперед раньше, чем успел подумать. Всегда любил оружие. — А остальные? — Му Цин выпустил стрелу и продолжал смотреть на нее, даже когда она замерла в мишени совсем рядом с центром. — Да не помню. Мне было страшно. Я первый раз был в императорском дворце, чего ты от меня хочешь? Ты сам там был? — Нет. — Вот! — как будто это все объясняло, воскликнул Фэн Синь. — И я к тому времени еще не был! И в первый же день Его Высочество предложил посмотреть коллекцию его оружия, а там один меч известнее другого. Я и близко с такими драгоценными клинками не стоял! А потом он захотел со мной сразиться. И что мне было делать, я не знал, меня защищать людей учили, а не… ну, наоборот. Му Цин едва успел поймать себя на том, что чуть не улыбнулся, настолько странно и при этом забавно звучал чужой рассказ. Он провел зубами по нижней губе и промолчал. Фэн Синь посмотрел на него. — Его Высочество очень любит оружие, — произнес он с теплом в голосе. — Я знаю, — кивнул Му Цин. — И не любит, когда ему поддаются. Считает, что в бою не бывает императоров и подданных. — Да. Фэн Синь склонил голову к плечу, знакомо нахмурился. Он делал это, когда недоумевал, или злился, но сдерживался, или удивлялся чему-то — в общем, всегда, когда эмоции были чуть сложнее базовых. — Почему ты так напряжен? — спросил он. Му Цин повел плечом. — Я не напряжен. — Да я же вижу! Стреляешь ты хорошо, а можешь — еще лучше, но не надо так зажиматься. Расслабься, это не поединок. Вот чему тебя учить надо, а не меткости. Не ответив, Му Цин пошел к мишеням, чтобы собрать стрелы. Прошуршала трава за спиной — Фэн Синь отправился следом. Первую стрелу удалось извлечь без проблем, потянув за древко, но вторая засела более глубоко. Му Цин прокрутил ее пальцами, приложил чуть больше усилий. Руку дернуло, когда острие все же показалось из деревянной основы. Фэн Синь вдруг резко выдохнул. Его пальцы сомкнулись на обнаженном запястье, рассыпав по коже невидимые раскаленные искры. — Это еще что? Му Цин повернул голову. Его рукав чуть задрался, и Фэн Синь, который мог и выросшую стену на главной тропе не заметить, если она не угрожала безопасности Его Высочества, каким-то образом разглядел на его коже синяки. — Ничего. — Му Цин вырвал руку из его хватки и одернул рукав. Фэн Синь не унимался. — Это от тренировок с Его Высочеством? — догадался он. — Почему ты не скажешь ему? Му Цин отвернулся, продолжая вытаскивать стрелы из мишеней. У него все предплечья постоянно были в синяках, и их приходилось прятать. Совершенствующиеся с духовными ядрами куда лучше противостояли ударам и почти не испытывали боли под аурой ци, к тому же их атаки из-за более направленной энергии получались мощнее. Му Цину же приходилось оттачивать бои без этой энергетической прослойки. Его это не беспокоило — наоборот, боль помогала ему концентрироваться. Не хочешь, чтобы было больно — учись быстрее. И тело об этом знало, как и голова — с детства. Но объяснять это кому-то еще, тем более — Фэн Синю, не хотелось. — Му Цин, — позвал Фэн Синь. Его голос звучал недоуменно. — Давай я поговорю с Его Высочеством, если сам не хочешь. — Не нужно, — напряженно отозвался Му Цин. — Да как не нужно?! Зачем это тебе? Ты обучаешься с такой скоростью, что совсем скоро у тебя появится духовное ядро. К чему сейчас прыгать выше головы? Я не понимаю. Все же пришлось посмотреть ему в глаза. В чужом взгляде не было ничего, кроме честного удивления. Му Цин снова потянул вниз и без того скрывавший предплечье рукав и выдернул из мишени последнюю стрелу. — Не надо понимать. * * * Любой совершенствующийся знал, что формирование духовного ядра зависит от внутренней гармонии трех составляющих: ци неба, ци земли и ци человека. Только полный баланс этих сил упрочит цикл, дав его обладателю новые возможности и приблизив его к бессмертию. Об этом говорили выбитые в камне рельефные рисунки, об этом было написано в большинстве книг, включающих в себя основы. Однако ни один текст не давал представления о том, как ощущался момент зарождения ядра. На каком этапе можно было понять, что это вот-вот случится? Что испытывает в этот миг совершенствующийся на духовном или физическом уровне? Мастер Вэй Чжилун на осторожный вопрос Му Цина ответил туманно, дав понять, что это можно сравнить только с вознесением. Не по силе ощущений, разумеется, скорее по своей природе. Вознестись можно неожиданно: на поле боя в разгар битвы или даже во сне. То же самое — с духовным ядром. Ты точно осознаешь этот момент, но никогда не предугадаешь, когда и как именно это случится. Именно об этом Му Цин размышлял, спускаясь поздним вечером к источнику. Се Лянь еще даже не пил свой вечерний чай, решив сперва изучить свитки, которые ему дал советник. Ритуалы для подготовки Воина, радующего Богов, были непростыми и требовали тренировки. Не дозволялось допускать ни единой ошибки накануне праздника. Хоть до него и оставалось больше года, готовиться наследному принцу стоило начать уже сейчас. По вечерам на пике Тайцан становилось прохладно. Ветер был несильным, но пронизывающим, приминал траву, и в свете бледной, как лед, луны она отливала острым серебром. У Му Цина выдалось немного свободного времени, но читать, как обычно, не получалось — голова быстро стала тяжелой, а внутри вновь натянулось нетронутыми, но крепко сжатыми струнами. Отложив книги, он решил набрать для матери немного воды и заодно освежиться самому. Источник всегда успокаивал его, даже если он просто сидел рядом на камнях и думал о своем. Изученная до каждого изгиба тропа привела его к каменной лестнице, скрытой в густой тени деревьев. Му Цин нырнул под ветви, прекрасно ориентируясь в темноте и не боясь оступиться. Состоявшийся накануне разговор с Фэн Синем почти не беспокоил, но почему-то мысли то и дело упрямо возвращались к нему. Му Цину казалось очевидным, что юноша не поймет, зачем он с таким упорством стремился как можно быстрее оказаться на равных с самыми сильными учениками монастыря, в том числе — и особенно — с Се Лянем. До недавнего времени он был лишен возможности не только обучаться, но и ставить себя в противовес таким, как они. У них с самого детства был шанс тренироваться и готовиться к будущему, которое не было туманным и призрачным, как у Му Цина. Даже Фэн Синь с ранних лет понимал, ради чего старается, к чему придет в результате. А реальность оказалась даже лучше ожиданий. И его недоумение понятно. Для него подождать лишних пару месяцев до момента, когда можно будет использовать в тренировках поддержку духовного ядра, казалось лучшим и правильным выходом. Но не для Му Цина, которому эти месяцы стоили нескольких лет, когда он думал лишь о том, чтобы выжить самому и защитить мать. Впрочем, он и сейчас не переставал об этом думать, несмотря на новое положение. Он по-прежнему слуга. Пусть стало чуть легче, это лишь самое начало пути. Ему просто нельзя оступаться. Только не теперь. Присев у воды, Му Цин вытащил заколку из волос, как делал всегда, приходя сюда. Расчесал их пальцами, чувствуя, как покалывает в затылке у самых корней после целого дня с тугим пучком. От воды пахло свежестью. Даже так, в косом бледном свете луны, которую не полностью прятали деревья, она выглядела холодной. Неожиданно сбоку послышался какой-то шорох. Му Цин поднялся на ноги, стиснув в пальцах заколку. В тени у нагромождения камней, по которому стекали тонкие струи воды, мелькнули знакомые серые одежды, какие носили слуги. — Кто здесь? — спросил Му Цин. — Давно не виделись, выскочка, — донеслось из темноты.