Путь к Метрополису

      День четвертый.       Попытка заговорить с Пооли закончилась ничем.       Когда я спросил ее о ее родных и близких, Пооли ответила, что родители ее умерли, что воспитывалась она в приюте, а потом перешла на курсы для медицинских сестер. Все это я знал и раньше; меня интересовал период между приютом и курсами.       «Наверное, было трудно? – спросил я. – Вы были одни; вам никто не помогал…»       «Помогли… добрые люди… Но да, первое время мне было очень, очень трудно. Иной раз я даже падала в обморок от голода».       «Печально, очень печально. Наверное, нам лучше сменить тему. Скажите, мисс Пооли, вы никогда не интересовались всякими… загадочными делами? Тот же Метрополис, например…»       «Нет, не интересовалась».       «Честно признаюсь – одно время я интересовался подобными вещами. Всякие страшные истории, вроде огненной собаки-мстительницы… Замковые вампиры, Гауверский Упырь, тролли под мостом…»       Готов поклясться – когда я помянул Гауверского Упыря, она вздрогнула. Впрочем, это вовсе не обязательно должно означать, что она к этому как-то причастна.       «Нет! – Голос ее дрожал от волнения. – Не надо этих страшных историй. Мир и так полон страданий и боли; зачем еще что-то придумывать?»       Я понял, что она ничего не скажет. И все-таки… мое предположение о том, что она и впрямь едва не стала жертвой Гауверского Упыря, превратилось в уверенность. Когда мы вернемся на родину – надо будет непременно навести справки о ее истинном прошлом.       Сделав запись в дневнике, я вошел в отсек кормчего. Смейтери сидел в кресле и делал вид, что следит за работой механизмов аэростата.       «А, это вы, сэр… – произнес он, не оборачиваясь. – Вы говорили с медсестрой?»       «Откуда вы знаете?»       «Я все слышал. Поверь, дружище, у меня превосходный слух. Пытался разговорить ее насчет Гауверского Упыря?»       «Ты обэтом что-то знаешь?»       «Только то, что она вполне могла с ним столкнуться. Знаю, что одно время она действительно опустилась до того, что стала торговать собственным телом. Понятно, что сейчас она не любит вспоминать об этом…»       «А была ли у нее… подруга, ставшая жертвой этого изувера?..»       «Я же сказал, что не знаю!.. Дружище, скажи честно: к чему ты клонишь? Увидел чужой сон, да?»       «Ты… ты тоже это видел?..»       «Видел, да… Только не ее сон, а твой».       Надеюсь, я не сильно покраснел…       «Что же ты такое там увидел?» – Я пытался говорить с беззаботным видом; но похоже, мой голос и моя мимика все же выдали меня.       «Ай, да ладно! У каждого из нас – и у меня, к слову, тоже – были в жизни такие моменты, о которых не хочется распространяться. Кто-то без памяти влюбился в кузину; кто-то ненароком довел до попытки самоубийства дядину горничную; а кто-то, перебрав эля на вечеринке с одноклассниками из училища… – Не договорив, Смейтери рассмеялся и повернулся ко мне. – Ну, мы-то давние друзья; надеюсь, что ты меня поймешь – как понял и я тебя…»       Самма редко можно увидеть смеющимся. Все-таки он странный человек… Я знаю его давно; и при этом готов поспорить, что по-настоящему не знаю его совсем.       День пятый.       Всю ночь снилась какая-то дрянь. Танцующие шаманы, избивающие женщин франты, поющие монахи и чумные доктора – подозреваю, что это был этакий салат из воспоминаний всех моих спутников, густо сдобренный моими собственными грезами. Проснулся с тяжелой головой.       Похоже, что у остальных участников экспедиции дела обстоят не лучше. У Пооли красные глаза – подозреваю, она всю ночь плакала. Каллимос при встрече стал требовать, чтобы я повернул корабль назад, мотивируя свое требование тем, что духи пустыни против нашего присутствия здесь. Распорядился дать ему успокоительное. Не хватало еще, чтобы он выпрыгнул заборт или натворил что-нибудь еще!       Один только Самм выглядит бодрым и отдохнувшим. Если он и видит «чужие сны» – похоже, его это не волнует.       Видел Дитя Пустыни.       На песке появилась воронка, словно где-то внизу открылась полость. Однако воронка эта не стояла на месте; она двигалась, образуя перед собой песчаный валик. Что-то двигалось там, в толще песка, разрывая его на своем пути.       Вдруг из песка вырвалась тупорылая голова гигантского червя. Голова раскрылась по сегментам, раздался громкий звук, похожий на урчание, после чего Дитя Пустыни снова сомкнуло сегменты-лепестки и зарылось в песок. Еще какое-то время на поверхности пустыни был заметен движущийся след, потом пропал и он.       Похоже, мы уже забрались далеко. Скоро, очень скоро мы узнаем тайны Сарната…       Ночь. Пишу эти строки при свете парафинового светильника. Все остальные участники экспедиции (включая и Смейтери) спят.       Смейтери… Я подозревал,что он не так прост; но не ожидал, что он ███████████████████ ███████ ███████████████████ ██ ███████████████ ████████████ █████████████████ ███ █ ██████████ ██████████████ ██████ ███ █ ██ ███████ ███████████ ███████████████…       Энцо разочарованно хмыкнул. Целый абзац внизу страницы оказался зачеркнут до полной нечитаемости; с трудом можно было разобрать отдельные слова: «общество», «глаз», «наследие»… Следующая страница была кем-то вырвана.       – Глаз… – произнес авантюрист вполголоса, точно боялся, что его могут подслушать. – Неужели это они?..       Вернувшись к дневнику, он продолжил чтение с начала страницы, следующей после вырванной.       …из строя второй двигатель. Необходима остановка.       Нам мешает палящий зной; видимо, придется ждать вечера.       К вечеру зной спал; однако появилась новая напасть – гули. Электроразряд должной силы мог бы их нейтрализовать; но я знаю, кто придет им на смену, и из двух зол выбираю меньшее. В то время как я чинил мотор, Смейтери расстреливал гулей из пистолета. Затем мы менялись местами: теперь гулей расстреливал я.       Святой Голеан, как же их много! Откуда они берутся здесь?..       Поломка двигателя явно не случайна. Кто-то намеренно испортил его – причем испортил с тем расчетом, чтобы неисправность дала о себе знать не сразу. Скорее всего, саботажники сделали это в начальной точке нашего пути, в фактории. Необходимо проверить все двигатели, а также убедиться в том, что нам не подсунули порченые запасные детали.       Но кто мог пойти на саботаж? Неужели ████████████?       Весь предыдущий день было не до дневника. Все вокруг нас сходит с ума: земля внизу словно бы встает на дыбы, солнце мгновенно перемещается по небосводу (впрочем, может быть, это перемещаемся мы?..), компас показывает куда угодно, но не на север… Энцо говорил про «поля», закрывающие Метрополис; возможно, мы попали в зону их действия?       На этом месте записи, сделанные рукой Горбайерса, обрывались. Последняя запись была сделана иным почерком – угловатым и крупным, не похожим на размашистый почерк профессора.       Вышли из строя двигатели. У профессора случился сердечный приступ; Пооли сделала все, что могла, однако ее усилия оказались напрасны. У Каллимоса явные признаки перерождения в гуля. Похоже, нам конец.       Если кто-то сумеет найти наше последнее пристанище – пусть знает: «неспящие» невиновны в том, что с нами случилось. Это происки какой-то иной силы; скорее всего – папистской Инквизиции. Я почти в этом уверен.       Прощай, мир. Мы не спим. Мы никогда не спим!       Магистр 15-го градуса Общества Раскрытого Глаза Самм Смейтери.       Внизу, под подписью, был изображен рисунок, напоминающий раскрытый глаз.       – Значит, все-таки «неспящие» замешаны здесь… – Энцо снова нагнулся к телу Смейтери и без всякого почтения принялся его обыскивать.       Он быстро нашел то, что искал – золоченый кулон с изображением глаза. Затем сунул руку в карман и достал оттуда такой же кулон – только посеребренный       – Будьте вы… – процедил авантюрист, смотря на кулоны, но не договорил. Через иллюминатор ему был виден кусок неба с горизонтом. И там, над горизонтом, темнело облако.