Chase Atlantic-Uncomfortable
Перелистывая страницы книги одну за другой, девушка полностью погрузилась в такое любимое для неё дело, как чтение. Её выбор пал на роман Уильяма Мейкписа Теккерея «Ярмарка тщеславия». Эта история была об ошеломляющем взлете и падении главной героини, рискующей, манипулирующей и соблазняющей ради успеха в высшем обществе. Это заставило девушку раздраженно хмыкнуть про себя. Нет, Гермиона никогда не рассматривала свое будущее со стороны «путешествия-по-головам-ради-своего-благополучия». Она предпочитала ставить перед собой цели и достигать их собственным путем - через силу, через боль. Далеко в детстве Гермиона случайно вычитала интересную цитату в журнале, которая была о том, что сильные люди каждый день преодолевают свои страхи. Это липкое чувство могло заключатся в чем угодно. Например, если ты боишься выступать перед публикой, то почему бы не поставить себя перед ошеломляющим фактом — выступить на любительском вечере с какой-нибудь шуткой? Да, с тебя стечет сто потов, но ты докажешь себе, что можешь на самом деле. Юная Гермиона хотела поспорить с данным высказыванием. На пути к великой цели нужно всегда начинать с малого. В тот момент она даже прошептала про себя "тише едешь - дальше будешь". — Эй, лохматая! Когда ты уже приведешь свою копну в порядок? Рядом с девочкой засмеялась толпа ребят, тыкая пальцем в запутавшиеся от ветра волосы. Гермиона раздраженно повела плечом в сторону и повернувшись, резко направилась к причине ее испортившегося настроения. — Не смей называть меня так! Лучше следи за собой и своим языком, в будущем пригодится, знаешь ли, — скрестив руки на груди, рассерженно прошипела она. — Да кто ты такая, чтобы мне указывать? — стая подростков окружила девушку, и к ней обратился тот, кто ее обозвал, — ходишь и пугаешь всех своим присутствием, уродина. В тот вечер Гермионе Грейнджер почти поотрывали волосы. Зато она постояла за себя и попробовала ударить обидчика кулаком в нос, как ее учил кузен. Но, к сожалению, эту инициативу никто не оценил и Гермиону ждал двухнедельный арест в виде запрета на вечерние прогулки и отсутствием ее любимых книг. Воспоминания из детства возникли перед глазами так быстро, что девушка даже и не заметила, как устремила свой взгляд в одну точку, давно опустив книгу на плед. Она почувствовала, как горечь подкатывает к горлу. Гермиона никогда бы не стала врать, что именно большая часть ее детства и старшей школы были для нее сущим адом, в котором ты не просто варишься в котле и страдаешь от мук, а пытаешься в нем еще и плавать, чтобы добраться до края и сбежать. Одним словом - выживание. — Гермиона, твой стих просто блестящий! Я с уверенностью могу сказать, что отправлю тебя на конкурс лучших чтецов, — женщина с восторгом оглядела девушку, заставляя своими словами заалеть ее щеки. — Спасибо, миссис Браун. Мне очень приятно, что Вам понравилось и Вы нашли в этом наброске что-то стоящее. В пятнадцать лет Гермиона увлеклась написанием стихов. Поначалу, она даже и не думала раскрывать свое хобби, но эта цитата о сильном человеке прочно засела у нее в голове. Девушка даже провела для себя вечер размышлений. Гермиона ничего не потеряет, если заявит о своем увлечении. Почему она должна быть в тени? К тому же, Грейнджер давно задумывалась об улучшении ораторских навыков. Это здорово бы пригодилось ей в будущем. — Позовешь нас на свое выступление? Мы с радостью посмотрим, как ты облажаешься, зубрилка. Как только Гермиона вышла из класса в ее сторону полетели колкие смешки. Закатив глаза, она с трудом проигнорировала стервозную Пэнси Паркинсон и рядом стоящую шайку безмозглых куриц. Девушка понимала, что ее нервы намного важнее чем эти перепалки с одноклассницами, которые по уровню развития эрудиции находятся на минус первом. Но это не помешало Паркинсон облить Гермиону апельсиновым соком на обеде. В тот день Гермиона Грейнджер четко обозначила для себя, что точно избавится от статуса "зубрилка-уродина-непослушная копна". Но это не значит, что она не продолжит учиться и носить то, что ей нравится. С волосами дела будут обстоять по-другому. Покачав головой и отогнав от себя ненавистные мысли, девушка глубоко вздохнула и встала с дивана. Конечно на протяжении этого ужасного жизненного периода ей было грустно и обидно от враждебного отношения к ней. Успокаивала Гермиона себя тем, что это была зависть: ее уму, ее необычности, ее чертовой копне на голове, которая была значительно гуще, чем у сверстниц. Она редко говорила родителям о своих проблемах, чтобы не тревожить их лишний раз, когда они приходят с работы раздраженными и уставшими. Ну а внутренний голос все издевательски смеется — сильные люди каждый день преодолевают свои страхи, Гермиона. Единственное, что довело девушку практически до панической атаки — день, когда она была прижатой к стене незнакомым мужчиной. После того инцидента Гермиона не могла понять, кто был этот человек. Откуда он знает её имя? Они никогда прежде нигде не пересекались. Неизвестность всегда пугала и будет пугать. Ее тело еще помнило те впивающиеся в кожу пальцы, которые жадно сдавливали голые плечи. Казалось, будто незнакомец хотел не только напугать Гермиону, но и что-то внушить. В тусклом помещении она видела те горящие глаза сквозь спадающие иссиня-черные волосы. Тело полыхало жаром и предательски тонуло в огне. Еще никогда так инстинкт самосохранения не вопил об опасности. В тот день Гермиона поверила, что Вселенная дала ей шанс. Никто не знает, что могло быть в голове этого человека, и с какой целью он пришел к ней, проигнорировав элементарные правила поведения в общественных местах. Значит, ей следует быть осторожной и не относится к своей безопасности легкомысленно, ссылаясь на то, что в большом городе никому нет до нее дела. Разве что только фотографам и свахам-французам. От размышлений Гермиону отвлек звонок в дверь квартиры. Накинув на себя мягкую шерстяную накидку, девушка внезапно почувствовала ледяную волну паники по всему телу. Прежде чем открыть дверь, Гермиона посмотрела в глазок, чтобы убедиться, что к ней в гости не пришел на чаепитие по-английски тот самый незнакомец. Гермиона Грейнджер еще никогда в жизни так не кричала внутри себя от негодования. Причиной ее возмущения стал человек, внешность которого ей смутно напоминала француза Люциуса Малфоя. Только это не был фотограф.***
— Кофе или чай? Последнее слово едва не вылетело из уст язвительным тоном. Гермиона не любила гостей по утрам. Ведь в начале дня была своя идиллия — личная. Даже слово интимная навязывается больше всего, потому что ты сам даешь себе настрой на то, как пройдет какая-то маленькая часть твоего существования. — Спасибо, мисс Грейнджер, я успел по пути выпить кофе, — парень оглядел девушку с ног до головы и быстро вернулся к ее пристальному взгляду, — надеюсь, своим визитом я не отвлек Вас от важных дел? — Ничуть. — от Гермионы не ускользнуло то, как изучающе он смотрел на нее. Устроившись в светло-сером кресле около окна, парень разглядывал скучающим видом интерьер квартиры. Сама Гермиона села на край дивана и стала разглядывать его в ответ. Идеально зачесанные назад платиновые волосы придавали его острому лицу высокомерный вид, будто он родился не в семье фотографа, а в чертовой аристократической династии. Кожа была бледной, что идеально сочеталось с его глубоким серым цветом глаз. Губы были сжаты в тонкую полоску и создавалось впечатление, что парень пытается сформулировать свои мысли так, чтобы не упасть лицом в грязь перед Гермионой. — Мой отец попросил меня передать Вам приглашение на его закрытую вечеринку лично, — светловолосый достал из кармана пиджака аккуратно сложенное приглашение и протянул его девушке, — так же я обязан сопроводить Вас. Гермиона удивленно вскинула брови. Внутри был пожар из-за негативных эмоций, которые она испытывала в эту минуту. Осознавая, кто мог поделиться ее адресом, Грейнджер решила, что однажды лишит удовольствия итальянца быть его сокровищем. И никакие страстные уговоры и певуче-сладкие речи на нее не подействуют. — Мистер Малфой, мне неловко принимать это приглашение. Я смущена от того, что Вашему отцу хватило только одного знакомства, чтобы звать на вечер... — Гермиона, — начал он, перепрыгивая с "вы" на "ты", — мой отец очень хочет, чтобы ты составила нам компанию. И я разделяю с ним это желание. — Мистер... — Можно просто Драко. Мы же ведь не настолько старые, — ухмыльнулся парень и сверкнул глазами, — отказов не принимается. Я заеду за тобой в семь часов вечера. — Хорошо, Драко. Но я не задержусь у Вас больше, чем на два часа. У меня есть завтра дела, — сказала девушка, провожая к двери гостя. — Как скажешь, — пожал плечами Малфой, — мой отец был прав. Ты действительно симпатичная. Гермиона Грейнджер никогда не была одержима. Но прямо сейчас она была одержима мыслью о том, каким образом заставить итальянца молить о пощаде, а Драко Малфоя сбавить интерес к ее персоне.Вечер обещает быть веселым, дорогуша.