Путь к Метрополису

      Костер едва тлел; топлива у путешественников осталось не так уж и много, и чтобы его хватило хотя бы до Черной Башни – следовало перейти на жесткую экономию. То же относилось и к корму для верблюдов – до Черной Башни его еще хватит, а дальше их, скорее всего, придется прирезать и нести кладь на себе, благо большую ее часть, включая и принесенные Энцо приборы, Мардуф оставил там, у трех скал. В безымянном городе они смогут пополнить запасы воды – в тамошних колодцах вода еще осталась; правда, она попахивает, но пить можно, если не слишком привередничать. А там… если повезет, они встретят пустыноходцев и вернутся в Сараиф. А если не повезет… то об этом лучше не думать.       В обступившей путников темноте раздался шорох. Верблюд во сне переступил с ноги на ногу? Ящерка пробежала? Или, может быть, к путникам крадется гуль? Мардуф взялся за рукоять сабли, которую он теперь на всякий случай постоянно носил с собой. Но шорох не повторился – видно, это и впрямь была ящерка. Или же гуль решил повременить с нападением…       Пустыня, пустыня… Она не мертва, она живет. Живет своей собственной непонятной жизнью. Она спит и видит сны – тысячелетние сны песка и камня. Она проникает в нарушивших ее покой – «шепотом джиннов» в уши, песком и пылью в нос и рот – и изменяет их, превращая в собственную часть. Тот, кто однажды изведал пустыню, уже никогда не может стать прежним.       Мардуф перевел взгляд на сидящую напротив девушку. Бедная она, бедная, сколько ей пришлось пережить… Потеряла друзей – Скальдика, потом Бамару, теперь вот Ганила… Энцо? Он, наверное, никогда по-настоящему ей другом не был – Мардуф с самого начала подозревал, что этот проходимец спас Веслану от рабства вовсе не из добрых чувств.       Завернувшаяся в одеяло Веслана шевельнулась, потом приподнялась, выпростав руку.       – Спи, спи, – поспешил успокоить ее Мардуф. – Спи, а я постерегу твой сон.       – Не спится что-то…       – Спи, набирайся сил. Силы нам еще пригодятся – впереди долгая дорога. Хочешь, я расскажу тебе сказку?       – Хочу. А что за сказка? Про принцессу Шеренкунджасту?       – Нет, другая, про двух братьев. Так вот, давным-давно, в одной нездешней стране жили два брата. Росли они вместе, но когда выросли – пути их разошлись, и один стал простым погонщиком верблюдов, а второй – благородным разбойником, по имени Абарсан…       …Полуденное солнце щедро изливало свой жар на просторы пустыни. Верблюды мерно переступали по раскаленному песку. Позади каравана оставался след, к горизонту превращающийся в темную черту.       Власть падишаха сюда не распространялась – здесь правил совсем иной человек, пустынный шейх Калаф. Однако начальник охраны каравана не боялся людей пустынного шейха. Нет, вовсе не потому, что был уверен в силе и умении своих воинов – совсем по другой причине…       Калаф был далеко не дурак, и понимал: если он будет разграблять все караваны, что идут через его земли, в итоге у падишаха лопнет терпение, и он пошлет на поиски шейха карательную экспедицию, а караванщики просто сменят маршрут на более длинный – но зато проходящий вне земель, контпролируемых шейхом. Можно грабить каждый третий караван, или даже четвертый – а оставшиеся пусть идут, и пусть их стражей снедает тревога: а вдруг им в следующий раз не повезет?.. И они охотно будут давать людям шейха взятки, чтобы уж точно повезло.       Прищурившись, начальник охраны увидел на ближайшем бархане силуэты всадников. Кто это может быть?.. Неужели Калаф решил нарушить договор? Или, возможно, это вовсе не Калаф?.. Начальник охраны повернул голову… и похолодел. На соседних холмах тоже стояли всадники.       «Джинны вас побери!.. Их слишком много, мы можем не справиться!» Начальник охраны снова перевел взгляд на ближний бархан. Один из всадников выехал на вершину и поднял вверх руку с зажатым в ней черным платком.       – Эй, Зарим, – начальник толкнул локтем своего слугу-телохранителя, – ты видишь это? Похоже, он предлагает нам переговоры…       – Что-то подозрительно. С таким войском он мог бы и не тратить время на болтовню. Нет ли здесь ловушки?       – Какая ловушка, о чем ты? Наверняка у них позади долгий путь; кони устали, и сами всадники едва держатся в седлах. Пойдешь к нему и скажешь, что ты, как начальник охраны, готов выслушать его условия… А сам при этом не зевай, погляди, насколько они действительно сильны!       – Но ведь начальник охраны вы!..       – Выдашь себя за начальника. Если он нападет на караван, пока ты ведешь переговоры – я буду рядом с моими воинами, и мы дадим врагу отпор!       Смотря вслед удаляющемуся телохранителю, начальник охраны ухмыльнулся собственной смекалке. Конечно же, приглашение на переговоры было ловушкой – но начальник охраны своим проницательным умом разгадал вражеские планы и сумел их сорвать. Разбойник надеется убить его, в расчете на то, что охрана без начальника окажется деморализована и не окажет сопротивления – но в действительности его планам не суждено будет сбыться.       …Когда Зарим поднялся на холм, он увидел, что «всадники» на деле оказались фигурами, вырезанными из тонких досок. Куски пакли изображали конские хвосты и гривы. Лишь один всадник был настоящим – тот, что подавал сигнал.       – Я Зарим, начальник охраны этого каравана! – крикнул Зарим. – Кто ты такой, и что тебе надо? Назовись!       – Я Абарсан, хозяин песков! – ответил Зариму всадник. Лицо его скрывал шарф, которым он обмотал голову так, что осталась только щель для глаз. – И я решил, что ваш караван будет принадлежать мне! Но обещаю, что ни один из вас не будет убит или ранен, если вы сдадитесь добровольно. Обещаю также оставить вам все необходимое, чтобы добраться до ближайшего оазиса…       Зарим хмыкнул. Он хорошо понимал, что если он передаст эти слова настоящему начальнику охраны, тот вполне может его сгоряча прирезать.       – А если мы не согласимся?       – Тогда я вынужден буду взять причитающееся мне силой. И если кто-то из вас будет убит – не обессудьте!       Зарим едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. И было отчего – один-единственный всадник грозится захватить караван, охраняемый отборными головорезами!       – Подожди! Так ты хочешь захватить наш караван в одиночку?       – Нет, не в одиночку. Со мной – сила пустыни!       – Сила пустыни, говоришь? Тогда вот мой ответ… – Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Зарим резко рванулся к Абарсану и попытался схватить его за шарф…       …Однако Абарсан был готов к подобному повороту. Сверкнуло лезвие сабли – и отсеченная рука Зарима упала на песок.       – Э-ге-ге-гей! – крикнул Абарсан, и в тот же миг за барханами грозно зарокотали барабаны. Сжимая здоровой рукой отсеченную культю, Зарим обернулся. То, что он увидел, было ужасно.       Прямо из песка выскакивали вооруженные кинжалами и саблями воины. Похоже, они заранее завернулись в шерстяные одеяла и зарылись в песок возле караванной тропы, ожидая сигнала. Охрана, опешив от неожиданности, почти не оказала сопротивления; лишь один начальник охраны попытался ударить одного из нападавших саблей – и тут же был убит сам.       Караван был захвачен. Абарсан сдержал свое слово – все караванщики и охрана были им отпущены, и получили на прощание воду и провизию в количестве, достаточном для того, чтобы добраться до оазиса. Что до Зарима, то Абарсан приказал перевязать его раны и отпустить вместе со всеми.       – …Послушайте правдивую историю о великом воине Аларбеке, чьи сила, храбрость и благородство прославились в веках! – говорил сидящий на центральной площади Изербенстана слепой сказитель, наигрывая мотив на струнах своего инструмента. – Когда-то давно калифу Рахмамеду было предсказано, что из рода его выйдет тот, кто свергнет его власть. Тогда тиран отдал своему слуге собственного сына и приказал его убить. Слуга все сделал, как было велено – убил ребенка и избавился от тела. Прошло время, и калиф задумался о смерти. Он знал, что у него не должно быть наследников – ибо наследник станет опасностью для него. Но он понимал и то, что жизнь его продлится не вечно, и после смерти его претендентов на престол не останется. И тогда… – Сказитель на некоторое время замолчал, лишь костяшки его пальцев постукивали по барабанам-саттелитам на резонаторе. – Тогда калиф обратился к волхвам из Союза Десяти, и те сказали, что путь к бессмертью возможен – но для этого Рахмамеду придется пойти на многие жертвы…       Высокий красивый мужчина в белой рубахе-камизе и тюрбане подошел к сказителю и бросил перед ним на коврик несколько золотых монет. Сказитель, услышав звук падающих денег, на несколько секунд прервал игру, чтобы забрать все монеты, кроме одной – в соответствии с приметой «деньга деньгу тянет».       – Спасибо доброму человеку! – произнес он и снова взялся за инструмент. – Так вот, вскорости пошли слухи о жестоких ритуалах, что свершались во дворце калифа. Народ взбунтовался, и во главе бунта встал некий Аларбек, утверждающий, что он и был пропавшим сыном калифа…       Красавец в тюрбане отошел от сказителя и как бы просто так встал возле мужчины лет тридцати, с простоватым лицом, в шапке-паколе. Тот скосил взгляд на соседа; лицо его по-прежнему оставалось равнодушным.       – Здравствуй, Мардуф, – вполголоса произнес красавец.       – Здравствуй, брат мой Абарсан, – также вполголоса ответил ему мужчина в паколе.       …Спустя полчаса Абарсан отправился к ближайшему сараю, где его конь ждал на конюшне хозяина. Мардуф же направился в сторону базара, где затерялся в толпе.       – …Аларбек был храбр, силен и благороден, – нараспев рассказывал сказитель, – но он был не царского рода. И потому он был принужден служить ненавидимому им тирану до самой своей смерти, ибо такова была его судьба…