Путь к Метрополису

      На улице шел дождь. Капли стучали в зарешеченные окна. В коридорах Бедлама стоял затхлый запах сырости и плесени, смешивающийся с запахами протухшей и подгоревшей пищи, немытых тел, мочи и кала. И еще какой-то неприятный запах – Рэдлоуф догадывался, какой.       – Так, Доббе, – произнес он деловитым тоном, входя в помещение архива, – никого сюда не впускать!       Санитар Доббертрэмблер – плечистый низколобый детина с ручищами, похожими на боевые молоты варваров – пристально поглядел на Рэдлоуфа своими маленькими поросячьими глазками.       – А если доктор придет?       – Его в первую очередь. Скажи, что таков приказ из вышестоящей инстанции.       Оставшись один, Рэдлоуф спустился по лестнице. Справа и слева от него высились шкафы, полные папок из тряпичного картона. Держа в руке лампу на древесном масле, представитель «неспящих» пересматривал надписи на корешках. Здесь стоял иной запах – запах старой бумаги и железистых чернил, после стоящего в коридоре амбре кажущийся даже приятным.       Наконец Рэдлоуф нашел нужную ему папку. Он вытащил ее с полки и отнес на стол, где уже лежала стопка бумаг, принесенная им. Раскрыв обложку, он прочитал:       ОДЖЮСТ ДЕ ЛЕОРДАН       Родился: Люцерия, провинция Сомелок       Родственники: сирота; родители погибли.       Присутствовал на приеме у лорда Далиана, когда его настиг эпилептический припадок. Был доставлен в больницу св. Куленда, а оттуда перевезен в Бедлам. По заключению врачей…       Подняв взор от бумаг, Рэдлоуф усмехнулся, затем вытащил лист из папки и аккуратно порвал его пополам. Затем сложил обрывки вместе и порвал их еще раз, потом еще и еще. Таким же образом он обошелся со всеми бумагами, лежащими в папке. Закончив с этим, он вложил в папку принесенные им бумаги и отнес на прежнее место.       Сделав все эти манипуляции, Рэдлоуф покинул архив.       – Ну, – он повернулся к Доббертрэмблеру, – теперь, пожалуй, можно поговорить и с самим пациентом.       «Пациент» сидел в кресле в кабинете, предназначенном для бесед с родственниками больных. Здесь было довольно уютно – мягкая мебель, растопленный камин. Лампы в люстре освещали кабинет мягким приятным светом. Трудно было поверить, что совсем рядом начинаются коридоры ада земного.       – Можно, я ему вдарю? – просительным тоном обратился к Рэдлоуфу Доббе.       Рэдлоуф задумался. С одной стороны, в его цели не входила смерть «пациента» от побоев – а именно этим вполне могла кончиться беседа «пациента» с Доббе. С другой стороны, «пациенту» не помешало бы преподать небольшой урок, чтобы раз и навсегда вколотить в него осознание своего места в этом мире…       – Разрешаю, Доббе, – кивнул он, – но только один раз.       Походкой вразвалку Доббе подошел к «пациенту» и рывком выдернул его из кресла. Удар кулачищем – и «пациент» отправился в полет почти через всю комнату.       …Энцо встал, пошатываясь. Он чувствовал себя расколотым. Гудит, словно надтреснутый колокол, голова: дооо-ррн… дооо-ррн… Руки, ноги – словно части сломанной куклы. Пол покачивается под ногами – того и гляди выскользнет! По скуле стекает что-то теплое. Кровь?.. Доббертрэмблер надвигается апокалиптической громадой, словно сказочное чудовище, постукивая кулаком о кулак. Сейчас он ударит – и все кончится…       Нет! Нет! Неееет!!! Не хочу, чтобы все кончилось! Не хочу умирать! Хочу жить, жить, жить – рабом, покорной куклой – только уберите того, кто сейчас меня убьет! Я готов на любую подлость, на любое преступление – только спасите меня!..       – Доббе, хватит!       – Не, я хочу сломать его! Убивать так круто!..       – Не сегодня, Доббе! Выйди и оставь нас одних!.. – В руке Рэдлоуф держал пистолет.       Всхлипнув, точно девочка, у которой отобрали любимого котика, Доббе покинул кабинет.       – Я не хочу, – пояснил Рэдлоуф, улыбаясь, – чтобы у персонала Бедлама возникли проблемы с очисткой этой комнаты от твоей крови. Итак, – он положил револьвер на колени, – давай поговорим начистоту. Я знаю, что ты хочешь мне сейчас сказать: что произошла какая-то ошибка, что ты ни в чем не виноват и абсолютно здоров… На самом деле ошибку совершил ты. Ты сбежал из больницы, куда мы тебя поместили; ты убил своего куратора…       – Я его не убивал!..       – Ты его убил! – с нажимом повторил Рэдлоуф. – Но это все сущие пустяки. Существует теория, согласно которой реальность, в которой мы живем, не настоящая. Древние создали симулякр вселенной и заключили в него своих рабов-людей; потому-то их и нет среди нас. Мы живем во сне, рождаемся и умираем во сне – так и не поняв, что наша жизнь есть иллюзия. И лишь единицы догадываются об истинном положении дел. Да, единицы… вроде меня… Они знают, что наш мир иллюзорен; и они получают великую возможность управлять этим миром.       – Вы… сумасшедший…       – И тем не менее, это так. И сейчас ты поймешь это. Ты утверждаешь, что тебя зовут…       – Хорошо, признаю… Ты меня раскусил!.. Да, я не Оджюст; да, меня зовут Энцо; да, я бежал из больницы после того, как вы изувечили меня…       – Неправда. Все неправда. Во-первых, мы не изувечили тебя – совсем наоборот! Представь, что ты родился калекой без рук и ног; мы сделали тебе механические конечности, пусть и не очень совершенные – но с ними ты, по крайней мере, можешь делать то же, что и большинство людей… а кое-что тебе будет удаваться даже лучше!.. Ты замечал, как быстро ты обучаешься? А ведь когда-то ты был дебилом, способным выучить от силы с десяток слов! А во-вторых, ты никогда не покидал стен Бедлама.       – Как не покидал?! Я…       – Спокойно! Не отягощай свой диагноз… Все, что ты помнишь, что знаешь о своем побеге, все это не более, чем ложные воспоминания, бред. В действительности все это время ты сидел здесь, в Бедламе, в одиночной камере.       – Но это… Неужели это правда?..       – Ты поверил, да? Если даже ты поверил – как думаешь, поверят ли в это врачи?.. Тем более, что в твоем досье в архиве так и написано…       – Но…       – Я подменил его. Досье на Оджюста де Леордана я забрал из архива; кстати, вот оно. – Рэдлоуф показал обрывки. – Смотри: я кидаю их сюда… – Он бросил их в камин. – Вот и все, больше нет никакого Оджюста. Реальность изменилась; и изменили ее мы! И в этой реальности ты никогда не покидал стен Бедлама и не покинешь их до самой своей смерти! Я отдам тебя Доббе, и он будет бить тебя по голове, пока мозги твои не превратятся в земляничное желе! Ты забудешь все, что помнил, не сможешь назвать даже свое имя, а будешь только сикать под себя! И в итоге умрешь в луже собственной мочи, и тело твое выкинут в общую могилу, и даже имени твоего никто не будет знать!       – Не надо!..       Энцо было страшно и стыдно. Он понимал, что Рэдлоуф знает о его состоянии, и от этого ему делалось еще хуже.       – Человек, – разглагольствовал Рэдлоуф, – если вдуматься, существо довольно простое. Как простой механизм, где нажимаешь кнопочку – и пружинки начинают крутить колесики. У человека тоже есть свои кнопочки, и нажимая на них, им можно управлять… почти как простым автоматоном. Жизнь Энцо-человека не стоит ломаного гроша… однако жизнь Энцо-оружия… Да, Энцо, ты оружие, которое мы сделали себе в помощь. И если ты это поймешь – у тебя появится шанс не сдохнуть в этих стенах, провонявших калом и кровью… Ты сможешь стать одним из нас – тех, кто не покоряется иллюзиям реальности, но изменяет их!       – Я… не понимаю…       – Сейчас поймешь. Прости, я был вынужден заставить тебя страдать. Страдания недаром называют вратами очищения… Так вот, в свое время, когда раскопки артефактов Черных Земель Анум-Ахен только начались, среди прочего были обнаружены останки людей – судя по всему, рабов – в черепах у которых имелись разрастания странной массы. Когда на эту массу воздействовали слабыми импульсами электрического флюида, она… хмм, откликалась. Она вела себя, словно «черный ящик» – думаю, ты слышал про подобную игрушку? – но очень сложный «черный ящик», всех законов работы которого мы не знаем до сих пор. После этого все исследования в данной области были взяты Обществом Раскрытого Глаза под особый контроль и засекречены; ученые, изучающие Анум-Ахен, переключились на более поздние времена – благо, там было что исследовать!.. То, что мы знали, позволяло нам утверждать: мы прикоснулись к чудесным технологиям Древних, превращающим людей в сверхсуществ!       – А я-то тут при чем?       – Слушай дальше. По всей видимости, Древние владели чудо-машинами, состоящими не из больших шестерен и пружин, но построенных из наименьших частиц материи, служащих деталями этих непостижимых механизмов. Как, по-твоему, поступит варвар, увидев современные механические часы?       – Наверное, разломает их.       – Не лишено. Но и разломать можно по-разному. Один варвар сочтет, что часы несут ему угрозу, просто потому, что непонятное всегда считалось опасным. Он разломает часы и спрячем обломки в глубокой пещере, чтобы те не смогли собраться вновь. Именно так поступает Инквизиция. Другой варвар догадается, что это какой-то очень сложный механизм, и спрячет его в подземелье, опасаясь высвободить силы, с которыми он не сможет справиться. Время от времени он будет спускаться туда, осматривать дивный артефакт, медитировать на него, в надежде, что скрытые в нем силы укажут ему путь к их познанию… Иногда он может решиться разобрать какой-либо механизм и попытаться вникнуть в его устройство; но в итоге, если он не поранится о зубья шестерен, максимум, что он сможет, это украсить этими самыми шестернями меч, в надежде, что тот станет более острым. Так поступают адепты Союза Десяти – тайной организации, действующей на Востоке; одно время некоторые из них поддерживали связь с Обществом, сбывали нам кое-какие артефакты… Мы делаем иначе: изучаем, в меру наших скромных сил, чуждые нам машины, пытаясь заставить их работать на нас. Это трудно; это – что скрывать! – опасно… Но приз в этих поисках выглядит слишком заманчивым, чтобы от него отказаться! Когда-то, когда оставшихся от Древних артефактов было больше, на Востоке разразилась война с применением «оружия Богов». Если верить легендам, то было страшное зрелище, настолько страшное, что жители Востока до сих пор боятся самой мысли об использовании наследия Древних… Но у нас, жителей Старой Земли, нервы покрепче!.. Впрочем, я отвлекся. На чем я остановился?       – Вы говорили о машинах Древних, где деталями служат мельчайшие атомы материи.       – Именно. Похоже, что Древние при помощи этих машин меняли людскую природу, преобразуя людей в служащих им сверхсуществ. Эти машины работают и теперь – правда, со временем их действие исказилось, и люди превращаются не в сверхсуществ, а в безмозглых немертвых гулей. Не буду объяснять, какие перспективы это открывает перед будущими поколениями – ты и сам все понимаешь…       – Но какой ценой?..       – Дорогой ценой, не буду отрицать этого. Но истинные открытия всегда связаны с риском. Когда открываются такие заманчивые перспективы, дурацкие ограничения можно отбросить. Но я опять увлекся. Так вот, в ходе исследований кто-то вспомнил о реликвии, добытой еще рыцарями-храмовниками. Храмовники, замечу, были весьма неглупыми для своего времени людьми; во время походов на Юг они интересовались не только золотом и драгоценностями… В частности, они записали легенды об Ираме, или Кадате. Одни легенды повествуют, что Ирам был разрушен джиннами за неповиновение Господу; другие – что он процветает и по сей день, но дорога в этот город мечты забыта, а подходы к нему стерегут джинны… Есть даже легенда, что именно в Ираме родился пророк Голеан; а когда ему пришла пора умирать – он в компании своих верных учеников вернулся на родину.       – Подожди! Разве Голеан умер?!       – Так говорят легенды; впрочем, даже на Юге они считаются апокрифом. Есть и вариант, где Голеан не умер, но просто спит, чтобы в Последний День восстать и судить грешников… Храмовники задались целью найти Неведомый Кадат; как ты понимаешь, их попытка закончилась неудачей, но они кое-что нашли в пустыне…