Путь к Метрополису

      Руины латрисского храма поражали воображение даже теперь, спустя больше тысячи лет. На сложенной из циклопических блоков платформе стояли каменные колонны высотой с колокольню собора святой Гернессы. Когда-то на них лежали каменные блоки, служившие опорой храмовой крыше. Теперь от крыши уже ничего не осталось, часть колонн оказалась повалена – но даже на этих покинутых руинах все еще чувствовалась атмосфера величественности.       Трудно было поверить,что это сооружение создали простые смертные своим изнурительным трудом. Многие всерьез утверждали, что при строительстве храма латриситы использовали магию Древних, позволявшую им поднимать и обрабатывать колоссальных размеров глыбы мрамора. Или даже еще хлеще – что храм построили Древние, а латриситы только откопали его.       Чтобы сократить путь в заброшенную рыбацкую деревню, Ганил пошел через пустошь, в давние времена служившую местом обитания латрисской знати. Тут и там из зарослей одичавшей оливы выглядывали колонны, остатки разрушенных стен, постаменты для статуй – сами статуи были давно разрушены. Те, кто когда-то здесь жил,старались селиться поближе к храму, дабы урвать хоть немножко благоволения богов. Потом пришли адепты святого Голеана; храм был разрушен, а его окрестности превратились в трущобы – пристанище изгоев и разбойников. Впоследствии люди полностью покинули эту местность; к тому времени на развалинах старого города уже вырос город новый, известный всем как Арконцца. Руины ветшали, зарастали травой и диким виноградом…       Выйдя на древнюю улицу, когда-то вымощенную брусчаткой (часть которой уцелела до сих пор), Ганил подошел к руинам храма. Взойдя по обколотым ступеням, он оказался в своего рода коридоре, с двух сторон ограниченном колоннадой. От восхищения увиденным юноша даже забыл на какое-то время, куда и зачем шел. Ему представилось, как когда-то жрецы шли этой дорогой, чтобы воздать хвалу сидящему на золотом троне богу, в одежде из серебра, с кожей из пластин слоновой кости. А потом пришли варвары, к тому времени уже принявшие веру в Голеана, и разрушили статую…       Вспомнив, куда ему надо, Ганил повернулся и, пройдя меж колонн, спрыгнул с цоколя.       И увидел, что в нескольких шагах от него стоит девушка. Девушка как девушка, разве что внешностью она не походила на местных – смуглых до темноты, черноволосых и черноглазых. Волосы пшенично-светлые, с рыжинкой, заплетены в косы; лицо слегка смуглое, усыпанное веснушками; глаза темные, серо-синие… Переселенка с северо-востока? Одежда ее тоже ничем особенным не отличалась – нормальный наряд небогатой крестьянки: домотканная юбка, рубаха, отделанная тонким мехом безрукавка. Разве что обувью ей служили не деревянные туфли, как у большинства местных крестьян, а легкие кожаные сапожки, какие обычно носят горожане. Но странность была не в этом.       Девушка смотрела на Ганила с явным удивлением. Как будто она знала его и очень удивилась (и даже слегка испугалась), увидев его здесь, среди древних развалин.       – Куда, парень, путь свой держишь? – Голос девушки был приятный, с легким акцентом; Ганил, пока ехал с Альбертином, побывал и в Хелиланде, и в Люцерии – но такого акцента нигде не слышал.       – Я… – растерянно произнес Ганил. – Я никуда… просто иду…       – Уж не в рыбацкую деревню идешь?       Это уже было явно подозрительно. Откуда эта девчонка знает, куда идет Ганил? Неужели…       – Нет, что ты!.. Мне туда не надо; что я там забыл? – Ганил старался говорить беззаботным тоном; но, кажется, тревога опять выдавала его.       – Не идешь? И не ходи. Пойдешь – пропадешь! Ни за грош! – Девушка пыталась изображать зловещую вещунью, и в другой ситуации это могло бы вызвать только улыбку.       Ганил хотел было заговорить с ней, спросить, откуда она знает про рыбацкую деревню, и почему туда нельзя идти – но девушка повернулась и стремглав кинулась прочь, скрывшись средь миртовых кустов. Ганил остался один, наедине с зародившимися сомнениями и тревогами. Кто эта девушка, откуда она знает Ганила – а в том, что она его знает, юноша почти не сомневался. Что означает ее предупреждение, действительно ли в рыбацкой деревне кроется какая-то опасность? Может, она агент Инквизиции – но тогда зачем она предупреждала его? А может, ее послал Альбертин или кто-то из единомышленников Энцо? А может… Пресвятой Голеан, как все сложно…       Размышляя так, Ганил добрался до деревни. Однако теперь мирный пейзаж казался ему зловещим. Шелестит прибой – но не слышны ли сквозь него чьи-то приглушенные шаги? Что-то мелькнуло среди развалившихся домиков – ветер колышет почти отвалившуюся доску, висящую на единственном гвозде, или кто-то пытается спрятаться среди руин? Ганил прислушивался к звукам, вглядывался в окружающий пейзаж, пытаясь понять – действительно ли он один на этом берегу?       Вот и хижина, служащая приютом Энцо и Тидору. Но сейчас в ней было нечто, что заставило Ганила насторожиться и взяться за эфес шпаги. Ему показалось, или дверь была чуть приоткрыта?.. Осторожно Ганил приблизился к хижине, открыл дверь, но вместо того, чтобы войти, отскочил назад.       И правильно сделал – иначе притаившийся за дверью человек в черной полумаске наверняка схватил бы его! Выхватив шпагу, Ганил сделал выпад – бросившийся на него незнакомец, одетый в черный плащ с пелериной и треуголку, по инерции буквально нанизался на клинок. Застонав, незнакомец упал навзничь, но к хижине уже спешили его сообщники – Ганил слышал их крики и топот сапог по гравию. Обернувшись, юноша вступил с ними в бой, стараясь не задумываться о том, сможет ли он противостоять нескольким взрослым мужчинам, далеко не дилетантам в фехтовании.       Отчаянно отбиваясь, Ганил сумел серьезно ранить одного из нападавших, но в итоге схватка закончилась так, как и должна была закончиться – юноша оказался прижат к стене хижины, и два клинка уперлись ему в грудь.       – Брось оружие! – крикнул стоящий за спинами людей в полумасках высокий мужчина. Маски на нем не было; его лицо украшали пышные бакенбарды. Ганил разжал пальцы – шпага со звоном упала на землю.       – Вот так-то оно лучше… – Подобрав шпагу Ганила, мужчина с бакенбардами сломал ее клинок и швырнул обломки на землю. – Теперь вяжите этого малого и тащите в карету! Уж мессир Палинчино заставит его рассказать, кто он, что делает здесь и какое имеет отношение к еретику и смутьяну Энцо! У мессира даже мертвые по…       Не договорив, мужчина вскрикнул и схватился за вонзившуюся ему прямо в грудь стрелу.       – Про-клять-е!.. – простонал он, оседая. – Она… от-рав-лена!.. Тем временем с крыши хижины соскочил мужчина с непокрытой головой; лицо его скрывала полумаска, однако даже она не могла помешать Ганилу узнать своего спасителя.       – Не смейте трогать моего друга! – крикнул Энцо, вступая в бой с «плащами». Лишенный оружия Ганил прижался к стене хижины, рядом с первым сраженным. Энцо заколол двоих нападавших; однако оставшиеся сумели взять его в кольцо. Казалось, неуловимый авантюрист все-таки попал в ловушку, из которой ему не выбраться – но тут один из «плащей» охнул и опустился на землю. Из спины его торчала стрела.       – Тидор! – радостно воскликнул Ганил, увидев выглядывающую из-за остатков стены одной из рыбацких хижин забинтованную голову. Но радость юноши была преждевременна. Грянули выстрелы – голова Тидора исчезла. Ганил надеялся, что спутник Энцо успел спрятаться, однако шансов на это было немного – слишком уж легкой мишенью он выглядел.       Схватив шпагу одного из нападавших, юноша ринулся на помощь Энцо. Шпага явно была тяжеловата для него, однако он не собирался обращать внимание на такие мелочи.       – Вот вам за Тидора! – Ганил сделал выпад, однако впопыхах не рассчитал дистанцию и лишь слегка задел одного из «плащей». – Ай! – вскричал он, присев и схватившись за плечо, после того, как в него попал брошенный кем-то камень.       Раздался выстрел; пуля, пройдя прямо над головой юноши, попала в дверь, выбив из нее щепки. Если бы Ганил не присел, пуля наверняка попала бы в него.       «Плащей» осталось совсем немного; один из них попытался ретироваться с места сражения. Но скрытьсяя ему не удалось – на его пути появился человек; «плащ» схватился было за шпагу, но тотчас же упал навзничь с торчащим из лба метательным ножом.       Тем временем Энцо наконец расправился с оставшимися «плащами».       – Ганил! – обратился он к юноше. – Ты как, не ранен?       – Нет, не ранен… – Ганил действительно отделался только царапинами и ушибленным плечом. – Что с Тидором, он жив?       – Конечно, жив.       – А… та девушка, которую я встретил у развалин храма? Она тоже ваша помощница?       – Какая девушка? – Изумление Энцо выглядело вполне искренним; однако Ганил почувствовал в его голосе наигранные нотки. Говоря по правде, юноша давно подозревал, что Энцо многого не договаривает. Это можно было понять – избранный им путь требовал даже своим ближайшим друзьям показывать ровно столько, сколько было нужно.       Юноша подошел к тому месту, где прятался Тидор. На мгновение сердце его замерло в скорби – он увидел торчащую из-за стены голову в капюшоне. Скрывающие лицо бинты были разорваны пулей. Но подойдя поближе, Ганил понял, что «голова» на самом деле была обмотанным бинтами тряпичным свертком, на который надели капюшон.       Обернувшись, юноша увидел, что Энцо разговаривает с тем самым человеком, поразившим «плаща» метательным ножом. В руке человек держал небольшой арбалет, какими обычно пользуются разбойники. Ганил узнал Тидора       – Эй, Тидор? – Юноша подошел к разговаривающим. – Я думал, что ты немой…       – Он просто молчалив, – объяснил Энцо. – После того случая он… в общем, он не любит разговаривать…       В голосе авантюриста-исследователя Ганилу по-прежнему слышалось нечто наигранное, неискреннее. Энцо по-прежнему недоговаривал, и у Ганила вновь ожили подозрения – на этот раз все более определенные. Юноша уже приготовился спросить Энцо напрямик – как вдруг произошло непредвиденное.       Один из «плащей» – тот, что прятался в хижине и в итоге был заколот Ганилом одним из первых – оказался жив. Застонав, он открыл глаза, обвел взглядом присутствующих – Энцо, Тидора, подошедшего к ним Ганила – и вдруг из последних сил бросился на Тидора, вцепившись в его бинты и срывая их.       – Ведьма!.. – простонал он и упал замертво. Тидор стоял над ним, сжимая в руке окровавленный кинжал; другой рукой он пытался поправить бинты.       – Что все это значит? – Ганил уставился на авантюриста. – Что этот человек хотел сказать?       – Ну… он просто выругался… Знаешь, «ведьма», «шельма»…       – А по-моему, он назвал «ведьмой» Тидора…       – Ну… почему бы и нет?..       – Энцо, давай будем честными… Почему ты скрыл от меня, что «Тидор» на самом деле женщина?!       – Я?.. скрывал?.. Вообще-то скрывала она сама, а я… просто не стал ей возражать.       В это время «Тидор» откинула капюшон и окончательно содрала с лица бинты.       – Довольно! – сказала она. – Говорила я, что доверять ему не стоит!       «Тидор» оказался той самой девушкой, которую Ганил встретил на руинах храма. Сжимая рукоять кинжала, девушка с угрожающим видом шагнула навстречу юноше; тот на всякий случай выставил перед собой клинок шпаги.       – Веслана, перестань! – Энцо встал между молодыми людьми, повернувшись лицом к девушке. – Спрячь кинжал; этому юноше можно доверять!       – Считаешь так? Пусть. Только я не доверяю ему!.. Ты знаешь – я такие вещи чувствую; сердце не обманешь…       – Веслана? – подал голос Ганил. – Странное имя…       – Нормальное актравийское имя…       – Актравия? Но это же далеко на Востоке! Как она сюда попала?       – Княжество Актравия было разрушено ханом Тунгумом. Тех актравийцев, кого не вырезали ханские воины, угнали в рабство. Я выкупил ее на невольничьем рынке в Изербенстане, и вот она здесь, с нами…       …Неужели сердце не обманывало тогда Веслану? Неужели она уже тогда догадывалась, что все кончится вот так? Здесь, в наполовину утонувшем в песках безымянном городе, что станет мавзолеем для них двоих?       Все кончено. Ничего уже не исправить.       Никак не исправить. Не вернуть ни Марри, ни Эствано, ни Альбертина, ни Весланы… Можно лишь прийти к ним – на той стороне Реки Времени.       Но лучше не надо. Ибо даже в Лимбе он будет помнить, что он – убийца.       Убийца. Убийца. Убийца…       – …Кажись, приходит в себя…       – Его говорить… «у-бив-цо»? Что значить – моя не понимать!       – Вроде была с ним какая-то история, еще в приюте… Воды ему дайте, воды!       Перед глазами туман… Он в аду? Или, может, он еще жив? В таком случае, пусть его отпустят в ад…       Кто-то стал лить Ганилу в рот воду. Юноша дернулся.       – Пей, пей… – Голос, вне сомнений, принадлежал Энцо. – Какой же ты глупыш…       Над Ганилом склонились чьи-то лица – поначалу юноша не разбирал их черт. Но вот зрение прояснилось, и он узнал Энцо, Мардуфа и Скальдика. Немного поодаль стояли остальные участники экспедиции…       ЧТО?! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЧЕРТ ПОДЕРИ!       Веслана – живая и невредимая – стояла справа от Бамары. Кажется, она даже слегка улыбалась, словно посмеиваясь над юношей. Но Ганил отлично помнил, что убил ее! Неужели это был только сон? К счастью, это можно было проверить…       Привстав (тело все еще плохо слушалось), Ганил поднес к глазам свою правую руку. То, что он увидел, не оставило ему надежд.       Четыре царапины, едва успевшие подернуться нежным струпом с присохшими к нему песчинками. Царапины, оставленные когтями гуля. Ганил помнил, где он получил эти раны. В подвале разрушенного дома, где он похоронил Веслану.       Но Веслана оказалась жива (Ганил словно бы забыл, что еще недавно готов был молить демонов пустыни вернуть его возлюбленную). Почему, каким образом??       – Гос-спо-ди-и… – прошептал Ганил запекшимися губами. – Лучше бы я… ах…       И он потерял сознание.