Путь к Метрополису

      – …Ганил, Ганил! Ты слышишь нас?       – Слышу… – Открыв глаза, юноша увидел склонившегося над ним Энцо.       – Как ты себя чувствуешь?       – Хорошо.       – Нет ощущения, хм, посторонних предметов в теле?       – Нет…       – Хорошо… Тебе повезло, пожалуй!.. Еще немного, и нам бы пришлось упокаивать не только гуля.       Ганил встал. Только теперь он заметил, что гуль превратился в тающую на глазах кучу белесой пыли, в которой лежали какие-то обломки, похожие на изъеденные неведомой болезнью кости. Порывшись в пыли, Энцо извлек из нее небольшой предмет – тот самый перстень.       – Любопытная штука, – промолвил он, разглядывая перстень. – Подобную вещицу я видел два года назад; однако она была явной подделкой, репликой подлинного перстня. А этот… этот, похоже, настоящий.       Он протянул перстень Ганилу. Юноша увидел странный рисунок: пять маленьких треугольников образуют внешний круг; пять точек – внутренний; в центре – пятилучевая звезда-свастон, с лучами, изогнутыми посолонь. Рисунок казался ему знакомым; он даже помнил, где видел его.       …Огненные клинки погасли; человек в чалме стоял над побежденной тварью, сжимая в руке неактивное оружие. На пальце руки, что сжимала рукоять, красовался перстень с характерным рисунком…       – Я видел такой перстень! Там… в видениях…       – Ну-ка, поподробнее…       Темнота, стоящая за преграждавшей тоннель стеной, вовсе не была полной. В ней угадывались очертания просторной пещеры, полной непонятных сооружений. Вспыхивали и гасли какие-то зеленоватые огоньки, что-то урчало, жужжало, щелкало… Царство древней полужизни было отнюдь не мертвым.       – Тебе повезло, Ганил, – промолвил Энцо, глядя в темноту. – Похоже, это была охранная система, которая намеревалась тебя просто обезвредить, а не взломать.       – Взломать? Как это?       – Очень просто. Как взламывали многих, кто дерзал пытаться раскрыть тайны Древних. Один раз это произошло на моих глазах. Это было ужасно…       – Но неужели кто-то уже добирался до сооружений Древних?.. Я имею в виду – тех, которые…       – Еще как добирались… Конечно, все это было раньше; ныне большая часть сравнительно работоспособных артефактов Древних либо утеряна, либо захвачена Инквизицией – что, в общем-то, одно и то же. К слову, в этих катакомбах мы вовсе не первые – я почти уверен, что человек, которого ты увидел в своем видении, был царем Сернандиаба Шарандалом.       – Шарандалом? Не тем ли, про которого есть легенда, что его мать была…       – Да, чем-то вроде суккуба. История трагической любви Маянали и Раджраямы стала сюжетом для многих сказаний и поэм. Но нас интересует не это… Шарандал прославился как отважный воин; легенды приписывают ему сверхчеловеческие способности – в частности, он был одним из немногих, кто умел управляться с ваджрой, огненным мечом, доставшимся, по преданию, от богов…       – То есть от Древних?       – Возможно. Но Шарандал, кроме того, был еще и одним из участников Союза Десяти, полулегендарной организации, собирающей наследие Древних. Понимаешь, вскоре после падения власти Древних на Востоке образовалось множество враждующих царств. При этом в их распоряжении были артефакты, что достались им от Древних, в том числе оружие – или то, что можно было использовать как оружие. Последствия тех войн были ужасны – целые царства превращались в пустыни, населенные призраками и чудовищами, усеянные смертельными ловушками. В конце концов царь Астоки, чьи мудрость и добродетели вошли в легенду, добился того, чтобы правители уцелевших царств – одиннадцать человек, включая и Астоки – отказались от войн и договорились о вечном мире. Так возник Союз Десяти…       – Десяти? Но как же так, если их было одиннадцать?       – Считается, что Астоки – не участник Союза; он есть сам Союз, воплощение воли участников. Легенда говорит, что именно в этом он нашел свое бессмертие. Впрочем, может быть, это намек на то, что Астоки – лицо легендарное, в реальности не существовавшее? Кто знает?.. Ну вот, Шарандал в свое время тоже примкнул к Союзу Десяти. К тому времени Союз уже не так уж и отличался от нашей Инквизиции – ибо занимался в основном захватом наследия Древних и его уничтожением или сокрытием. Легенда говорит, что Шарандал стал буквально одержим Древними, настолько, что даже забросил государственные дела. Сернандиабом управляли временщики, фавориты фаворитов, в то время как законный правитель десятилетиями скитался по чужим землям, от островов Техон до Ладдии. Некогда процветавшее царство почти вымерло от голода, болезней и бесчинств управителей; очередного временщика – изверга, одержимого пытками – свергли и казнили; потом повстанцы передрались между собой и скоро добились того, что свергнутый ими изверг стал восприниматься чуть ли не как благодетель – да, пытал и убивал, но зато при нем был порядок! Потом Сернандиаб неоднократно захватывали, перезахватывали, освобождали и снова захватывали… Шарандала к тому времени помнили только как виновника всех бед. До сих пор в тех краях люди вместо приветствия говорят друг другу «храни вас от Шарандала». Они верят, что Шарандал до сих пор скитается где-то на чужбине, как проклятый всеми вечный изгой… Но похоже, теперь мы знаем, как в действительности закончилось его странствие.       – Погиб и превратился в гуля…       – Скорее всего. Так проходит слава земная!.. – Энцо достал из-за пазухи керамическую гильзу и с силой ударил ей об стену.       Яркий свет словно ударил кулаком по глазам Ганила. Когда юноша немного привык к новому освещению, он не удержался от изумленного возгласа.       Путешественники стояли на балконе, полукругом примыкающем к стене огромной полости грушевидной формы. В самом низу зияла чернотой выглядящая бездонной расселина. Выше вдоль стен ярусами располагались еше балконы; проросшие сквозь стены полости аспидно-черные «побеги» сдвинули их с положенных мест. Ребристая поверхность «побегов» напомнила Ганилу образования, что торчали из-под кожи у гулей. Тут и там на «побегах» были видны россыпи пузыреобразных наростов, излучающих мертвенно-зеленоватый свет.       И все это царство вовсе не выглядело неподвижно замершим. На одном из балконов, двигался, издавая жужжание, какой-то непонятный механизм; Ганил мог разобрать качающиеся рычаги и нечто похожее на вращающиеся колеса. На других балконах тоже было заметно какое-то движение; приглядевшись, юноша понял, что это.       Гули ходили по балконам, точно совершая некое ритуальное действие. Одни гули выглядели почти человекоподобными (по крайней мере, так казалось издали), другие в той или иной степени потеряли сходство с человеком – некоторые даже перемещались на четвереньках, подобно животным. Дойдя до препятствия, гуль не останавливался сразу, а делал несколько шагов на месте и только после этого поворачивал.       Вдоль оси полости висел огромный, сильно вытянутый вдоль вертикальной оси черный ромбоэдр, отливающий металлическим блеском. Казалось, что он висит безо всякой опоры, ни на что не опираясь.       – Предлагаю обвязаться веревками, – произнес Энцо, держа горящую гильзу над головой. – Так будет гораздо безопаснее.       Последовав совету исследователя-авантюриста, группа двинулась по выбранному им пути – вдоль одного из «побегов», достаточно широкого, чтобы на нем могли разминуться двое. Гильзу с огненной смесью Энцо прикрепил на верхушку раскладного посоха с заостренным концом.       «Боже… – с какой-то болезненной печалью думал Ганил, карабкаясь следом за спутниками по ребристому «побегу». – Как далеко мы зашли… Доведется ли нам вернуться?..» Энцо вел группу вперед, и юноше пришла в голову мысль, что их предводитель в эти моменты напоминает святого Голеана с фресок, озаряющего светом Истины дорогу заблудшему человечеству.       «Путеводная звезда средь мира тьмы и лжи… – рассуждал про себя Ганил. – Вот только есть ли ложь, равно как и правда, за нашими пределами? Может быть, мы сами делаем ложь ложью? А может быть, правы те, кто утверждает, будто за нашими пределами вообще ничего нет, равно как и нас самих – и все наше существование не более чем сон, который никому не снится, ибо некому?..       Люди бродили во тьме, ища истину, что покажет им, как жить. Пришел Голеан – и истина воссияла над миром; но в действительности Голеан не открыл истину. Он всего лишь назначил ее – и поколения следовали ей. И никто даже не задумывался: что, если однажды истина станет иной?..»       – Глядите, маста! – воскликнул Бамара, указывая куда-то в сторону. – Человека вся из металл! Металл-человека!       И в самом деле, на одном из балконов появилось нечто похожее на человека, облаченного в рыцарский доспех. Ганил замер; он вспомнил, что именно с такой тварью сражался Шарандал в его видении. «Рыцарь» тем временем повернулся к бредущим напротив него гулям и поднял руку, заканчивающуюся пистолетообразной насадкой. Раздалось громкое «чив-чив-чив», и гулей буквально разорвало в пыль; лишь один сообразил перепрыгнуть через балконное ограждение. Издавая пронзительное верещание, несчастный полумертвец пролетел мимо замерших путешественников и скрылся в темноте расселины.       Расправившись с гулями, «рыцарь» некоторое время стоял, смотря вниз; Ганилу казалось, что стальное человекоподобное чудовище смотрит прямо на путешественников. «Не смотри на нас… – шептал про себя юноша. – Не смотри, не смотри; клянусь, мы уйдем и забудем дорогу сюда, и детям своим закажем…»       Постояв на месте (совсем как человек), «рыцарь» повернулся и пошел в сторону, скрывшись за висящим в воздухе ромбоэдром. Какое-то время были слышны его шаги – удары металлических подошв об пол.       – Друзья! – Энцо заглянул в пространство между «побегом» и стеной. – По-моему, это интересно…       Оказалось, что «побег» скрывал проход в стене. Видимо, когда-то проход этот выходил на балкон, от которого теперь остался лишь фрагмент. Обвязавшись веревкой, Энцо спустился немного вниз.       – Все в порядке! – крикнул он. – Никаких признаков гулей здесь я не вижу!       После короткого совещания было решено, что Скальдик останется на «побеге», чтобы в случае опасности поднять тревогу и помочь товарищам выбраться. Остальные – Бамара и Ганил – спустились следом за Энцо.       – Взгляните! – Энцо поднял с пола то, что его так привлекло. – Это же…       В его руках был прозрачный камушек. В первое мгновение Ганил не заметил ничего особенного, но когда авантюрист слегка повернул свою находку – та засверкала искрами.       – Алмаз!.. – прошептал Ганил. Он вспомнил свое видение – мужчина в чалме, украшенной алмазом       – Да, и, если я не ошибаюсь, один из самых дорогих. Впрочем, меня деньги давно уже не интересуют; если бы они меня интересовали – я бы давно разбогател… или погиб, причем второе более вероятно! Что с этой стекляшкой делать – может, выкинуть? – Энцо взмахнул рукой, словно собираясь выбросить драгоценный камень.       – Не надо! – Ганил схватил Энцо за руку. – Мы вернемся и продадим этот алмаз, на вырученные деньги снарядим экспедицию, и тогда уж точно найдем этот проклятый Метрополис! Мы перероем всю Великую пустыню…       – Мой юный друг, – Энцо положил руку на плечо юноше. – Этот камень никогда не продавался – ибо даже богатейшие среди царей оказывались слишком бедны для этого. Его только дарили, крали или отбирали силой… Знаешь что? Возьми его пока себе на хранение, а там мы придумаем, что сделать с этой побрякушкой…