Три мушкетера и одна женщина

- Го-спо-дин! – звучит на всю комнату до противного довольный голос Планше. - А я и не сплю, - быстро перебивает его Жаклин, устремляя взгляд в потолок. Девушка поднимается и трет кулачком глаза. - Вам на дежурство, - еще более весело добавляет Планше. - Ой черт! – Жаклин вскакивает и запутывается в простыни. - Не черт, а господин Арамис, - подсказывает слуга с тихим смешком. – Он будет ждать вас у Лувра. Планше, культурно повернувшись спиной к девушке, готовит принадлежности для умывания. Жаклин д'Арнатьян, быстро натягивая штаны и затягивая бинты на груди, замечает за собой день за днем улучшающуюся скорость сборов. Прыгая на одной ноге в попытке натянуть чулок, Жаклин решает спросить Планше о том, что давно ее волновало: - А где остальные слуги? В смысле, я помню, что Жак писал о них, но я ни одного не видела. - А, Мушкетон, Гримо и Базен – они приходят к вечеру, так что вы пока что и разминались. Сейчас у всей компании проблемы с деньгами, так что каждый зарабатывает, как может. Накинув рубашку, д'Арнатьян наскоро оплескивает лицо водой и насухо вытирается услужливо поданным слугой полотенцем. Планше помогает ей достать и надеть форму. - Ах да, Планше, - уже на выходе из комнаты поворачивается к нему Жаклин. – Пользуйся бритвой, не стесняйся. - Как, хозяйской? - Именно ею, - улыбается девушка и махает ему на прощание. Девушка выскакивает на первый этаж, перепрыгивая через две ступеньки. За столом уже сидит Портос, невесело поглощая скудный завтрак. Мушкетер улыбается, завидев д'Арнатьян. - Зачем вы так спешите, д'Арнатьян? Дежурство никуда не убежит. Вот, возьмите-ка лучше с собой. И посидели бы со мной, а то никого нет. Портос протягивает ей кусок сдобной булки. Жаклин с благодарностью принимает еду и, помедлив секунду, садится рядом. Среди всех трех мушкетеров, с ним она чувствует себя спокойнее и увереннее всего. - Где же это все? – запивая булку каким-то компотом, спрашивает Жаклин. Ей становится так тепло и уютно, что хочется, как в детстве, покачать ногами. - Почему вам компанию никто не составил? - Да Атос ушел уже, а Арамис заскочил на секунду, за формой, и сразу убежал. - Тысяча чертей, мне же сегодня с ним! – вздыхает д'Арнатьян и поднимается. – Простите, Портос, но я вынужден откланяться! - Ну вот, бросаете меня, - расстраивается мушкетер, глядя на спешащую к двери Жаклин. - Я помню, что еще должен вам пропущенное дежурство, - уже вылетая на улицу, тянет Жаклин. – И честно обещаю отработать! Портос машет ей на прощанье, а д'Арнатьян уже несется по улицам Парижа на встречу с Арамисом. Такие пробежки к месту дежурства начинают образовывать нехорошую привычку, и Жаклин обязательно должна в следующий раз правильно рассчитать время и спокойно дойти до места назначения. - Добрый день, дитя мое! – лукаво улыбается недоаббат, глядя на запыхавшегося юнца перед собой. - Здравствуйте, Арамис! Как Ваше богословие? - д'Арнатьян только хлопает ресницами и смотрит честными-честными глазами, так что реплику ни за провокацию, ни за хамство принять нельзя. - Все в порядке, спасибо, - Арамис все же недовольно кривится - из-за того, что к интонации мальчишки нельзя придраться. Д'Арнатьян веселится рядом с мушкетером – аура рядом с ним словно наполнена веселящим газом, да и воспоминания о ночных похождениях будущего аббата, в тайну которых Жаклин случайно удалось проникнуть, подбивают на тихое хихиканье. И вдруг девушка задумывается – те инициалы на платке, которые она видела ночью, напомнили ей о чем-то. Только зря выкинула их тогда из мыслей, а сейчас вот не может вспомнить… - Д'Арнатьян, - возвращает ее в сознание голос Арамиса над ухом. Девушка удерживается от того, чтоб вздрогнуть, и поднимает на него спокойно-вопросительный взгляд. – Это правда, что говорят о Вашем подвиге в «Шишке» тем вечером, когда я…отлучился? - Чтоб судить о правдивости, мне нужно узнать, что «говорят», - спокойно заявляет мадемуазель д'Арнатьян. И Арамис пускается в подробное описание того инцидента – точнее, обросшее лишними и слишком уж пафосными подробностями. Жаклин даже удивленно поднимает брови, а то и смеется – ох уж и горазда народная молва на приукрашивание историй! Д'Арнатьян, по просьбе Арамиса, рассказывает реальную версию – без сотни противников и полуторачасовой дуэли, не сдобренную пафосными изречениями и охами-вздохами. Уже по пути домой Арамис вздыхает, переваривая рассказанную историю: - Вот вы совсем лишены приключенческой жилки! Могли и приукрасить историю, сами бы от этого выиграли! За разговором проходит дорога до дома на берегу Сены. Благо, в том, о чем они говорят, нет воспоминаний о старых событиях, так что Жаклин чувствует себя спокойнее. Она удивленно узнает о другой стороне Арамиса – с будущим аббатом можно обсудить книги о военном деле, некие философские трактаты античных философов, с которыми Жаклин любила закрываться в небольшой домашней библиотеке. «Хоть господин святоша и ужасный бабник, но все же с ним можно достаточно интересно побеседовать. Ну ладно, «мне-то с ним не жить»» Последняя фраза вызвала у девушки улыбку, и ей пришлось закусить губу, чтоб не рассмеяться в голос. Так любила говорить Розетта – женщина, которая поставляла продукты в их дом. Подобным заключением заканчивались все женские посиделки на кухне – а такие всегда доходили до сплетен про мужчин. Розетта, будучи замужем уже лет 30, была пышнотелой блондинкой с блестящими зелеными глазами, словно и не изменяющимися с возрастом. Муж женщины – ниже ее ростом, плешивенький да нескладный – обладал мягким и податливым характером, чем Розетта постоянно пользовалась. «Не мне с ним жить» - выражение, которое заканчивало перечисление качеств любого объекта обсуждения мужского пола. - Д'Арнатьян, садитесь ужинать! – приводит ее в себя голос Портоса. Они впервые садятся есть вчетвером, под крышей дома, который снимают. Тут же и обещанные Планше слуги – все трое, подносят блюда хозяевам. Жаклин внимательно рассматривает их – даже без подробного описания, коими обделил их брат, спокойно можно понять, кто чей слуга. Базен - приземистый мужчина в рясе и с небольшой залысиной, крестиком и молитвенником в руках сразу выказывал свою принадлежность Арамису. Мушкетон – такой же тучный, как и Портос, да еще и старательно разодетый, явно был слугой мушкетера-гиганта. И, наконец, Гриммо – мрачноватый и тихий, слушающийся кивков и знаков Атоса, своего господина. Мушкетеры заводят разговор о делах короля и кардинала, медленно переливающийся в необходимость зайти к де Тревилю. Жаклин предпочитает, следуя привычке брата, молчать, да внимательно слушать, лишь иногда добавляя кое-какие комментарии. Договорившись в понедельник выбраться к капитану мушкетеров, товарищи доедают и расходятся по комнатам. - Ну что, насмотрелись на слуг? – спрашивает Планше, помогая Жаклин приготовиться ко сну. - Ага. Даже распознала, кто где, - смеется мадемуазель д'Арнатьян. - Ну, это и не удивительно, - улыбается слуга, когда переодетая в рубашку Жаклин забирается под одеяло. - Они очень похожи на своих хозяев, - расплывается в ответной улыбке девушка. Затем хитро щурится в сторону Планше, складывающего ее вещи. – Интересно, а ты так же похож на моего брата? - Ну, это вряд ли мне судить! – только и улыбается слуга. Закончив с чисткой и уборкой вещей мадемуазель д'Арнатьян, Планше уже на выходе разворачивается. – Вы ничего не хотите, госпо…дин? - Мм… - Жаклин мнется. – Как ты думаешь, в этом доме найдется хоть стакан молока? - Сделаю все, чтоб найти, сударь, - шутливо отсалютировав хозяйке, говорит Планше, и направляется на первый этаж. А когда возвращается, все-таки наскребши стакан молока, уставшая Жаклин д'Арнатьян уже спит, так и не дождавшись любимого напитка.