Путь к Метрополису

      Сквозь ткань палатки пробивались лучи утреннего солнца. Ганил вздрогнул и открыл глаза. Жуткие и однообразные сны о возвращении в безымянный город наконец оставили его; вместо этого ему приснилась некая малопонятная муть, не оставившая после пробуждения даже достаточно определенного следа в памяти – ничего, кроме легкой тревоги.       Рука юноши нащупала лежавшую рядом с его ложем флягу. На ощупь, не глядя, отвернув пробку, Ганил опрокинул содержимое фляги в рот – там оставалось совсем немного. «Вода кончилась… – подумал он. – Надо будет взять свежей».       На фоне синеющего неба выделялись три больших скалы, белые, словно снег. Конечно же, на самом деле они были вовсе не из снега, а из известняка, выбеленного солнечным жаром и несущими песок ветрами. Путешественники разбили лагерь у подножья этих скал.       Из соседней палатки показалась голова Весланы.       – А, это ты… – с угрюмым видом произнесла девушка. – Я вчера всяческой ерунды тебе наговорила… прости меня…       – Все ты правильно сказала, можешь не извиняться. Нашла свой подарок?       – Какой подарок?       – Кинжальчик, который ты вчера потеряла.       – А-а… – Веслана отвернулась. Похоже, она не желала снова касаться этой темы.       – Опять секретничаете? – раздался голос Энцо. Боковым зрением Ганил заметил приближающегося к ним авантюриста.       – А что, нельзя? – повернулась в его сторону Веслана.       – Отчего же, можно… – Энцо подошел к палаткам и присел рядом. – Только в таком случае не возражаете, если и я к вам присоединюсь? Мне нужно кое-что вам сказать… важное…       В этот момент Ганил почувствовал себя попавшим в развязку одного из любимых романов Памеллы, где проницательный сыщик собирает всех действующих лиц и объявляет им: «Я знаю, кто из вас совершил это преступление!» Неужели сейчас Энцо назовет его, Ганила? Неужели… неужели он знает о том, что Ганил связан с Инквизицией?..       Во рту у юноши пересохло. Непроизвольно он потянулся за фляжкой, но вспомнил, что та пуста.       – Кажется, я знаю, кто был адресатом того письма, что нашлось на убитом мной ассасине, – продолжал Энцо. – Я, конечно, не могу утверждать на все сто процентов, но скорее всего, это Мардуф.       – Мардуф – агент Инквизиции?! – Ганил изумленно поднял брови.       – А почему ты думаешь, что здесь замешана только Инквизиция? Союз Десяти тоже может проявлять интерес к поискам Метрополиса…       – А он еще существует, этот Союз?..       – Существует, вне всякого сомнения. И его агенты здесь, среди нас.       – Но Мардуфа не было среди нас, когда ассасин пробрался в гостиницу!       – Видимо, посланец поторопился и пришел в гостиницу до того, как я окончательно договорился с Мардуфом. Поэтому – ты, Веслана, остаешься с ним.       – Я? – с недоуменным видом Веслана приложила руку к груди. – А почему я?       – Действительно, почему? – поддержал Веслану Ганил. – Что она сможет сделать, в случае чего, со здоровым взрослым мужиком?       – Не так уж и мало, поверь… Конечно, я бы предпочел оставить с Мардуфом Скальдика или Бамару; но увы… А Ганил мне сейчас понадобится.       Двое шагали вверх по склону. В окружившем их пейзаже преобладали два цвета – белизна известняковых скал и синева неба.       – Взгляни сюда! – крикнул Энцо, показывая рукой справа от себя. – Видишь?       Ганил посмотрел в указанную сторону. Справа от путешественников возвышались три скальных вершины, те самые, которые Ганил видел еще в лагере. Отсюда было видно, что вместе они образуют подобие трезубца с крупным острием в середине и более мелкими по бокам.       – Вижу, три скалы. А что в них особенного?       Энцо достал из висящей на поясе кожаной сумки лист веленевой бумаги, потертый на сгибах.       – Посмотри! – Он развернул лист. – Не правда ли, похоже?       На листе были изображены три скалы, очень похожие на те, что видел Ганил.       – И что это значит?       – Это значит, что мы в двух шагах от нашей цели. И потому мы должны быть крайне осторожными.       Путешественники достигли наконец гребня скальной гряды и остановились, потрясенные. Перед ними лежал спуск, вначале довольно крутой, но затем все более пологий.       – Город… – потрясенно прошептал юноша.       Внизу к скалам лепились многоэтажные башни-дома. Они выглядели сильно разрушенными, однако можно было заметить перекрытия и остатки стен. Перед домами на ступенчатой платформе стояло изваяние – бюст человека в шлеме, напоминавшем шлемы латрисских легионеров времен Республики. Поодаль виднелись ребристые обелиски.       – Так вот он какой – Метрополис… Я себе это все иначе представлял…       – Нет, мой друг, это отнюдь не Метрополис. И тот, кто построил этот город, по-прежнему здесь. Слышишь?       – Нет… Только ветер шумит…       – Ветер и построил этот город. А люди… Думаю, мы первые, кто побывал в этом городе за многие тысячи лет.       – Ветер? – Ганил осторожно спускался вниз по склону. – А это что, стекло? Откуда оно здесь?       Энцо спустился следом за Ганилом. Под ногами хрустели полупрозрачные осколки, действительно напоминающие стекло.       – Это не стекло. – Энцо поднял один из осколков. – Это гипс, обыкновенный гипс. В этом городе действительно никогда не было людей… до сегодняшнего дня. И тем не менее, сновидцы видели этот город и оставили достаточно подробные описания. Я знал, что мы придем сюда; и вот – мы здесь!       Они прошли мимо «изваяния» – вблизи оно совершенно не казалось рукотворным. Впереди между обелисков можно было разглядеть арку. Энцо остановился – чувствовалось, что вид арки взволновал его. Он вытащил из сумки несколько листков и принялся искать среди них нужный, при этом уронив парочку. Ганил едва успел поймать их, прежде чем создавший этот «город» ветер унес бумаги в пустыню.       – Вот, взгляни! – На листе бумаги, который Энцо держал в руках, была изображена почти такая же арка.       – Похоже! Энцо… У тебя есть подзорная труба?       – Зачем тебе?       – Мне показалось, что там кто-то мелькнул…       – Должно быть, это какой-нибудь гуль. Кинжал, надеюсь, при тебе?       – Конечно, при мне; но… Ты заметил, что здесь нигде не видно ни гулей, ни их следов?       – Конечно, нет; сейчас для них слишком жарко.       – Вечером и ночью мы их здесь тоже не видели.       – Думаешь, они чего-то боятся? Чего-то, что может угрожать и нам?..       – Я этого не говорил. Как бы то ни было, надо подойти и глянуть.       – Не советую… Мы слишком близко к Метрополису; здесь возможны всякие… странные штуки. Например, разрывы во времени и пространстве.       Ганилу стало не по себе. В окружающем пейзаже ему почудилось нечто зловещее.       – Я все же подойду и гляну… Просто убедиться, что там и вправду нет ничьих следов.       Быстрым шагом юноша направился к арке. Энцо оставался на месте.       – Следы! – раздался крик юноши. – Тут кто-то и вправду был… и это, скорее всего, не гуль!       Энцо кинулся к арке. Кусочки гипса хрустели у него под ногами.       На крошеве из гипса и песка отчетливо были видны отпечатки обуви. Нахмурившись, Энцо пристально глядел на них. Ганил тем временем прошел немного вперед – туда, где за обелисками простиралось открытое пространство.       Он оказался на краю почти отвесного обрыва – спуститься вниз без веревок и риска для жизни не представлялось возможным. Внизу простиралась почти ровная пустошь; и там, на этой пустоши лежало нечто такое, что Ганил на несколько мгновений оцепенел от изумления.       – Пресвятой Голеан… – пробормотал Энцо, встав за спиной юноши. – Вот она, последняя посадка профессора Горбайерса…       – Скажи, а ты веришь Ганилу?       Мардуф переворачивал разложенные на горячих камнях куски мяса, натертые смесью из соли, специй и неких секретных снадобий. Оторвавшись от своей работы, он обернулся к Веслане.       – Верю ли я этому мальчишке? Здесь мы обречены друг другу верить. Но вера в людей – не вера в Господа; она нуждается в подкреплении. Энцо, например, я верю – он как-то спас мне жизнь… А о Ганиле я почти ничего не знаю.       – Я… я хотела бы ему верить… но… Я боюсь его в последнее время. В нем что-то есть, такое, что… пугает. Как будто снаружи – хороший человек; а внутри… Внутри лучше даже и не смотреть!       Мардуф ничего не ответил. Воцарилось тягостное молчание; Веслана уже хотела что-нибудь сказать, что угодно, лишь бы сказать – когда пустыноходец задумчивым тоном промолвил:       – Значит, ты тоже о чем-то догадываешься…       – Что ты сказать-то хочешь?..       – Ганил – агент Инквизиции. Я видел его сны. В свое время его подобрал в каком-то приюте некий Альбертин, инквизитор. Он вытащил этого малого из грязи, одел, умыл… пристроил в училище… Все с единой целью: сделать из него покорного пса Господня. Потом Альбертин погиб; вроде бы как его предали его же соратники. Тем не менее, Ганил продолжает служить Инквизиции… хоть и догадывается, что его точно так же могут в итоге предать.       – Но почему? Почему он их ко всем чертям не пошлет?       – Не знаю. Может быть, потому что в противном случае ему будет некуда идти.       – Но он же может вместе с нами странствовать!..       – Видно, не может… Что-то Энцо с Ганилом долго не идут – не случилось ли с ними чего?       – Да вон же! – подскочила Веслана, показывая в сторону скал. В самом деле, к лагерю приближалась человеческая фигурка. – Но почему один только?       Энцо приближался к лагерю с хмурой миной на лице, не предвещающей ничего хорошего. Не выдержав, Веслана бросилась ему навстречу.       – Ну?!. – выкрикнула она. – Что случилось? Где Ганил?       – Где Ганил?.. – медленно переспросил авантюрист. – Знаешь… Как там говорил Бамара… мир его праху… Твоя быть нгуву… кажется, так…       – Он… он…       – Упал с обрыва. Оступился. Я едва успел ухватить его за одежду и попытался вытянуть… но… вот… – Энцо поднял руку с зажатым в ней клоком материи – куском от рубахи Ганила. – Мы, конечно, отправимся на его поиски; но сразу предупреждаю – надо готовиться к худшему. И еще… Я… мы нашли кое-что… очень важное. Вы должны это увидеть…