Bear's Den-Roses On A Breeze.
Гермиона ощущает себя погруженной в холодную воду. На грудь давит тяжелая поволока, мягко толкая тело в объятия глубины. Под давлением легкие сжимаются, заставляя сознание волнительно окунаться в мерцающую в глазах темноту. Она чувствует, как из груди вырываются рваные вдохи, когда пытается жадно схватит ртом остатки необходимого кислорода. В голове стоит шум, и боль скребется внутри как загнанный зверь, вызывая пульсацию в висках. Что-то щелкает и этот звук неприятно раздается в окружающей её атмосфере. В своем сознании Гермиона отдаленно сравнивает его с отсчетом времени, словно это последние драгоценные секунды, после которых она провалится на безжизненное дно. Девушка почувствовала резкое удушье. Вода билась в нежные губы, волнами раскрывая их, намереваясь растворить Гермиону в себе без остатка. Но, почему то, при погружении в опасный мрак, навязчивые щелчки продолжали раздаваться, нещадно звеня в ушах. Налитые свинцом веки задрожали. Резкая боль пронзила голову, и Гермиона сморщилась. Её тело подрагивало от спазмов в мышцах, и от этих сжиманий подкрадывалась судорога, заставляя дыхание сбиться. Щелчок. Девушка замерла. Туманная пелена воцарилась в сознании, из-за чего Гермиона не могла понять, чему или кому принадлежит этот звук. Она ощущала, как вокруг неё кто-то кружит, обдавая сквозняком от движений оголенные ноги. Девушка не могла двинуться, словно лежала прикованной к одному месту очень долгое время. Щелчок. Тихий смешок. Она почувствовала нарастающую тревогу. В горле пересохло и саднило. Гермиона не могла пошевелить губами: нежная кожица была усыпана мелкими трещинами. Девушка с трудом открыла глаза, которые мгновенно покрылись пеленой слез. В голове начали прорисовываться фрагменты вечера, когда она была намертво прижата к мягкой поверхности тяжелым телом похитителя. Щелчок. Её замыленный взгляд переместился на источник звука. Смутная фигура склонилась над ней, держа в руках небольшой предмет, из которого что-то вылезало и падало на грудь девушки. Она нахмурилась. Голова все так же была зажата в мученических тисках. — Просыпайся, соня, время близится к обеду. Ресницы Гермионы затрепетали. Отогнав влагу с глаз, она попыталась сфокусировать зрение на возвышающимся инкогнито. Девушка увидела улыбающееся лицо Тома. Челюсть непроизвольно напряглась и она задрожала от бурлящей внутри ненависти. Кареглазая вновь вспомнила отголоски физического насилия. Её затошнило. Не желая лицезреть радостный вид мужчины, Гермиона скользнула взглядом ниже и обнаружила в чужих руках полароид из которого торчала только что сделанная фотография. Сглотнув ком в горле, она испепеляюще посмотрела на Тома. — Ох, прости, не смог сдержаться, чтобы не запечатлеть умиротворенность на твоем лице, — мужчина подцепил длинными пальцами лежащую на одеяле фотографию , смотря на неё с восхищением, — выглядишь мило. Как всегда, впрочем. Гермиона поджала губы от растерянности. В голове царил хаос, и ей было тяжело сконцентрироваться на одной мысли. Как бы глупо это не звучало, но Грейнджер не знала, как реагировать на слова Тома. Что будет, если она не ответит? Получит пощечину? Или что-то хуже? Внутри бушевал океан эмоций, грозясь с каждым всплеском выйти за грани осознанности. — Ты не ела со вчерашнего дня, — прервал размышления Том, располагаясь на кровати возле напряженной девушки. В серых глазах читалась неподдельная забота, от чего Гермиону передернуло. Это было странно. Внутри себя девушка нервно хохотнула. Появится ли когда-нибудь аппетит после всего того, что она увидела? Будет ли желание класть кусочек еды в рот и медленно пережевывать его, когда перед глазами лежит окровавленное тело, а на теле блуждают руки потенциальной смерти? Ей хотелось зарыдать от безвыходности. — Гермиона. К бледному от изможденности лицу потянулась чужая рука, желая стереть падающую с подбородка слезу. Тело словно пробило током, из-за чего Гермиона инстинктивно дернулась в сторону, пытаясь прикрыть себя в защитном жесте. Левую руку резко потянуло обратно и девушка ощутила сопротивление, будто со стороны её кто-то тащил на себя. Она замерла, панически раскрывая глаза. Проделав те же движения, Гермиона медленно повернула голову в сторону, и колотящееся от страха сердце заболело. На запястье переливался металл, охватывая руку холодным кольцом. Девушка заметила, что другая часть наручников была зацеплена на батарее, частично ограничивая её действия. Голова закружилась, и Гермиона почувствовала невидимую руку на горле, которая опасно пробиралась пальцами к сонной артерии, намереваясь надавить на неё. — Том...? Девушка почти прохрипела его имя от удушающей волны страха неизвестности. Зачем наручники? Что он собирается сделать? Судорога сжала дрожащие пальцы, и мерзкий холодок скользнул вдоль позвоночника, подчиняя Гермиону свернуться кольцом, доказывая очередной раз никчемность её существования. Она стиснула зубы от неприязни, когда почувствовала навалившееся сверху чужое тело. Руки Тома легли на щеки Гермионы, требовательно, но нежно разворачивая заплаканное лицо к себе. Его губы мягко касались женских скул, подбирая теплыми вершинами соленую влагу с молочной кожи. Спадающая на бок челка щекотала ресницы при каждом движении головы Тома. Гермиона закрыла глаза, прислушиваясь к творившемуся внутри неё хаосу. Есть ли надежда, что среди беспорядка она найдет успокоение? — Прости за это, — мужчина провел пальцем по покрасневшему следу пощечины, заставляя вздрогнуть кареглазую, — я не собирался делать тебе больно. Синяки и царапины говорят об обратном, Том. — горько подумала Грейнджер. Гермиона безразлично устремила взгляд в потолок. Она все больше убеждалась в том, что имеет дело с не просто одержимым человеком, а с психически неуравновешенной личностью, действия которой непросто предугадать. Тело все еще помнило алчные прикосновения мужских рук, которые властвовали над ней и унижали своей силой. Горячий влажный язык исследовал кожу, оставляя за собой дорожку липкой слизи, а жаркий рот требовательно пытал чувствительные вершинки. Гермиона застонала от отвращения. Она была покрыта грязью полностью. И сейчас сахарные поцелуи Тома это доказывали. — Мне нужно в душ, — задержав дыхание, прошептала девушка, сжимая руки в кулачки. Она поморщилась, когда стенки наручников неприятно впились в запястье. Том отстранился от неё, заглядывая в темные глаза напротив. — Хорошо. Мужчина незамедлительно встал с кровати, освобождая Гермиону от сильных объятий. Прищурившись, она мельком оглядела помещение. Это была простая комната, владелец которой явно любил минимализм. На белых стенах отсутствовали какие-либо картины и плакаты. Комната была обставлена скудно: помимо двуспальной кровати, напротив которой стоял темный комод, в углу помещения был небольшой стеллаж с книгами. Сбоку от него стояло кресло в цвет мебели. Все было в сдержанных тонах. По левую сторону от неё находилось окно, которое мужчина спрятал за теневыми занавесками. Гермиона едва увидела очертания света, и ей показалось, что за тяжелой тканью возвышаются плотные оконные рольставни. Девушка услышала щелчок зубчатого сектора, и холодный металл освободил затекшее запястье. На коже остался след кольца, поэтому Гермиона потерла руку, пытаясь разогреть её и вызвать приток крови, чтобы избавиться от отметины. Ужасно. Том подошел к ней и аккуратно взял под руку. Гермионе чертовски сильно хотелось скинуть кисть из-за нахлынувших воспоминаний. Она все еще видела капли крови Маттео. Маттео. Что с ним стало? Мужчина помог Гермионе подняться с кровати, и она пошатнулась, но не упала. Приобняв её за талию, он повел девушку к ванной комнате. Грейнджер сморщилась от боли в ногах и бедрах. Тело было усыпано лиловыми синяками, в некоторых местах даже был небольшой отек. Ей требовался осмотр врача, ведь она боялась, что помимо обычных травм могла заработать вывихи. Том довел Гермиону до уже знакомой для неё двери. — Через пятнадцать минут я вернусь за тобой. Он дождался, когда она зайдет во внутрь и повернет кран душа, после чего оставил одну. В отражении зеркала Грейнджер увидела обессиленного человека, который был пленником своих страхов и предубеждений. На голове царил беспорядок из несвежих волос, заставляя лицо скривиться от неухоженного вида. Она была разбита, размазана по маленькому укромному миру внутри этого дома. Гермиона находилась в постоянном напряжении, боясь, что из-за спины на неё могут наброситься. Эта мысль заставила горько ухмыльнуться. У девушки уже был опыт в этом. Зачем трястись, если нападение уже произошло? Гермиона прижалась обнаженной спиной к холодной плитке. Горячая вода создавала резкий контраст с ледяной стеной, отгоняя разбитое состояние в сторону. Туманная пелена в голове начала постепенно рассеиваться. Обхватив изувеченное тело руками, Гермиона старалась сдержать наворачивающиеся слезы. У неё было ошеломительное количество вопросов, и она боялась, что на них не хватит ответов. Грейнджер ненавидела состояние беспомощности. Она громко вздохнула, зарываясь пальцами в мокрые волосы. В груди зародилось беспокойство за итальянца. Жив ли он? Оставил ли Том истекать его кровью? Она ощутила давление внутри себя. В горле вновь образовался невидимый ком, сдавленный напряженными стенками. Она искренне беспокоилась за Маттео, и переживания разрывали её изнутри, растаскивая врожденное спокойствие на мелкие кусочки. Девушка винила во всем исключительно себя. Что теперь она может сделать? Гермиона сжалась от нарастающей злости. Она должна была найти способ остановить Тома, но из-за сковывающего страха и глубокого шока ничего не смогла сделать. Эта безынициативность наказала её, причинив боль невинному человеку. Сильная личность? Нет. Дрожащая от собственной беспомощности тварь. Эгоистичная сука. Занимаясь самоистязанием, она не заметила, как в комнату вошел Том. Гермиона замерла, прикрывая руками округлую грудь. От неё не утаился напряженный взгляд мужчины, который невольно скользнул по всему телу. Она задрожала. Снова. — Время прошло. Я не трону тебя, Гермиона. Том выключил душ, и Грейнджер вздрогнула от холода. Тяжело вздохнув, он заметил кровоточащие губы девушки, на которых виднелись следы укусов. Красные глаза внимательно следили за ним, не упуская возможности кольнуть полным ненависти взглядом. К ней подкрадывалась истерика, но она старательно пыталась скрыть этот факт. — Одежда висит на полотенцесушителе. Я буду ждать снаружи, — Том указал пальцем на вещи, — только без глупостей. В мои интересы не входит причинять тебе боль, Гермиона. Она снова осталась одна. Девушка ощутила странность в поведении похитителя. Что-то не давало ей покоя. Гермиону насторожило спокойствие мужчины, будто вчера она столкнулась лицом к лицу с его противоположностью. Том не тронул её, хотя мог сделать с ней все, что угодно. Она была абсолютно беззащитна перед ним, представая как нимфа в обнаженном виде - совсем слабая и хрупкая. Или это пока что он ничего не сделает с ней?***
Гермиона напряженно сидела на стуле за столом. Том с энтузиазмом готовил завтрак на плите, иногда посвистывая незнакомую мелодию. Он ловко орудовал ножом, нарезая фрукты в глубокую тарелку, попутно следя за томящимся на конфорке омлетом. Том вел себя так, будто ничего не произошло, словно они давно состоявшаяся парочка, которая наслаждается идиллией завтрака. Гермионе пришлось смириться с тем, что большую часть своего времени она будет к чему-то прикована. Приведя её на кухню, мужчина достал ненавистные наручники из кармана и закрепил одну ногу с ножкой обеденного стола. Когда Том отвернулся от неё, Гермиона попыталась вырвать конечность из цепкого захвата металла, но попытка не увенчалась успехом. Теперь она вынуждена сидеть, как сука на привязи. — Пока ты спала, я решил съездить в ближайшую пекарню. Надеюсь, ты любишь ванильные круассаны? Гермиона перевела тяжелый взгляд на довольного мужчину, когда он аккуратно выкладывал горячую еду на тарелки. В животе неприятно засосало. Она была действительно голодна, но ей до сих пор мерещилась багровая кровь итальянца. — Чай или кофе? — он поставил тарелку с ароматным омлетом перед скованной Гермионой, раскладывая столовые приборы по порядку, — говорят, пить кофе по утрам вредно. Обычно я редко делаю его, но если ты хочешь, мы можем сделать исключение, и это останется только между нами? Как тебе? Девушка сжала щедро врученные Томом шорты, которые были на размер больше её истинного. Она хотела застонать от отчаяния, но в следующую же секунду вцепиться в красивое мужское лицо и оставить пару некрасивых царапин. Гермиону выводило из себя его непринужденное поведение и мастерское игнорирование её настроя на диалог. Она была уверена, что ему было проще всего сделать вид, что все прекрасно и продолжить радоваться моменту чужой покорности. И это здорово задевало. — Приятного аппетита, — Том поставил две кружки с горячим ароматным кофе и сел напротив Гермионы. Девушка опустила голову вниз, стараясь отогнать от себя раздражение. Она ничего не добьется, если будет сопротивляться. И это угнетало. Мужчина смерил кареглазую внимательным взглядом, после чего принялся за еду. На кухне повисла давящая тишина, в которой иногда раздавались звуки бьющихся об посуду столовых приборов. — Тебе нужно поесть, Гермиона. Своим протестом ты сделаешь хуже только себе, — размеренным голосом произнес Том, откидываясь на спинку стула, — не веди себя, как ребенок. Девушка поджала губы, пытаясь не встречаться глазами с похитителем. Меньше всего ей хотелось говорить с ним, поддерживать беседу и хоть как-то идти на контакт. Она видела в нем угрозу, опасность, и даже заботливо приготовленный завтрак никак не вызывал у неё благосклонность к нему. Его руки покрыты кровью. И этого осознания Гермионе больше чем хватало, чтобы уйти в себя. — Недавно я читал одну книгу, — мужчина вернулся к трапезе, кладя кусочек омлета в рот, — "Фиеста", Эрнеста Хемингуэя. В этом произведении мужчина так боготворил женщину, что закрыл глаза на многие вопиющие непростительные вещи. Знаешь почему? Потому что желал и любил одну единственную. Даже когда герой избил богатого ухажера возлюбленной, и она ушла к тому, но потом вернулась из-за того, что оказалась брошенной и без денег, Джейк принял её. И я каждый раз задумываюсь - разве это не глубокие чувства, которые люди должны питать друг к другу? — Это одержимость, — Гермиона посмотрела прямо в глаза возбужденному от рассказа Тому и вздрогнула от бархатного смеха, — в ней нет ничего хорошего. — Вероятно, не стану отрицать. Но все же что-то в этом есть. Девушка отвернулась в сторону. Она понимала, что еще немного и маска спокойствия спадет с лица с треском. Аппетит так и не появился. — Знаешь, Гермиона, — начал Том, смакуя её имя, — тебе не стоит пытаться выдавать себя той, какой ты не являешься на самом деле. Особенно со мной. У меня было предостаточно времени, чтобы разглядеть тебя. — Зачем тебе это? Мужчина вопросительно изогнул бровь. — Зачем что, Гермиона? — Зачем тебе я? — она судорожно вздохнула и с вызовом посмотрела на него, — какой смысл удерживать меня тут? У меня есть будущее, Том. У меня есть свои интересы, друзья, работа в конце концов... — Минут десять назад ты была такой несговорчивой, просто удивительно, — на губах мужчины появилась легкая улыбка и безмятежное выражение лица резко улетучилось, сменяясь на хищный оскал, — но мне нравится слышать твой голос. Говори чаще. — Где Маттео? На лице Тома появилась маска безразличия. — Не имею представления. Должно быть, лежит у себя дома и скулит от боли, воображая, что сделает со мной. Гермиона прикрыла глаза, пытаясь остановить поток слез. Она не могла поверить в его слова. Он точно не договаривал ей что-то очень важное. Иначе бы сейчас Том не произносил свою речь так спокойно и убедительно. — Где мои вещи? — в голову резко ударила мысль, из-за чего Грейнджер почти истерично озвучила её. — Успокойся, они лежат у меня. Но увы, я не смогу предоставить тебе твою сумочку. Гермиона тихо рыкнула про себя. — Что будет дальше, Том? — она вцепилась пальцами в края стола, сжимая поверхность от злости, — что, черт возьми, меня ждет?! Том ухмыльнулся, но не поддался провокации. Наклонив голову на бок, он указал пальцем на почти остывшую еду: — Не заставляй меня насильно кормить тебя, дорогая. Ненавистный, но пугающий оскал вновь отразился на мужском лице. — Ты этого не сделаешь, — сглотнув ком в горле, прошептала девушка, стараясь не сжаться от холодного взгляда. Том хрипло рассмеялся и наклонился ближе к столу, не отводя потемневших глаз от брюнетки. — Проверим? Она принялась за еду. Кофе, к сожалению, остыл.***
Остаток дня Гермиона располагалась в комнате в которой спала, читая предоставленные книги, которые, на удивление, оказались интересными. Ей пришлось терпеть на себе насмешливый взгляд, когда утром она пыталась с горем пополам впихнуть в себя еду. Девушка прекрасно понимала, что ничего не сможет сделать Тому, пребывая ограниченной в действиях из-за наручников. К тому же физически мужчина был силен, и для неё было бы глупо кидаться на него, как букашка на слона. Тем более она понятия не имела, в каком районе находится дом Тома. Мужчина прицепил тогда на запястье наручники, другую часть которых сомкнул на батарее, предусмотрительно проверяя их на прочность. Лицо Гермионы засветилось красным, как помидор, цветом, когда Том принес ей железный горшок и поставил его рядом с кроватью. Тогда девушка хотела провалиться сквозь землю от стыда. Ему нужно было уехать на работу, поэтому он позаботился о малых нуждах таким способом. Она едва не набросилась на него, когда мужчина оставил тягучий поцелуй на губах и отпустил какую-то глупую шутку про самоконтроль, забавляясь чужой реакцией. От этих воспоминаний она заскрежетала зубами. Гермионе повезло, что в комнате были настенные часы и она могла следить за временем. Стрелки близились к отметке "шесть". Все это время девушка думала, как ей стоит вести себя с похитителем, чтобы оттянуть момент половой близости и вместе с этим детально продумать побег. Голова раскалывалась от бешеного потока мыслей. Ей срочно нужно отдохнуть, иначе от идей не будет никакого толка. Глаза сами по себе сомкнулись, и тело провалилось в сладкую темноту. Гермионе снилось, как эти проклятые наручники оказались на запястьях Тома, сдавливая до крови его кожу. Жаль, что только во сне она могла так ликовать.— Симпатичная девушка, не находите? Мужчина оторвал взгляд от баннера, поворачивая голову в сторону улыбающегося парня. — Вы её знаете? — многозначительно спросил брюнет, замечая на шее незнакомца висящий фотоаппарат. — Забегала сюда буквально вчера. Мне посчастливилось поймать удачный кадр и вот, она уже тут. Парень посмотрел на свою работу, окидывая её гордым взглядом. Тихо хмыкнув про себя, мужчина настойчиво поинтересовался: — Может, имя помните? Признаюсь честно, но мне кажется, что я уже где-то видел её, и эта особа долгое время не выходит из моей головы... — Ох уж эти женщины, понимаю. Дайте минуту, — фотограф разблокировал телефон и проведя пару раз по экрану, продолжил, — Гермиона Грейнджер. Необычное имя, однако. Гермиона Грейнджер, значит. Почему же ты так меня притягиваешь, дорогая?