Глава 5
17 марта 2021 г. в 17:17
— Думаю, к декабрю уже что-то получим, — Андерсон поднес чашку ко рту. К своей Брендон не притронулся: он не любил остывший кофе. Просить прислугу принести горячий не стал, кофе интересовал его сейчас в последнюю очередь: канал с их новым осведомителем заработал. Что ж, новости, привезенные Андерсоном, были из долгожданных. Даже Дуглас не захотел терять двое суток и приехал в Саут-Йоркшир поделиться ими сегодня же, хотя Брендон намеревался вернуться в Лондон уже послезавтра.
— Какие у него отношения с охраной? — спросил Брендон. Своего первого, несостоявшегося свидетеля они так и потеряли: провалу осведомителя поспособствовали его же телохранители. Видимо, слежка за высокопоставленным боссом сулила доносчикам поистине щедрое вознаграждение от властей. К сожалению, они этого не учли, и от арестованного чиновника пришлось избавиться еще до суда: Андерсон позаботился о том, чтобы все походило на самоубийство. Обвинения в госизмене — тяжелая статья, не каждый вынесет ее груз в одиночной камере.
Андерсон равнодушно усмехнулся.
— Двойной стимул быть осторожным, не теряя настойчивости, не так ли?
Стимул действительно был. Если их новый «партнер» не желал повторить судьбу бывшего соратника, то будет действовать на результат, — максимально быстро и эффективно. Договоренности обоюдно выгодны: как только к Андерсону поступит вся необходимая, подтвержденная информация, тот получит убежище в Великобритании либо безопасный транзит в Штаты, — в качестве запасного варианта. Подобное требовало ресурсов, начиная с тайного пересечения границы до полного сокрытия следов дальнейших перемещений, но к затратам Брендон был готов: из Ашхабада давно как пора уходить. Каждый день пребывания там подтачивал репутацию «GGFoundation» и пачкал уже имя самого Брендона.
Было время, когда вести там бизнес представлялось возможным и даже приносило сверхприбыль, — отец Брендона как раз и поучаствовал в фараоновских аппетитах правящего автократа, — однако выгодные контракты имели и оборотную сторону. Вынужденно, но «GGFoundation» занимались не только строительством, но и все глубже влезали в вопросы, идущие значительно дальше обязанностей строительной компании, — вместе с административными зданиями режим получил и прочную идеологическую поддержку внутри страны и ореол чистоты и демократичности за ее пределами. Так работают автократии, — Грегори Олби Гилберт это понимал и всего лишь пользовался возможностями. Понимал и его сын. Но еще Брендон видел и другое: ситуация стремительно меняется. «Потакание авторитарному режиму», — первые звоночки в прессе появились в октябре две тысячи тринадцатого, и тенденция к их росту становилась все более очевидной. Если ничего не предпринять прямо сейчас, обвинений в сопричастности компании в грубых нарушениях прав человека не избежать в самом скором будущем. Правозащитники уже нашли рычаги давления на правительство, требуя отказаться от двойных стандартов по отношению к Туркменистану, — не стоило ждать, пока правительство надавит на «GGFoundation». С Ашхабадом пора прощаться, но прежде необходимо обелить свое имя. Компания не сотрудничает с коррумпированными режимами, превратившимися в реальную угрозу демократическим ценностям, — именно так цивилизованный мир и должен видеть «GGFoundation».
Шанс выпал, когда у Ашхабада начались проблемы с деньгами. Воспользовавшись перебоями в выплатах как поводом, Брендон начал суды. С вебсайтов азиатской ветки компании тотчас исчез и контент, прежде активно восхвалявший «демократическую структуру» режима. Спустя несколько дней незамедлительно последовала реакция: работы по строительству третьего и четвертого торговых центров предсказуемо заморозились. Позже туркменская компания согласилась на выплату компенсации дополнительных расходов, однако дальше согласия дело не пошло. После неудачных переговоров на уровне политических кругов, те сами подали иск против «GGFoundation», — отменить существующие договоры. Естественно, местный прикормленный суд, — заботясь об интересах элит, но не страны, — принял сторону истца и передал проекты турецкому застройщику. Юристы «GGFoundation» заявили в ответ о давлении со стороны туркменского правительства и постоянном вмешательстве заказчика в строительный процесс. Огласке были преданы и таможенные препятствия, и намеренная задержка в оформлении рабочих виз: игра становилась все более долгосрочной и все более затратной, но росла и ставка — репутационные риски компании. Однако итоги предвзятого суда стали весомой монеткой в копилке Брендона, и можно сказать, все шло более или менее по плану: чтобы выиграть в итоге здесь, на своей территории, от «GGFoundation» требовалось прежде проиграть на чужой. Такой совет Гилберт получил от человека, с которым познакомился на рождественском благотворительном приеме. Брендон лично посетил мероприятие исключительно ради этой встречи, — дела фонда «Stafford cancer support» не входили в область ни его интересов, ни внимания, — на событиях такого ранга обычно присутствовали его заместители. Знакомство состоялось, правда, ввязывать свою юридическую компанию в заведомо проигрышное дело тот человек отказался: никому не хочется марать имя. Однако обещал представить его интересы в международном арбитраже, как только доказательства о заявленном давлении на компанию будут собраны. Достать такие в закрытой стране — Андерсону понадобилось два года, чтобы наладить работу с информаторами в Ашхабаде. Помимо точных данных, неоспоримых цифр и вовлеченных имен, им нужен был еще и свидетель, — живой и готовый говорить в суде. Полгода назад все сорвалось, но Андерсон вышел на другого.
— Значит, ждем декабря, — ровно произнес Брендон. Он не ставил под сомнение стратегию, но и не впадал в преждевременное ликование. Все просто: не сработает эта — разработают следующую: ресурсов хватит. К тому же, даже проигранные судебные тяжбы уже шли имиджу «GGFoundation» на пользу, во всяком случае, его этическим аспектам. Остальное — дело времени.
Андерсон коротко кивнул:
— Теперь по Ив.
— Что случилось? — Брендон поднял на него чуть удивленные глаза. Двумя секундами раньше его взгляд упал на стол. На фотографию. Он достал ее из папки еще утром, прокручивая в памяти вчерашнее, и так и не вернул на место: он скучал по красоте этого лица. Что касалось Ив, какие проблемы могли возникнуть у слушательницы первого курса Университета Цюриха? Ив была полностью поглощена новой обстановкой и учебой, во всяком случае, такие выводы Брендон сделал из их телефонных разговоров.
— Охрана заметила наблюдение, — сообщил Андерсон. — Стараются быть незаметны, но это не профессионалы.
Брендон нахмурился: кто это мог быть, он, кажется, догадывался.
— Около месяца назад она покинула рехаб, — продолжил тот. Уточнять, о ком речь, не имело смысла: оба думали об одном и том же человеке. Да и сама ситуация была не новой. Завершая очередное лечение, как специалисты всякий раз утверждали, максимально эффективное, эта женщина с завидным упрямством предпринимала попытки приблизиться к девочке.
— Все под контролем? — уточнил Брендон.
— Полным, — спокойно заверил Андерсон. — Мы ей не позволим надолго заскучать. Мы знаем, где она живет. Знаем ее окружение. Узнают и журналисты. Новый скандал ее сорвет, и мы снова забудем о ее существовании еще на год-полтора.
Брендон сдвинул фотографию ближе к ноутбуку. Листок легко скользнул по полированной поверхности.
— Когда-нибудь это не сработает, — выдохнул он, бросив на картинку недолгий взгляд: приподнятое настроение утра таяло на глазах.
— Да, — Андерсон согласился. — Но пока что работало.
Когда Андерсон вышел из кабинета, Брендон налил себе виски, сразу полстакана. Он не любил ту затуманенность мыслей, какую мог вызвать алкоголь, но напоминание о Карле Сарто выбило его из колеи. Всегда выбивало, за годы он так и не научился с этим взаимодействовать, — стоило лишь о ней вспомнить. Он ненавидел эту женщину всей душой, до сих пор, — ненавидел и вместе с тем презирал, до ярости и глубокого отвращения. Брендон с силой стиснул стакан. Если бы кто только знал, двадцать лет назад, чем обернется желание Джорджа на ней жениться… Никто в семье и не придал значения его глупой влюбленности, начавшейся на Корсике с какой-то малолеткой, — Джордж крутил интрижки с десятками девчонок, не дотягивавших до совершеннолетия. Появление новой пассии такого же типа никого не удивило. Однако именно с этой, едва ей исполнилось восемнадцать, тот решил заключить брак. Родители не одобряли решения, но и не воспрепятствовали. Брендон не верил в судьбу или необратимость, просто в то время он сам был слишком юн и глуп, а родители — недостаточно настойчивы и убедительны. Будь тогда Брендону столько лет, сколько сейчас, он бы избавился от Карлы, — любой ценой, — и брат продолжил бы жить, а Ив не выросла бы без родителей. Быть может, не существовало бы и самой Ив, — что тоже, в общем, не самый плохой вариант. Безусловно, Гилберт любил племянницу, но он физически не мог заменить девочке родных, — за это он тоже чувствовал постоянную вину.
После смерти брата все дела легли на него. Не легли даже, — обрушились. Отец, утратив первенца, бросил его, восемнадцатилетнего мальчишку, в бушующий океан сделок, счетов и стратегий, выдав одну лишь шлюпку, да и ту без весел. Как вскоре выяснилось, шлюпка досталась с пробоинами, — женившись, брат себя растерял. Стабильно работали лишь их два банка, управлением которых все еще занимался отец. В «GGFoundation» же творился хаос, в Строительном обществе — тоже. Всегда исполнительный и серьезный, — настоящий образец ответственности, — Джордж пустил дела на самотек. Брендон до сих пор не мог понять, как же так вышло, что посредственной, пошлой и хамоватой девке удалось превратить Джорджа в подобие себя прежнего.
Карла не нравилась ему с самого начала. Никогда. Ему было четырнадцать, когда та вошла в их семью. Несмотря на разницу в возрасте лишь в четыре года, Брендон видел в ней не ровесницу, — расчетливую тварь, вцепившуюся в брата клещом. И очень хорошо умеющую считать чужие деньги. Карла росла не в бедной семье, но Гилбертам не была ровней, — ни по средствам на банковских счетах, ни по происхождению. К моменту свадьбы она прославилась своим первым подростковым альбомом, и вероятно, поп-музыкальная карьера интересовала ее исключительно как способ благоустроить жизнь: новые знакомства, новые возможности. Едва такие появились, Карла не упустила момент: Джордж был блестящей партией. Вот только чем она смогла так крепко зацепить Джорджа, — ответ не узнает уже никто.
— Я тоже не понимаю, — мать лишь качала головой. — Но если Джордж считает свой выбор достойным, нам остается его поддержать. К тому же, мы можем себе позволить… хмм… неравные браки, — вздыхала она удрученно. Сам Брендон не находил себе места от злости: он терпеть не мог этих вздохов, наполненных обреченностью и смирением. Да, финансовое благополучие Гилбертов позволяло каждому из семьи связать жизнь с кем бы то ни было, исходя из симпатий и чувств, — однако для Джорджа такая привилегия ничем хорошим не обернулась.
Ив родилась не сразу, — спустя два года после свадьбы. Видимо, посчитав себя прижившимся побегом на семейном древе Гилбертов, Карла отпустила себя, окончательно растеряв приличия и забыв о скромности. Едва оправившись после родов, новоиспеченная мать превратилась в светскую львицу, закатывая вечеринки в стиле Джея Гэтсби и втянув Джорджа в сомнительный круг богемы. Семейные счета Гилбертов могли выдержать целую династию таких невесток, но удар пришел, откуда не ждали: супруги подсели на наркоту. Джордж уверял, что все под контролем, лишь баловство, способ расслабиться. Ему даже удалось убедить в этом родителей. Вот только Брендон видел разницу между шалостями и омутом: Джорджа засасывала воронка. Он пытался поговорить с братом, множество раз, но тот не воспринимал его всерьез, — сказывался двенадцатилетний разрыв в возрасте.
— Все под контролем, Брендон, — улыбнулся тот в лучах мягкого заката в Антибе.
Последнюю неделю августа Джордж решил провести на Средиземном море и пригласил Брендона разделить с ним короткий отпуск. Не считая охраны и команды, на арендованной яхте их было четверо. Уже зная предпочтения брата, Джордж нанял эскортника, и, в целом, Брендон проводил время довольно-таки неплохо. Парень был чертовски красив, и даже находилось, о чем с ним болтать.
Наутро Джордж не вышел на завтрак. Когда дело приблизилось к полудню, Брендон прошел к его каюте. Спустя полчаса Андерсон, — тогда всего лишь один из телохранителей, — открыл чертову дверь.
— Эй, Джордж, вставай, — заплетающимся языком проговорила полуголая Карла. Она толкнула лежавшего к ним спиной Джорджа в плечо. Небрежно так, как вещь. — К тебе пришел братик. Похоже, ему очень скучно, — не удосужившись прикрыться простыней, она рухнула на подушки, выставляя на обозрение грудь, не вернувшую форму после кормления. — Эй, ты слышишь?.. Нет? Он спит, — протянула она, устало взглянув на Брендона. — Зайдешь позже? Всунь пару раз в своего мальчика… как раз успеешь.
Карла была под дозой. Брендон так и не узнал, чем и в каком количестве она закидывалась. Позже он узнал лишь то, что сердце Джорджа остановилось около четырех утра, а Карла даже не заметила: она была занята своим кайфом.
Ориентировочное время смерти ему сказали вечером, — а в ту секунду Брендон просто метнулся к кровати, навсегда запомнив, как неправильно и наигранно изображает смерть кинематограф. Мертвое тело выглядит иначе, — ничего общего с тем, кто мертвым лишь притворяется. Ушедшая жизнь оставляет после себя лишь сплошное уродство, что-то непередаваемо отвращающее и пугающее, — то, что навсегда врезается в память, а потом преследует долгими годами. Смерть — часть естественного цикла? Неужели. В природе нет ничего противоестественнее, чем тело, в котором больше не бьется сердце.
Следующие минуты выпали из жизни. Брендона вынесло из реальности, и это не его, — кого-то другого, — Андерсон оттаскивал от трепыхающейся под ним Клары с подушкой на лице.
— Одумайтесь! — Брендон услышал сквозь туман. В какой-то момент ему просто скрутили руки. — Хотите в тюрьму? У вас вся жизнь впереди!
— Я превращу твою жизнь в ад, сука! — прохрипел Брендон в отчаянии, захлебываясь горькими слезами. Ничего не соображавшая девка смотрела на него стеклянными, глупыми глазами. Она даже не понимала, даже не чувствовала, какую беду натворила.
Андерсон выволок его из каюты и уже тащил в свою.
— Успокоились? — спросил он с резанувшим холодом. — Вот и хорошо.
Яхта взяла курс в Порт Вобан, а Брендон все еще не мог поверить: Джорджа больше нет. Андерсон что-то говорил о том, что убить девчонку ему все равно никто бы не дал, — слишком много свидетелей, которым и так придется теперь затыкать рты. Брендон мало что соображал: до него доносились какие-то обрывки, что жизнь продолжается, а с Карлой есть множество способов разобраться по-тихому и не привлекая внимания, что ее дни и так уже сочтены. Брендон не воспринимал ничего, — как будто забыл значения слов. Смысла в своей дальнейшей жизни в те минуты он не ощущал. Джордж был его единственно близким человеком, единственным, кто его понимал, и кто давал теплоту. Родители постарались выстроить с сыновьями, скорее, договорные отношения, — потеря Брендона была велика и невосполнима: в тот день он остался один.
После похорон Джорджа служба безопасности вместе с юристами надавили на Карлу отказаться от прав на Ив. Та подписала документы с готовностью, — радостная, что вышла сухой из воды. Она вернулась в Италию, и долгое время Брендон о ней ничего и не слышал: родители запретили приближаться к ней даже в информационном поле. Брендон не мог предпринять никаких шагов: он круглосуточно находился под наблюдением отцовской охраны, — с оставшегося наследника глаз не спускали. Правда, ошибку отец все же допустил, — проморгав изворотливого Андерсона. Когда спустя полгода события более или менее улеглись, тот принес Брендону несколько листов в файле, — просто вынул их из внутреннего кармана пиджака: Брендон прочитал жизнь Карлы, начиная с того дня, как та покинула Англию.
— Она может исчезнуть, — ровно сказал Андерсон, когда они встретились глазами. — Сейчас она в плохой компании. Всякое может случиться.
— Я хочу, чтобы она сдохла тем же способом, каким умер Джордж, — отозвался Брендон, снова всматриваясь в бумагу. — Но прежде, чтобы от нее отвернулись все те, кто ей дорог, а на дозу… пришлось отсасывать в самой грязной подворотне.
Андерсон молча кивнул.
Еще через полгода Брендон узнал, что та прочно сидит на тяжелой наркоте, однако, семья не спешила отказываться от дочери, получая роялти с продаж ее того самого, единственного альбома. Вовлеченная в наркотический скандал бывшая звезда наконец-то заставила свои песни взлететь. Впрочем, внезапной славой она не наслаждалась, семья заперла ее в рехабе. А после случилось то, что стало для Брендона неприятной неожиданностью: в клинике Карла познакомилась с новым упакованным болваном, — сынком какого-то латиноамериканского миллионера, и теперь снова наслаждалась жизнью. Правда, недолго, — роман длился чуть меньше трех лет. Все это время Андерсон держал ее на прицеле.
Со смертью отца, в тот же день Гилберт сделал его начальником уже своей службы безопасности. И вот, когда руки, наконец, были развязаны, он вдруг ясно и четко осознал: эта мразь не стоила того, чтобы постоянно тратить на нее силы и, главное, время. Видимо, он повзрослел. Ему уже не хотелось мести, достойной экранизации в Голливуде. Джорджа не вернешь, даже если заставить Карлу есть битое стекло. Главное теперь, чтобы она держалась далеко от дочери. Ив — это то, что осталось от брата, точнее, от всей их семьи, — и Брендон ею дорожил. О родителях девочка практически не знала, — лишь то, что оба были самыми милыми и порядочными людьми на свете, очень ждали ее рождения и, уже появившуюся на свет, любили безмерно. Легенду от начала до конца выдумала мать Брендона, и сама же поверила в нее настолько, что в последние месяцы жизни горячо доказывала уже самому Брендону, что Джорджа убила автокатастрофа.
Гилберт осушил стакан в два больших глотка. Спиртное обожгло не только горло, горело внутри, — незажившая рана приоткрылась. За окном уже успело стемнеть, и Брендон мысленно отмерил себе двадцать минут, — привести мысли в прядок. Не стоило подниматься наверх в таком состоянии: этот Тайлер не погасит вспышку, просто не сумеет. Этот не был даже хоть чему-то обучен. Брендон сверился с часами, пусть точное время и не имело значения.
Ему потребовалось больше, — не меньше часа, — однако вернуть себя в баланс так и не удалось. Брендон не был моралистом, да и никогда не стремился им быть. Но чем усерднее он пытался настроиться на встречу, тем сильнее его дергало. Почему-то он так и не выкинул из головы идею Тайлера подложить под него брата. И это предложение все еще злило: впившаяся заноза медленно нарывала. Наверняка между Кевином и Томом не было тех отношений, какие сложились между ним и Джорджем. Томас ведь тоже ни разу не обмолвился, что у него есть близнец. Не то чтобы они часто вели беседы, но несколько раз Брендон все же расспрашивал его о родных, — поддержать разговор. И хотя чужие семейные розни его мало интересовали, он все равно не понимал: как же воспитывали этих двух? Сам он отдал бы все на свете, чтобы войти в проклятую каюту белоснежной «Pura vida» на восемь часов раньше и вернуть Джорджа к нормальной жизни. Да, Брендон отдал бы за такой шанс все, что у него было: до последнего фунта, до последней клеточки себя, в то время как маленький ублюдок готов обменять брата на свою нетронутую шкуру. Ну как, Том, стоило делать последний звонок тому, кто так легко готов тебя предать? Брендон выдохнул шумно и громко: звук был соткан из злости и презрения, — к обоим Тайлерам сразу.
Перед тем как подняться на нужный этаж, Брендон зашел в спальню. Возможно, стоило принять душ, — снять излишнее напряжение, — но он не хотел смывать свой запах. Тайлер должен научиться его узнавать и признавать. Вчера его тело откликнулось, нехотя, страшась, но оно уступило. Результат стоило закрепить. Брендон подошел к комоду и достал из ящика две веревки. Шелковые, красивого аккуратного плетения, черные. Он неторопливо пропустил их сквозь пальцы. Его успокоит процесс связывания. Всегда успокаивал.