Путь к Метрополису

      Покинув комнатушку, Ганил вышел на ведущую вниз лестницу и остановился. Снизу, из общей залы, доносились тихие голоса – двое человек о чем-то говорили. Ганил начал спускаться вниз, стараясь избегать шума, но на пятой или шестой ступеньке лестница под ним заскрипела. Юноша застыл на месте, однако его уже заметили – голоса прекратились, сменившись приближающимися шагами.       – А, это ты, Ганил. – В поле зрения юноши появился Энцо, глава экспедиции в Сараиф. – Мы тебя не разбудили?       – Нет, нет, я просто встал подышать воздухом. В моей комнате воздух спертый – не продохнуть… Что-то случилось?       – Ай, сущая ерунда… В гостиницу забрался ассасин.       – Это ты называешь «сущей ерундой»?! – Остатки сна с Ганила как рукой сняло. – Ты хоть понимаешь, что это означает?       – Кто-то хочет моей смерти. Мне не привыкать, поверь; в этом мире немало тех, кто хотел бы станцевать на моей могиле. В любом случае – завтра нас уже не будет здесь.       – Я почти уверен, что его наняла Инквизиция.       – Ты так считаешь? Все-таки ассасины всегда были противниками Западной церкви…       – Так было раньше, до того, как хан Кубнак взял штурмом их цитадель. С тех пор они превратились в изгоев, не брезгующих даже наемничеством. А в деле своем они по-прежнему мастера, и ты это знаешь…       – Но если их наняла Инквизиция…       – Больше некому.       – …Значит, она следила за нами. Но как ей удалось напасть на наш след, если я постарался сделать все, чтобы ее сбить? Если бы за нами следовали какие-то подозрительные люди – мы бы их непременно заметили.       – А что, – медленно проговорил Ганил, – если мы не заметили соглядатая Инквизиции потому, что он слишком близко? Что, если кто-то из нас предатель?       По лицу Энцо Ганил понял, что тот уже давно пришел к таким же выводам, но не желал их озвучить.       – Думаешь? Хм…       – Ассасин успел сбежать?       – Никуда он не сбежал, он здесь. – Энцо кивнул в сторону, где лежало нечто продолговатое, накрытое холстом. Сглотнув, юноша подошел к трупу ассасина и приподнял холст.       – Он… убит?..       – Я заколол его, когда он подбирался к окну, карабкаясь по торчащим из стен деревянным шипам… У тебя, наверное, бывает такое чувство, что не все в порядке? Вроде бы все, как обычно; однако тебя гложет чувство тревоги…       – Да… Только что со мной было нечто подобное. Я спустился сюда, и вот… увидел…       – Значит, ты понимаешь меня… Так вот, я вышел на улицу. Стояла тишина… Ах, какая тишина! В нее хочется вслушиваться, пытаться уловить хоть какие-то звуки. Кажется, что в этой тишине, как золото в песке, скрыты великие тайны; услышь их, пойми их – и ты узнаешь то, что знали Древние. Правда, это, скорее всего, будет стоить тебе рассудка… Но тех, кто ищет знаний, такие мелочи не остановят!.. Ну так вот, вместо слов Великой Истины я услышал шорох, как будто кто-то подбирался к гостинице. Я, если честно, с самого начала предчувствовал неладное. Напевая себе под нос и нарочито громко шаркая ногами, я отошел в сторону, а затем достал из ножен шпагу и…       – Ты взял с собой шпагу?       – Так же, как и ты взял с собой кинжал. Так вот, с обнаженной шпагой я, стараясь не шуметь, вернулся на прежнее место. У меня уже не было сомнений: кто-то пытается забраться по стене гостиницы. Я отчетливо слышал шорох – кто-то карабкался по шипам. Но ему не удалось вскарабкаться высоко… Сказать по правде, я погорячился. Лучше было бы оглушить его внезапным ударом, а потом расспросить его насчет нанимателей. Что поделать, иногда лучший вариант приходит в голову тогда, когда уже поздно…       – А что делать мне?! – вмешался в разговор хозяин гостиницы. – Если люди узнают, что у меня побывал ассасин, я буду разорен! Ни один постоялец больше не захочет оставаться в доме, куда могут в любой момент нагрянуть исчадья Горного Старца! И так дела у меня уже идут не ахти…       – Не бойся, – Энцо повернулся к хозяину гостиницы, – никто не узнает. Просто нужно избавиться от трупа.       – Но как? Не могу же я его просто выбросить, словно мусор!       – Послушай, уважаемый… Этот человек – последователь шейха Ассана по прозвищу Горный Старец, которого калиф Али ибн Мухаммед – да вкушает его душа блаженство в садах гурий! – объявил еретиком и врагом веры! Он недостоин благочестивого погребения – напротив, заслуживает, чтобы после смерти его тело бросили на растерзание презренным собакам! Так что, избавившись от его трупа, ты совершишь благое дело… Тем более, тебе не придется стараться – всю грязную работу я возьму на себя.       – Охх…       Тем временем Ганил подошел к телу. Откинув полотнище прочь, он увидел лицо молодого человека лет двадцати – как он и ожидал, незнакомое ему. Расстегнув на трупе куртку, юноша методично обшаривал потайные карманы.       – Ого! – Он положил рядом с собой найденные предметы: метательные ножи, связку бечевки и стеклянный флакончик с буроватой жидкостью. – А это что? Письмо…       – Какое письмо? – Энцо обернулся.       – Просто мне в голову пришла мысль… Что, если он приходил вовсе не за тем, чтобы нам навредить? Что, если он был всего лишь связным между Инквизицией и ее агентом? Похоже, я оказался прав…       В руке Ганил держал листок бумаги.       – Письмо?       – Да, но, если честно… Взгляни сам!       – Хм… Оно зашифровано!.. Не возражаешь, если я возьму его? Я немного разбираюсь в подобных вещах.       Звезды лили свой призрачный свет на пока еще спящий Сараиф. Развалины домов напоминали скелеты гротескных животных, которые, говорят, во множестве жили при Древних, а ныне об их существовании напоминают только рисунки в старых бестиариях, запрещенных Инквизицией. Далеко впереди угадывались громады монолитов. И все это окутывала тишина – та тишина, что больше присуща иномирным безднам, нежели земле.       Восток светлел. Скоро на горизонте появится солнце и прогонит тьму прочь. Муэдзины с минаретов вознесут хвалу Господу и пророку его, святому Голеану. Откроют свои лавки купцы и менялы, на базарной площади начнут собираться странствующие торговцы со своим немудреным товаром. Начнется новый день, полный жары и песка.       Но сейчас здесь было тихо. И Ганил вслушивался в тишину, будто и впрямь надеялся расслышать сквозь нее Слова, Что Ответят На Все.       – Ай-ляй-ля-ля-ляй! Ай-ляй-ля-ля-ляй!       – Ах, ты? – Ганил обернулся. К нему шел хозяин гостиницы со светильником в руке.       – Мне стало тревожно за тебя! – объяснил хозяин гостиницы. – Кто слишком долго слушает тишину, тому в уши входят джинны и похищают его разум. Он начинает бредить, видеть причудливые здания и парящих меж них существ, и в конце концов, остатки разума покидают его, он уходит в пустыню и превращается в пожирающего мертвечину гуля. Пой, чтобы отпугнуть джиннов, чтобы они не похитили у тебя рассудок! О-вай-ля-ля-ля-а!       Ганил хотел возразить хозяину гостиницы какой-нибудь резкостью, но передумал – в конце концов, то, что говорил этот человек, не было лишено здравого смысла.       – Мы и так скоро уйдем в пустыню, – произнес он. – Энцо говорит, что намерен дойти до Метрополиса.       – Метрополис?! Ох, его точно поцеловали джинны! Неужели кто-то верит в эту легенду?       – Он знает, что это правда…       – Лучше верить, истинно говорю, лучше верить! Верить в то, что это ложь, нашептанная пустынными джиннами! Ибо, если это правда… – Хозяин гостиницы запнулся. – Нет, это ложь, вредная ложь!       Ганил отвернулся. Вопреки ожиданиям, предчувствие чего-то неправильного и опасного не пропало. «Боюсь, не стоило мне отдавать это письмо Энцо, – подумал он, кутаясь в плащ. – Все-таки мало ли что… Ведь я сказал ему не все; я точно знаю, что, по крайней мере, один агент Инквизиции среди нас есть. И этот агент – я…»