Иней!

В комнате было темно, время почти полночь. Лишь тусклый свет от экрана телевизора горел в темноте. Слава лежал под пледом между Сашей и Федей, будто их кровный сын, и хрустел любимым сырным попкорном. Фильм был очень интересным, пусть и подходил к концу. Всё равно предстояло посмотреть ещё минимум несколько других. Михайлов мельком взглянул на экран телефона, чтобы посмотреть на время, и обнаружил несколько новых сообщений в телеграм. На первое уведомление он безразлично закатил глаза, решив оставить Голубина без внимания, а вот сообщения от Гриши решил прочитать, они пришли буквально минут пять назад. Гриша Бусь, ты сможешь выйти погулять, если я за тобой заеду? Обещаю, замёрзнуть и простудиться не дам Михайлов оторвал взгляд от экрана и осмотрелся. Вроде как, он должен был оставаться дома. Во-первых, он вроде ещё не закончил болеть, по крайней мере формально, во-вторых, время позднее, и в-третьих, у них вечер кино. Но это ведь Гриша! — Федь…ты не очень разозлишься, если я пойду гулять? — обалдел что ли? Слава вздохнул. Вроде и с Гришей лучше лишний раз не общаться, всё против него, но Слава соскучился и хотел его увидеть. — ну Федь, меня Гриша позвал, я хочу к Грише, — заныл Слава во всеуслышание. — я себя уже хорошо чувствую, обещаю, завтра закрою больничный и выйду на работу. Основательно насев Инсарову на мозги, Слава-таки дорвался, но под страхом смертной казни в пуховике и шапке. Михайлов радостно засобирался.

dirtymorty Ок, когда заедешь?

Гриша Под окнами жду Слава удивлённо взмахнул бровями. То есть Ляхов там уже минимум минут пятнадцать ждёт, до нынешнего момента вообще не будучи уверенным в том, что Слава сможет выйти? Русоволосый заторопился. Он на ходу напялил первые выпавшие из шкафа джинсы, почему-то скинни, он даже не знал, что у него такие есть, и решил не переодевать огромное домашнее худи. При встрече они с Гришей поздоровались очень нежным поцелуем, это была инициатива старшего, которой Слава с желанием поддался. — у меня всего два вопроса… — облизнув губы после поцелуя, начал Слава. — молодец, не задавай их, — улыбнулся темноволосый и положил ладони на руль. — ты как, устал? — ага, от нехуй делать разве что; меня из дома никуда не выпускают, если бы ты не приезжал, я бы от скуки сдох. — пожаловался Михайлов. Ляхов уголком губ ухмыльнулся и выехал из двора. Накрапывал дождь, всё только начинало таять, и все улицы были в грязи. Паршивое время, но Гриша любил весну даже такую за всё: за то, что всё просыпается от холода и сна. Этой весной он был страшно влюблён, и оттепель, да, такая слякотная и дождливая, но оттепель, отражала состояние Гриши, чей зимний холод согрел этот милый мальчишка. Для него минуло время, когда его постель пустела также быстро, как и сменялась кем-то новым. Гриша хотел, чтобы просыпаясь, видел рядом с собой Славу и только его. И хотелось также греть его своей любовью, чтобы чаще видеть улыбку на его милом юном личике. Слава вышел из ванной и попал на кухню, сильно изумившись увиденному. В ночной темноте мерцали лишь свечи в стеклянных баночках, освещая накрытый стол. Когда они заходили, в квартире было темно, но пока Михайлов мыл руки, старший успел поджечь свечи. Он поставил на стол последнюю и мягко улыбнулся, увидев Славу, который с трепещущим сердцем замер в проходе. — нравится? — приблизившись, спросил зеленоглазый и спрятал зажигалку. — свечи, конечно, не по всей комнате, лепестков роз и живого скрипача нет, но я старался и сам приготовил ягодный тортик. — это очаровательно, — оголив зубы в улыбке, Михайлов блеснул восхищёнными глазами и протянул в ответ руку, за которую Гриша его притянул к себе, крепко обняв за талию. В этот момент Слава позабыл обо всём, влюблённо уставившись в бледно-зелёные глаза напротив. И о том, что в прихожей лежит телефон с сообщениями от Глеба, и о том, что Слава не должен позволять Грише быть ближе к себе, и о том, что кроме них двоих вообще кто-то существует. Ляхов много готовить не стал: на столе стояла лишь вазочка с клубникой, бутылка фруктового вина и в качестве приятного дополнения миска, наполненная киндер-сюрпризами, потому что Слава их очень любит. Гриша только разложил по тарелкам лёгкий салат с курицей, остальное — десерт, над которым он почти весь день старался. Гриша любит готовить, но он явно не кондитер, поэтому пришлось сильно запариться над тортом. Он, кстати, на вид вышел как из настоящей кондитерской. Круглый, высокий, ровный, с шоколадным соусом и ягодами на верхушке. Сев за стол, Михайлов всё никак не мог унять своего восторга. Для него никогда никто не делал подобных вещей, и это, оказывается, было очень приятно. У него была девочка, для которой он сам срывал цветы с клумб и рисовал граффити в школьном туалете, но в обратную сторону знаков внимания не получал, лишь ласковые улыбки. Кроме того, что это было просто приятно, вся еда была очень вкусная, особенно торт с нежным бисквитом и домашним кремом. — спасибо тебе, это пиздец мило, серьёзно. — не прекращая улыбаться, поблагодарил Слава и сделал глоток вина. — ты в последние пару дней такой грустный был, я хотел сделать тебе приятное, — переплетая его пальцы со своими, сказал Гриша. — я хочу, чтобы ты всегда был таким же счастливым. — только с тобой… — как-то грустно пробурчал Михайлов себе под нос и доел свой кусочек торта. — если ты закончил, может, пойдём в комнату…полежим? — предложил мужчина, неоднозначно улыбнувшись. — просто полежим? — поинтересовался парень, хитро прищурив глаза. — ну да… — изобразив недоумение, подтвердил Гриша. — просто полежим, можем сериал какой-нибудь глянуть. — а как же охуенный секс? — удивился кареглазый, из-за стола выбираясь. — или ты реально это всё сделал только чтобы я своим кислым еблом не напрягал? — а ты хочешь охуенный секс? — наклонившись к младшему, прошептал Гриша. — хочу, — на неровном выдохе кивнул Слава. — ты вкусно готовишь, но мне кажется, что ужин — это не самая вкусная часть вечера.  — даже не знаю, я как-то не планировал… — притворно сомневался Ляхов, и не выпуская младшего из объятий, медленно двигался в комнату.  — не ври, если бы ты не планировал, то подал бы к столу три вида горячего, закуски и салат с чесноком. — легко разоблачил его Михайлов и в глаза хитрые заглянул.  — ладно, ты меня раскусил, — признался Гриша и кратко посмеялся, осторожно прикасаясь к губам парня своими. Не думая ни о чём, Слава с наслаждением прикрыл глаза и ответил на такой желанный поцелуй. Соблазнительные и сладкие губы Гриши ласкали незабываемо и заставляли Славу чувствовать себя любимым. Руки мужчины с нежностью сжимали его талию, и почему-то от прикосновений дрожь шла по всему телу, хотелось раствориться в тёплых ладонях Гриши и полностью утонуть в его ласке. Это было поистине волшебно, каждое движение губ говорило о сильных чувствах и неподдельном влечении, а каждое безмолвное движение языка заменяло тысячу слов. Слава зарывался пальцами в густые тёмные волосы, сбиваясь с дыхания, иногда шевеля сладкими как мёд губами невпопад, и Гриша мог чувствовать, как младший волнуется, как улавливает каждое его движение. Такой очаровательный, такой чувственный и желанный мальчик. У Гриши, кажется, всё тело сводило, будто прошибая током вены. Он чувствовал, как лицо начинает пылать, как руки сами собой тянутся гладить мальчишку по спине, и внутри закипает почти бешеная страсть, смешивающаяся с былой нежностью во что-то совершенно невероятное. Слава нашёл спиной кровать, Гриша оказался сверху, над ним, и по телу пробежался огонь. Он терялся в ощущениях, сильно волновался и даже боялся, хотя прекрасно понимал, что готов. Зеленоглазый поддел длинными пальцами огромное уютное худи и стянул его со Славика, заставив почувствовать себя чуть более уязвимым и разорвав поцелуй. Тёплые ладони ласково прошлись по рёбрам, а губы подарили очередной поцелуй. Слава мог ощущать в каждом прикосновении, как безумно старшему кружит голову, как он увлечён им, как сильно хочет. Не желая отвлекаться, но почувствовав как сильно жарко, Ляхов скинул с себя футболку и продолжил целовать Славу уже в шею. Его запах только лишь больше затуманивал разум, а мягкая ванильная кожа так сильно манила. Гриша не сдержал своего маленького желания и смял её зубами, оставляя незначительный укус. Но он оказался таким приятным. Слава откинул голову назад, прикрыл глаза и нырнул пальцами в густые волосы старшего. Он тихо и кратко застонал, но секундного звука, едва уловимого, Грише хватило, чтобы по телу снова прошлась дрожь очередной волной нестерпимого желания. Ему хотелось, чтобы Слава стонал громче.  — красивые джинсы, пиздато обтягивают твои стройные ножки. — улыбнулся Гриша, выдёргивая из петли пуговицу. Младший обратил внимание на то, что голос Гриши сейчас был гораздо ниже и сексуальнее, а ещё говорил он очень сбивчиво, едва ли не путая буквы. Но на его реплику Слава промолчал; сильно смутился, когда рука Ляхова оказалась на его ширинке и потянула джинсы вниз. Во-первых, он не ожидал, что у них с Гришей что-то будет и после душа смело прыгнул в розовые семейки в цветочек, которые сейчас на нём и были, во-вторых, Слава просто сильно волновался. Гриша матёро избавился от джинсов, несмотря на то, что они были ужасно узкими, и в обычное время Слава бы провозился с ними минут десять, катаясь по полу, краснея от собственной жалкости и сотрясая землю паническими криками «помогите, я не могу снять штаны!».  — малыш, трусы тоже шикарные, но я и их сниму… — не удержался от комментариев Гриша, едва не расхохотавшись.  — блять, да хули ты ржёшь? — психанул Слава. — сам-то, конечно, самые пиздатые надел, я вот посмотрю, что бы ты делал, если бы не знал, что мы будем ебаться. И сидел бы сейчас в каких-нибудь идиотских трусах с надписью «деловая колбаса», а я уверен, у тебя есть подобные. Гриша не выдержал и расхохотался, ткнувшись лбом в чужое плечо. Слава был очень серьёзным в своих высказываниях, и хохот старшего ему был неясен. Впрочем, Ляхов успокоился в две секунды и в качестве извинений прилип губами к шее кареглазого, оставив на ней краснеть яркий засос. Он прошёлся влажным кончиком языка от шеи до уха, осторожно прикусив мочку и прошептав в ухо младшему тихое, но чёткое «не представляешь, как я тебя хочу». Пока Слава с возбуждённым стоном отвлёкся на мурашки, побежавшие по коже от чужих слов, Гриша проворно скользнул ладонью под резинку его белья. Русоволосый невольно всем телом задрожал и вжался в постель от прикосновений к своему члену, но Ляхов тут же велел расслабиться. Он оставил Славу без белья, откинув его куда-то в сторону, и на несколько секунд замер, без памяти горящим взглядом рассматривая тело парня без какой-либо одежды. Гриша буквально был влюблён в каждый его изгиб, он смотрел и не мог оторваться только лишь думая о том, что Слава принадлежит теперь ему. Такой прекрасный и юный, такой красивый, такой горячий. Нетерпеливо ёрзающий на простынях от возбуждения и тихо скулящий от желания — Слава вдруг понял, что не стесняется, что полностью доверяет и абсолютно точно до беспамятства хочет всего, что происходит.  — и ты разденься, — парень схватил его за ремень брюк, потянув на себя. — меня это заводит.  — мой сладкий, — в полустоне протянул темноволосый и сильнее накрыл ладонь Славы своей, заставив полностью почувствовать своё возбуждение. — сделай это сам. Михайлов закусил губу и чуть приподнялся, суетливо завозившись пальцами с ремнём, который не получалось расстегнуть только из-за того, что эмоций было слишком много, и все они перекрывали привычные действия мышц. Кое-как Слава сумел вытянуть ремень из пряжки, расстегнуть ширинку и вместе с бельём приспустить брюки. Гриша стоял перед ним на коленях, и снять их вовсе бы всё равно не вышло, но Славе хватило и этого, чтобы увидеть возбуждённый член и неконтролируемо потянуть к нему ладонь, которая образовалась на стволе кольцом.  — хороший мальчик, а-ах, — застонал Гриша и чуть запрокинул голову. Славе это понравилось, ему всё понравилось, он смелее провёл ладонью по всей длине, затем ещё несколько раз, и реакция Гриши поистине заводила его. Рыча от удовольствия и нетерпения, зеленоглазый запустил ладонь в светлые волосы, сильно сжав их у затылка. Он опустил взор на Славу, оттянул его за волосы, заставив поднять взгляд, покорно уставиться на него и тихо, довольно замычать. Гриша подтянул его к себе и поцеловал. Страстно, грубо, живо и очень влажно, завалив на спину и заставив снова громко застонать. Вот оно. Нежная сука, с которой он будет грубым — Гриша очень быстро понял как Славе нравится. Ему нравится жёстко и властно, ему нравится смотреть снизу и кусать губы, всем своим видом умоляя оттрахать пожёстче.  — раздвинь ноги. — велел Ляхов, и Слава сразу же повиновался. Это заводило даже больше, чем можно было подумать. Слава всё ещё немного переживал, поняв, что в него сейчас всунут, а он даже не представляет что будет чувствовать, но хотелось бы верить, что больно не будет. И больно не было. Гриша использовал смазку и начал с пальцев — классика, но куда же без этого. Он разместился меж раздвинутых ног и осторожно протолкнул внутрь палец, почти сразу второй. Слава заскользил горячей спиной по простыни и перевёл взгляд на Гришу, который сначала наклонился, чтобы его поцеловать, а затем опустился ниже и взял в рот головку, медленно вбирая ствол в горло и начиная сосать. Он сам застонал, и Михайлову стало ещё приятнее, он своей реакции сдерживать не стал и наградил Гришу довольными стонами в ответ. Парень пропустил член за щёку, затем выпустил изо рта и прошёлся языком по всей длине. Славе было невероятно хорошо, он даже не представлял может ли что-то понравиться ему ещё сильнее. В очередной раз закатив глаза от удовольствия, он кончил и громко застонал, даже не осознав, что не сдержался.  — устал? — спросил у него Гриша, едва парень успел отдышаться.  — я хочу, чтобы ты меня выебал, типа, прям щас. — облизнувшись, ответил Михайлов.  — вот поэтому я влюбился именно в тебя. — удовлетворённо кивнул старший. Он чуть пошире развёл ноги мальчика, одной ладонью сжал бедро, а второй придержал член, потираясь головкой о вход, прежде чем скользнуть ею внутрь, заполнив собой узкий проход. Слава снова громко застонал, Гриша тоже не сдержал сдавленного рыка. Он медленно вошёл наполовину и резко вставил до самого основания, младший испытал резкую боль, которая длилась всего секунду. Гриша почти сразу набрал быстрый темп, ему нравилось чувствовать, что Слава принадлежит ему, что весь целиком отдался и кричит от удовольствия, умоляя быть с ним лишь грубее. Нравилось, что он был первым. Что раньше у Славы не было такого, и он не стеснялся говорить о том, как ему хорошо. И Грише тоже было очень хорошо, внутри было горячо и узко, каждое движение доставляло массу приятных ощущений. Ляхов держал его за бёдра, натягивая на член, но в голове мелькнула мысль положить руку на горло — чёрт, да, им обоим это понравилось. Слава протянул измождённое «сильнее» и сжал собой его член, заставив Гришу чуть ли не сразу же кончить. Под конец Гриша замедлился, толчки стали реже, в некоторые моменты нежнее — ему хотелось как следует насладиться происходящим, и медленный темп действительно позволял сделать это лучше. Гриша кончил внутрь, и в последний раз шлёпнув ладонью по заду, без сил упал на спину. Слава тоже обмяк, оставшись лежать на животе и лишь ноги выпрямив. Он только пару минуточек отдышался и убежал в душ, а Гриша остался лежать и думать о том насколько же, чёрт подери, Слава прекрасен. Он весь шикарный. Гриша всего его рассмотрел и всего его до остановки сердца полюбил. Всё как Гриша любил: такой нежный и сладкий как патока, но такой горячий и ненасытный, с таким сумасшедшим, глупым и безрассудным характером, который проявился и в постели, перекрыв всякое стеснение. Им обоим снесло крышу до безумства, до яркого горячего пламени, но оба они запомнят эту ночь с истинным трепетом и нежностью, потому что все их чувства взаимны и сильны настолько, что это не просто весеннее помешательство. Да, уже после всего случившегося Слава винил себя в этом, хоть и ни о чём не жалел. Он понимал, что ему нужно закончить с Гришей, пока Глеб ничего не узнал, но теперь это было ещё сложнее. Гриша был уверен, что Слава принадлежит ему, а Слава искренне хотел ему принадлежать. Михайлов провёл в душе больше получаса, горько рыдая из-за того, что не может просто быть с человеком, к которому его так тянет. Слава проклинал себя за то, что вообще связался с Глебом, но это не помогало — он теперь никуда не денется, сколько бы Слава не жалел о факте их общения. Он отлично понимал, что Глеб не пустословит, обещая устроить Ляхову проблемы, не просто угрожает, пытаясь манипулировать — если Слава с ним не будет, то Голубин точно решит отомстить. Слава отчаянно плакал, думал о том, что за стенкой в тёплой постели его ждёт уставший и счастливый Гриша, который крепко его обнимет, даже не подозревая, что вместе они не будут в любом случае, кого из двоих бы Михайлов не выбрал. Он не хотел, не хотел терять его. Не хотел жалеть о том, что они занялись сексом, не хотел жалеть о том, что их отношения зашли так далеко, он просто не хотел жалеть. Конечно, Слава всё знал и всё понимал, но какое-то чувство несправедливости бушевало в груди, будто наивный ребёнок внутри него топал ногами и злился, что всё просто не может быть хорошо.  — понравилось? — улыбнулся Гриша, поймав мелкого за руки, когда тот перелезал через него, чтобы лечь.  — пиздец как, это было потрясающе, я даже понял почему люди так помешаны на сексе, — объяснился Слава, и упав на постель, угодил прямиком в объятия старшего. — вообще, я и до этого понимал, мне очень хотелось, и я не пожалел, трахаться даже лучше, чем я себе представлял.  — лучше, чем ты себе представлял? — гордо уточнил Ляхов, по волосам мальчишку поглаживая. — много раз представлял?  — в последнее время много, — честно признался парень. — и ты превзошёл все мои фантазии.  — мне тоже очень понравилось, малыш. — довольно ответил зеленоглазый и поцеловал Славу в лоб прежде, чем тот уснул.