Три мушкетера и одна женщина

Вот уже вторая неделя, как Жаклин играет роль брата. Изначальное веселье от смены обстановки улетучивается – все больше девушка думает о Жаке. И еще – вспоминает об отце, похороны которого как раз должны были пройти в их родном имении. Тихо хныкающую в ладони ее и застает Планше. - Госпожа! – тут же сбивается с привычного за последнее время обращения слуга. – Ну что же вы! Планше кидается к ней, застывает на секунду, затем нервно оглядывается и хватается за полотенце. - Госпожа, - тихо шепчет Планше. – Ну-ну, не надо плакать, ну чего вы? Возьмите, вытрете слезы, авось кто зайдет! Д’Артаньян послушно вытирает слезы, кусает губы и почти успокаивается. Планше неуверенно хлопает ее по плечу. - Позавчера похоронили отца, мне пришла записка от Мари. А меня там даже не было. Я поссорилась с отцом, но так и не успела помириться с ним. И больше не смогу никогда… На глаза Жаклин опять наворачиваются слезы, и Планше протягивает ей полотенце. - Послушайте, госпожа, - тихо спрашивает Планше, когда девушка опять успокаивается. - Я спрашиваю вас, потому что с вами говорить легче, чем с господином… Он что-то говорил о причине вашей ссоры с отцом. Почему же вы отказались выходить замуж, как то велел вам отец? Д’Артаньян молчит некоторое время, потом все же говорит. - Не хочу я выходить замуж, - зло отвечает Жаклин. – За человека, которого совершенно не знаю. - Что это вы такое городите, д’Артаньян? – звучит веселый бас от дверей, и в комнату вваливается Портос. Планше поражается, насколько быстро у мадемуазель д’Артаньян выходит взять себя в руки. - Ох, это все – моя неуемная сестра, - скучающим голосом тянет Жаклин, хитро улыбаясь мушкетеру. – Говорит так, никто не может ее убедить. О, друг мой! Д’Артаньян вскакивает и хватает Портоса за руки, смотрит в глаза друга с искренним доверием. - Только у вас, как у глубокоуважаемого и разбирающегося человека, могу попросить совета! Скажите, что же мне делать, как убедить глупую девку? - Если у нее такой же характер, как у вас, то, тысяча чертей, вы никогда не заставите ее что-либо сделать! – смеется мушкетер, а Жаклин смеется с ним. Вместе с Портосом девушка спускается вниз, обедать. Двое других мушкетеров уже разошлись по делам. Девушка же отправляется в родную для брата гвардейскую роту. Жизнь брата здесь всегда казалась ей полной приключений, но несколько недель в шкуре Жака разуверили ее в сказочности парижской жизни. Вот уже несколько дней жизнь ее и друзей-мушкетеров течет спокойно и размерено. И не сказать бы, что ей это не нравится. Жаклин привыкает к друзьям брата, и все больше уверяется в правдивости фразы «мужчины – как дети». Интересно, если бы все те женщины, которые таскаются за ними, пытаясь урвать на свою долю хотя бы взгляд самых известных мушкетеров Парижа, увидели подобное? Например, Арамиса, который по вечерам устраивает себе косметические процедуры в виде смягчающих ванночек для рук и множества специальных баночек с бальзамами и кремами. Или Портоса, с серьезным видом пришивающего очередную ленту на потрепанный камзол. А об Атосе, вином заливающим какую-то тайную, никому не известную печаль, и говорить нечего. О старшем из мушкетеров, на свою беду, Жаклин задумывается все чаще. Сначала она была совершенно уверена, что его присутствие рядом, их долгие вечерние разговоры вызвали в ней уважение и трепет ученика перед учителем. Но вот однажды вечером из всех мушкетеров дома оказывается только Арамис. Снедаемый странной тревогой, обычно ему не свойственной, будущий аббат приглашает д’Артаньян к столу. От нечего делать, Арамис переключается на перемывание косточек двум отсутствующим коллегам. - Портос, как всегда, пытается получить побольше от своей дамы. Хотя, с нее только все больше сыпется песок, чем пистоли. Он криво улыбается, а Жаклин через силу смеется его шутке, потому что не любит таких обсуждений женщин. - А Атос тогда где? – старается перевести тему девушка. – Пошел на охоту, - смеется Арамис. Затем многозначительно уточняет. – В Place Pigalle. Жаклин непонятливо хмурится, Арамис смеется. - Д’Артаньян, что же это, вы там еще не были? А стоило бы! В следующий раз я обязательно попрошу Атоса взять вас с собой. Он смеется, а девушка все не понимает, почему, и Арамис все же поясняет. - Это место в Париже. С особым имиджем. Там прекрасная хозяйка, и «птички» отменные. Я давно пытался намекнуть ему, что многие согласились бы встречаться с ним и так, но он предпочитает сразу платить. Жаклин вяло смеется вслед за мушкетером. Сглатывает, и еда больше не лезет ей. А когда ужин заканчивается, отпрашивается и уходит к себе. Она не может понять, что же так испортило ей настроение, что не дает усидеть на месте и так ноет противно в груди. Пока вдруг не осознает - дело в словах Арамиса об Атосе. Осознание того, куда он пошел, терзает ее и не дает уснуть. Жаклин и самой не хочется знать, почему это так. Жаклин остается печально-задумчивой еще несколько дней. А потом вдруг заболевает Портос. Нет, это не рана или вражеская пуля – он просто простужается и остается в постели на несколько дней. Как оказывается, нет ничего хуже болеющего мушкетера – он ноет, расстраивается и чуть ли не составляет завещание. Жаклин сама соглашается посидеть с больным товарищем. Двое других мушкетеров с радостью сбрасывают на юного друга заботы о больном, а сами заботятся о его дежурствах. Портоса съедает жар, а мадемуазель д’Артаньян сидит рядом с ним и спаивает ему все лекарства, прописанные врачом. - Вы знаете, друг, - вздыхает Портос. – Я так хочу этот титул. Все изменится, все станет особенным… - Ну что вы, Портос, - спокойно говорит Жаклин и тепло улыбается. - Не титул делает человека. Достойные люди бывают и среди крестьян, как и недостойные – среди знати. Вечером мушкетеры возвращаются, и Атос заглядывает в комнату. Д’Артаньян улыбается Портосу, и укладывает ладонь поверх руки друга. Атос хмурится – д’Артаньян улыбается нежно и ласково, как-то… по-девичьи? Через пару дней Портос приходит в себя, и мадемуазель д’Артаньян выходит на улицу. Но на больном мушкетере необычности недели не заканчиваются. Когда однажды вечером Жаклин идет по вечернему Парижу, из одной из дверок вылетает странно разодетая дама. Летняя шляпка не по погоде, вместе с ней – шаль на плечах. Платье перекошено, лицо закрыто плохо держащейся вуалью. Тонкая ткань отлетает с лица, и вжавшаяся в стенку ближайшего дома д’Артаньян понимает, что перед ней никакая не дама, а Арамис собственной персоной. Нет, она не может удержаться от смеха, когда смотрит в глаза мушкетера, видит контраст между платьем и лихими усами. Выражение лица Арамиса делает все это еще смешнее, но Жаклин старается не смеяться больше. Она состраивает серьезное лицо и становится напротив застывшего на месте аббата. - Что ж, мадемуазель, - начинает д’Артаньян. – Раз небеса сделали так, что мы с вами встретились, позвольте же проводить вас. Жаклин не понимает, какие силы помогают ей удержаться от смеха. Но все же благодарит их и галантно подает руку Арамису. - Никому. Ни. Единого. Слова! – сквозь зубы шипит он. Жаклин не отвечает колкостью только из-за боязни рассмеяться в голос. Больше всего ее смешит ирония всей ситуации – вот идут об руку мужчина в женской одежде и женщина – в мужской. У входа в дом мушкетеров мадемуазель д’Артаньян набрасывает на Арамиса свой плащ и проверяет дом – там тихо и спокойно, все то ли спят, то ли еще не пришли. Аббат проскакивает по лестнице, мигом бежит наверх и закрывается у себя в комнате. Жаклин заходит на кухню и тихо смеется, закрывая рот руками. Утирает слезы и шарит по кухне в поисках вина – ведь именно так принято у мужчин решать проблемы. С бутылкой наперевес девушка приходит к Арамису. - Открывайте, или стуком перебужу весь дом, - хмыкает она, когда двери упрямо не открываются. Через пару секунд двери все-таки распахиваются. Из щелки выглядывает недовольный Арамис. - Вы умеете быть настойчивым. Жаклин проскальзывает в дверь и ставит бутылку на стол. Арамис молча и понятливо достает бокалы. Разливает по ним вино, жестом приглашает д’Артаньян сесть. Девушка думает, что такой печальный Арамис похож на Гриммо, слугу Атоса. - Что ж…. – неловко начинает она, когда Арамис самолично опустошает больше половины бутылки. – Расскажите мне, что за странные пути судьбы привели вас к тому состоянию, в котором я вас видел? - Не ваше дело, - фыркает Арамис и сильно хмурится. Жаклин хмыкает и ставит на стол вторую, припрятанную бутылку. Арамис тянется к ней. Д’Артаньян задумывается, что такими темпами в их доме станет на одного запойного алкоголика больше. - Теперь вы более настроены говорить? – хмыкает Жаклин, когда и вторая бутылка оказывается пустой. Арамис отрицательно кивает и промахивается головой мимо руки, на которую хотел облокотиться. У Жаклин и на это есть ответ – из-под полы достается третья бутылка. После первых двух бокалов Арамис, наконец, начинает говорить. Из несвязной пьяной речи д’Артаньян с удивлением понимает, что мушкетер-аббат влюблен. В женщину, у которой его видел Жак, и от которой – как теперь не сомневается Жаклин – получил тот платок. И страшно ревнует ее – потому и замаскировался и проник под видом служанки в ее дом, чтоб проверить, не встречается ли она с кем. В итоге же вышло, что его любовницы там не оказалось. - Коварный народ – женщины, - шепчет пьяный Арамис, устало сползая на стол. – Только страдаем из-за них… Жаклин пораженно смотрит на него, но мушкетер уже спит. Девушка делает пару глотков вина из своего бокала, к которому так и не прикоснулась за все это время. И уходит к себе. Хорошо, что эта сумасшедшая неделя заканчивается - хватит уж на нее удивлений!