softcore

The Neighborhood - Flawless.

Гермиона задумчиво смотрела на рубиновую жидкость в бокале. Вино переливалось на теплом свете бордовым градиентом, сочетая в себе различные оттенки карминовых проблесков. Прямо сейчас оно напоминало ей жидкую киноварь, которую девушка видела на полу подвала, когда Том нещадно выбивал из Маттео последние силы. Гермиона точно знала - это воспоминание выжжено кровавым клеймом на обратной стороне тонких век. — Тосканское вино, — Том поставил изящную бутылку рядом с собой, осматривая этикетку, — такое же живописное по вкусовому колориту, как и сама Тоскана. Девушка поерзала на стуле. Она закусила нижнюю губу и почти зажмурилась от неверия; похититель вел непринужденную беседу, испытывая Гермиону своим титаническим спокойствием. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять манипулятивную натуру Тома, которую он так умело демонстрировал, но как игральные карты не раскрывал до конца. Она не была уверена в том, что готова сыграть с ним в эту опасную игру. На весах риска друг напротив друга находились собственное благополучие и интерес похитителя. Должна ли Гермиона поддерживать светскую беседу? Каким способом Том заставит её говорить при долгом молчании? — Позволь себе расслабиться, Гермиона. Она тихо хмыкнула, сжимая губы в тонкую полоску. Даже если бы он налил ей самый крепкий алкоголь, то Грейнджер ни за что бы не позволила телу расслабиться и предаться томной пелене умиротворения. Слишком много стоит на кону. — Это трудно сделать, — девушка нацепила на себя маску непроницаемости, с трудом наблюдая за дьявольски спокойным лицом Тома. Тень улыбки появилась на его губах. — Если ты считаешь себя пленницей в моем доме, то глубоко ошибаешься. Конечно, я понимаю твое негодование и все те неудобства, которые окружают тебя. Но это временное явление, поверь мне, — мужчина неотрывно смотрел в глаза Гермионы, словно хотел загипнотизировать её, — все будет зависеть от Вас, мисс Грейнджер. В его голосе сквозило наигранной надменностью. — Кто же я тут? — едва слышно спросила девушка, пытаясь унять предательскую внутреннюю дрожь. Он знал о ней больше, чем Гермиона могла предполагать. Том ухмыльнулся, наблюдая за робким выражением лица девушки. Ей показалось, что он уловил её растерянность и сейчас был готов всласть упиваться этим моментом. Тень неподдельного удовольствия от увиденного легла на лицо похитителя. Мужчина неторопливо поднес бокал к губам, втягивая в себя шелковый аромат красного вина, после чего настойчиво перехватил взгляд Гермионы: — Загадка, которая не хотела, чтобы её разгадали. Она вымученно вздохнула. Внезапная усталость захлестнула тело, и девушка обмякла на стуле. — Том, — как можно мягче начала Гермиона, — я не совсем понимаю, что ты хочешь от меня и что подразумевается под твоими словами. И я была бы искренне рада, если все это прекратиться, и мы разойдемся на мирной ноте, пока это возможно. Она закусила сухую нижнюю губу от волнения. Внутри разыгралось переживание за Маттео, и единственный способ узнать правду о его состоянии было завуалированно спросить у Тома, осторожно подбираясь маленькими шажками к нужному источнику. Гермиона четко знала, что после увиденного у неё критически мало шансов выйти из заточения. Но самым элементарным для усмирения совести было выпытать что-то у похитителя. Ей нужно хоть что-то знать. — Как же так, Гермиона? — мужчина встал со своего места, направляясь к напряженной брюнетке, — ты забыла свои же вопросы? Полагаю, на них был озвучен ответ. Том облокотился крепким бедром об край стола рядом с ней, складывая руки на груди в ожидании, ловко игнорируя её попытки выпытать что-то про итальянца. Грейнджер судорожно пыталась найти среди кусочков воспоминаний нужные фрагменты. В голове заварилась густая каша, стоило ей зацепиться за близкую к правде картинку. — К твоему вопросу должна прилагаться предыстория, но ты пренебрегла моей заботой, поэтому все будет только по существу, — Том повернулся к ней и одарил её странным взглядом, который Гермиона никак не смогла распознать, — зачем похитил? Ты зацепила меня. Сделала почти одержимым идеей раскрыть твои секреты, которые ты умело прячешь, Гермиона. Твоя маска — образ уверенной в себе модели, это то, в чем я полностью уверен. У неё предательски закружилась голова. Все это звучало настолько абсурдно и странно, что даже обычная трезвая логика с громким треском рассыпалась на миллениум частиц. Гермиона почти вскочила с места, с ужасом принимая тот факт, что Том превосходит ступень просто опасности. Его огромный шаг остановился на разрушении и истощении сознания, с помощью которых мужчина будет медленно давить и размазывать её по острой поверхности реальности. Серьезные психические расстройства у случайного человека равносильны собственному помутнению рассудка, если контакт не будет прекращаться. И, наверное, Гермиона могла бы назвать это мучительной смертью личности, потому что Том не собирался отпускать. Она не хотела превратиться в загнанного зверя, которого будут пытаться приручить не пряником, а сыромятным кнутом, вселяя удушливый страх в задворки сознания. — Почему...тебя беспокоит какая я? — дрожащие губы едва зашевелились под натиском волнения. Ему удалось обескуражить Грейнджер, аккуратно отводя в сторону от её основной цели. Том наклонился ближе к Гермионе, окутывая своим необычным сильным запахом. — Потому что недоступна, — низким голосом ответил он, —потому что единственная, кто пробуждает во мне интерес, Гермиона. Я уверен, в тебе еще дюжина скрытых талантов, которые ты никому не показывала, прячась за защитной маской уверенности. А что же на самом деле? Так ли ты строптива, сокровище? Она задрожала под пристальным чарующим взглядом Тома. Его слова сливались в красивую мелодию, напоминая сладкие речи змея-искусителя. Гермиону вновь передернуло, стоило похитителю коснуться её руки и начать вырисовывать указательным пальцем непонятные замысловатые узоры на молочной коже. Стиснув зубы от неприязни, она отдернула кисть в сторону, избавляясь от цепких прикосновений. В животе скопился навязчивый страх, вызывая неприятный озноб по всему телу. Гермиона панически обвела взглядом кухню, стараясь найти то, что спасет её от общества мужчины. Но мозг отказывался подавать идеи по самовызволению. — Ты говорил, что встретил меня в Фойелсе, — прерывисто начала она, сглатывая тяжелый ком в горле, — почему же не смог подойти? Бархатный смех раздался рядом с ухом, и Том откинулся назад, окидывая Гермиону теплым взглядом. — У тебя хорошая память, но я не видел вживую Гермиону Грейнджер, — ответил мужчина, хитро прищуриваясь, — должно быть, судьба подкинула мне интересную головоломку, от которой я не смог отказаться. И было приятно, когда маленькой подсказкой в этом занимательном деле оказался обычный фотограф - автор баннера в книжном магазине, который повесил его в день распродажи. Рот девушки приоткрылся в беззвучном звуке. В голове пульсировали извилины от переваривания полученной информации, которая попутно складывалась в определенной последовательности в огромный ужасающий пазл. Она вспомнила, как тогда торопилась найти нужную книгу и по быстрее покинуть книжный магазин, чтобы успеть к профессору Брауну. Ошеломительные догадки затаились в подкорках, стоило Гермионе вспомнить молодого фотографа и направленную на неё камеру. — Ты узнал все у него? — чуть сжавшись, спросила она, — но...это невозможно. — Невозможно? Что сложного в том, чтобы узнать у человека имя другого? Особенно когда это было сделано так любезно... — Невозможно проникнуться к человеку, глядя на его изображение. В воздухе повисла глухая тишина. Мерцание рубиновых переливов в бокалах заметно затухло, стоило девушке произнести утвердительные слова. Гермиона могла с точностью считать удары колыхающегося сердца, которое, казалось, слишком громко билось об стенки грудной клетки. Она настороженно наблюдала за реакцией Тома: на мгновение он о чем-то задумался, устремив взгляд в одну точку. Наручники на лодыжке неприятно обдали холодом нежную кожу, когда Грейнджер брякнула короткой цепочкой неуклюжим движением ноги. Гермиона вновь заволновалась, боясь предположить, что творится в голове у похитителя... у особенно неуравновешенного человека. — Должно быть, я исключение, Гермиона? Тихий смешок нарушил звенящую тишину. Том медленной походкой двинулся за спину Гермионы, замечая, как напряглись её хрупкие фактурные плечи. Внутри все сжалось, когда руки мужчины легли тяжелым грузом на основание шеи, поглаживая грубым большим пальцем мышцы изгиба. Его движения были неторопливыми, пугающе нежными, но в то же время властными. Ей казалось, что мужские пальцы опасно оглаживали венки, намереваясь вцепиться в податливую плоть при каждом неровном вдохе. — Знаешь, что меня зацепило? — спросил Том, массажируя место под ухом, — твоя естественность на фотографии. Пожалуй, это было что-то живое и искреннее - то, что я смог уловить, когда пытался понять, почему не в состоянии оторвать глаза от тебя. Порой, когда мои веки закрыты, я не могу прогнать этот навязчивый образ с чертового баннера, засевший где-то глубоко внутри меня. Это наваждение преследовало, отвлекало от размеренной жизни. И я задумался: почему бы не попытаться найти тебя? Гермиона всхлипнула, подавляя рвущийся наружу жалобный плачь. Пальцы Тома неприятно впились в плечи, буквально проникая ими под кожу, оставляя обжигающий след на женской плоти. Мужчина ослабил хватку, но руки оставил на прежнем месте. — Прежде чем начать поиски, я представил себя Шерлоком Холмсом, — мягкий смех окутал слух Гермионы, подчиняя её прислушаться к тому, что похититель скажет дальше, — мне было интересно строить маршруты нахождения нужной информации, проникаться к этому делу всей душой. Когда поиски дали первые плоды благодаря необыкновенной наблюдательности, которую транслировал Холмс на протяжении всего своего существования, я уже не мог оторваться. Не отрицаю, что это выглядело как сталкерство, но что не сделаешь ради цели? С каждым произнесенным словом в венах застывала кровь, превращаясь в густое месиво. Глаза застилала горячая пелена слез, пощипывая края склер нарастающим раздражением. У Гермионы возникло дикое желание закрыть руками уши, чтобы перестать слушать пропитанную одержимостью речь. Голова раскалывалась на части от усталости и нехватки свежего воздуха. Бисеринки пота выступили на лбу, и она судорожно вздохнула, впиваясь онемевшими пальцами в края стула. — Представь мое удивление, когда я узнал, что ты была обычной студенткой университета искусств. Подающая большие надежды в издательском деле, весьма амбициозная, но такая закрытая и таинственная Гермиона Грейнджер. Твои статьи отличались смелостью и дерзкой самоуверенностью, которые кричали о себе в каждой строчке текста! Особенно меня впечатлили комментарии к работе про современную учебную программу в школах для отстающих в развитии детей. Каждое слово пропитано решительностью, дорогая! Её тело натянулось как струна. Том говорил едко, подмечая и восхваляя свой острый ум, который помог ему выведать огромные знания про студентку Гермиону Грейнджер, при этом оставаясь незамеченным наблюдателем. Он был тенью, которая преследовала её везде. Она затряслась от вызванного паникой озноба. Почему же Гермиона ничего не чувствовала, когда оставалась наедине с собой? Работал ли инстинкт самосохранения? Крепкие веревки похитителя с каждой находкой нового клочка информации обхватывали не подозревающую об опасности девушку, сдавливая грубой петлей тело и прижимая его к месту. Полгода наблюдений. Время, за которое была проделана масштабная работа по её похищению. Из горла перестали вырываться скулящие звуки. В сознании засел кромешный ужас, сдерживая эмоции внутри ледяной удавкой. — Для меня было неожиданным открытием видеть тебя в съемочных студиях. Благодаря этому я смог понять, что ты чего-то стыдишься. Мне даже пришлось прибегнуть к очаровательным улыбкам и флирту, чтобы достать фотографии и убедиться в назревающих догадках. И вот тогда настало время двигаться, — Том с воодушевлением рассказывал Гермионе о своих воспоминаниях, практически не обращая внимание на то, как крепко были зажмурены её красивые глаза, — Не это ли искусство, Гермиона? Так изящно действовать, чтобы поставить эффектную точку в достигнутом... Она не могла ничего произнести. Её лицо исказилось от истерики. — И все же ответь мне честно, дорогая, — он осторожно опустился на корточки перед ней, кладя руку на спинку стула, — почему ты скрываешь то, какой являешься на самом деле? Гермиона отвела взгляд в сторону. — Не понимаю, о чем ты, — через силу ответила она. Том рассмеялся. — Ты боишься показаться неуверенной, не так ли? Внутри хрупкой девушки очень много комплексов, которые прикрыты неестественной маской уверенности. В тебе есть своя природная харизма, так почему же ты старательно её скрываешь? К чему навязанный образ модели? С красной помадой на губах, разумеется. — Я такая, какая есть и меня не переделаешь. Увы, но твои предположения оказались ошибочными. Мужчина нахмурился. — Мы могли бы сблизиться, если ты не станешь врать мне, Гермиона, — он опасно приблизился к ней, втягивая нежный естественный запах женского тела, — а мне кажется, что ты врешь. Том медленно встал в полный рост, не сводя внимательного взгляда с заплаканной Гермионы. Внутренний голос навзрыд вопил о том, что нужно поскорее убираться отсюда. Но как? Выплеснуть вином в лицо похитителя в знак протеста? Это только усугубит её положение. Осознав, что руки нервно теребят мягкую ткань платья, практически проделывая дырку, девушка положила руки на стол, дотрагиваясь кончиками пальцев до столовых приборов. Её мизинец случайно соприкоснулся с острием вилки. Кончик больно уколол кожу, заставляя Гермиону вздрогнуть от внезапных покалывающих ощущений. В голову резко ударило приятное чувство надежды, когда Грейнджер с трудом приняла пришедшую на ум идею. Она знала, где находится выход. — Мне нужно отойти в туалет, — стараясь не показывать внутреннего ликования, кареглазая потупила взгляд в тарелку, ерзая на месте. Мужчина неторопливо кивнул, облокачиваясь на одно колено, чтобы освободить ногу от наручников. Осторожно обхватывая вилку пальцами, Гермиона медленно стащила её со стола, поднимая руку над спиной Тома. Она учащенно задышала, когда внутри все сжалось от предвкушения и страха одновременно. Поджилки нервно затряслись, передавая весь импульс к затекшим ногам. Грейнджер не должна упустить долгожданного момента, из-за которого сейчас зависит её жизнь. Осталось услышать щелчок затвора. Щелчок. Гермиона стиснула зубы и со всей силы вонзила столовый прибор в лопатку Тома. Она услышала громкий надрывный крик, из-за чего сама издала боязливый визг. Мужчина отшатнулся, но не упал. Девушка непроизвольно ударила освободившейся ногой в чужой бок, отталкивая от себя согнутое пополам тело. Вскочив со стула, она ринулась к коридору, стараясь игнорировать шипящие звуки за спиной. В ушах громкими ударами звучал собственный пульс. Обострившиеся до предела инстинкты Гермионы захлестнули сознание адреналином, подталкивая ослабевшее тело к сладкой свободе. Позади девушки раздался странный грохот, от которого она чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Судорожно оглянувшись назад, брюнетка не заметила выступа под ногами и, ударившись об него, упала на колени, раздирая припухшие синяки об холодную плитку. Болезненный стон вырвался из её груди, но Гермиона быстро встала на ноги, когда услышала полный чистой незамутнённой ярости рев. Хромая на одну ногу, она мысленно повторяла про себя почти что мантру: Не останавливайся, не останавливайся, не останавливайся! Девушка чувствовала опасное приближение. Шаги Тома звучали куда отчетливее и громче, нагоняя пелену страха. Её рука схватилась за ручку двери, дергая вниз, но та с трудом подавалась. Онемевшие от отчаяния пальцы потянулись к нижнему замку, поворачивая основание в сторону до звучания щелчка. Она остервенело вскрикнула, когда почувствовала жгучую боль на талии. Чужие руки рывком оказались на её теле, оттаскивая в сторону от судьбоносной двери - ведущая к свободе из заточения. Агония от боли растеклась по всему телу, парализовав ноги и руки, когда разъяренный похититель прижал девушку к холодной стене, грубо хватая за волосы. — Блядь, — злобно прошипел на ухо дрожащей девушке раненый Том, опаляя шею яростным дыханием, — если ты думала, что это твой шанс сбежать от меня, то сильно ошибалась! Она истошно закричала, когда острые зубы мужчины вонзились в шею Гермионы, почти прокусывая насквозь тонкую кожицу. Чужая слюна перемешалась с кровью, стекая вниз тягучей дорожкой. Руки Тома резко оказались на её плечах, разворачивая лицом к себе плачущую от последствий своих не до конца обдуманных действий девушку. Гермиона видела, каким пожаром пылают серые глаза. Еще немного и они сожгут её дотла. — Ты очень сильно пожалеешь о своем поступке, Гермиона, — холодно процедил он, сдавливая одной рукой горло, а другой замахиваясь для смачной пощечины. Она не помнила, как долго Том измывался над ней, оставляя на теле россыпь новых синяков и ссадин. Она не слышала, как умоляюще просила его остановиться, лишь бы избавиться от пронзающей боли. Но девушка могла предположить, как неприятно было ему с истекающей раной на спине. Он шипел ей в лицо неприятные вещи, доказывая в очередной раз ущербность её выбора. Это было больше, чем просто страшно и больно. Она не знала, когда прекратились пытки. Но Гермиона помнила, как вновь оказалась в холодном подвале, напоминавший ей место насилия Маттео.