Fake it till you make it
Глава 29
Февраль 2016 Лица в «Контуре» сменялись быстро, — круглосуточный гастро-лаундж отеля «Ритц-Карлтон Централ Парк» пустовал исключительно на страницах рекламных буклетов. Постояльцы стекались на ланч и ужин в обеденные зоны и ближе к ночи заполняли утонченный мраморный бар. Нью-йоркский февраль с ледяными шквальными ветрами отсек любую возможность насладиться зоной для пикника, и уже к третьему дню пребывания в отеле некоторые лица Кевин начал узнавать. Здесь, в роскошной, блядски великолепной жизни, он чувствовал себя залетевшей бабочкой — легкой и беззаботной. Гилберт не планировал оставаться в Нью-Йорке дольше четырех дней, но неожиданно дела посыпались на голову. На сайте отеля, — Кевин проверил, — доступным новому бронированию их сьют значился, начиная с понедельника. Выходило, что Гилберт изначально брал с запасом, а его внезапные дела не были столь уж неожиданны. Сорваться в Мэдисон — вот что было внезапно. Кевин все крепче убеждался в безумии Гилберта. Не обремененный делами, Кевин поначалу обрадовался — чего только стоил панорамный вид на Центральный парк с двадцать второго этажа! — не говоря уже о поистине королевской ванной, тоже отделанной настоящим мрамором. Улучшенный люкс вмещал таких две. Две с половиной, если быть точнее, еще одна душевая отводилась гостям. Но гостей Брендон не звал: он не намерен ютиться. Услышав это, Кевин рассмеялся. Просторная спальня, гигантская гостиная и даже столовая на восемь человек — да здесь спокойно разместится редакция «Бруклин Блог»! Кевин в шутку спросил, уж не переживает ли Брендон финансовые затруднения, раз вынужден экономить на пространстве, как-никак президентский сьют в два раза просторнее? Брендон ответил абсолютно серьезно, что если бы он хотел жить в тропическом бунгало, то отправился бы в Африку или джунгли Амазонии, а не на Манхэттен. Не устраивала его только расцветка отельного текстиля: Гилберт предпочитал сдержанную палитру. Когда стало очевидно, что ужинают они неизменно в «Контуре», Кевин немного приуныл. Он бы с радостью сменил локацию на ту, что, по меньшей мере, выходила за пределы отеля. В отличие от Гилберта, он проводил здесь куда больше времени и имел возможность разве что чередовать первый лаундж со вторым. Особой разницы между ними не было, а бар совершенно не подходил для полноценного ужина. Но Гилберт ссылался на усталость и предстоящие ранние подъемы, расписание было тугим. Однако даже тугое расписание включало потрахать Кевина перед сном — неотъемлемый пункт. Дойдя до кровати, Брендон ставил его коленями на мягкий матрас, к себе спиной, растягивал быстро и спускал в три-четыре чавкающих от смазки толчка. Если Кевин не успевал кончить, — а он не успевал, — Гилберт предлагал ему лечь поудобнее, закупоривал пальцем его приоткрытый проход — не дать сперме вытечь, и начинал ласкать его член, чаще ртом. Ласки были грубыми, острыми. Кевин извивался, уворачивался, но не смел ослушаться и следовал командам, подставляясь обжигающим укусам и заглаживающему боль языку. Когда становилось вдруг сладко, он весь сжимался на пронзающем пальце, тихонько постанывая. Развратные действия Гилберта держали в непрерывном напряжении, пугали и распаляли его растревоженное воображение. Смог бы он удержать в себе сперму, не проронив ни капли? Сам, одним усилием мышц, если бы Гилберт захотел этого от него? Если бы пригрозил ремнем? Кевин бы точно постарался. От этих мыслей эрекция Кевина крепла. Его заводил грязноватый флер секса с Гилбертом. С Кристен ему тоже хотелось совершить что-то такое распутное, то, чего девушка делать с мужчиной категорически не должна, и за что стыдно стало бы любому. Но ей, наверное, Кевин все равно бы не разрешил, а Гилберт разрешения не спрашивал. У возвращения в содомский разгул обнаружилась изнанка: организм Кевина расценил игрища задницы с пенисом избыточными, как перегрузку. Дошло до того, что утром среды Кевин проснулся со слабостью и ощущением, будто бы ночью из него вынули кости и нашпиговали его тушку ватой. Хотелось валяться в постели, как при простуде, и не шевелиться. В него уже ничего не вместится в удовольствие. Вечером, завершив деловую встречу, Гилберт заметил его вялость: — Тебе нездоровится? — он свел нахмуренные брови, видимо, забеспокоился за порченую игрушку. Пока Гилберт менял одежду и, в целом, приводил себя в порядок, Кевин ускользнул из номера и спустился в «Контур», ожидая его за столиком. У Кевина не было аппетита, и он выбрал из стартеров поджаренные трюфели с пармезаном. Ненужное более меню легло на отшлифованную до глянцевого сияния столешницу, тоже из мрамора. Вчера Гилберт оттрахал его членом, не вынимая из него пальцев. Уложил на спину и раскинул ему руки широко в стороны, как на распятие. Поза не позволяла рассмотреть, сколько пальцев в нем было. Его стянутые галстуком лодыжки Гилберт закинул себе на плечо, а ощущения плыли. Гилберт долбил его с упоением, скользкого, совращенного и впившегося зубами в край подушки, — только чтобы не скулить. Кевин кончил мучительно резко, обильно, будто бы его бросили в ревущий водопад и его предсказуемо расплющило о камни. Было больно, страшно до одури и до искр в глазах охуительно. После, когда упал адреналин, Кевин принял теплую ванную и отключился прямо в ней. Всего на пару минут, и Гилберт даже не заметил его отсутствия. Когда Брендон уснул, Кевин откатился от него подальше, на край кровати, и лег на бок, завернувшись, как в защитный кокон, в одеяло. Внутри саднило до утра. К счастью, утром Гилберту было не до него. Почувствовав на себе тяжесть взгляда, Кевин поднял на него глаза, немного настороженные, — он не думал, что состояние отразится на внешности. Неужели выглядел столь болезненно? — Ты заказал в номер завтрак и обед, — продолжил Гилберт. — Это из-за вчерашнего? — А-а, ты об этом, — выдохнул Кевин. — Нет, я в порядке, в полном. Хотел посмотреть телевизор. Кевин лгал. Брендон ждал объяснений правдивых. — Ладно, — уступчиво протянул Кевин: твоя взяла. С чего начать-то? Кевину потребовалось несколько секунд собраться с мыслями. — Эти ребята с подносами сводят меня с ума. Они на всех так пялятся? — последнее он произнес почти шепотом. Один из официантов как нельзя кстати пожелал им приятного вечера, минуя столик. Кевин кивнул головой вбок, подчеркнуто в его сторону. — Особенно этот. Гилберт проследил за беднягой нечитаемым взглядом. То-то же. Что-нибудь еще, мистер Гилберт? Какой правды вам еще рассказать? Кевин приготовился заговаривать ему зубы по полной и любой ерундой. Брендон не настолько мелочен, чтобы предъявить отелю на их сотрудника жалобу за одни лишь взгляды, а он, Кевин, просто начнет принимать витамины и обезболивающее — нет никакой необходимости расписываться в немощи. — Кусок в горло не лезет, — едва ли не с отчаянием он обвел взглядом приборы по обеим сторонам тарелки. — Мне определенно стоит начать уроки этикета. — Тебе стоит меньше беспокоиться о чужом мнении. — Я беспокоюсь о своем. И твоем, — добавил Кевин. — Это за твоим столом сидит реднек, не за моим. Но Гилберт только отмахнулся: переживать не стоит. Кевин выдержал в несколько секунд паузу, словно бы тема разговора давалась ему непросто, и продолжил: — Тебя здесь знают. — Это очевидное преувеличение. — Разве не достаточно двоих? — парировал Кевин. — Думаешь, их мужья еще не в курсе, что за деревенщину ты приволок в «Ритц»? — На днях Гилберт упомянул, что встретил в холле двух женщин — жен влиятельных людей из Вашингтона, — и, возможно, еще познакомит с ними Кевина. Одна из них четыре года назад положила на Гилберта глаз и до сих пор не теряла надежды затащить его в постель под любым предлогом. Гилберт не был в курсе, но Кевин уже вкусил удовольствие знакомства, когда столкнулся с ними у лифтов. Он не видел их прежде, но по описанию узнал. Они его тоже. Той, что собирала темные волосы в низкий пучок, хватило бестактности пожелать мистеру Гилберту чудесного вечера. Она попросила у Кевина визитку и поинтересовалась, каким способом он принимает оплату: она намерена сделать мистеру Гилберту подарок от своего имени и рассчитывает на должный уровень приватности обстановки. Кевин ответил, что в подобных местах, где каждая шлюха норовит вытеснить другую, на уровень приватности он бы не рассчитывал, но очевидный опыт мадам позволяет ей обойтись и без его советов. Гилберту он ничего не сказал и теперь надеялся, что последствия несдержанности его не настигнут. — Давай хотя бы выбираться куда-то еще? — протянул он почти просяще. — Я не говорю о долгих прогулках. Мы у Центрального парка. Здесь полно отличных мест. — Нет, Кевин. — Почему? — Мои действия оговорены с моими людьми. Нет смысла доставлять им лишние заботы. — Ты параноик, — заключил Кевин, проследив взглядом за переплетением плавных линий, украшающих потолок. Портье сказал, дизайнера вдохновил Матисс. Кажется, у него, Кевина, получалось не хуже, чем у Матисса, — он тоже умел выстроить линии, мастерски уводя Гилберта в сторону. — Я бы тоже на тебя засмотрелся, не будь мы знакомы, — сказал Брендон позже, словно бы все это время вел с самим собой спор и был вынужден уступить. Кевин едва удержался, чтобы не фыркнуть. Все из-за Робера, и отдуваться ему теперь по полной. Жак превратил его если не в куклу, то в кого-то слишком броского. Кевин напоминал теперь парней из рекламы «Поло Ральф Лорен» — красивых, заметных, уверенных в себе. Даже Гилберт, увидев его, опешил. Мистер Гилберт передавал пожелания? Не передавал, и Робер решил рискнуть. У любых предпочтений имеется срок годности, а вот отдохнувший вид спутника еще никому не вредил — Робер отправил Кевина в солярий. Загар был заметен и с непривычки цеплял взгляд — выйдя из кабинки, Кевин покрутился перед зеркалом в полный рост, не спеша одеваться. Ему понравился тон — ровный оливковый оттенок, какой кожа обрела всего за несколько минут. Под настоящим солнцем всегда выходило хуже, пятнами: быстрее всего темнели плечи и обгорал нос, а ноги практически всегда оставались белыми, не говоря уже про дурацкие следы от шорт или плавок. Затем преобразились ногти — в Мэдисоне он использовал обычные бытовые ножницы, купленные в «Волмарт». Но вот на волосы Кевин не захотел тратить уйму времени, — он помнил, сколько это заняло в прошлый раз, поэтому поправили только длину. Зато Робер изменил ему брови, придав уголкам четкость. — Уверен, этот драматичный взгляд сведет мистера Гилберта с ума. Окончательно и бесповоротно, — Робер был крайне доволен собой. — Окончательно? — переспросил Кевин. — Вы лукавите, так ведь? — Робер сложил кое-какие инструменты в кейс. — Неужто всерьез полагаете, будто Брендон Гилберт и ему подобные появляются на людях с теми, кто им безразличен? — Мы всего лишь остановились в «Ритц», там куча людей, — отозвался Кевин, наблюдая за его действиями. — Постоянный поток. Это не прием в Белом доме по случаю Рождества, Жак. — И много вы там видели, хм-м, пар, подобных вам? Кевин задумался. — Вы имеете в виду, сколько пар однополых? — он не видел ни одной, но просто не обращал внимания. Кевин пожал плечами. — Консьерж обращается к вам по имени? — И всегда с улыбкой, — Кевин кивнул. — Разве это не включено в сервис? Робер победоносно улыбнулся: и кто здесь оказался прав? — Вы мне нравитесь, Кевин, — сказал он. — Не в том же ключе, что мистеру Гилберту, разумеется. Хотя полагаю, ваша жадность импонирует и ему. Я не имею в виду деньги, не обижайтесь бога ради. Вы за собой не замечаете, возможно, и действуете интуитивно, — Робер выдержал недолгую паузу, отводя Кевину время на то, чтобы ухватить суть, — но вам ведь важно захватить внимание собеседника. Внимание окружающих для вас имеет значение. Их эмоции. И то впечатление, какое сами вы производите. — И? Дадите совет, как завладеть вниманием мистера Гилберта? — хотел бы Кевин напустить на себя безразличие, но получилось ровно наоборот: он весь подобрался и замер в напряженном ожидании. Куда клонил Робер яснее ясного, но он, черт возьми, пришел к стилисту, а не на тренинг по соблазнению! Робер смахнул с его плеча ниоткуда взявшуюся волосинку. — Уверен, справитесь вы и без моих подсказок. Но если нахождение рядом с ним вы расцениваете как благоприятное, не делайте глупостей. Невозможно сказать, как много безоблачных дней вас ожидает. Но сколь бы ни длилось путешествие, шанс выпадал очень немногим. Тем более, далеко не все, кого мистер Гилберт ценит в той или иной степени, разделяют его симпатии к вашей персоне. Будьте осмотрительны. — Ив? Кевин спросил прямо, догадаться не сложно. — С чего вы взяли? Я вам ничего такого не говорил, — Робер снова улыбнулся. В искренность его новой улыбки Кевин не поверил. Он бы и Ив советовал впредь меньше чесать языком, если бы на лавандовую сучку Кевину не было плевать. — Вы сказали, что немногим представлялся шанс, — повторил Кевин, надеясь, что Робер поймет его правильно, и ему не придется вслух просить рассказать о бывших Гилберта. Робер понял, но помогло это мало чем. — Я не погружен в детали. И все же речи Робера упали в благодатную почву, семена проросли. После ужина, пока Гилберт принимал ванну, Кевин подготовил свое тело сам: осторожно разработал вход, влив в себя не меньше трети тюбика смазки. Ему и впредь стоит заботиться о таких вещах самому — Гилберта ждет преданный щенок. — Минет или?.. — ладонь Кевина скользнула по мягкому махровому халату, остановилась на поясе. — Или ты завтра не встанешь, — закончил за него Гилберт. — Постарайся сегодня ртом. Я буду благодарен, — он ласково погладил Кевина по щеке и развязал на халате пояс. Щенок хозяину нравился. Днем позже Гилберт отправил его в СПА, здесь же, в отеле. И, — черт возьми! — это была охренительно отличная идея, Брендон! После массажа и ароматических масел Кевин будто заново родился, и отдых пришелся как нельзя кстати: он будет сопровождать Брендона на ужине. Полуформальном — от Кевина многого не потребуется, всего лишь свежий вид и хорошее настроение. Сам Кевин тоже не ожидал от ужина чего-то интересного, но этот знакомый Гилберта оказался знаком и ему. Майк Уоррен. Миннесота. Сенатор. Майк Уоррен был узнаваем. Консерватор с запоминающийся карьерой. Кевин множество раз видел его выступления по телевизору и интервью в газетах. Кевину нравился его стиль и, в частности, стиль его спичрайтеров, — точный и броский. Избранием в Сенат в две тысячи десятом Уоррен продемонстрировал эталонный успех выборной кампании, а в апреле прошлого года Кевин прочел в «Дэйли Таймс» о планах Уоррена баллотироваться на пост Президента в качестве кандидата от партии. Дальше Кевин не следил. Майк Уоррен, напротив, до сегодняшнего дня жил без малейшей идеи о существовании некоего Тайлера, но теперь Кевин мог рассчитывать на едва ли не дружеское с ним рукопожатие, называя по имени. — И много у тебя сенаторов в друзьях? — спросил он Брендона после встречи. Проклятье! Только что они ужинали за одним столом с сенатором Соединенных Штатов Америки! У Кевина до сих пор тряслись поджилки. — Он не друг, — Гилберт расстегнул запонку. Со второй ему помог Кевин. — Джордж знал его лучше. Учитывая разницу в возрасте между Гилбертом и его братом, Уоррен подходил, скорее, старшему брату. И тем не менее… — С ума сойти. Ты и сенатор, вот так просто! — выдохнул Кевин: он не мог удержать в себе впечатлений от вечера. — Он же может стать президентом! — Не может, — возразил Гилберт. — Ясно было с самого начала, но, очевидно, потребовались провальные результаты праймериз в Кентукки, чтобы он, наконец, начал слушать. Максимум, что он может, переизбраться в Сенат от штата. Это реально. — Погоди… — выдохнул Кевин, оторопев. — Ты предупреждал его о низких шансах избрания в президенты? Президенты? — повторил он. — Какое тебе до него дело? Ты его финансируешь? То есть, финансировал? — догадка пришла Кевину раньше, чем стало по силам ее осмыслить: он тараторил то, что приходило в его сообразительную голову. — И теперь он связан с тобой обязательствами, выполнить которые не сможет? И ты знал это с самого начала? — Я не навязывал условия, — ровно ответил Гилберт, — и прямо предупреждал о последствиях. Боже! Уоррен принял помощь — Кевин не был даже до конца уверен в ее легальности — и теперь до гробовой доски будет вынужден лоббировать интересы Гилберта! Вопросы сыпались как из рога изобилия. В «Ритц-Карлтон» Майк Уоррен приехал вовсе не предаться с Гилбертом ностальгии. Обмен воспоминаниями, приветы семьям и туманные планы на совместный отдых — похоже, что Гилберт намеренно привел на ужин любовника, тем самым не допустив, чтобы беседа вышла за рамки условно приятельской. Что ж, Брендон, спасибо, наверняка сенатор теперь ненавидел его всей душой! — Он на тебя произвел впечатление, — ослабив узел на галстуке, Гилберт повел шеей в разные стороны, разминая мышцы. — Майк Уоррен многим нравится. Моим родственникам, например, — ответил Кевин. — Тем, что в Миннесоте, ты о них знаешь. Помнишь, та дурацкая рождественская история? Дядя тоже его фанат, — о последнем Кевин вспомнил только из-за одинаковости с братом Брендона имен. — Хотя он вообще из Бамы. Гилберт слушал без особого интереса, но не перебивал. Только когда Кевин замолчал, спросил: — Хотел бы с ним? — Хотел бы что? — занятый пуговицами на воротнике, Кевин и не уловил, что вопрос уже задан — целиком и полностью. — С твоего лица не сходила улыбка. Пальцы замерли на тугой петле. Так вот, значит, о чем речь… — Чертова пуговица, — выдохнул Кевин, делая к Брендону шаг. — Поможешь? — Этот человек зависит от меня, — сообщил Гилберт. — Не наоборот. — Ты как будто напрашиваешься на комплимент, — Кевин отклонил голову назад, облегчая Гилберту доступ к шее. — О’кей. Ты богаче. Влиятельнее. И выглядишь в разы лучше. Гилберт занялся его пуговицей. — Я не напрашиваюсь на комплимент, Кевин. — А еще ты моложе. Кстати, а у сенатора есть самолет? А у тебя есть. Наверняка и член у тебя больше. Ты уже сравнивал? — Довольно, — резко оборвал Гилберт. Воротник ослаб, но Кевин не спешил далеко отходить. Всего лишь небольшой шаг назад, чтобы лучше видеть лицо. — В таком случае, может, хотя бы ревность впредь остановит тебя от идеи использовать мое присутствие только для того, чтобы ставить окружающих в неловкое положение. Да, Гилберт раскусил его с легкой небрежностью, — да, Кевин мысленно взвешивал этих двоих, — но он тоже понимал кое-что про Гилберта. Схожий трюк тот уже проделывал с пастором Дитером. К разговору о сенаторе они больше не возвращались, но и на следующий день в голове Кевина все еще не укладывалось: ладно, Швейцария, крохотная страна шоколатье да банкиров, да и черт с ней! Но Гилберт вмешивается в политику еще и его страны! Сколько рычагов вмещалось в руках этого человека? Неудачник Гонвер видел даже не верхушку айсберга — лишь пик вершины. Не без удовольствия, Кевин вспомнил и о родственниках-моралистах в Миннесоте — та ветка мало чем уступала обитателям домов на Седжерс Роуд. Хотел бы Кевин видеть их лица, скажи им, что столь горячо любимого ими Уоррена контролирует тот, кто трахает членом члена их святошной семьи. В последние сутки пребывания в «Ритц» Брендон освободился в ланч. Боже! Неужто близился конец света? Находясь в самом сердце Манхеттена, совсем не сложно придумать себе занятие, и Кевин не упустил шанс. Даже погода приняла его сторону: стих ветер, и пусть без солнца, но воздух не ощущался зябким. Гилберт получил от прогулки не меньшее удовольствие. Вдвоем они неторопливо прошлись по Центральному парку, посетили выставку европейского искусства в Метрополитен музее. Кевин пошутил, что только Брендон, живя в Европе и будучи всего на несколько дней в Нью-Йорке, выберет выставку фламандских мастеров семнадцатого века. По возвращению в отель Гилберт наполнил ванну, одну на двоих. Идея показалась Кевину сомнительной — если Брендон не хочет его ждать, Кевин напомнил, что в их люксе есть целых две, — но тот настоял на своем. Кевин не пожалел. Плавные, массирующие движения ладоней расслабили его тело, и на член Кевин уселся сам, как Гилберт и хотел, — не вылезая из воды и преступив тревогу перед неизведанным. После, на простынях, Кевин стонал под Брендоном, не переставая, — тот мог с ним делать, что хотел, и под тем углом, каким только позволяла фантазия. Секс был долгим, глубоким и приятно изнурил обоих. Гилберт ушел в душ не сразу, пристально разглядывая Кевина из-под полуприкрытых темных ресниц. Губами Кевин прокладывал по его коже, еще влажной от пота, прерывистую дорожку — от паха вверх. Выше и выше. Он почти добрался до губ, — заслужил ведь он хотя бы благодарный поцелуй! — но Гилберт встал с постели резким движением. — Временами мне кажется, что я всего лишь успел подобрать тебя раньше других, — заявил он, накидывая на плечи халат. — Но я рад, что все сложилось именно так. Кевин не нашелся с ответом — услышанное окатило ледяным душем. Он уснул без проблем, но утром, до завтрака, не проронил лишнего слова. Еду подали в номер: если бы он знал заранее, то не одевался бы как на праздник. А может, вообще предпочел бы спать дальше — до выезда осталась куча времени, а Брендон вполне мог позавтракать и в одиночестве. За столом Кевин отвечал коротко и односложно, но и Брендон выглядел задумчивым и хмурым. — Прости. Я испортил вечер, — признал он. — Это не то, что я думаю. Мне не следовало так говорить. — Забей, — Кевин потянулся за стаканом апельсинового сока, слишком холодным на этот раз. Он сделал глоток, слишком большой, и поперхнулся. — Ты ни в чем не ошибся. Разве не ты стал первым, кто любезно взял на себя мой перелет в Европу? Столь же любезно поселил в фамильном особняке и не попросил компенсировать расходы на электричество и воду? Кевин покрутив пустой стакан в руке и с громким стуком опустил его на стол. Манеры? Довольно и того, что Кевин не стал цепляться еще и к «подобрать», хоть и не считал себя кем-то вроде уличной псины. Кевину стоило бы еще вчера догадаться, зачем Гилберту понадобилось превращать секс в приторный сироп — по меркам самого Гилберта, разумеется. Кевина как раз-таки все устроило, — похоже, это и вылилось в проблему. Вчера он повел себя ненасытно, каждым стоном подкрепляя в Брендоне ощущение правоты. Брендон получил, что хотел: соучастника. Кевин мельком взглянул в его лицо. Справлялся ли Гилберт сам или соучастник требовался снова — теперь себя разубедить, — Кевин не собирался копаться в этом безумии. Мысль о том, что Гилберт и в самом деле пришел раньше других, заискрив, столь же скоро и угасла, — Кевин как раз допил кофе. В отличие от Брендона, мучительных сомнений он не испытал. Ответ не знал никто, да и не то чтобы Кевина он вообще интересовал. А Гилберт и вовсе был человеком, кто это знание не заслуживал. Не сразу, но извинения Кевин принял — не раздувать обиду и не портить никому полет. В Лондоне Гилберт оказался занят не меньше, но и Кевин тоже не сидел без дела. С ним уже связался Милтон — уточнить дату, какую Кевин сочтет подходящей для встречи с Дугласом Андерсоном. Понедельник, среда утро. Четверг — день. Кевин выбрал понедельник, чтобы не откладывать. Сухо, в общих деталях, но вполне доступно, Милтон ввел его в курс дел, кто такой Дуглас Андерсон и чем занимается вверенное ему управление. Решение воспользоваться собственной службой безопасности, не привлекая стороннюю помощь, вынес Брендон. Кевин не встретил его с восторгом, гораздо легче ему бы далось взаимодействие с кем-то извне. Ему не хотелось, чтобы Брендон оказался вовлечен в сам процесс, но Кевин не видел смысла спорить. Оставалось надеяться, что поиски Тома не станут предметом его пристального внимания, — ему уже пришлось немало утаивать. А что побудило Тома покинуть Мэдисон? А что привело Кевина к решению оборвать с ним связь? На некоторые вопросы так просто не ответишь, но еще сложнее пропустить и перейти к следующему: Гилберт не принимал молчания. — Он спутался с каким-то парнем, — Кевин ответил максимально нейтрально. — В то время я не смог этого принять. Кевин приготовился напороться на насмешку, осуждение, может, даже презрение. Но он не каялся и старательно избегал слов сожалений — все это не для Гилберта. Однако Гилберт смерил его совершенно равнодушным взглядом и сказал: — Не столь давно ты мне доказывал, что мои менеджеры уволили тебя напрасно. Мои менеджеры были правы. И Гилберт закрыл тему, просто переложив ее, очевидно, на плечи начальника службы безопасности. Кевин был ему признателен. Все оказалось не так страшно. К тому же в том, как сложилось, Кевин увидел и плюсы. Если Том не захочет с ним разговаривать, он просто попросит Брендона его похитить. А если серьезно, ни один детектив, работающий в легальном правовом поле Штатов не располагал теми средствами, какими обходился Гилберт. Но Кевин перестал бы быть собой, если б тревожные мысли не одолевали его беспокойную голову: он старательно не думал о том, что будет дальше, когда Том найдется. Но что, если Том приглянется Гилберту больше? Что, если Том ответит ему взаимностью? Том ведь тоже был Тайлером, а Тайлеры, как известно, — те еще куски дерьма. Том запросто мог преподать урок за нанесенные обиды. Мысль упрямо возвращалась к Кевину каждый день.