Путь к Метрополису

      Главной целью миссии лорда Вантгомери было установление добрососедских отношений с Халифатом. Кроме того, миссия предполагала неофициальные переговоры с гестинамскими послами о совместном статус-кво, удовлетворяющем обе стороны. Никто не сомневался в неизбежности конфликта двух держав, одна из которых вошла в пору своего заката, а другая на всех парусах рвалась в рассвет – однако сейчас эта война не нужна была никому…       …Над Изербенстаном простерлось полное звезд небо. Граф Мадива поднял к звездам полный религиозного благоговения взор. «Воистину, – думал он, – над нашими головами простирается очевиднейшее доказательство величия и могущества Его…»       – Сеньор Мадива? – Из темноты вышел молодой человек в зеленом полувоенном сюртуке и треугольной шляпе.       – Да, простите… – Мадива опустил глаза. – Вот уж не ожидал встретить вас здесь… Вы хотели со мной говорить, сеньор Эн…       – Называйте меня Ронд. Мистер Ронд.       …Когда-то Мадива был старшим камердинером Его Величества Ренальо Девятого. Вместе с юным Энцо он ассистировал Палинчино во время шутовской церемонии экзорцизма. Кроме того, именно он по совету инквизитора пригласил ко двору настоящих врачей, а не шарлатанов. Король пошел на поправку, стал производить впечатление более-менее адекватного человека – дворцовая молва объяснила это успешным изгнанием демонов. Впрочем, к государственным делам его все равно не решались допускать – страной фактически правила небольшая клика придворных во главе с Мадивой.       За прошедшее время многое изменилось. К Ренальо Девятому вернулось его заболевание – уже больше года он не покидал своих покоев, куда имели право входить только королева и ряд самых доверенных слуг. Мадива официально стал регентом при монархе и его сыне – принце Ардольхе, родившемся вскоре после того, как над королем был проведен ритуал.       – …Итак, мистер Ронд, теперь вы служите Ее Величеству…       – Я служу той лодке, в которой нахожусь. Думаю, это самая правильная политика для любого нормального человека, особенно если он… хм, не умеет сам плавать.       – А вы умеете плавать?..       – Я-то умею.       – Возможно… Однако впереди нас ждет буря; а многие корабли, насколько я знаю, к этой буре не готовы. Борта погрызены корабельным червем, провиант на исходе, а команда – гнусный сброд, которому больше пристало грабить чужие суда, нежели водить свои…       – Других команд и других кораблей в наши дни не водится, Ваше Сиятельство. Главное, что кормчие в своем уме и на своем месте.       – О да!.. – Мадива улыбнулся, однако та улыбка была не доброй и носила скорее оттенок горького сожаления. – Хорошо, когда кормчий на месте… а не передает руль в распоряжение того самого сброда!.. И хорошо, когда ослабший телом и душой кормчий может передать власть над кораблем своему сыну, что с детства готовился…       – Вот только действительно ли этот сын – его сын?       Горькая улыбка на лице Мадивы сменилась возмущенно-удивленной гримасой.       – Не понял… Что вы имеете в виду, мистер Ронд? Потрудитесь объяснить!       – Я имею в виду принца Ардольхе – вы же о нем говорили, не так ли? Так вот, я не сомневаюсь, что Его Высочество Ардольхе – бастард.       Мадива аж всхрипел, отшатнувшись от Ронда.       – Укороти свой дерзкий язык! – с гневом в голосе произнес он. – На первый раз я прощаю тебя; но если ты посмеешь…       – Я посмею, Ваше Сиятельство, посмею… потому что это чистейшая правда. И вам это хорошо известно.       – Черт тебя подери… Откуда тебе это известно?!       – В свое время Палинчино намекал мне на бездетность короля. Однако спустя девять месяцев после проведения ритуала король стал отцом принца Ардольхе, будущего наследника престола. Принц пошел явно не в родителей, насколько мне известно… Конечно, в природе такое бывает; но что, если здесь замешана вовсе не природа? В случае, если король умрет, так и не оставив наследника, династия прервется, а страна погрязнет в гражданских войнах. И конечно, о реванше с Аквиланией придется забыть… – добавил он, как бы между прочим.       – Да… – Мадива отвел глаза. – Да, все так и было… Палинчино поклялся Господом и памятью о Голеане, что ничего не расскажет. Неужели он нарушил клятву, и рассказал тебе…       – Нет, я догадался обо всем сам. Но не обольщайтесь, Ваше Сиятельство – вы просто не знаете Палинчино так, как знаю его я. Если он сочтет, что к вящей славе Господней клятву стоит нарушить – он сделает это без малейшего колебания.       – Неужели ты считаешь, щенок, что тебе кто-то поверит?..       – Есть люди, которые верят мне, и которым могут поверить многие. Я оставил им свои откровения; при необходимости они будут опубликованы. Так что не надо думать, что, избавившись от меня, вы сможете заткнуть мне рот.       Теперь Мадива смотрел на Ронда с нескрываемым ужасом. Этот человечишка умудрился схватить за яйца целую империю, над которой еще совсем недавно не заходило солнце.       – Т-так чего же ты хочешь, дьявол? Может, денег?       – К сожалению, – Ронд уже не скрывал издевательского тона, – сумма, которая мне нужна, может оказаться не по силам для гестинамской казны. Поэтому я не буду просить у вас деньги. Я попрошу у вас другого…       – Что же?..       – Того, чего, если говорить честно, хотите и вы. Мира.       – Да; но… Аквилания!.. Эти предатели Бога силятся захватить все, чем мы когда-то владели!.. Занять наше место…       – Пусть попробуют занять. Если не смогут это сделать – Гестинамия наконец сможет восторжествовать.       – А если смогут?       – Ваше Сиятельство, вы действительно считаете, что эти богопродавцы сумеют удержать в своих руках колонии Новой Земли?.. Надо просто подождать…       – Сколько можно ждать?!       – Десять лет, может двадцать… Ардольхе к тому времени уже станет взрослым, и может быть, ему достанется корона. Уверен, он будет отличным королем!       …На переговорах Мадива проявил непонятную многим мягкость по отношению к Аквилании. Кое-кто даже высказывал вслух обвинения в подкупе; однако эти обвинения доказать не удалось. В итоге был заключен договор, давший всей Старой Земле почти двадцать относительно мирных лет.       Энцо отказался от возвращения в Аквиланию. Вместо этого он остался в Изербенстане, где у него еще были дела. Он не подозревал, что судьба скоро сведет его с тем, кого он меньше всего хотел видеть.       …Стук копыт далеко разносился по улочкам покинутого поселка. Одетый в просторную робу с капюшоном всадник ехал мимо глинобитных стен, уже затронутых разрушением.       Несмотря на то, что вокруг не было ни души – всадник знал, что за ним следят. Он буквально чувствовал на себе чужие взгляды. Остановившись посреди улицы, он некоторое время вслушивался в вечернюю тишину.       – Эй! – вскричал он. – Я знаю, что вы здесь! Я пришел к вам с миром! Выйдите – нам необходимо поговорить!       Из-за на треть обрушившегося сарая раздался свист. Тут же раздался ответный свист – откуда-то сзади; затем еще и еще… Из домов, еще секунду назад казавшихся пустыми и необитаемыми, навстречу всаднику выходили вооруженные короткими мечами и кинжалами люди. Свои лица они скрывали под шарфами и надвинутыми на лоб капюшонами.       «Ассасины…» – подумал всадник. Он оставался спокоен: если бы ассасины видели в нем только врага, они убили бы его еще на входе в поселок.       – Кто ты такой? – спросил один из ассасинов, подойдя к непрошеному гостю почти вплотную. – Что тебе здесь надо?       Вместо ответа всадник достал из-за пазухи бронзовую пластину с выгравированными на ней письменами. Взяв пластину в руки, ассасин внимательно ее рассмотрел и даже постучал по ней пальцем, вслушиваясь в звук. Наконец он вернул пластину гостю.       – Проходи, ференги, – произнес он с почтительными нотками в голосе. – Друг шейха Калафа – наш друг!       После взятия главной крепости ассасинов воинами Кубнака основным силам последователей шейха Ассана пришел конец. Уцелели только не слишком многочисленные группы, готовые многим поступиться ради своего выживания. На словах они по-прежнему были фанатиками Ассана, но при этом вполне допускали отступничество и даже отречение от прежней веры. Последователи воинов-шахидов, готовых мстить за преследования своего учителя, выродились в бандитов-наемников, служащих тому, кто больше заплатит, не брезгающих грабежом и налетами…       Здесь, в заброшенном поселке, население которого было изгнано прочь засухой и голодом, ассасины устроили временную базу. В подвалах крестьянских хижин они прятали награбленное добро – от масла и зерна, до шелка и пряностей. Был здесь и зиндан для рабов и пленников.       Сквозь расположенные под потолком окна в подвал проникал слабый свет. Взор различал в полумраке ряды клеток – низких, явно не предназначенных для человека. Тем не менее, именно людей в них и содержали. Затаив дыхание, человек в робе слышал идущие отовсюду звуки – напряженное, прерывистое дыхание, стоны, приглушенный кашель.       Дыхание гость ассасинов затаил вовсе не для того, чтобы лучше слышать (хотя и поэтому тоже). В подвале стоял невыносимый смрад немытых тел, кала и мочи.       – Это здесь вы держите пленников? – приглушенным голосом спросил гость сопровождавшего его ассасина.       – Да, здесь… Мы уже договорились с Призрачной Цитаделью; вечером все они будут туда отправлены.       – И тот недавний пленник, которого вы захватили два дня назад?       – Конечно; а что с ним не так?       – Калаф требует отвезти его к себе. Этот человек был одно время правой рукой Абарсана…       При этих словах ассасин вздрогнул и пристально поглядел на гостя. Даже в полумраке подвала тот заметил, как глаза его собеседника возбужденно заблестели.       – Абарсан? Этот человек знает, где скрывается называвший себя Хозяином Песков?       – По всей видимости, да. По крайней мере, Калаф так считает.       – Мои верные слуги допросят его. Они умеют развязывать языки даже самым…       – Нет! – неожиданно резким тоном произнес гость. Ассасин аж вздрогнул от неожиданности. – Калаф желает, чтобы я привез его живым и здоровым.       – Дервиши из Призрачной Цитадели обещали за него немалую сумму!..       Гость нахмурился.       – Ты проведешь меня к нему, – сказал он с нажимом. – Проведешь. Меня. К нему. Я так сказал.       Ассасин замялся.       – Х… хорошо… ференги… – выдавил он. – Я… проведу тебя к нему…       Закованный в колодки узник сидел на дне ямы. Даже если бы на нем не было колодок – выбраться наверх по гладким стенкам не стоило и мечтать.       Вдруг узник насторожился. Сверху доносились чьи-то голоса. Показалось, или… один из голосов был ему знаком?..       – …Оставьте нас!..       – Но… господин сам приказал стеречь его безотлучно!..       – Я отменяю приказ! Можешь уйти!       – Хорошо, господин…       Шаги стражника затихли в отдалении. Закрывающая устье ямы решетка поднялась, и вниз упала веревка. С безумной надеждой узник смотрел, как в яму по веревке спускается бородатый мужчина в робе, похожей на монашескую. Подойдя к узнику, он склонился над ним и промолвил негромко:       – Ну что, Энцо, долг можно считать возвращенным?       – Рэдлоуф?..       – Он самый. Рад, что ты меня узнал. Когда-то ты спас меня из подобной ситуации; теперь я вернул тебе долг…