Путь к Метрополису

      Косые лучи солнца проникали в окно тростниковой хижины. Мальчик открыл глаза. Все было как обычно – и все же что-то изменилось. Мальчик не сразу понял, что именно; он встал, огляделся – и вдруг его осенило.       Откуда-то из-за стен хижины, из-за зеленой стены лесов доносился однообразный звук: «друм-тум-тум-тум, тум-тум-тум… друм-тум-тум-тум…» Мальчик знал, что это такое – но это знание не принесло ему спокойствия.       Где-то далеко, в соседнем селении, а может, и дальше, гудели там-тамы. Мальчик и ранее слышал их – звуками там-тамов собирали людей на праздник, передавали сообщение об опасности или просьбу о подмоге. Но никогда еще мальчику не приходилось слышать такой звук, словно бы напоминающий о чем-то дурном.       «Что же значит этот звук? – думал мальчик. – Может, старый Ммабото знает?..»       Старый Ммабото уже встретил свой сто девятый год. Последние шесть лет он почти не вставал с ложа, исхудавший, но по-прежнему с ясным умом. Лишь временами на него находило что-то вроде помрачения; и тогда люди становились для него нереальны, точно призраки, зато настоящие призраки и духи обступали его со всех сторон.       Щурясь от утреннего солнца, мальчик вышел из хижины. Вокруг ничего не изменилось – жизнь шла своим чередом, несмотря на раздающийся из-за лесов зловещий рокот. Из стоящих полукругом хижин выходили старики – погреть свои старые кости. Двое мальчишек бегали меж хижин, играя в охоту.       – Я знаменитый ловец зверей, Рра-ба-ла! – кричал один, потрясая палкой, выполнявшей роль копья. – Я убью тебя, грозный лев!       – Рррр! – ответил ему другой, загораживаясь, точно щитом, доской, на которой была углем и глиной наскоро намалевана морда льва.       «Ловец» метнул в «льва» палку; тот отбил ее доской с львиной мордой, но «ловец» уже подошел ближе и, взяв вторую палку, пару раз ткнул в доску.       – Умри, лев! – воскликнул он. – Рра-ба-ла – великий охотник! – Потрясая палкой, мальчишка принялся подскакивать на месте, изображая охотничий танец.       Возле хижины, из которой вышел мальчик, немолодая – уже под сорок – женщина толкла в калебасе вареное зерно       – А, сынок, проснулся!.. – поприветствовала она мальчика, на минуту оторвавшись от своей работы. – Хорошего дня тебе!       – И тебе хорошего дня, мама… Что это там стучит?       Мать нахмурилась – похоже, эти звуки ее тревожили точно так же.       – Ай, сынок… Не бойся, это там, не здесь.       – Что-то случилось?       – Война… Не беспокойся, это равнинные воюют; нас их дела не касаются.       Мальчик знал, о чем говорит его мать. По соседству с его племенем жили выходцы с равнин – грозный, воинственный народ. Старый Ммабото помнил короткую, но кровопролитную войну с равнинными; для мальчика, знавшего о той войне в основном по рассказам старших, многое в ней казалось непонятным, диким. Лишь одно мальчик понимал отчетливо – война, это не то, что должно повториться.       Много лет уже между племенами поддерживался мир. На практике это означало, что равнинные и лесные просто старались без нужды не общаться друг с другом. Вели друг с другом торговлю – для этого существовала практика, известная как «оставь-и-жди»: в условленном месте торговцы оставляли свой товар; спустя день они приходили на то же место и забирали то, что партнеры принесли им на обмен. Не было секретом, что у равнинных есть немало поверий, которые могли привести к новой войне; были подобные поверья и у лесных – правда, сами они об этом предпочитали не вспоминать.       Неужели война вернется вновь?..       Где-то в кронах деревьев надрывно горланила птица. Вытащив стрелу из привязанного к поясу пучка и положив ее на тетиву легкого лука, мальчик вгляделся в переплетение ветвей, листьев и опутывавших их лиан. Нет, не видно крикуна…       Звук там-тамов здесь был слышен заметно слабее. Война между равнинными племенами шла где-то в противоположной стороне. Впереди был только лес. Конечно, и этот лес мог таить в себе множество опасностей; однако мальчик знал о многих из них и о том, как их можно избежать. Он знал, что самые опасные лесные хищники появляются вечером и ночью; сейчас же они дремлют по своим норам и укрытиям.       Среди листвы снова что-то мелькнуло; мальчик быстро поднял лук и выстрелил. Сейчас же сверху донесся громкий писк, и вниз, стукаясь о ветви, полетела птичья тушка.       Мальчик направился к месту падения птицы, однако путь ему преградило сплетение лиан. Птица упала очень «удачно» – прямо в гущу зарослей. Стиснув зубы, мальчик достал нож из обсидиана и принялся кромсать преградившие ему дорогу побеги.       Наконец мальчику удалось расчистить проход в зарослях. Тело птицы застряло в ветвях чуть выше уровня его глаз. Вытащив добычу, мальчик привязал ее к поясу, затем снова бросил взгляд туда, где только что была убитая им птица…       И увидел такое, что забыл и про охоту, и про гул там-тамов, едва доходящий сюда, в сердцевину леса.       Сквозь прогал в листве виднелась возвышающаяся над лесом башня. Башня, вне всякого сомнения, построенная руками людей.       Время и дожди избороздили каменные блоки затерянной в лесу цитадели, а ветви и корни растений оплели ее почти сплошным покровом, так что можно было пройти совсем рядом с ее стенами и не заметить. Но мальчик знал, что искать: в сооружении, на первый взгляд неотличимом от скалы, он явственно угадывал дело рук человеческих.       Вскарабкавшись по лианам на самый верх полуразрушенной стены, мальчик огляделся. Теперь уже не приходилось сомневаться: это сооружение было построено людьми. Стена уходила в стороны, теряясь среди деревьев; однако все же можно было заметить, что она не прямая, а изогнутая – похоже, что эта стена когда-то ограждала поселение, ныне заброшенное. Мальчик видел остатки зданий, похожих больше на амбары для зерна; между зданиями росли деревья, на вид уже довольно старые. Должно быть, не одна сотня лет минула с тех пор, как люди покинули эти места.       К любопытство в сердце мальчика примешалась тревога. Руины вполне могли оказаться укрытием для устроившегося на дневку леопарда; кроме того, там могли скрываться от ока Унгулабаламы те, кто не являлся ни животными, ни людьми, и о ком даже старики говорили исключительно намеками, чтобы не привлечь их внимания. Но злые духи, как известно, боятся света, что посылает на землю Великий Мункулкугугургу, отец Доброго Защитника Унгулабаламы и Большой Хозяйки Омуморуламене, ради детей своих превратившийся в солнце. Солнце стояло высоко, ярко освещая покинутый город, и для страхов здесь не было места.       Спустившись со стены, мальчик двинулся среди покинутых домов. Его путь лежал к возвышавшейся над руинами башне – той самой, которую он увидел, когда доставал упавшую птицу. Башня эта была не просто высокой – она была выше всего, что мальчик видел за свою жизнь. Она выглядела целиком сложенной из камней; однако на самом верху каменная кладка оказалась разрушена, открыв то, что было спрятано под ней – черный стержень с как будто бы обломанным концом. В нем было нечто странное, противоестественное, то, что разум мальчика подсознательно отказывался воспринимать.       Башня сохранилась на удивление хорошо. Блоки, составляющие ее основание были пригнаны друг к другу необычайно плотно – волос не пролезет. Выше шла грубая кладка из небольших камней, однако и эти камни были подогнаны как следует, так что вытащить один из них выглядело задачей совершенно невозможной. Сложенная из среднего размера глыб арка обрамляла темный проем, ведущий внутрь сооружения.       Внутри башни, как оказалось, было не так уж и темно. В ее стенах имелись окошки; они пропускали внутрь достаточно света, чтобы можно было не бояться потеряться во тьме. Мальчик хмыкнул: башня на поверку оказалась непростой. Массивная плита, образующая потолок нижнего этажа, покоилась на уходящих в фундамент башни каменных колоннах. Коснувшись одной из колонн, мальчик задрожал от волнения: он словно бы почувствовал, как эта колонна несет на себе всю тяжесть постройки. По оси башни шло нечто, скрытое от посторонних взглядов стеной из камней; мальчик понял, что это «нечто» – тот самый черный стержень, который так его поразил при первом взгляде. Меж собой этажи башни соединялись лестницами, сделанными все из тех же каменных плит. По мере того, как мальчик поднимался вверх, площадь этажей становилась меньше – видимо, для того, чтобы снизить нагрузку на нижележащие конструкции.       Поднявшись на очередной этаж, мальчик зажмурился от яркого света. Внешняя стена здесь частично разрушилась – видно, верх башни был близко. Опорные колонны с плитами-перекрытиями выглядели, однако, достаточно надежными для того, чтобы подняться еще выше.       Когда мальчик огляделся вокруг, у него на мгновение закружилась голова, и он непроизвольно сделал шаг назад, прижавшись к осевой конструкции. Он поднялся так высоко, как не поднимался еще никто – ни из соплеменников, ни из соседей, ни вообще кто-либо из известных мальчику людей. Он был выше всех и всего, выше самого высокого дерева.       Внизу простиралось зеленое море листвы. В восточной стороне на горизонте идеальным белым конусом возвышалась гора Анголармгалавакна-тишимбарабомодокма,на вершине которой Добрый Защитник Унгулабалама танцевал свой вечный танец, чертя на небе копьем магические знаки, чтобы небо не упало на землю. «Как высоко! – подумал мальчик. – Интересно, если я поднимусь выше и протяну руку – я достану до неба, или нет?»       Здесь, на самой вершине, внешняя стена разрушилась, как и облицовка осевого стержня. Даже опорные колонны с лежащей на низ плитой уцелели не все. Осторожно ступая, мальчик взобрался по каменной лестнице и встал на верхнюю плиту. Та чуть качнулась под его ногой, и мальчик инстинктивно схватился за осевой стержень, сделанный из какого-то непонятного черного камня. Странное дело – от камня явственно тянуло прохладой, несмотря на то, что солнце стояло высоко. Как будто этот камень поглощал все тепло без остатка!..       Свою деревню мальчик не увидел – должно быть, ее загораживали деревья. На юго-западе зелень леса сменялась желтовато-коричневыми тонами – леса уступали место саванне. Далеко-далеко на юге леса окончательно исчезнут, а саванну сменят пески Великой Пустыни.       На западе, примерно в той стороне, где, по рассказам старших, должна была находиться одна из деревень равнинных, поднимались столбы дыма. Но больше всего мальчишку встревожило не это, а то, что висело в воздухе как раз над тем местом. Нечто, похожее на оранжевое яйцо, под которым висела маленькая точка, то темная, то вспыхивающая огнем.       Добрый Унгулабалама, что же там происходит?..       Солнце уже миновало зенит. Пора было отправляться в обратный путь.       Мальчик уже собирался покинуть башню, когда его слух уловил громкий стон. Здесь кто-то был – какой-то человек, скорее всего, раненый или больной! Он пришел сюда совсем недавно – вряд ли мальчик не заметил его, когда только что вошел в башню.       В полумраке снова раздался стон. Около одной из колонн сидел незнакомец, почти ровесник мальчику (возможно, немного постарше). С первого взгляда мальчику стало ясно, что этот парень не из здешних земель. Из одежды на нем были полотняные штаны, причем штанины выше колен оказались оборваны. Было нетрудно догадаться, куда пошла ткань со штанов – ступня правой ноги парня была замотана в пропитавшиеся грязью и кровью тряпки. На шее парня висел амулет – и этот амулет был мальчику вполне знаком…       Время от времени родную деревню мальчика посещали гости извне, приезжавшие, по их словам, из далеких земель, что лежат на севере, за Великой пустыней и большим глубоким морем (моря мальчик никогда не видел; с чужих слов ему представлялось нечто вроде очень большого озера, настолько большого, что с одного его берега едва виден другой). Лица их выглядели плоскими – казалось, один только нос и торчит – а кожа имела необычно светлый цвет, словно у новорожденных крысят. Северяне привозили с собой различные предметы – ножи, украшения – которые продавали за ракушки, используемые местными жителями в качестве денег, либо выменивали на охотничью добычу – бивни слонов, шкуры львов и гепардов. Среди северян были и особые люди, называющие себя «миссионерами»; занимались они тем,что рассказывали истории о некоем Голеане и его последователях. Насколько мальчик понимал, для светлокожих Голеан был тем же, чем был Добрый Защитник Унгулабалама для его соплеменников. Говорят, некоторые даже принимали веру в Голеана; однако большинство смущалось тем, что, по словам миссионеров, истинно верующий в Голеана не должен служить другим богам. Это казалось странным – ведь если Голеан и Унгулабалама защищают смертных, то почему они не могут действовать совместно? «Что-то тут не так! – говорили старики. – Может, светлокожие хотят забрать наши души?»       Так вот, одежду миссионеров украшал рисунок: круг с вписанным в него крестообразным узором. И на шее парня-найденыша висел точно такой же амулет!