Путь к Метрополису

      На пустыню спустилась ночь.       Зарим Однорукий был привязан к деревянной раме, подвешенной к потолку. Он и Мардуф находились в заброшенной крепости, подвалы которой со временем стали пристанищем для множества приходящих из пустыни гулей.       – Знаешь, что? – произнес стоящий напротив висящей рамы Мардуф, сжимая в руке саблю. – Я жалею, что у тебя не тысяча жизней, ибо за то, что ты сделал с моим братом, одна смерть – это слишком мягкая кара.       – Прикончи уже меня скорее! – застонал Зарим. – Зачем ты приволок меня в это гиблое место? Хочешь гулям скормить?       – Да. Понимаешь, я не умею пытать людей по-настоящему; однако один знакомый сказал мне, что есть нечто более страшное, чем простые пытки физической болью… Ты слышишь?       Зарим слышал это уже давно. Совсем рядом, за стеной, раздавались шаги – и это были не шаги человека.       – Гули уже почуяли запах твоего страха, – усмехнулся Мардуф, взяв в свободную руку светильник. – Они здесь, они скоро придут к тебе! – Он подошел ко входу в комнату, перегороженному деревянной доской. Доска была приперта двумя камнями, однако несколько гулей запросто могли сдвинуть их с места, так что заграждение было чисто символическим.       Зарим содрогнулся – он разглядел похожее на человека существо, мелькнувшее по ту сторону дверного проема.       – Я оставляю тебя здесь. – Поставив светильник на полку, Мардуф двинулся к окну. – И желаю тебе долгой жизни – настолько долгой, насколько она может длиться, когда тебя рвут живьем на части!       Сказав это, он вылез в окно по веревочной лестнице, спущенной сверху. Зарим Однорукий остался наедине с немертвыми обитателями этого места.       В свете светильника он увидел в дверном проеме уродливый лик немертвого. Лоб гуля пересекала глубокая борозда, из-за чего его голова выглядела треугольной. Позади показался еще один, с клыкообразным выростом на подбородке. В отчаянии Зарим завопил, дергаясь и пытаясь разорвать путы; но все было бесполезно – Мардуф привязал бывшего телохранителя крепко.       Чуя беспомощную добычу, гули прибывали и прибывали. Доска, преграждающая вход в комнату, не выдержала и упала. Немертвые кинулись к Зариму – тот уже не кричал, а визжал так, что, наверное, в пустыне слышно было.       И тут рама с привязанным Заримом начала подниматься к отверстию в потолке. Перекинутая через скрипучий блок веревка тянула его вверх…       – Ну что, – Мардуф закрепил веревку, – ты понял, что тебя ждет? Да перестань орать, словно глупая женщина, увидевшая крысу! – Он поднес конец сабли к лицу Мардуфа. Тот наконец уразумел, что его, возможно, сейчас пощадят.       – Ты… не уб… убивай… не надо… – простонал он, не отводя взгляда от зависшего перед ним клинка.       – Конечно, я тебя не убью… Ты просто не заслужил избавления! Ты должен понимать, что за твои деяния тебя убить мало!       – Я… готов искупить!.. Стать слугой… рабом… только пощади!.. Жизнь за жизнь!..       – Хм… – произнес Мардуф, опустив саблю. – Что ж, может быть… Если ты скажешь мне, как ты погубил Абарсана, и кто тебе помог.       – Нет!.. Я… не хочу…       Не говоря ни слова, Мардуф повернулся к закрепленной веревке и принялся ее отвязывать.       – Не!.. Неее!.. Я все… все скажу!.. Дервиши… дали мне особый слабо светящийся порошок… они сказали, что это какая-то ядовитая руда, растертая с пустынной пылью… ее нужно хранить в сосуде из хрусталя… Мне нужен был помощник… Арслак… ты его, наверное, знаешь…       – Арслак?..       Мардуф знал об Арслаке только по рассказам брата. Абарсан считал Арслака одним из лучших своих бойцов, служащим хозяину песков не за выгоду, но из чувства долга. И вот – Арслак оказался предателем… О пророк Голеан, что же тогда вечно в этом мире?..       – Не знаю! Может, имел на твоего брата зуб… или еще что… Так ты пощадишь меня?       – Где он? Ты знаешь?       – Нет!.. Не знаю… Знаю только, что он, покинув шайку Абарсана, стал пустыноходцем… Говорят, он где-то в Сараифе… точно не знаю…       – Спасибо. Мне этого достаточно. А теперь прощай!       – Не надо!.. Ты обещал!..       – Соблюдать обещания с такими гадами, как ты – слишком большая роскошь! – Взмахом сабли Мардуф разрубил веревку.       С воплем Зарим Однорукий рухнул вниз – туда, где его уже ждали немертвые. Звук удара, хруст ломающейся рамы – и затем отчаянный визг человека, которого рвут живьем на куски…       – …Мне пришлось присоединиться к пустыноходцам. Это жесткие, замкнутые люди, всегда себе на уме. Если просто так придешь к ним и будешь в открытую интересоваться тем, что тебя не касается – велик риск, что однажды проснешься с ножом в животе. Я понял, что найти среди них Арслака будет непросто… Однако вскоре у меня появился неожиданный союзник…       …Полутемное помещение насквозь пропахло дымом благовоний. Единственными источниками света здесь были курильницы и светильники, только подчеркивающие окружающий их сумрак.       Дервиши в хламидах и высоких шапках провели Мардуфа с завязанными глазами на середину помещения.       – Не оглядывайся, – шепнул один из них Мардуфу, снимая с его глаз повязку.       В красноватом свете лампад Мардуф увидел перед собой что-то вроде ложа. Ложе было пусто. Дервиши куда-то исчезли, однако чутье подсказывало Мардуфу, что он здесь не один.       Внезапно в расположенных по бокам ложа чашах с громким «пшшш!» полыхнуло пламя. От неожиданности Мардуф зажмурился, а когда открыл глаза – ложе уже не пустовало. Там сидел человек в темной хламиде и широкополой шляпе с покрывалом, скрывающим лицо.       – Здравствуй, Мардуф, сын Дагобека, внук Дарсалана, – произнес человек скрипучим, как у старика, голосом.       – Ты знаешь, кто я…       – Знаем. Мы знаем о тебе все. Мы даже угадываем твои мысли.       «Мысли он читает? А знает ли он, как звали… ту собаку, с которой любил играть мой брат?»       – Собаку ту звали Туйбар. – Мардуф аж вздрогнул от той легкости, с которой отшельник проник в его память. – Мы знаем о тебе все, так что не стоит от нас что-либо скрывать.       – Но как?..       – Единение разумов, техника, доставшаяся нам от Древних. Да, мы знаем, что сейчас ты хочешь придушить того, кто перед тобой; но подумай – зачем? Ты придушишь только тело; а Единый Разум Кольца останется и раздавит тебя как клопа.       – Значит, вы знаете и про моего брата…       – Да, знаю. Твой брат был разбойником и нажил немало врагов; они обратились к нам, и мы помогли им избавиться от врага… Не надо гневаться; если бы Абарсан попросил нас помочь ему избавиться от Калафа, мы бы так же охотно помогли ему – разумеется, за деньги… Нам все равно, кто будет считаться хозяином пустыни, Калаф или Абарсан – все равно по-настоящему пустыня принадлежит только самой себе. Впрочем, к ее тайнам уже кое-кто тянет руки… Прежде всего, это Папская Инквизиция, наш давний недруг… если можно так сказать. Инквизиция видит, что обещанные Голеаном чудеса не приходят – и скорее всего, никогда не придут! Они убеждают паству, что чудеса и не должны приходить к таким грешникам; тупая паства кушает эти сказочки с удовольствием, но что будет, если хотя бы часть ее прозреет?.. Большинство инквизиторов хотят уничтожить и чудеса Древних, и саму память о них, чтобы ничего не угрожало вере в святые чудеса их Церкви. Но есть и такие, которые хотят похитить и присвоить эти чудеса. Их бояться не надо… Очень, очень скоро им будет не до Древних и их наследия – у них будет более актуальная задача: спасти свою голову!.. – Из-под покрывала донеслось старческое хихиканье. – Но есть и иной враг, куда более опасный… Мы говорим о Неспящих…       – Неспящие? Кто это?..       – Все, что тебе надо знать – они желают похитить чудеса Древних и сделать своими. Именно сделать своими, а не просто выдать за свои!.. И ради того, чтобы их остановить, мы готовы даже обратиться за помощью к жалкому смертному, не принадлежащему к нашему аль-гишталяти. К тебе!       – И чем я могу вам помочь?       – Арслак, которого ты ищешь, примкнул к группе пустыноходцев, намеренных пройти в пустыню настолько далеко, насколько возможно; а если повезет – добраться даже до Сарната!       – Сарната?..       – Забудь… Все, что тебе надо знать – они не должны дойти до цели. Добейся этого…       – Как, каким образом?!       – Тебе решать, как… Сарнат должен остаться непокоренным…