Путь к Метрополису

      На следующий день все четверо путешественников отправились из портового города (названия которого Ганил так и не удосужился узнать) в столицу Аквилании, Арлонду. Дорога, по которой им пришлось ехать, была ужасна; повозку-шарабан немилосердно трясло, так что Ганила вновь начало тошнить.       Однако все плохое когда-нибудь заканчивается – как и все хорошее, к сожалению. Сойдя с шарабана, путешественники двинулись по улицам Арлонды. Впереди шел Энцо; следом за ним шествовал Скальдик вместе с кутающейся в потертый плащ Весланой. Позади всех плелся Ганил, мечтающий в эти минуты только об одном – вернуться в гостиницу, лечь в постель и, если повезет, сдохнуть.       Осень уже окончательно утвердила свою власть. Пожелтевшие листья опадали с деревьев, устилая землю под ними коричнево-желтым ковром. Отставший от товарищей Ганил прислонился к древесному стволу, тщетно пытаясь сдержать тошноту.       – Эй, парень! – услышал он за спиной явно недружелюбный окрик. – Может, тебе лучше проспаться?       На окрик Ганил никак не отреагировал. Он уже привык к тому, что в Талласии не принято приставать к пьяному – разве что если он ведет себя агрессивно, или ему необходима помощь. Если человек решил выпить и не смог удержаться в рамках разумного – это его дело; в конце концов, в жизни не так уж и много радостей.       – Ты! – Чья-то сильная рука схватила Ганила за шиворот и резко развернула на сто восемьдесят градусов. – К тебе обращаюсь, грязный маленький пропойца!       Перед Ганилом стоял мужчина лет тридцати, в темно-сером сюртуке и таких же брюках. Впрочем, в тот момент юноше было не до тонкостей. Когда его тряхнули, он на какой-то момент прекратил сдерживаться и стравил содержимое своего желудка прямо на сюртук и брюки молодого человека.       – Ты-ы!.. – злобно ощерившись, протянул молодой человек. – Придется мне преподать тебе урок! Ты знаешь, что такое бокс?       Ганил (к тому моменту в голове у него несколько прояснилось) отрицательно помотал головой.       – Вот это хук слева! – От удара в голове Ганила словно взорвалась шутиха. – А это хук справа! – Новый взрыв. – А это мы называем апперкот!       Удар, казалось, вышиб из легких Ганила весь воздух. Рот наполнился соленым вкусом, земля выскользнула из-под ног, совершила пару оборотов и, встав вертикально, ударила юношу по лицу. «Конец… – подумал он. – Как… глупо…»       – Что здесь происходит?       К молодому человеку направлялся мужчина в иностранном платье. Следом за ним шли еще двое: крепкий малый в матросской одежде и кутающаяся в плащ девушка, по виду – деревенская.       – Энцо? – Молодой человек повернулся к одетому по-иностранному мужчине. – Я получил ваше письмо. Я Эдвиан Горбайерс, сын профессора…       – Тебя я уже узнал, – произнес мужчина, – а что случилось с ним? – Он кивнул в сторону скорчившегося на листьях Ганила.       – Вы его знаете?.. Этот малый явно перепил; когда я взял его, чтобы отвести домой, он облевал мне одежду. Пришлось преподать этому маленькому ублюдку небольшой урок…       – Понятно… Веслана, Скальдик – займитесь Ганилом; а я пока побеседую с этим вот сеньором…       – Простите… – Эдвиан явно понял, что сейчас ему придется непросто. – Что вы мне хотите с-сказать?..       – Сейчас поймешь. – Подойдя вплотную, Энцо размахнулся и ударил Эдвиана в лицо так, что тот отскочил на несколько шагов, едва не упав. Сложив на груди руки, авантюрист наблюдал, как Горбайерс пытается подняться, одной рукой держась за разбитую бровь.       – Значит, так?.. – Эдвиан встал в стойку. – Сейчас мы посмотрим, как ты умеешь держать удар!..       На Энцо обрушилась серия быстрых и резких ударов. Почти не обращая на них внимания, авантюрист схватил Эдвиана за рукав и, резким рывком притянув к себе, врезал коленом под дых. Тот замер с разинутым ртом, издавая что-то вроде «А-ахха!..»       – Так… не по правилам!.. – выдавил из себя Горбайерс-младший, едва к нему вернулся дар речи.       – А кто сказал, что я играю по правилам?.. – Энцо ухмыльнулся. – Всегда играть по правилам могут себе позволить лишь боги, потому что они эти правила и устанавливают!..       Спустя несколько минут вся компания (включая пришедшего в себя Ганила и их нового знакомого, Эдвиана), сидя в коляске кэба, ехала по Арлонде.       Город производил на Ганила странное впечатление. Казалось, Арлонду построили не для людей, а для домов, в которых эти люди вынуждены были жить. Кирпичные высокие здания давили, нависали над улицами, заставляя юношу чувствовать себя ничножным. Быть может, именно так видели окружающий мир люди эпохи господства Древних?..       – …Это уже переходит всяческие границы! – говорил Эдвиан. – Пять лет назад ты укатил куда-то на Юг, потом от тебя ни слуху ни духу; и вот – ты вернулся с какими-то непонятными личностями… Что мне теперь с ними делать?       – Что делать? Дать им кров над головой, еду, одежду. Я собираюсь в новую экспедицию на Юг – искать тот самый город. Эти люди пойдут со мной.       – Тот самый город?! – Эдвиан даже привстал. – Ты имеешь в виду…       – Да. Кстати, где твой отец? Я ждал, что придет именно он…       – Отец пропал без вести… – произнес Эдвиан скорбным тоном. – Два года назад… Пытался пересечь на аэростате Великую пустыню…       – Печально… – Энцо отвернулся и принялся рассматривать плывущие мимо здания.       – Простите меня за это недоразумение… – Эдвиан тронул рассеченую бровь, уже смазанную мазью. – Я действительно принял тебя за пьяного бродягу… Тебе лучше, я надеюсь?       – Да, получше… Кажется, я чего-то не то съел… – Ганилу было трудно говорить из-за распухшей губы.       – Наверняка в этом дело! – вставил Скальдик. – В этих дешевых гостиницах вечно подают всякую дрянь!       – А правду говорят, – обратилась к Эдвиану Веслана, – что у вас девушки талию так утягивают, что в обморок потом падают?       – Правда, правда! – Эдвиан от души рассмеялся. – Хочешь, мы и тебе утянем; будет у тебя талия в рюмочку!       – Не надо! – Похоже, Веслана и впрямь решила, что ее собираются утянуть.       – Не надо, так не надо… хе-хе!..       – А еще слышала я, что у вас женщины юбки на каркасе носят, такие широкие, что в дверь могут только бочком-бочком зайти…       – Уже не носят. Их носили при Элизабете Третьей, королеве пиратов, бабушке правящей ныне королевы Дианы – храни ее святой Голеан! Кстати, родная сестра Элизабеты, принцесса Мангильда, была двоюродной тетей принцессы… виноват, теперь уже королевы Ардитты, супруги короля Монте Первого, недавно взошедшего на талласийский трон. Вы ведь из Талласии приехали, не так ли? Говорят, там не так давно случился какой-то мятеж…       – Несчастная эта Ардитта, – вздохнула Веслана. – Ее за принца против воли ее выдали, ради это, политического союза, вот как!.. И главное, сама она все понимает, а сделать не может ничего… кроме как смириться!..       – Откуда тебе знать такие подробности?       – А она мне сама рассказывала!       – Что-о-о?! – Эдриан аж подпрыгнул. – Девочка, не надо врать, это грех, между прочим!       – Я вру?! – Голос Весланы аж задрожал от возмущения. – Ганил, подтверди, что это было!       – Возможно, что и было, – пожал плечами Ганил. – Ее действительно чуть было не сделали фрейлиной королевы, так что… вполне могло быть.       – Даже не верится… – Эдвиан потер лоб. – Ее хотели сделать фрейлиной? И она отказалась?       – Ну, судя по тому, что она здесь, с нами…       – Удивительно… Жду не дождусь, когда вы сможете поведать мне свою невероятную историю!..       «Поведать… – думал Ганил. – Я предпочел бы ее вообще забыть и не вспоминать. Слишком дорого обошлась мне эта "невероятная история"!»       На этого парня даже обижаться не было возможности. Он являлся жителем иного мира, спокойного и размеренного, словно равномерное вращение колеса. Он не знал, каково это – ночевать каждый раз в другом месте не потому, что тебе хочется разнообразия, а потому, что прежнее место ночлега может быть небезопасным.       Особняк Горбайерсов был окружен забором все из того же вездесущего кирпича. Подойдя к украшенным кованым узором воротам, Эдвиан дважды дернул за кольцо, висящее на цепочке. Где-то за забором звякнул колокол.       В воротах открылось окошко.       – Маста, ваша? – раздался из окошка голос.       – Да, Бамара, это я. Кстати, у нас гости, так что скажи Бричерду, чтобы он приготовил теплую воду…       Привратник отворил ворота перед Эдвианом и его спутниками. Это был молодой человек, ровесник Эдвиана; кожа его была необычайно темной, почти черной.       – Он южанин? – Энцо бросил взгляд на Бамару, затем обернулся к Эдвиану.       – Да; отец нашел его в одном из своих путешествий на Дальний Юг. Работает у нас дворецким; также садовником, поваром – всего понемножку. Его родители погибли в межплеменной стычке.       К особняку вела дорожка, усыпанная белой галькой и окаймленная бордюром из красной черепицы. По обеим сторонам от дорожки росли похожие на пилигримов в зеленых рясах туи, образуя подобие редкого частокола.       Здесь царила странная атмосфера сочетания уюта и в то же время какой-то нарочитой заброшенности. Словно напоминание, что этот уют не навсегда, что когда-нибудь живущие здесь умрут, а само это место превратится в печальные руины. Эта атмосфера почему-то заставляла Ганила вспоминать об оставленном им Ахатенбурге с его островерхими крышами, заросшими грязью улицами, ползущей с болот сыростью и ощущением безнадежности и тоски…