Смерть солнца начинается в полдень

“Hey, wait I've got a new complaint Forever in debt to your priceless advice...” ♫ Neovaii - Heart Shaped Box (cover)

— Старайся меньше двигать рукой. Му Цин отпустил запястье Ма Хуаня; тот уложил руку на колено и посмотрел на жену. Лю Чэнь сидела подле него, подобрав ноги и глядя застывшими глазами на лицо с раззявленным кривым ртом на его коже. Ма Хуань одернул рукав, скрывая его, и тронул ее за плечо. — А-Чэнь, это не болит и не причиняет неудобств, не смотри так, будто я умираю, — легким тоном произнес он. Девушка покачала головой и подняла взгляд на Му Цина. — Его Высочество так и не выяснил, что это за болезнь? — спросила она. — Нет, — соврал Му Цин. От знания, что это не болезнь, а проклятье, легче не будет ни ей, ни ее супругу. Ма Хуань держался спокойно и мужественно, даже не подал виду, что от вмешательства духовной силы Му Цина почувствовал жар и неприятную боль, как если бы под его кожей появлялись мелкие порезы. Это не сможет полностью остановить распространение поветрия ликов по его телу, но ци была способна немного замедлить процесс. Среди заболевших был юноша, к которому Се Лянь относился с особой теплотой. Фэн Синь как-то обмолвился, что тот поделился зонтом с Его Высочеством, когда шел дождь, и принц запомнил его за доброе сердце. Недуг поразил его ногу, и Се Лянь использовал свои силы, чтобы хоть как-то ему помочь. Он пробовал делать это и с другими несчастными в Безмрачном лесу, но ци не бесконечна. К тому же лекарством она не являлась. Это все равно, что пытаться удержать повозку, бросаясь под копыта лошадей. Война продолжалась уже несколько месяцев. Армия Юнани все чаще и чаще совершала набеги, и Фэн Синь не вылезал с поля боя. Порой заявлялся в лесной лагерь, где жили заболевшие, весь в кровище, пугая народ. Цели у него такой не было — он просто забывал ее с себя смыть, и она застывала на его коже блестящей черной коркой. Куда реже теперь они выходили сражаться вместе: сопровождали Се Ляня в битве по одному, потому что кто-то должен был оставаться в Безмрачном лесу на случай, если здесь начнутся беспорядки. — А-Цин, — позвала Лю Чэнь. Му Цин слышал ее смутно, как сквозь огромное расстояние или преломление эха. Вокруг уже яблоку негде было упасть — отчужденная территория в роще, куда боялись заходить еще не успевшие подхватить недуг люди, разрасталась, как гнилой нарыв. Ежедневно прибывали все новые и новые заболевшие. И неизвестно, смогут ли они когда-нибудь уйти, излечившись. Лица не просто вырастали на конечностях или теле по одному — их становилось все больше. Были и те, кто заматывался бинтами с ног до головы, оставляя только глаза, чтобы видеть. Безобразные наросты покрывали их кожу, не оставляя живого места. — Му Цин! Лю Чэнь впервые за долгие годы назвала его полным именем. Му Цин повернулся к ней. Ма Хуань смотрел на супругу с легким удивлением. — Что, Чэнь-цзе? — Скажи нам правду, — попросила девушка. — У вас есть выход или нет? — А-Чэнь, — вмешался Ма Хуань. — Прошу, не веди себя, как ребенок. Мне оказывают ту помощь, которая сейчас доступна. Даже больше. — Он кивнул на Му Цина. — Я прав? — Да, — ответил Му Цин. — Пока это все, что можно сделать. — И я за это благодарен. Послушай. — Ма Хуань повернулся к жене. — Буду такой же особенный, как и ты. — Он тронул пальцем бледные, как оплавленный воск, следы от ожогов на ее щеке. — Хватит беспокоиться и возвращайся домой. Му Цин не мог не отправить его в лагерь в Безмрачном лесу, потому что заболевшим нельзя было оставаться в городе, но расположились они как можно дальше от основной его части. Недуг распространялся неизвестным образом, не получалось с уверенностью сказать, можно ли заразиться от прикосновения или простого разговора, но Лю Чэнь лучше держаться подальше от остальных несчастных. Пытаться изолировать ее от Ма Хуаня, с которым она жила в одном доме, уже не имело смысла. Когда девушку все же удалось уговорить вернуться домой обещаниями, что она сможет прийти чуть позже и навестить мужа, лицо Ма Хуаня сразу изменилось. Он стал серьезнее и мрачнее. — Она тоже заболеет? Му Цин отвел взгляд. — Не знаю. Я похож на лекаря или предсказателя? — раздраженно спросил он. Ма Хуань усмехнулся. — Вообще не похож. Честно признаться, я с трудом тебя узнал. Когда из сына бедняков ты превратился в монаха прославленного монастыря, я, конечно, удивился, но из монаха в генералы… Му Цин закатил глаза и поднялся на ноги. — Станет хуже — позовешь. — Позову, — согласился Ма Хуань. — Му Цин, — окликнул он, когда Му Цин уже успел отойти на несколько шагов. — Если все станет совсем плохо, не оставляй мою жену одну. Ты единственный, кому она доверяет. У меня нет выбора, кроме как довериться тоже. Что он мог ему ответить? Ни у кого вокруг не было этого самого выбора. Никто не оказался здесь по своей воле, да и выбирать уже было не из чего. Вернувшись в основную часть лагеря, Му Цин увидел Фэн Синя, хмурого, мрачного, с напряженными, даже на вид каменными плечами, но хотя бы без крови на лице и руках. Они с Се Лянем с самого утра сражались с армией Юнани. Принца нигде не было видно, но присутствие здесь Фэн Синя означало, что он тоже где-то неподалеку. — Где ты был? — спросил он, когда Му Цин подошел. — В другой части лагеря. Что случилось? Что что-то случилось, стало понятно сразу. Накидываться на него с вопросами, которые начинались с «где» или «какого хрена», Фэн Синь начинал лишь тогда, когда все становилось еще хуже, чем было. Фэн Синь посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет никого, кто мог бы услышать их разговор, и ответил: — Лан Ин ранил Его Высочество в бою. Му Цин нахмурился. — Сильно? — Проткнул насквозь. Его Высочество тоже наносил удары, но этот ублюдок ушел живым, я своими глазами это видел. — Фэн Синь досадливо поморщился и добавил: — И не только я. Это он мог уже не говорить. Солдаты даже в разгар битвы не упускали из виду небожителя, что воевал на их стороне. Один взгляд на Се Ляня давал им силы и заставлял сражаться до последнего, не уступая врагу. Если Лан Ин ранил принца, Му Цин не хотел даже представлять, какие разговоры теперь ходили и среди рядовых, и в командном составе. — Где он сейчас? Фэн Синь мотнул головой, указывая на неровные ряды палаток. — Обходит лагерь. Каждый хочет его внимания, а больных становится только больше. — Сегодня привезли еще сотню. — Твою мать… — Фэн Синь потер осунувшееся лицо ладонью. — Сотню?! За один день? Му Цин не ответил. Этого и не требовалось. Даже Фэн Синь, всегда свято уверенный в том, что Се Лянь знает, что делает, и никогда не ошибается, уже не мог отрицать очевидное. Противник становился все сильнее, при этом их сторона страдала не только от потерь среди солдат армии, но и от неизвестной болезни, в буквальном смысле пожиравшей простой народ. От радужного настроения и уверенности людей в победу осталась лишь призрачная тень. Когда крепкая вера превращается в хрупкую надежду, жди беды. Малейшая ошибка может привести к окончательному краху, началом которому послужит чистейшая ненависть. Вскоре к ним подошел Се Лянь. Он неважно выглядел и совсем выбился из сил, обходя лагерь. Му Цин знал, что принц старался беседовать с каждым, успокаивал и делился своей ци, хотя понимал, что она не помогает от поветрия ликов, так что обход больных давался ему куда тяжелее, чем все битвы за стеной столицы вместе взятые. На дожди в Юнани у него просто не оставалось ни времени, ни энергии, так что Фэн Синь несколько дней назад вернул артефакт Повелительницы Дождя владелице, наведавшись в Юйши. Они не успели и слова друг другу сказать, когда послышался леденящий душу вопль: — Ваше Высочество! Се Лянь только отпил глоток воды из пиалы, что ему подал Фэн Синь, но выплюнул все, услышав этот крик. Му Цин повернулся, чтобы посмотреть, какой несчастный мог так вопить, словно его режут живьем. Им оказался тот самый юноша, который пользовался особым вниманием принца. Он выгибался под страшным углом, лежа на траве, и дрыгал ногой так, будто пытался взобраться на Небеса по воздуху. — Они живые! Они шевелятся! Они едят траву! Поветрие ликов поразило именно его ногу, и то, как он брыкался и махал ею, заставляло думать, что его страшные слова относятся к наростам на его теле. Живые? Се Лянь бросился к юноше, прижал его к земле, чтобы обездвижить, но тот обезумел от страха и не понимал, что происходит. На его отчаянные крики сбежались и другие заболевшие. Му Цин с Фэн Синем не успели даже рассмотреть, что произошло с его ногой, когда вокруг началась настоящая паника. От ужаса люди бледнели, как траур, закрывали лица и рыдали. Некоторые падали в обмороки. Другие бежали, куда глаза глядят, так что пришлось отдать приказ страже догнать их и вернуть в лагерь. В одно мгновение Безмрачный лес наполнился таким воем, что кровь стыла в жилах. В суматохе к Му Цину подбежал Ма Хуань, который должен был оставаться на том месте, где они расстались, в стороне от основного лагеря. Услышав крики и плач, он поспешил к палаткам. — Что произошло? — воскликнул он. — Не знаю. — Му Цин как раз пытался усадить женщину, бившуюся в истерике, на траву. Та молотила руками во все стороны и порывалась сорвать с себя бинты. Поветрие ликов покрыло наростами оба ее предплечья, и она скребла по ним ногтями, сбивая повязки и оставляя на коже глубокие кровавые борозды. — Они живые! — вопила она то же, что и юноша, который позвал Се Ляня. — Они шевелятся! Шевелятся! А-а-а-а-а!!! Ма Хуань сдернул рукав и присмотрелся к лицу на своей руке. По размеру оно было таким же, как утром, только проступало теперь намного четче. Искривленный рот выглядел точно, как человеческий. Му Цин с трудом сглотнул. От бессилия и омерзения его мутило. И так уже не первый день. — Успокойтесь! Всем отойти! Я сказал, отойти! — кричал Фэн Синь, пытаясь вместе с еще тремя стражниками оттеснить толпу от Се Ляня, склонившегося над больным. — Ваше Высочество, сделайте что-нибудь! — Помогите! — Я не хочу умирать! За что нам это?! Почему мы так страдаем! Женщина, которую Му Цин держал за обе руки, не давая царапать себя, лишилась чувств и обмякла. Ма Хуань помог уложить ее на траву. Спросил: — Это не болезнь, верно? — Что? — Не морочь мне голову, я не Лю Чэнь. Я слышал разговоры охраны. Это проклятье? Му Цин выпрямился. Даже под страхом смерти солдаты, которых опрашивал Се Лянь, не смогли сохранить все в тайне. Слухи о проклятье все же расползлись от армии в народ, как капля чернил, попавшая в прозрачную воду. И сделать из этого секрет снова уже не получится. — А тебе от этого станет легче? — холодно спросил Му Цин. — Проклятье или болезнь, мы не знаем, как от этого избавиться. Ма Хуань хотел что-то ответить, но юноша с пораженной ногой заорал так, что он осекся: — Не надо! Не отрезайте мою ногу! Нет! Что? Му Цин в спешке бросился к Се Ляню. Подле принца стоял лекарь с таким лицом, словно в него только что влили большую пиалу уксуса и заставили проглотить. Несчастный больной едва не плакал и цеплялся за Его Высочество, продолжая дрыгать ногой. Му Цин заметил, что лица под его задранной штаниной шевелят ртами, как беззубые младенцы. — Умоляю, Ваше Высочество! Может, я еще смогу поправиться, — упрашивал юноша. — Неужели у вас нет другого способа? — Прости. Другого нет, — ответил Се Лянь. В груди похолодело. Отвести всех заболевших от них Фэн Синь и стража еще не успели, так что эти слова достигли ушей и других людей. Посыпались возгласы: — Ваше Высочество, как же так?! Ты же божество! — Уже столько времени мы мучаемся, а способа все нет?! Фэн Синь пытался утихомирить их, но его одного на такую толпу не хватало. Му Цин стоял молча, сжав зубы и скрестив руки на груди. Сначала Се Лянь дал этим людям надежду, а теперь сам же ее отобрал, признавшись, что не знает, что нужно делать, чтобы выздороветь. К вечеру об этом будет известно не только в Безмрачном лесу — каждая собака в столице поймет, что у небожителя, спустившегося с Небес, чтобы помочь выстоять против врага, нет никакого способа излечения. Се Лянь тем временем взялся на меч. Едва он поднес лезвие клинка к ноге юноши, лицо на ней замерло, а в следующее мгновение разразилось таким воплем, что в ужасе замолкли, округлив глаза, все присутствующие. — Спасите! — закричал несчастный во все горло. — Оно ползет вверх! Поветрие ликов сожрет все его тело! У юноши уже не было сил даже на то, чтобы кричать. Он лежал, уставившись пустыми от ужаса глазами в небо, и лишь шевелил губами, как безумный. На вопрос Се Ляня, точно ли он готов лишиться ноги, он ничего не ответил, лишь тяжело, хрипло дышал. — Режьте, — твердо сказал принц, повернувшись к лекарю. — Я не могу, — замахал руками тот. — Вдруг это не поможет! — Спасите, спасите, спасите, спасите, — забормотал юноша. — Ваше Высочество… Му Цин подался вперед, когда Се Лянь занес руку с мечом над пораженной ногой, но не успел ничего сделать. Кровь брызнула фонтаном, окрасив в алый белые одеяния принца. Казалось, юноша вот-вот лишится чувств, но забытье не наступало. Из его рта текла слюна, он орал, извиваясь на земле: — Моя нога! Моя нога! Лекари стояли, как вкопанные. Му Цин сначала хотел отговорить Се Ляня от этого безумного шага, но было слишком поздно, так что теперь нужно было остановить кровь, чтобы несчастный не умер из-за ее потери. Склонившись над ним, Му Цин произнес: — Только не теряй сознание. У него с собой было лекарство, наполненное духовной силой, которым они останавливали кровь у раненых, пока дожидались врачевателей. Уже давно вошло в привычку носить с собой пару склянок на случай, если кому-то из солдат или им самим потребуется срочная помощь. Фэн Синь постоянно забывал брать для себя снадобье, отправляясь в бой, так что Му Цин таскал и на него тоже. Однажды даже пригодилось, когда Фэн Синю стрелой разворотило плечо. Се Лянь торопливо осмотрел юношу. В его глазах мелькнул огонек надежды, отчего они посветлели. — Кажется, получилось, — радостно воскликнул он. — Поветрие уже не распространяется! Рыдавший больной резко замолчал и захлопал слипшимися от слез ресницами, приподняв голову. Му Цин прикрыл глаза. Толпа за спиной лишь мгновение сохраняла тишину, но после взорвалась громкими криками: — Помогите и мне исцелиться! — Режьте! Я готов! Эти вопли били в позвоночник, как град. Му Цин окинул взглядом юношу без ноги. Лица действительно больше не появлялись на его теле, вот только все это вовсе не походило на решение проблемы. У кого-то недуг обосновался на груди или животе. Что делать им? Срезать с себя кожу? Через несколько дней Безмрачный лес утонет в крови, а люди в нем превратятся в калек, каких и на поле боя не видывали, если их немедленно не привести в чувство. А если все это не поможет? Кого в этом обвинят? Уговорив больных немного подождать, чтобы убедиться, что способ, выбранный принцем, правда подействовал, они отошли от лагеря в глубь леса. Се Лянь обессиленно опустился на землю под деревом. — Как тебе только в голову это пришло? — устало спросил Му Цин. — Если ты не помог ему, окажешься виноват! — Кто-то же должен был принять это решение. Фэн Синь стоял рядом, но даже не отреагировал на тон Му Цина, который ему вечно не нравился, только грустно сказал: — Тебе нужно отдохнуть, Ваше Высочество. Выглядишь неважно. Прошло лишь два дня, прежде чем люди, не вняв уговорам, тайком начали выжигать себе кожу огнем или срезать огромные куски плоти, пытаясь избавиться от недуга. Стражники не могли уследить за всеми, так что зараженные сбегали из своих палаток под покровом ночи, решаясь на такие отчаянные меры. Узнав об этом, Се Лянь пришел в настоящую ярость и принялся ругать больных за беспечность, ведь никто не был уверен, что этот способ подействует. Фэн Синь был слишком далеко, на другом конце лагеря, так что успокаивать и одергивать людей было некому. Потерявшая надежду толпа набросилась на принца с обвинениями: — К чему так гневаться, Ваше Высочество? Если ты не спасаешь нас и бездействуешь, так дай хотя бы самим попробовать! — Не вы же страдаете от недуга, а мы! Вам нас не понять! — Мы ни в чем не виноваты! Нашли, на ком срывать свою ярость! Лучше бы обрушили ее на врага! Это походило на начало мятежа. Страна и так оказалась расколота из-за вражды между столицей и жителями Юнани, так теперь еще и в городе простой народ начал осуждать принца за бездействие и неспособность помочь. И их обида была понятна, но только не Се Ляню. Обстановка накалялась. Му Цин не вмешивался, не желая еще сильнее усугублять ситуацию, но Его Высочество сдерживаться не желал, даже сломал в пылу гнева дерево, ударив по нему кулаком. Больные отреагировали на это еще большим недовольством. На крики и шум примчался Фэн Синь, но Се Лянь уже несся со всех ног прочь из Безмрачного леса к городской стене. Бежать за принцем пришлось аж к самому горбатому склону. Остановившись, Се Лянь в ярости начал кричать: — Выходи! Я знаю, что ты здесь! Немедленно выходи! Я убью тебя! Му Цин не ожидал, что тот, кого Его Высочество так отчаянно звал, все же явится и предстанет перед ними собственной персоной. Нечеловеческое существо в маске, изображавшей две половины лица, одна из которых смеялась, а другая — плакала, восседало на лозе, натянутой между деревьями. Се Лянь мгновенно начал бой, не слушая Фэн Синя, который пытался его остановить. Что-то было не так, и вскоре стало понятно, что именно. Му Цин и Фэн Синь провели подле Се Ляня много лет и знали его и в бою, и в обычной жизни. Тварь, с которой сражался принц, выглядела в точности, как он, двигалась, как он, смеялась, как он. Зрелище было жутким и одновременно завораживало красотой. Их битва походила на танец среди зеркал. Когда Се Лянь все же сбил с противника маску, сам застыл в недоумении. Под ней оказалось его собственное лицо. Это был лишь пустой сосуд! Обезумев от ярости, принц искромсал его мечом, хотя тварь почти мгновенно испарилась, оставив лишь груду белой одежды. Во время сражения принц пытался выспросить у демона, как снять проклятье с жителей Сяньлэ, но ответа ни Му Цин, ни Фэн Синь не услышали, к тому же были уверены, что существо ни за что его не даст. Каково же было их удивление, когда Се Лянь, отдышавшись и немного успокоившись, напряженно произнес: — Он не рассказал мне, как избавиться от поветрия ликов. Зато рассказал, как его наслать. Наслать? * * * От пощечины горело лицо. Се Лянь пораженно смотрел на Фэн Синя, который тяжело дышал и сверкал потемневшими почти до цвета угля глазами. Му Цин не помнил, когда в последний раз видел его в такой ярости, если подобное вообще случалось за все эти годы. Их спор с принцем зашел слишком далеко. Фэн Синь слушал, но потом не сдержался и ударил Му Цина по лицу. Это была именно пощечина, а не удар кулаком, как раньше. Он не бросался на него, чтобы повалить на землю и затеять драку, просто в какой-то момент шагнул вперед и с размаху залепил раскрытой ладонью по щеке с такой силой, словно хотел отбросить к стене. — Фэн Синь? — изумленно произнес Се Лянь. — Не останавливай меня, Ваше Высочество! — рявкнул Фэн Синь и снова посмотрел на Му Цина. — Тошно тебе, значит?! Так расскажи, отчего же! Ты постоянно осуждаешь Его Высочество, тебе все время что-то не нравится! То глаза закатываешь, то усмехаешься, зато молчишь, если тебя спросить, но за спиной так и норовишь показать свое отношение! Как меня это достало! Я просил тебя, я просил перестать так делать, но ты будто назло… Теперь ты еще и хочешь наслать проклятье в ответ на жителей Юнани, хотя тебе уже сказали, что это не выход! Его Высочество не будет губить невинных людей! Уважай его решения и не навязывай свои! Если ты здесь умнее всех, почему же тогда до сих пор не вознесся, как он?.. Что ты молчишь?! А что тут было отвечать? Му Цин действительно настаивал на том, чтобы наслать проклятье поветрия ликов на жителей Юнани, раз в их распоряжении оказался лишь такой способ борьбы. Сколько они еще будут разрываться между двумя сторонами? Когда Се Лянь носился в земли врага, чтобы орошать их дождем, он не вмешивался так открыто, но сейчас все зашло слишком далеко. Существо под личиной принца дало ответ на вопрос, которого от него требовали. Подсказало способ, как остановить войну. И кто-то здесь действительно ожидал, что ее можно закончить без потерь — дружбой и возложением цветов к стене столицы в знак примирения? Это война. Ввязавшись в нее, не мог же Се Лянь быть настолько глуп, чтобы радеть за обе стороны до самого конца? Когда-то, когда народ Сяньлэ еще оставался единым, это было возможно, но только не сейчас. Люди умирали на поле боя в сражениях, а в Безмрачном лесу — от потери крови, пытаясь срезать с себя наросты и отрубать себе конечности. Как это можно было прекратить, не приняв правила игры? Об этом Му Цин и сказал Его Высочеству прямо. Если лица на телах зараженных — это неупокоенные души тех, кто погиб в Юнани от засухи и бездействия вышестоящих чиновников, как и сказало принцу нечеловеческое существо, то среди жителей столицы тоже найдутся умершие. Вон их сколько — не успевают хоронить. Гибнут на войне, гибнут от ран тысячами. И Се Лянь с Фэн Синем на полном серьезе отвергают предложенный им способ? Потому что не хотят убивать невинных? А еще утром на поле боя они чем занимались? Разве не тем, от чего сейчас воротят носы? Фэн Синь не унимался. Его трясло. — Думаешь, я не вижу, что ты считаешь принца дураком? А где был бы ты сам, если бы не он? Если бы не помощь, которую он тебе оказал, кем бы ты сейчас был? Голодал бы и скитался по улицам! К себе ты любишь доброе отношение, а как оно начинает проявляться к другим — тебе становится тошно? Как ты смеешь?! — Фэн Синь! — Се Лянь дернул его за руку, но Фэн Синь не повернулся к нему, продолжив буравить Му Цина взглядом. — Что бы ни делал Его Высочество, как бы ты к этому ни относился, проявляй, мать твою, уважение! Помни, кто ты такой! Спасибо, подумал Му Цин. Чтобы забыть, кто он такой, нужно было как минимум лишиться головы, как отец. Или удариться об стену так, чтобы память отшибло, а потом бродить безумным по рынку столицы, как отец Ли Шэна. А впрочем, рынка уже нет. На его месте стоят пустые брошенные лавки и покосившиеся шатры, потому что люди не рискуют выходить из домов, боясь подцепить страшную заразу. А Се Лянь все еще пытается найти второй стакан воды, которого просто не существует. Му Цин отвел взгляд от лица Фэн Синя. Он и сам злился так, что пульсировало в висках и гудело в ушах. Или это уже от пощечины, от которой до сих пор полыхала жаром щека и раскалывалась голова. И принц, и его защитник хотели остаться добрыми и не искупаться в крови на войне, чтобы ее выиграть и спасти хотя бы сторону, на которой оказались. Им нужно было уберечь обе. Не стать подлецами в глазах тех, кого они даже не знали. Юнань не состояла из одной лишь армии. На горбатом склоне жили и мирные люди, которые не ввязывались в бои. Даже если проклятье подействует только на них, это уже сильно ослабит врага. И в столице остались не одни только солдаты. Что будет с ними? С невинными людьми, которые верили, что Се Лянь их защитит, а, потеряв терпение, отрезали себе ноги и руки, чтобы спастись самим? Что будет с Лю Чэнь и Ма Хуанем? С матерью. С родителями самого наследного принца, в конце концов. Се Лянь получил один стакан воды, хотя до этого в его руках не было ни капли, а теперь отказывается его отдать, пытаясь либо отыскать второй, либо погубить всех своим бездействием! — Му Цин!.. — воскликнул Фэн Синь снова, но тут же осекся. — Все высказал? — перебил Се Лянь, не выдержав скандала, который даже для них двоих был чересчур громким и грубым. — Может, мне стоит прогнать прочь с Небес вас обоих?! — Прогоняй! — рявкнул в ответ Фэн Синь. — Мне наплевать. Я не держусь за роль небесного чиновника! Мое место — рядом с тобой. — Он указал пальцем на Му Цина. — А вот он, потеряв возможность искупаться в лучах твоего величия, повернется к тебе спиной и слова доброго не скажет! И это говорил человек, который когда-то в туманном лесу у костра уверял, что понял, почему Му Цин как раз не хотел пользоваться влиянием и властью Се Ляня как покровителя, желая решать свои проблемы самостоятельно, чтобы остаться собой. Сердце заколотилось так, что Му Цин слышал его быстрые удары даже сквозь непрекращающийся гул в ушах. Эти едкие слова не оставили от его обычной сдержанности, за которой он скрывал все, что чувствовал, ни песчинки. — Какие, мать твою, лучи величия?! — закричал он. — Ты в своем уме? Много ты понимаешь, я смотрю! — Оба закройте свои рты! — заорал Се Лянь так, что в его спальне в императорском дворце, где они скрывались от чужих ушей и взглядов, будто стало темнее. Фэн Синь вздрогнул и замолчал. Стоял, кусая губы, сжимая кулаки, моргая то и дело, словно ему в глаза горячие угли насыпали. Му Цин попытался проглотить вставший в горле ком, но тот продолжал сдавливать гортань, как камень. Они держались втроем столько времени, но вот даже между ними произошла такая отвратительная ссора. Это не шло ни в какое сравнение с теми стычками, что случались между Му Цином и Фэн Синем в юности. — Проклятье насылать нельзя, — отрезал Се Лянь, когда немного успокоился. — Советник говорил, что мое вознесение случилось слишком рано, так как мой народ еще не вымер, но этому не бывать! Му Цин не смог не усмехнуться в ответ от бессилия. — Как скажешь. Последнее слово за тобой. — Я думаю… — продолжил принц, но договорить не смог, поскольку земля под ними содрогнулась так, что они едва устояли на ногах. Фэн Синь схватил Се Ляня за локоть, не давая упасть, и тут же посмотрел на Му Цина. — Землетрясение? — недоуменно произнес он. — Спасайте людей! — воскликнул Се Лянь. В этот момент из-под кровати принца выкатился Ци Жун. Все это время он просидел в своем укрытии и слышал все, о чем они говорили. Тяжелее на сердце, казалось, стать уже не могло, но оно все равно тревожно сжалось. От двоюродного брата принца Му Цин уже привык не ждать ничего хорошего. Они специально укрылись в пустующей комнате Его Высочества, чтобы обсудить все без посторонних, но Ци Жун не издавал ни звука, сидя под кроватью, поэтому его до этого момента и не обнаружили. — Мой царственный брат, не оставляй меня! Спаси! Кричали люди. Все выбегали из покоев, истошно вопя от страха. Вскоре земля перестала содрогаться. Се Лянь, когда они выбрались из дворца наружу, приказал проверить, никто ли не пострадал. В этот момент раздался оглушительный скрежет. Начала крениться набок небесная пагода, которая являлась главной достопримечательностью столицы и одновременно с этим самым высоким строением в городе. Если она рухнет, от дворца и главной улицы Шэньу ничего не останется: ни домов, ни людей, лишь груды обломков. Не теряя ни минуты, принц при помощи своей духовной силы призвал собственную золотую статую с пика Тайцан. Повинуясь его воле, высокое изваяние, прибыв на место, обхватило пагоду руками и удержало от падения. Солнце ложилось яркими лучами на золотое лицо, точно повторявшее черты Се Ляня, делая его сияющим и величественным. — Божество, наконец, явило свою мощь! — Спасите нас, Ваше Высочество! Фэн Синь стоял, как вкопанный, запрокинув голову и глядя на высокую пагоду и державшего ее с застывшей улыбкой на знакомых губах истукана. Му Цин же смотрел на настоящего Се Ляня перед собой. У принца дрожали руки, на лбу блестели крупные капли пота. Он заметно побледнел и тяжело дышал от навалившейся на него тяжести. Часть стены, что отделяла императорский дворец от городских улиц, рухнула при землетрясении, так что толпы начали сбегаться со всей округи, чтобы посмотреть на это чудо. — Ци Жун, уводи людей! — крикнул принц своему брату. — Пусть не приближаются! Если пагода рухнет… — Как она может рухнуть, ты же ее держишь! — воскликнул Ци Жун. И как долго Се Лянь сможет держать такое огромное сооружение? Его духовная сила не бесконечна, но всем, казалось, было на это плевать. — Я слышал, что ты знаешь, как наслать проклятье! — не унимался Ци Жун. — Расскажи мне! Я помогу тебе, и мы убьем их всех. Расскажи, как избавиться от поветрия ликов! Му Цин резко выдохнул; сердце в один тяжелый удар сотрясло изнутри грудь и тревожно сжалось. Фэн Синь рядом с ним, наконец, опустил голову и, с трудом сглотнув, посмотрел на принца и его брата. — Плохо дело, — хрипло сказал он. — Убери его отсюда! — крикнул Му Цин. — Фэн Синь! Не стой! Но уже было поздно. Собравшиеся на территории императорского дворца люди услышали слова Ци Жуна, и эта новость распространилась быстрее, чем огонь по фитилю. Наследный принц знал способ избавления от болезни, от которой столько времени страдал его народ! — Ваше Высочество, спасите же нас! — Почему вы не рассказываете, как излечиться? Скорее скажите! — Мой царственный брат, я помогу тебе! Се Лянь повернулся к Фэн Синю. — Уведи его прочь! — приказал он. — Попрошу Его Величество снова запереть его, — отозвался тот. Му Цин отвернулся, чтобы посмотреть на городскую стену. Она была достаточно далеко отсюда, но даже с такого расстояния он заметил, как снуют по ней обеспокоенные солдаты. Он быстрым шагом подошел к Фэн Синю, который уже схватил Ци Жуна за ворот, чтобы оттащить от принца. — Снова нападение. Приходи на стену, как только сможешь. — Мать их! — взвыл Фэн Синь. — Шагай, — добавил он, обращаясь к Ци Жуну. — Ты продержишься один? Му Цин не стал отвечать на этот вопрос и бегом бросился к военному гарнизону, проталкиваясь через толпы людей. Неизвестно, что там творилось у солдат в этот момент и не рухнуло ли от землетрясения что-то еще. На улицах царила настоящая неразбериха. Кто-то бежал ко дворцу, а кто-то — от него, из-за чего народ сталкивался и топтал друг друга. Среди командующих армией были и другие генералы, но все привыкли, что во время сражения на поле боя присутствует хоть кто-то «с Небес»: либо сам Се Лянь, либо двое его помощников. Однако сейчас там не было никого из них. Решив, что в такой момент столица максимально ослаблена, Лан Ин немедленно повел свое войско в атаку. Прибыв к главным воротам, Му Цин увидел тысячи солдат, сражавшихся снаружи. Кровь снова полилась на землю, которая и без того была пропитана ею до самых недр. — Генерал! — к нему подоспели старшие из его отряда. — Мы ждем ваших приказов! Голова гудела от напряжения, пока Му Цин наспех надевал доспехи и выходил со своими солдатами сражаться, пытаясь заставить себя быть на поле боя не только телом, но и мыслями. Однако они все равно возвращались к тому, что происходило в этот самый момент на территории столицы. Если небесная пагода рухнет, половина города окажется в руинах. Он должен успеть увести мать из дома. Додумаются ли родители Лю Чэнь, что нужно срочно спасаться? Не бросят ли маму? И где сама Лю Чэнь в этот момент? Еще хорошо, если она в Безмрачном Лесу с Ма Хуанем, но что, если нет? Нападали на Му Цина всегда по несколько человек. Лан Ин давно знал всех главнокомандующих и стремился направить самых сильных своих воинов в атаку именно на них, а сам искал в каждом бою Его Высочество. По словам Фэн Синя, Се Ляню удалось в прошлый раз ранить Лан Ина, но тот вновь вышел сражаться и вовсе не выглядел слабым. Бесконтрольная тревога за мать, смятение из-за ссоры во дворце и того, что случилось после, все же сыграли свою роль. Уворачиваясь от вражеского меча, Му Цин пропустил атаку со спины и уклонился от нее лишь в последний момент, так что лезвие, которое могло отсечь ему голову, лишь оставило глубокую рану у сгиба шеи над ключицей. Вскоре подоспел Фэн Синь. Он не сразу понял, что Му Цин ранен, а, когда разглядел, пошел в бой с такой яростью, что она ощущалась даже спиной. Обычно он что-то выкрикивал и бранился во время сражения, но сейчас молчал, только рубил мечом направо и налево, отбивая противников и от себя, и от него заодно — без разбора. Как бы сильно они ни ссорились, что бы ни успевали наговорить, привычка прикрывать друг друга осталась и была вбита и в голову, и в рефлексы. Бой продлился до самого вечера, но враг все же отступил. Как и во все последние сражения, не оставалось четкого понимания, кто же все-таки победил. Убитых хватало и с той, и с другой стороны, а солдаты выглядели изнуренными и подавленными, возвращаясь за городскую стену. Му Цин сбросил с себя доспехи, залил рану снадобьем и, не умывшись, даже не стерев с лица и рук кровь, опрометью бросился на главную улицу, а оттуда — в родной переулок. Мать была снаружи вместе с родителями Лю Чэнь и еще несколькими взбудораженными соседями. Впервые за все это время Му Цин в глубине души порадовался, что мама слепа и не видит ничего, кроме темноты. Представать перед ней в таком виде, еще и с рассеченным плечом он не хотел, но выбора не оставалось, нужно было спешить. Отец Лю Чэнь, увидев его, нахмурился, а мать девушки побледнела и попятилась, как от нечисти. — Му Цин? — изумленно произнесла она. — Цин-эр, это ты? — позвала мама. Небо было подернуто темным закатным маревом. В таком свете Му Цин с кровью на волосах, лице, шее и руках, должно быть, выглядел особенно жутко. — Это я. Мама, уходите отсюда. — Что там происходит? — спросил отец Лю Чэнь. — Сначала земля содрогнулась, а потом сама статуя Его Высочества спустилась с горного монастыря и застыла возле небесной пагоды! — И она скоро рухнет! — отрезал Му Цин. Мать Лю Чэнь прижала ладонь к губам. — Но ведь… ее держит такое огромное изваяние. Не может быть, чтобы она… — Она упадет! — громче сказал Му Цин. — Сегодня, завтра или через неделю, неважно! Мама на ощупь нашла его руку и сжала ее. Му Цин с подступившей к горлу тошнотой смотрел, как на ее пальцах остаются следы запекшейся крови. — Куда нам идти? — спросила она. — И что будет с вами? — Я остаюсь на городской стене, со мной ничего не случится. — А Его Высочество? Му Цин подавил вздох. — Продержится, сколько сможет, — ответил он. — Я отведу вас к восточной окраине. Пока поживете там. — У меня в городе дочь, — напряженно произнес отец Лю Чэнь. — Как я уйду без нее? — Она должна быть с Ма Хуанем в Безмрачном лесу. Там она в большей безопасности, чем в столице. Быстрее! Времени у нас нет. * * * В военный лагерь Му Цин вернулся уже поздней ночью. Потребовалось время, чтобы проводить мать и соседей, которые тоже не захотели оставаться в переулке, к окраине и разместить всех. Для заболевших поветрием ликов было выделено много палаток, покрывал и провизии, так что найти все необходимое и перевезти в другое место не составило труда. Никто уже не задавался вопросом, куда уходят все эти вещи, потому что с каждым днем люди заражались сотнями. Хорошо, что бедняки умели вовремя чувствовать беду и слушать друг друга. За Му Цином из переулка ушли почти все, кто там жил, потому что им и оставлять было особо нечего. Полуразрушенные, старые дома? Кое-как замазанную свежей глиной поверх трещин посуду? Перелатанные по много раз вещи? Им не за что было держаться, так что перед лицом опасности они покинули свою улицу без сожалений, забрав только самое дорогое — своих детей. Мама держалась стойко и помогала всем, чем могла, даже взяла на руки одного из двух маленьких сыновей соседки, пока Му Цин не отобрал у нее мальчишку, чтобы не споткнулась и шла осторожнее. Вот только наслушался он таких речей, что болела хуже прежнего голова. Кто-то уповал на помощь принца и молился ему прямо на ходу, а кто-то ругал на чем свет стоит, обвиняя чуть ли не в засухе, которая началась задолго до того, как Се Лянь впервые о ней узнал, будучи на Небесах. Мама молчала и не вмешивалась, только крепче сжимала предплечье Му Цина, за которое держалась. Добравшись до шатра, Му Цин увидел Фэн Синя перед почти догоревшим костром. Тот то ли спал, то ли просто сидел, закрыв глаза и уткнувшись лбом в согнутое колено. Вторая его нога была выпрямлена. На одежде темнели подсохшие пятна крови. Такие же темные разводы покрывали запястья и склоненную шею под забранными волосами. Руки он помыл, но не до конца, скорее всего просто плеснул на себя водой и на этом все. Вздохнув, Му Цин сел с ним рядом на землю и уставился на слабый огонь. Силы окончательно покинули тело, навалилась чудовищная усталость, вызвав неприятный озноб. Еле заставив себя двигаться, он поворошил костер, чтобы пламя разгорелось чуть сильнее. Фэн Синь вскинул голову и посмотрел на него покрасневшими от усталости глазами, задержавшись взглядом на перевязанном плече. Сглотнул, нахмурившись, но ничего не сказал. После всего, что Му Цин от него услышал в спальне Се Ляня, когда они спорили из-за проклятья, разговаривать и не хотелось. Даже на фоне темного ночного неба можно было рассмотреть статую, державшую небесную пагоду. По пути на окраину Му Цин из чужих разговоров узнал, что наследный принц погрузился в медитацию, намереваясь своими силами удержать строение от падения. Ему не осмеливались мешать, но все равно приходили на территорию императорского дворца, чтобы поклониться святыне, сошедшей с пика Тайцан. Небожитель, которого они почитали, сидел на земле и держал такой огромный груз, а его последователи продолжали возносить молитвы его золотой статуе. Это было настолько абсурдно, что уже даже не удивляло. * * * Армия Юнани нападала почти ежедневно. Му Цин и Фэн Синь, защищая город, теперь не могли надолго отлучаться от стены. Се Лянь в одиночку делал все возможное, чтобы не дать пагоде упасть, так что им приходилось обороняться без него. Солдаты сражались храбро, но с каждым боем их дух слабел. Уже не слышались веселые разговоры у костров за вином. Возвращаясь с битвы, все расходились по палаткам или рассаживались по одному, глядя в никуда. Так продолжалось несколько дней, и в один из них мятежники начали обстрел промасленными стрелами. От огня загорелась городская башня. Часть солдат кинулась ее тушить, а другие стали готовиться к бою. От пожара вверх поднимались черные клубы дыма. Пламенем занимались и палатки в военном лагере. — Суки! Как же они достали! — закричал Фэн Синь. Внезапно послышался оглушительный скрежет. Му Цин замер и посмотрел в сторону небесной пагоды, которая раскачивалась так, словно в один момент превратилась в тонкий побег тростника под сильным ветром. — Что за… — выдохнул Фэн Синь. — Что там происходит? Со стороны города доносились жуткие крики. Люди снова бежали кто куда, не разбирая дороги и сталкиваясь друг с другом. Мятежники пока не наступали, только продолжали осыпать стену стрелами. Отдав солдатам приказы и передав другим генералам руководство армией, Фэн Синь и Му Цин поспешили к императорскому дворцу. Открывшееся им зрелище лишало дара речи. Вокруг Се Ляня собралась огромная, густая толпа, которая наваливалась на него, как смертоносная лавина. Му Цин увидел рядом с принцем юношу без одной ноги, которого Его Высочество пытался вылечить первым. Он был весь покрыт кровью и распластался перед Се Лянем, держась лишь на дрожащих руках. На второй его ноге под поднятой штаниной кривило рот безобразное маленькое лицо. Недуг не отступил — он заразился снова. — Почему?! — выл несчастный, цепляясь за принца. — Почему? Ему вторили и другие заболевшие, которые прибежали сюда из Безмрачного леса. Казалось, весь огромный искалеченный лагерь оказался здесь в этот день. — Помогите! — Спасите же нас! — Посмотрите на меня, принц! — Говори скорее, как нам исцелиться! Ты знаешь! Ты все знаешь! Почему же ты молчишь?! Над территорией дворца стоял леденящий душу вой. Фэн Синь попытался оттащить людей от принца, но их было слишком много. Они обезумели, пытаясь найти способ излечения, и теперь трясли последнюю свою надежду, словно куклу, которая перестала плясать для них на сцене театра, потому что ее больше не дергали за ниточки. Се Лянь был бледный, как луна в ветреную ночь, а взгляд его казался совершенно пустым. Он будто и не видел перед собой людей. У него дрожали руки и плечи, ходила ходуном от рваного дыхания грудь. Фэн Синь все еще предпринимал попытки оттеснить толпу, но один против них он мог не больше, чем муравей против тяжелого сапога. Му Цин же смотрел на принца и видел несчастного человека, загнанного в угол. Это зрелище оказалось тяжелее, чем покрытые кровью плачущие и отчаявшиеся люди вокруг. Внезапно послышался пронзительный звук горна, принадлежавшего армии Юнани. Их войско одержало победу в битве. В этот самый момент пагода начала складываться, как щепка. Державшая ее статуя наследного принца пошатнулась и стала оседать, словно живой человек, лишившийся чувств от жары. С лютым криком люди бросились врассыпную. — Ваше Высочество! — звал Фэн Синь, теперь пытаясь пробиться к Се Ляню. Наследный принц схватился за голову. Он уже больше не мог удерживать пагоду и собственное изваяние. У него просто не осталось никаких сил. Строение накренилось и начало осыпать людей внизу обломками. Золотое изваяние развалилось и рухнуло, придавив толпу и превратив в груду щепок часть императорского дворца. Все потонуло в вое, криках и хрипах. Се Лянь бросился бежать к городской стене. — Помогите! — Спасите нас! — А-а-а-а-а!!! Му Цин остолбенел, услышав этот полный ужаса крик, а, повернувшись, увидел Лю Чэнь, которая, расталкивая людей, пробиралась к груде золота. Под гигантским обломком статуи — частью руки, что сжимала в пальцах тонкий цветок, — лежал, раскинув руки, Ма Хуань в огромной луже крови. Все его тело ниже груди оказалось раздавлено куском драгоценного изваяния. — Чэнь-цзе! — закричал Му Цин, но девушка не слышала его, прорываясь туда, куда вот-вот должна была упасть пагода. — Стой! Лю Чэнь! Вероятно, Ма Хуань вместе со всеми заболевшими из Безмрачного Леса пришел ко дворцу, а девушка бросилась искать его, поэтому оказалась здесь. И теперь он был мертв, и она тоже бежала со всех ног прямо в объятия смерти. В следующую секунду уцелевшие ярусы пагоды задрожали, покосились и начали съезжать с жутким грохотом. В Му Цина врезались люди, как он ни отпихивал их от себя, прорываясь против потока, чтобы догнать Лю Чэнь. В этот момент он увидел на другой стороне Фэн Синя, который, заметив девушку, бросился ей наперерез и в последний миг схватил ее за руку, дергая на себя. Они оба не устояли на ногах и повалились на землю лишь в чжане от рухнувших сверху обломков. — Хуань! — плакала Лю Чэнь, срывая голос. — Нет! Нет, пожалуйста! Хуань-гэ! Му Цин, наконец, пробился к ним и взял ее за плечи, пытаясь поднять. Фэн Синь с трудом дышал, его лицо потемнело, на волосы налипла поднятая обломками серая пыль. Он сидел, упираясь руками в землю, и смотрел прямо перед собой. Неизвестно, узнал ли он Лю Чэнь, которая каждый месяц приходила молиться в храм Се Ляня, и поэтому кинулся ее спасать, или просто решил помочь. Му Цину некогда было об этом думать. Он помог девушке встать на ноги, но она успела только повернуться к тому месту, где под грудой искореженного золота лежал ее муж, прежде чем начала оседать на землю. Му Цин обхватил ее со спины, не давая упасть, и его сердце пропустило удар. Он едва не отдернул руки, но, сделай он это, Лю Чэнь бы просто рухнула на месте. Собственными ладонями через ткань свободного ханьфу он чувствовал ее плотный, округлый живот. Девушка носила ребенка. — Найди Его Высочество, — бросил Му Цин Фэн Синю. Тот только кивнул и с трудом поднялся на ноги. Му Цин сам не заметил, как потерял его из виду. Люди разбегались, куда глаза глядят, не разбирая перед собой дороги. От городской стены валил густой черный дым. Жители столицы, которых не было на территории императорского дворца, когда рухнули золотая статуя и пагода, убегали уже от заболевших, испугавшись их окровавленных лиц и обрубленных конечностей. Подхватив Лю Чэнь на руки, Му Цин стал пробираться через весь этот хаос к восточной окраине. Это был конец. Пусть они проиграли лишь битву, о чем оповестил гонг войска Юнани, но не войну, это уже неважно. В один момент погибло столько жителей столицы, что не пройдет и недели, как она окажется в руках врага. Народ уже не поверит ни в благословение Небес, ни в небожителя, которому поклонялся. Того, что случилось сегодня, они не простят. Хоть у него в этой ситуации и не было стакана воды, как у Се Ляня, еще оставалось кое-что, что он мог отдать. И Му Цин не собирался выбирать между теми, кого любил, и ставшей для него в один момент безликой толпой. Он надеялся лишь на то, что мама, помня свое обещание ему оставаться на месте, что бы ни происходило в городе, не дала разойтись и их бывшим соседям. Лю Чэнь не просыпалась. На ее бледном, обескровленном лице подсыхали пролитые слезы. Добравшись до лагеря, в котором оставил родителей девушки и мать вместе с другими жителями переулка, Му Цин с облегчением выдохнул, заметив женщин у костра. Однако радовался он рано. Мать Лю Чэнь горько заплакала, увидев мертвенно бледную дочь на его руках. — А мой муж? — спросила она срывающимся голосом. — Ты видел его? Му Цин! Он пошел за ней в столицу! Почему он не пришел с тобой? Му Цин прикрыл глаза. Мама положила ладонь на его плечо, а второй нащупала и погладила безвольно свисавшую руку Лю Чэнь. — Уходите, — сказал Му Цин. — Куда? — тихо спросила мать. — Куда нам идти теперь? Вокруг собрались еще люди. Всего человек пятнадцать. Некоторые держали на руках маленьких детей. Раньше Му Цин знал всех мальчишек и девчонок в переулке, но за последние годы те, с кем он был знаком, подросли, а для тех, кто родился позже, он был лишь странным, мрачным человеком, что время от времени появлялся на их улице, но никогда с ними не играл. — Цин-эр? — Дальше на восток, — ответил Му Цин. — И как можно скорее. Мать Лю Чэнь заплакала еще отчаяннее. Му Цин оттеснил людей, и те расступились, давая ему пройти. Уложив девушку на покрывало возле палатки, он выпрямился и обернулся к ним. Мама стояла с серьезным лицом, сцепив руки в замок и прижав их к груди. — Война окончена? — несмело спросила женщина, прижимая к себе двоих сыновей лет четырех. — Нет, — произнес Му Цин. — Это уже не имеет значения. Он сдернул с пояса меч и положил его на траву подле Лю Чэнь. Рядом бросил мешочек с деньгами и лекарствами, что носил с собой. Вынул из волос, которые сразу тяжело ссыпались к лицу, серебряную заколку. Она звякнула об узор на ножнах, полетев в общую груду. Боковым зрением он заметил, как вздрогнула от этого звука незрячая мать. — Берите. Заложите или обменяйте, но не раньше, чем доберетесь до соседней провинции. Уходите сегодня же. Люди молчали. Подросток, в котором Му Цин смутно и с трудом узнал ребенка, который в далеком прошлом перед торжественным шествием изображал демона в игре, перемазавшись сажей, угрюмо посмотрел на оставленные для них ценности и твердо кивнул. Мама отделилась от остальных и подошла ближе. Му Цин взял ее за руки, большим усилием заставив пальцы не дрожать. — А как же ты? — тихо спросила она. — Цин-эр, что теперь будет делать Его Высочество? — Я не знаю, — шепотом ответил Му Цин. — Я найду тебя, как только смогу, обещаю. — За меня не волнуйся, — ответила мама, тронув его распущенные волосы. — Мы послушаемся тебя и сделаем так, как ты сказал. Му Цин сглотнул и кивнул, стиснув ее руку. — Чэнь-цзе ждет ребенка. Мама резко выдохнула. Помолчала. — Ма Хуань погиб? — Да. Она покачала головой, постояла так еще несколько мгновений, а потом твердо обратилась к остальным: — Собирайтесь, не теряйте время. Живее! Много лет Му Цин не слышал в голосе матери такие железные, холодные нотки. Он повернул голову и посмотрел на бледную Лю Чэнь, так и лежавшую без чувств на старом покрывале. Ее грудь тяжело вздымалась и опадала от дыхания. Опустить взгляд ниже, на ее живот, который теперь был хорошо заметен, потому что лежала девушка на спине, Му Цин так и не решился. Неизвестно, где и как родится этот ребенок, но расти ему в нищете и без отца.