Смерть солнца начинается в полдень

“What used to be has faded away Something's wrong Can see it in your eyes Your mind is here, but your heart is not” ♫ No Name Faces - Silence

Земля иссохла и растрескалась, как раскуроченная повозкой грязь на солнцепеке. Жара стояла такая, что никакие духовные силы, никакая аура божественного сияния, распространявшаяся на небесных чиновников от небожителя, которому они служили, от нее не избавляли. Фэн Синь то и дело оттягивал ворот, пытаясь отлепить от себя одежду и пустить под ткань хоть немного воздуха. На его лбу блестел пот, волосы на висках прилипли к коже темными разводами. Несмотря на чин, приравнивавший его и Му Цина к богам, они оба оставались людьми, так что ощущали и холод, и зной. Территория Юнани походила на пустыню. Солнечный диск висел в небе огромной каплей расплавленного золота. Раскаленный воздух рябил перед глазами, преломляя пустые, не тронутые плугом поля. Му Цин ткнул сапогом почву. Она была плотная и твердая, как камень. — Как так вышло, что мы совсем ничего не знали о том, что здесь творится? — хрипло произнес Фэн Синь, озираясь по сторонам. — Я уже говорил, — сухо ответил Му Цин. — От всех таких несчастий в первую очередь страдают бедняки. Они умирают от голода. У них нет подношений для храмов, чтобы возносить молитвы. — Его Высочество даже колени преклонять в своих храмах не разрешает. А тут нельзя помолиться, не принеся ничего в дар! Эти правила придумали сами смертные. Се Лянь мог сколько угодно уговаривать советника, а именно через него он и передавал все требования, убрать подушки для коленопреклонения из его храмов, люди все равно все будут делать по-своему. Раз о чем-то просишь — вставай на колени. Если у других небожителей так заведено, никому и в голову не придет поступить иначе. Даже в таком незначительном вопросе, как коленопреклонение, небожитель и его последователи во мнениях не сходились. Му Цин знал, что где-то неподалеку должна протекать река, так что они с Фэн Синем искали именно ее, чтобы понять масштабы бедствия. Люди, которые им редко, но встречались, молчали, не видя их, но то, как они выглядели, говорило красноречивее любых слов. Потрескавшаяся сухая кожа, скрюченные худые пальцы, впалые животы, потухшие, безжизненные глаза. Река действительно нашлась. Точнее то, что от нее осталось — зловонное грязное русло, из которого уже невозможно было попить, только отравиться мутной жижей, что тухла на самом дне вместе с погибшей рыбой. Лицо Фэн Синя скривилось, и он хотел закрыть рукой нос, но в последний момент спохватился и лишь с остервенением потер его пальцами. Му Цина от гнилостного запаха мутило — это сразу напоминало худшие времена из детства. Случались неудачные годы, когда урожая было мало, так что даже торговцы фруктами и овощами исчезали с главной улицы, потому что заканчивался товар. Дети превращались в обтянутые кожей скелеты, а взрослые, пытаясь добыть пропитание тяжелой работой и воровством, калечились или подхватывали болезни. Если пройти их переулок насквозь и продолжить спускаться прочь от центра города, можно было выйти к мелкой речушке, в которой они всегда набирали воду. Главная река государства называлась Лэ, и эта безымянная канава была ее тупиковой протокой. В один такой неурожайный год, когда Му Цину было семь, гибло много бедняков. Некоторые падали прямо на ходу, не добравшись до реки. Один старик угодил в воду, и поняли это не сразу. Обнаружили, когда на мелководье появился вздувшийся труп, с которого струпьями свисало обмякшее, бескровное, объеденное рыбами мясо. Запах от него шел примерно такой же, как сейчас — от иссохшей дочерна реки в Юнани. Му Цин закрыл нос и рот рукавом. Скользнув взглядом по почерневшему от гнили руслу, он увидел неподалеку людей, которые лежали у кромки берега. Их волосы и лица были перемазаны зловонной грязью. Не нужно было подходить и проверять, дышат ли они. И отсюда видно, что нет. Фэн Синь проследил за направлением его взгляда и покачал головой. — Нужно сообщить Его Высочеству, — напряженно сказал он. — Рано, — произнес Му Цин, продолжая закрывать нижнюю половину лица черной тканью рукава. — Нужно проверить, что с остальными жителями. Я вижу только бедняков. Возможно, богачи либо переехали на восток, либо просто не испытывают тех же трудностей, раз даже не стали молиться. В этом он был почти уверен. Они отошли от реки и направились в сторону домов. Некоторые выглядели очевидно покинутыми: покосившиеся ворота нараспашку, брошенные вещи. Вскоре послышался звук людских голосов, и Му Цин с Фэн Синем поспешили на шум. — Нам нечего есть! Мы голодаем! — Сжальтесь! Хоть глоток воды! Моя дочь умирает, она совсем ребенок! — У меня пропало молоко, я даже не могу накормить своего младенца! У двора столпилось человек десять, и все они кричали, умоляя о помощи и цепляясь за ворота. Это явно был дом из тех, что побогаче, потому что служанка, которая не выглядела такой же худой и изможденной, как все собравшиеся, пыталась отогнать попрошаек палкой. — Пошли вон! Господин не велел никого впускать! — Да послушайте же нас! — закричал мужчина, на котором остались только штаны да обернутый в несколько раз вокруг талии грязный пояс. Его худая спина с торчащими лопатками блестела от пота. — Помогите хотя бы детям! — Уходите! — рявкнула служанка, дернув ворота на себя. Створка поддалась легко, потому что люди, что за нее цеплялись, совсем были лишены сил. Ворота захлопнулись, лязгнул засов. Сколько бедняки ни наваливались на них, они даже не покачнулись. Заплакала женщина, державшая на руках сверток в тряпье, из которого торчали крошечные, сухие, как лапки у освежеванного кролика, ножки. Зрелище было ужасающим. Фэн Синь повернул голову к Му Цину. — Нужно раздобыть воды. Хотя бы для детей. — Откуда? — спросил Му Цин. — С востока. Я могу принести немного. Его Высочество просил сделать все, что в наших силах, чтобы помочь им. — Он просил все разузнать. Других приказов я не слышал. Фэн Синь гневно сверкнул глазами. — Ты как будто его не знаешь! Гибнут люди! Он бы никогда не отказал таким в помощи! — И что? — сурово спросил Му Цин, скрестив руки на груди. — Станешь стоять над ними и капать им в рот воду каждый раз, когда они захотят пить, и тратить духовные силы, чтобы являться сюда с востока снова и снова? Сколько ты так продежуришь? Неделю? Месяц? На лице Фэн Синя появилось очень отталкивающее, почти презрительное выражение. — Да, чего еще я мог от тебя ожидать? — произнес он. — Еще тогда, когда ты взял деньги за работу с того мужчины, что искалечил и бросил умирать на дороге девушку, я должен был понять, что ты за человек. Му Цин отвернулся. — Я пойду разузнаю все у главы города. Если хочешь, оставайся. — И останусь! — рыкнул Фэн Синь. Одежды и волос коснулся легкий поток раскаленного воздуха. Фэн Синь отправился на восток, чтобы раздобыть воды для попрошаек. Му Цину и не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что за его спиной уже никто не стоит. Остались лишь люди у ворот богатого дома, продолжавшие стенать и плакать. От жалобного воя ломило виски и дрожало под ребрами. Эти люди все равно умрут. Фэн Синь будет лишь продлевать их страдания, пытаясь доставить им воды и провизии. В этом он был похож на Се Ляня. Им обоим казалось, что, помоги ты здесь и сейчас, твоя миссия будет исполнена. Однако десяток напившихся и наевшихся людей не решит проблему голода и не остановит засуху. Назавтра они снова захотят еды и воды, а потом — их родственники и знакомые. Если им действительно помогать, то оставаться здесь и таскать пропитание до конца засухи, а она и без того длилась уже около двух лет, к тому же недавно только усугубилась. Сцепив зубы, Му Цин отправился искать главу города. Чиновники не могли не доложить о бедственной ситуации в Юнани наверх, то есть в столицу. И новость обязана была дойти до императора. Его Величество же, в свою очередь, вряд ли проигнорировал такие известия с западной части собственного государства. Выходило, что средства в помощь все же были выделены. Только вот куда же они делись? Еще на подходе к дому главы города Му Цину встретился караульный пост. Бедняков вокруг он не заметил. Скорее всего их давно прогнали, не дав никакой надежды, так что они ушли умолять о помощи других, ничего не добившись здесь. — Кто вы и к кому направляетесь? — спросил мужчина в темных штанах и рубахе. Му Цин увидел на его поясе ножны с мечом. Он уже принял человеческое обличье, так как приказ Се Ляня выяснить информацию позволял это сделать. — Я прибыл из столицы, чтобы побеседовать с главой города. — Нет его! — сказал второй караульный, подходя ближе. — По какому вопросу? Му Цин окинул его ледяным взглядом. — Попробуете угадать? Или происходящее в городе для вас новость? — произнес он. Мужчины переглянулись и перебросились парой слов, косясь на него. Му Цин ждал. Тот, кто заговорил с ним первым, отступил в сторону, давая пройти. — Главы нет, только его заместитель. Можете поговорить с ним, даочжан. Разумеется, его нет. Сбежал, пока была возможность, на восток, оставив на своем посту того, кто долгое время на него метил. Му Цин не ответил караульным и молча направился к воротам. Двери открыла молодая служанка и сразу без лишних вопросов пригласила в дом. В главном зале повсюду стояла дорогая фарфоровая посуда: тарелки, пиалы, точеные заварочные чайнички и блюдца. У окна на низком столике была разложена доска для вэйци с двумя пузатыми бочонками для хранения игровых камней с обеих сторон. Какая-то женщина, вероятно, супруга хозяина дома, заглянула в комнату из коридора, но тут же скрылась. Вскоре появился и сам заместитель главы. — Даочжан, — поприветствовал он, поправляя бледно-голубое ханьфу. — Что привело вас ко мне? Вы из императорской столицы? Му Цин сразу обратил внимание на дорогую подвеску из зеленого нефрита, что висела у мужчины на поясе. Он выглядел совершенно здоровым и упитанным, губы блестели и раскраснелись, словно он только что встал из-за стола, наевшись досыта острых и жирных блюд. — Да, из столицы, — ответил Му Цин. Мужчина быстро облизнулся и развел руками. — Не думал, что о нас прознали даже господа совершенствующиеся. Честь приветствовать вас в моем доме. Меня зовут Шань Хэ. Не хотите чаю? Всего в паре ли от этого двора люди едва стояли на ногах от истощения, а он предлагает попить чаю? Му Цин ровно выдохнул и продолжил: — Сюда меня привело бедственное положение народа Юнани. Его Величество наверняка выделял средства в помощь, — сказал он, проигнорировав вопрос. — На что же они пошли? Хозяин отвел взгляд и поджал губы, следом неловко улыбаясь. — Так… Все истратили. Глава города отправлял отчет. Так и есть, точно знаю. До последней монетки — за все отчитались. Можете навестить дома семьи Чу или семьи Сун, всем, на кого хватило, была выделена помощь. Да, и скорее всего этих семей уже нет в Юнани. Они убрались подальше на восток или сидят за своими воротами, боясь выйти на улицу, чтобы их не окружили умирающие бедняки. Му Цин повернулся к полкам с фарфоровой посудой, вежливо и мягко улыбнулся. — Красивый фарфор. Шань Хэ тут же расслабился и просиял. — У даочжана чудесный вкус. Сразу видно, разбираетесь. Вот это с севера. — Он осторожно, еле касаясь, провел пальцем по носику белого заварочного чайника. — Тонкая работа великого мастера. — Как достали такую диковинку? — У торговцев. Мне так повезло, даочжан. С месяц назад они проезжали через эти места, я и выкупил. Двойную цену заплатил! Му Цин повернул к нему голову. Шань Хэ понял, что сказал, и засуетился еще больше, но слова у него не шли и в осмысленные певучие фразы уже не складывались. Это заставило мужчину потерять терпение и разозлиться. Щеки и скулы у него покраснели, как спины и лица людей снаружи — от палящего солнца. — Из своего жалования! Почему вы так смотрите на меня? Даочжан, при всем уважении, но о чем вы подумали? Чтобы я… — Помолчи, — раздраженно бросил Му Цин, закатив глаза. Шань Хэ захлопнул рот, забыв выдохнуть, из-за чего его щеки на мгновение раздулись, как у лягушки. Больше у Му Цина не было вопросов. Он мог и не приходить сюда, чтобы убедиться в том, о чем и так знал с малых лет. Император выделял средства на помощь отдаленным провинциям, а те, через кого они проходили, откусывали по куску, так что к концу пути от цельного мандарина оставались одни косточки да кожура. И это в лучшем случае. — Даочжан… — пробормотал заместитель главы, направившись следом за Му Цином к двери. — Если хочешь, чтобы я молчал, сегодня же дай людям воды и накорми их. — Я… Но у меня есть своя семья, — попытался возразить тот. Му Цин не ответил и вышел к воротам. Шань Хэ шикнул на служанку, которая собиралась проводить его, и отправился открывать сам. Караульные проводили взглядами, но ничего не сказали. Оказавшись один, Му Цин сжал кулаки и низко опустил голову. Знал ли сам император о том, что чиновничьи инстанции воруют? Конечно же, да. Может, приближенные опасаются это делать, но, чем дальше по цепочке, тем свободнее себя чувствуют эти паразиты, отделываясь отчетами и докладами. Невозможно проверять всех и каждого, иначе все дела государства просто встанут в мертвой точке. Боковым зрением Му Цин уловил какое-то движение и перевел взгляд. Мимо по сухой, сыпучей дорожной пыли бежала тощая крыса. Ее шерсть торчала клочками, голый бледный хвост вяло тащился по земле. Не сдержавшись, Му Цин направил в нее поток духовной силы. Зверек замер, а потом подпрыгнул и прытко понесся в сторону двора заместителя главы. Взвизгнула служанка. Караульные помчались на крик. — Лови ее! Ах ты тварь! — заголосил Шань Хэ. Раздался оглушительный звон. — Мой фарфор! Да что за напасть?! Откуда она взялась? Хмыкнув, Му Цин отошел подальше и вновь скрыл свой облик. Хмурого Фэн Синя он обнаружил на той же улице, на которой они разошлись. Людей вокруг уже не было. — Угомонился? — спросил Му Цин. Фэн Синь вытер капли пота со лба и отвел взгляд. — Вроде того. На сегодня им хватит. Ты что-нибудь разузнал? — Ничего, о чем не подозревал. Идем, нужно найти Его Высочество. Однако возвращаться для этого в императорскую столицу не пришлось. Се Лянь нашелся сам — стоял и с потерянным видом смотрел на обмельчавшую зловонную реку. Заметив их, принц спросил: — Что вам удалось выяснить? Фэн Синь подул себе за ворот и доложил: — В западной части проблемы с водой длятся уже около двух лет. Но в Юнани ситуация хуже всего: высохли реки, дождей нет, поля не возделываются. Богачи покупают себе воду и пищу из других провинций, бедняки же умирают от жажды и голода. Се Лянь нахмурился. Между его бровей залегла глубокая складка. — Я был у советника. Он сказал, что отец приказал выделить деньги в помощь людям, так почему все так и осталось настолько плохо? Му Цин посмотрел на него почти с жалостью, прежде чем ответить. Этот взгляд не укрылся от Фэн Синя, который недовольно поджал губы, но промолчал. — Деньги действительно выделили, однако на каждой чиновничьей инстанции срезалось по части. В результате почти ничего не осталось. Чем кормить паразитов, лучше вообще не выделять средств. Се Лянь округлил глаза, словно впервые слышал о таком явлении. — Я заставлю всех паразитов выплюнуть все, что они сожрали, без остатка! Му Цин подавил вздох. — Это дело императора, а не твое, Ваше Высочество. Твои обязанности — исполнять прошения верующих. Нельзя одновременно делать это и решать государственные задачи. Наследный принц, казалось, не услышал его слов или не воспринял их всерьез. Фэн Синь предложил попытаться передать императору идею доставить воду на запад с востока. — Не получится, — сказал Се Лянь. — Советник сказал, что ничего не выйдет. Для этого нужно вырыть канал, это слишком далеко и потребует огромных затрат, в том числе рабочей силы. К тому же займет не один месяц. Какое-то время все трое молчали. Му Цин смотрел на темное русло мертвой реки. Фэн Синь напряженно кусал обветренные губы. Наконец, Се Лянь произнес: — Нужно попробовать применить силы небес, раз не выходит решить вопрос человеческими ресурсами. Я слышал, что пару лет назад появился новый Повелитель Дождя. Мы не знакомы, но я мог бы побеседовать с ним и выяснить, нет ли способа доставить воду в Юнань. — Это не выход, — сказал Му Цин. — Почему? Когда Се Лянь вознесся, он проигнорировал процесс выстраивания хороших отношений с другими небожителями. Принц был вежлив и приветлив со всеми, но не поддерживал ни с кем дружественных связей. Му Цин слышал о новой Повелительнице Дождя, но также до него доходили слухи, что она крайне нелюдима и держит со всеми дистанцию. Не существовало никакой гарантии, что Се Ляню удастся уговорить ее вмешаться в вопросы смертных. — Даже если это получится, — начал объяснять Му Цин, — это не решит проблему. Если ты возьмешь воду с востока и переместишь на запад, ее станет меньше на востоке. Засуху это не устранит. Ты лишь отсрочишь смерть этих людей, хотя восток более густо заселен. Фэн Синь взволнованно посмотрел на Се Ляня. — Это приведет к последствиям еще хуже, чем в Юнани. Му Цин бросил на него короткий взгляд. Правда? Неужели все же дошло? Когда он говорил ровно о том же самом Фэн Синю пару часов назад, лишь на примере меньших масштабов, он отказался принять его точку зрения. — И все же я попробую, — сосредоточенно произнес Се Лянь. — Останьтесь здесь и помогите, чем сможете. Я должен подумать. — Хорошо, — ответил Фэн Синь. — Дай знать, когда что-то решишь. Се Лянь хлопнул его по плечу и вознамерился уйти. Му Цин предостерег: — Ваше Высочество, прости за прямоту, но ты Бог Войны, а не Бог Воды. И даже Бог Воды не создал бы воду из ничего. Подумай хорошенько. Не тратишь ли ты свои силы впустую, пытаясь затушить пожар стаканом воды? Принц на пару мгновений остановился, но не обернулся и все же ушел. Му Цин чувствовал на себе взгляд Фэн Синя. Они могут сколько угодно осуждать его за такие мысли, но отступить от них и просто слепо делать все, что говорит Се Лянь, он не мог. Стоило хотя бы попытаться вразумить его, пока еще не слишком поздно. Однако ослушаться приказа тоже было нельзя. Весь день от Его Высочества не приходило никаких вестей. Фэн Синь молчал и делал свое дело, разрываясь между бедняками, которые стекались на улицу отовсюду, прознав, что кому-то досталось немного воды и пищи. Му Цину же нужно было принимать молитвы из храмов Се Ляня. Эту обязанность с него тоже никто не снимал. Находясь в Юнани, ему приходилось тратить на это больше духовных сил, чем обычно. К вечеру Его Высочество все же обратился к ним по сети духовного общения, попросив встретиться с ним в столице. Он выбрал для этого крайне странное место — маленькую, неприметную кумирню. Му Цин, явившись на зов, заметил надписи по сторонам от ворот: «Тело пребывает в страдании» и «Душа пребудет в блаженстве». Язык не поворачивался назвать это строение храмом, но оно явно было посвящено Се Ляню. Внутри было темно, так как небо заволокли тучи, стал лить дождь. Прохожие в спешке разбегались по домам. Фэн Синь вошел первым и выругался, едва успев сделать несколько шагов по направлению к Се Ляню, который стоял и разглядывал маленькую глиняную статую. — Мать его, а ребенок здесь откуда?! Му Цин шел следом и, обойдя его, посмотрел ему под ноги. На полу кумирни действительно лежал спящий мальчик лет двенадцати-тринадцати, весь в лохмотьях и бинтах. Память мгновенно подкинула картинки из прошлого. На сердце резко потяжелело. — Ваше Высочество, это тот самый ребенок, что сбежал с пика Тайцан три года назад? — Нельзя сказать наверняка, — ответил Се Лянь. — Мы же ничего о нем не знаем. Му Цину и не нужно было знать. Это было очевидно. Если в столице и прибавилось нищих детей, они точно были младше этого мальчика, а остальных он помнил в лицо. К тому же Му Цин сразу заметил бинты, что наполовину скрывали его черты. Понять, что это именно тот самый ребенок, труда не составило. Следом вспомнился и ужас старейшин, когда те услышали из уст советника о страшной судьбе малыша — быть предвестником бед и разрушений. Сглотнув, Му Цин поднял глаза на Се Ляня и спросил: — Если ты вызвал нас, значит, уже что-то решил? — Может, сначала уведем отсюда ребенка? Тут не лучшее место для ночлега, — сказал Се Лянь. — А куда еще ему идти? Было бы место, где переночевать, он бы туда и отправился, — возразил Фэн Синь. — Ваше Высочество, — чуть громче обратился к нему Му Цин. — На это нет времени. Какое решение ты принял? Однако Се Лянь не ответил и, подхватив неизвестно откуда взявшийся у него красный зонт, вышел из кумирни. По куполу тут же забарабанили капли дождя, из-за чего дремавший на полу мальчик проснулся. Принц опустил зонтик на землю. Сам он оставался невидимым, так что ребенок мог наблюдать просто брошенный раскрытый зонт, алый на фоне посеревшей от дождя улицы. — Ваше Высочество, — предостерег Му Цин. — Он тебя заметит. Не стоит этого делать. В следующее мгновение резкий возглас мальчишки, который теперь стоял и обнимался с зонтом, глядя единственным не скрытым бинтами глазом на глиняную статую, заставил их всех вздрогнуть. — Ваше Высочество, это вы?! — Смышленое дитя, — произнес Фэн Синь. — Заметил все-таки. Вряд ли по одному зонту ребенок мог что-то понять. Скорее всего Се Лянь не просто так оказался в этой кумирне. Мальчик был весь грязный и избитый. Дети бывают крайне жестоки, особенно к чужакам и уродцам. Наверняка принц вмешался в какую-нибудь потасовку между ним и другими ребятами, вот почему он догадался о его присутствии. Се Лянь нарушал правила даже в таких незначительных мелочах. Мальчишка вдруг громко закричал: — Я так страдаю! Жизнь такая мучительная! Каждый день я хочу убить всех на свете людей, а потом и самого себя! Фэн Синь тихо присвистнул: — Ничего себе желание. Му Цин перевел на ребенка взгляд и холодно сказал: — Вырастет — поймет, что эти переживания пусты. Он просто еще слишком мал. Или так, или он просто погибнет, не справившись с тяготами нищей жизни. У таких детей выбор невелик. В конце концов, Му Цин когда-то был на его месте. Убить всех на свете он не хотел, а вот превратиться в огромную каменную статую и придушить своими руками торговца Ма — весьма. Он всегда находил для своей злости конкретный объект. Это тоже помогало выжить. — Ради чего мне жить? — воскликнул мальчишка. — Какой у моей жизни смысл? Повисла тишина, но внезапно сверху раздался голос: — Если не знаешь, ради чего жить, живи хотя бы ради меня. Фэн Синь округлил глаза и приоткрыл рот. Му Цин вздрогнул от неожиданности. Да, идеи Се Ляня часто поражали смелостью, но вот так бросаться такими словами… К их с Фэн Синем ужасу, наследный принц не умолкал. Над остолбеневшим ребенком в пустой кумирне продолжали звучать слова: — Я сам не знаю ответа на твой вопрос. Но, если пока ты не можешь найти смысла своей жизни, сделай этим смыслом меня. У Му Цина по рукам побежали крупные ледяные мурашки. Фэн Синь, не меняя выражения лица — все с теми же круглыми глазами и перекошенным ртом, — бросился к Се Ляню и накрыл ладонью его губы. — Ваше Высочество? — изумленно позвал Му Цин, видя, что принц пытается сказать что-то еще. — Спасибо за цветок! — кричал он. Лишь коротко взглянув на глиняную статую, которая и правда держала живой белый цветок в одной руке, Му Цин решил помочь Фэн Синю и тоже придержал принца, зажав ему рот ладонью. Их пальцы оказались плотно прижаты друг к другу. Фэн Синь, показалось, вздрогнул, но только сильнее притиснул руку к губам Се Ляня. — Все-все! — попытался высвободиться Его Высочество. — Молчу. У Му Цина от изумления даже слов сразу не нашлось. Хотелось отдышаться. Се Лянь готов был повесить на себя ответственность за что угодно и за кого угодно. Это еще куда ни шло, хотя тоже было крайне недальновидно. Но говорить человеку жить ради него! Сделать его смыслом своей жизни! Да что это за предложение? И что это будет за жизнь? — Кто так поступает… — негромко проговорил Му Цин. — Вот так взять и сказать «живи ради меня»… Без зазрения совести. У Фэн Синя дрогнули уголки губ. Се Лянь на мгновение задумался, а потом стремительно залился краской. Может, у Му Цина все же получилось до него достучаться? — Я не… — произнес Се Лянь. — Все-все, — утешающе сказал Фэн Синь и перевел на Му Цина выразительный взгляд. — Его Высочество больше ничего такого не скажет. Хватит напоминать ему об этом. Напоминать? Может, стоит сначала думать, прежде чем давать нищему мальчишке смысл жизни, который заключался в божестве, которого он никогда не увидит, да и услышать не должен был? У Му Цина это просто в голове не укладывалось. Однако на мальчика, казалось, эти слова подействовали благотворно. Во всяком случае воли к жизни у него точно прибавилось, потому что он схватил со стола для подношений подсохшие сладости и не первой свежести фрукты и принялся жевать. Се Лянь просиял. — Сработало. Му Цин решил, что дешевле будет согласиться, чем что-то ему объяснять. Наконец, принц перешел к делу, сказав, что принял решение отправиться за пределы Сяньлэ, чтобы принести оттуда воду. В этом вопросе было не обойтись без духовного артефакта небожителя, повелевающего водной стихией, ведь расстояние оказывалось огромным. Однако Се Лянь и на это готов был пойти. Приказав им с Фэн Синем продолжать оказывать жителям Юнани посильную помощь и следить за молитвами из храмов, наследный принц отправился в путь. * * * — Избавьте наш город от беженцев! — Эти чужаки совсем из ума выжили! Ворье! Прошлой ночью их дети украли с моего двора утку и сварили ее! Чтоб у них все зубы выпали! — Молюсь о своем муже! Вчера на него напали мужчины из Юнани, а сегодня утром он не смог встать с кровати, так сильно его избили! Такие молитвы приходили вот уже третий день. Фэн Синь стоял рядом, напряженно сведя брови к переносице. Му Цин специально подозвал его, чтобы дать послушать эти прошения. Все больше и больше жителей столицы приходили в храмы Его Высочества, чтобы пожаловаться на беженцев и попросить изгнать их из города. Ни он, ни Фэн Синь не имели права самостоятельно принимать такие решения и исполнять подобные молитвы, однако от Се Ляня вот уже много дней не было ни слуху, ни духу. Он не появлялся сам и не обращался к ним по сети духовного общения. Тем временем в столице то и дело происходили стычки между жителями Юнани и местным населением. Сначала народ тепло принял бедняков, которые добирались так далеко с запада, помогали им, однако их уже стало слишком много. Им некуда было пойти, так что мужчины, женщины, старики и дети разбили лагерь в зеленой зоне, где не было чужих домов, даже радовались, что нашли себе место, где никому не мешали. Однако именно там столичные жители привыкли отдыхать и проводить время. Теперь же все эти зеленые лужайки напоминали помойку, где невозможно было найти местечка, не занятого оборванцами и чужаками. И любое преступление, любое дурное событие теперь связывали именно с беженцами из Юнани, потому что свалить все на них было проще простого. Те же, в свою очередь, отстаивали свою честь, из-за чего драки случались уже каждый день. — Нужно дождаться Его Высочества, — сказал Фэн Синь, выслушав отобранные Му Цином молитвы. — Сколько ждать? — спросил Му Цин. — Все это может закончиться междоусобной войной. Фэн Синь строго посмотрел на него. — Мы не можем ничего решить без него. Не забывай, у нас приказ. Конечно, приказ. И, что бы ни происходило, они должны выполнять его. Се Лянь, казалось, совершенно позабыл о своих прямых обязанностях — принимать и исполнять молитвы своих последователей. Вскоре такое молчание со стороны божества приведет к тому, что верующие станут отворачиваться от него. А он тем временем пропадает где-то на территории других государств, чтобы раздобыть хоть немного воды. Му Цин раздраженно убрал со лба волосы. Фэн Синь заметил это нервное движение и уставился на него в упор. — Опять? — спросил он. — Давай, скажи, ты снова осуждаешь Его Высочество? Не слишком ли ты много на себя берешь? Эти стычки разгорались между ними чаще, чем драки между жителями столицы и беженцами из Юнани. Каждый день по несколько раз. — Да, — сквозь зубы проговорил Му Цин. — Да, осуждаю! Я считал и буду считать, что мы вмешиваемся не в свое дело. Посмотри на количество отложенных молитв! Даже если Его Высочество вернется прямо сейчас, несколько дней уйдет на то, чтобы их исполнить. Глаза Фэн Синя недобро заблестели. — Это его дело и его решение! Не тебе давать этому оценку! Му Цин резко повернулся к нему. — Мы — его приближенные на Небесах! Если мы ничего ему не скажем об этой ситуации с молитвами, кто скажет? — Есть советник и Владыка Шэньу, а наша задача — обеспечивать его безопасность и исполнять его приказы! — прорычал Фэн Синь. — Ты осуждаешь его за то, что его заботит собственный народ? — У этого народа есть правитель! — ответил Му Цин. — Это император. Или ты усомнился в способности Его Величества решать проблемы без вмешательства небожителей? Фэн Синь с трудом выдохнул. У него знакомо потемнели скулы. Сейчас начнет орать еще громче. Он тоже переживал. Так, что срывался еще быстрее, чем раньше, — сразу в крик. — Ты ведь заботишься о матери! — сказал Фэн Синь. — А она тоже смертная. Ты ведь ее не бросаешь! Так почему Его Высочество должен бросить свой народ и не попытаться помочь? При упоминании матери все внутри мгновенно потяжелело и напряглось. Еще несколько слов, и между ними случится такая драка, что камня на камне вокруг не останется. Му Цин еле заставил себя сдержаться и не ударить Фэн Синя по лицу наотмашь. Все-таки он не просто пересылал ему молитвы Лю Чэнь, когда выпадала его очередь принимать прошения из храмов, иначе откуда мог это узнать? Му Цин о таких вещах не распространялся и не обсуждал их ни с одной живой душой. — Моя мать — это лишь моя забота, — ледяным тоном произнес он. — О ней не побеспокоится ни император, ни кто-либо другой. Как ты можешь сравнивать жизнь отдельно взятого человека и сотен тысяч людей? Фэн Синь сглотнул и отвернулся. Вплел пальцы в волосы под высоко забранным пучком. — Как мне надоели эти твои осуждающие взгляды. У тебя вечно такой вид, словно тебе все лучше всех известно! Либо говори в открытую, либо прекрати! — Я пытался, — медленно произнес Му Цин. — Несколько раз. Разве Его Высочество когда-либо кого-то слушал? До него не достучались ни советник, ни сам Его Величество, куда уж мне или тебе! — Вот именно! Так что не лучше ли перестать каждый раз делать такое лицо?! — воскликнул Фэн Синь, вновь поворачиваясь к нему. — Какое?! — Вот такое! Я тебя не узнаю, — прозвучало вдруг с горечью и совсем иным тоном. Предательски дернулось сердце. Му Цин опустил взгляд. Внезапно по щеке скользнула теплая капля. Следом еще одна. Фэн Синь остолбенел. Они стояли под открытым небом рядом с деревом, которое настолько иссохло, что вскоре должно было просто переломиться и рухнуть трухлявым бревном. Послышались возгласы селян, тоже находившихся неподалеку. С неба и правда срывался дождь. Му Цин стер капли с лица и поднял глаза. Фэн Синь улыбнулся. — Это Его Высочество! У него получилось! Люди начали радоваться и выбираться из домов на улицу, подставляя ладони под живительную влагу и пытаясь тут же слизать с кожи даже малейшие брызги. Однако продолжалось это совсем недолго. Вскоре дождь прекратился, едва смочив иссушенную землю, и жара стала еще более душной от влаги, чем была. Боковым зрением Му Цин заметил что-то белое и вывернул из-за дерева. Интуиция его не обманула — это и правда был Се Лянь. Выражение его лица было одухотворенным, но улыбка быстро исчезла с губ, когда он понял, что дождь, ради которого он так старался, продлился лишь несколько минут. — Ваше Высочество! — окликнул его Му Цин. Се Лянь повернулся. — Что такое? — Почему тебя так долго не было? — Разве долго? Принц выглядел непритворно удивленным. Му Цин покачал головой. — Много дней! У нас накопилось столько молитв, что скоро они достигнут самих Небес без твоего участия! По духовной сети пришло короткое сообщение от Фэн Синя: «Я отбыл в столицу. Там снова беспорядки! Приходите, как только сможете». Только этого не хватало. Му Цин уронил руку, которую только приложил к виску, чтобы ответить, но решил, что говорить что-либо бессмысленно. Се Лянь внимательно смотрел на него. — Я не могу сейчас освободиться, ты же видишь. — Откуда ты доставил воду, Ваше Высочество? — Из Юйши. — Это очень далеко! Сколько же духовных сил на это уходит? А как же твои последователи и их молитвы? — спросил Му Цин. — Я все понимаю, — ответил принц. — Но, если этого не делать, в Юнани вспыхнет восстание. Му Цин взглянул ему в глаза. — Уже вспыхнуло. Они поспешили в столицу, чтобы Се Лянь мог убедиться в этом воочию. Отряд солдат задержал несколько человек из беженцев. Жители столицы обезумели от злости и обвиняли их в самых разных бесчинствах: кражах, драках, даже пропаже чьей-то собаки, которую, по словам местных, съели точно так же, как накануне — утку, хотя доказательств этому не было. Среди пленников был и Лан Ин — мужчина, от которого принц и узнал о бедствии в Юнани. — Возвращайся домой, — сказал ему Се Лянь. — Сегодня в твоих землях уже был дождь и завтра будет еще, я обещаю. — Это не важно. Будет дождь или нет, я уже не вернусь, — без тени эмоций ответил тот. Людьми, которые за что-то борются и чего-то хотят, проще управлять. Дай им желаемое или пообещай, что все исполнится в скором времени, и они уже готовы идти на уступки. Лицо этого человека же ясно давало понять — у него не было желаний, он уже ничего не хотел. Его цели и стремления — что туманный лес, в котором легко заблудиться и никогда не найти пути назад. Как солнце не может своим теплом спасти иссушенную землю, сколько бы ни омывало ее своими лучами, так никакая милость не способна унять боль окончательно отчаявшейся души. Му Цин настороженно следил за каждым движением Лан Ина, но он не проявлял никакой враждебности, пока солдаты уводили его и других пленных под крики разъяренной толпы. Се Лянь принялся с утроенной силой метаться между государствами, пытаясь доставить дождь в земли, терзаемые засухой. Однако это не помогло успокоить людей и прекратить волнения на территории столицы. Через месяц Его Величество издал указ изгнать беженцев из Юнани за пределы городских стен, выдав им денежную компенсацию, чтобы они могли добраться до других поселений. Врата закрылись, оставив полуголодных, лишившихся домов и надежды людей снаружи. А самым страшным, но предсказуемым оказалось то, что, вопреки императорскому указу, они не собирались никуда уходить.