Параллели чужих жизней

– Выходи, – сказал Владлен и отключился. Коротко и по существу, ничего не скажешь. У подъезда был припаркован черный «Брабус». Как и следовало ожидать, новая тачка была крутой и наверняка дороже предыдущей. Владлен стоял в стороне от джипа и привычно курил, пуская дым куда–то в весеннее небо. У меня мелькнула мысль, что, возможно, стоит немного подождать и он умрет от рака легких прежде, чем мне придется решиться на что–то из ряда вон выходящее. – Скромнее надо быть, – имея в виду машину, выдал я первое, что пришло в голову, просто для того, чтобы что–то сказать. – Скромников и без меня хватает, – он подмигнул. Мое гребаное сердце ёкнуло. – Прокатимся? Владлен направился к водительскому месту. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Машина полностью гармонировала со своим хозяином – такому альянсу только завидовать. На их фоне я выглядел убого. – Итак, – начал Владлен, скривив губы в невеселой ухмылке, – представляю, что за разговор состоялся у тебя с моим предком. Он умеет быть убедительным. – Не поспоришь, – согласился я. – Значит, вы с ним еще не виделись? – Пока мне везет. – Он думает, что мы встречаемся, – чуть помолчав, сказал я. Владлен достал пачку сигарет из кармана и снова закурил. Он просто дохрена много курит. – Жаль, старика не хватил удар от новости: его сын – гей. Многие бы вздохнули с облегчением. Уверен, так бы оно и было. Берсеньев–старший умел производить незабываемое впечатление на людей. – Не сказать, что у вас теплые отношения. – Отец–банкомат и безразличная по своей природе мать. Боже упаси, – наигранно ужаснулся Владлен, – никаких теплых отношений, только возникшая по дурацкой случайности родственная связь. – Мне показалось, что твой отец так не думает. – Не люблю, когда за меня мою же жизнь расписывают и права качают. Напрягает. Так что плевать, что он там себе думает, – насмешливо произнес он. – Но для моего душевного спокойствия и, безусловно, твоего, солнце, придется нам с этого вечера мозолить друг другу глаза больше обычного. Было бы проще, если бы ты перебрался ко мне, – довольно улыбаясь, он взглянул на меня, – но легких путей мы не ищем, да? Я недовольно посмотрел на него в ответ, но промолчал. Владлен бросал в мою сторону то ли любопытные, то ли завуалированно-насмешливые взгляды, сжимал рулевое колесо и доводил до оргазма стрелку спидометра, пользуясь полупустыми городскими дорогами как автобаном, явно их путая. Мы подъехали к новостройке, где на каждый этаж полагалось по два хозяина, а на первом посменно сидела охрана. Размах и максимализм Владлена определенно зашкаливали. – Где мы? – спросил я, разглядывая большие вазоны у парадной двери, когда он заглушил мотор. – Здесь я живу. Рядом центр – удобно, как ни крути. Кто мог знать, что владленовское «прокатимся» включает в себя посещение его квартиры? Мысль о том, что Владлен привез меня к себе, заставила побежать по венам обжигающий адреналин. – Да не съем я тебя, – насмешливо сказал Владлен и открыл дверь. – Хотелось бы надеяться, – буркнул я себе под нос, когда он меня уже не слышал. Квартира была скромно–четырехкомнатной: дорогая обстановка, дизайнерская хренотень и прочее, красиво, словом. И эта красота явно добавляла пару лишних нулей в счете. Но, несмотря на все изыски, обжитой выглядела только гостиная, и когда Владлен сразу же направился к бару, я понял почему. – Чувствуй себя как дома, солнце, – сказал он, небрежно скинув пальто в кресло, и начал возиться с бутылками. Через пару минут я получил пузатый бокал с янтарной жидкостью. Я сидел на диване, практически утонув в его мягких объятиях, Владлен сел в кресло напротив, нас разделял лишь журнальный стол. Слабоватое из него препятствие, но хоть что–то. Только попробуй это объяснить громко стучащему сердцу, так рьяно рвущемуся к какой–нибудь ишемической болезни. Владлен здесь, рядом. Блядь, это было неправильно и правильно одновременно. От волнения, поднимающегося откуда–то из желудка к горлу, я сделал большой глоток из бокала, обжигая все вкусовые рецепторы, но чудом не закашлялся, только поморщился. – Может, тебе сока налить? – с издевательскими нотками в голосе спросил Владлен, с большим интересом наблюдая за мной. – А то зная твою страсть к спиртному... Я проглотил язвительный ответ только потому, что у него зазвонил телефон. Он отключил гаджет, даже не взглянув на дисплей. – И что теперь? – спросил я. – Что ты имеешь в виду? – Решительный настрой твоего отца. Не очень хочется становиться жертвой ваших разборок и прочей хрени. – Нет повода для беспокойства, солнце, – пожал плечами Владлен, откидываясь на спинку кресла. – Моему старику не нужен сын–гей – его партнеры по бизнесу этого не поймут и не примут, а я ненавижу, когда мне указывают, что и как делать. Он не задержится надолго в городе и уедет. Тогда все утрясется. Уверенность в его голосе можно было вешать килограммами. Бля, хотел бы я быть таким же убийственно спокойным, но недавний разговор с Берсеньевым–старшим никак не шел из головы. Владлен внимательно смотрел на меня, чуть склонив голову в бок. Взгляд был не читаем. Я заерзал, ловя себя на мысли, что, возможно, стук сердца слышно даже жителям на другом конце города, не то что долбаному источнику сумасшедшего трепета. Ладони противно вспотели, и хотелось приложиться к сигарете–другой. Тем более что некоторую часть Владленовских сигарет я приговорил прошлой ночью. Из–за Берсеньева мое здоровье в зоне риска, без вариантов. – Знаешь, что в тебе не так? – вдруг спросил Владлен, повертев в руке бокал с алкоголем, не прерывая зрительного контакта. – У тебя напрочь отсутствует чувство самосохранения, как бы ты ни пытался доказать обратное. Это еще в первый день нашего знакомства стало ясно, – он сделал глоток виски. – Воспитание в лучших традициях рыцарства, – хмыкнул он. – Думаю, именно это меня и привлекло в тебе. Мне нравятся сильные люди. Я постарался сохранить нейтральное выражение лица, что было охрененно трудно, особенно когда Владлен смотрел на меня вот так открыто, с вызовом, с кривой улыбкой на губах. – Даже не знаю, с какого момента у меня возникли к тебе чувства, – задумчиво произнес он, – до долга Никиты или после. Знаю только, что я просто их проигнорировал. – Ага, и выражал их, блядь, в цветовой гамме, – попытался сострить я, вспоминая все свои синяки и побои, но вышло слегка сконфуженно. Зеленые глаза напротив гипнотизировали и переворачивали внутренности. – Взрывоопасная смесь – когда тебе скучно и есть деньги, – изрек Владлен, отставляя бокал в сторону. – Если бы тогда Лекс не обратил на тебя внимания, все могло выйти по–другому. Но вы подружились, и меня это бесило. Лекс для меня был как красная тряпка после гибели Олега... Дальше – больше. И вышло то, что вышло. Не хотелось вмешивать тогда твоего друга Никиту, но мне казалось, что игра выходила вполне интересной. А я вдруг отчетливо вспомнил, как Владлен тогда, в ресторане пытался донести до меня одну простую как хрен истину. – Поэтому в ресторане ты мне сказал, что история с Ником лажовая? Такое открытие меня нефигово удивило. – Хотел втолковать тебе, что ваша ситуация фигня... Но ты, солнце, уловил только то, что хотел. – Блядь, хочешь сказать, что ты бы просто забыл и все? – не поверил я. – Спустил на тормозах? – Нет, – невесело усмехнулся Владлен. – Я бы придумал что–нибудь еще жестче... Рад, что ту историю вы восприняли всерьез – я мог наломать еще больших дров. В этом я–то уж точно не сомневался. – Тогда много чего намешано было – и месть Лексу за смерть Олега, злость, тянущаяся на протяжении нескольких лет, – сейчас, то дерьмо не имеет значения. Просто хочется быть с тобой. Без объяснений. Да я, в общем–то, и не делаю себе мозги по этому поводу. И отцу не позволю, – серьезно закончил Владлен. Долгий и вязкий, словно патока, взгляд глаза в глаза, и мое сердце стало с двойной силой пробивать себе путь наружу, а воздух застрял в легких. – Ты мне не веришь, да, солнце? – прищурился он. Я ответил не сразу, переваривая полученную только что информацию. – Тебе сложно верить, если честно. И это был стопроцентно правдивый ответ. – У нас есть еще время, чтобы поработать над доверием, – плотоядно улыбнулся он и неожиданно поднялся с кресла, а я сразу понял, что сейчас моя привычная жизнь полетит – в который раз! – к чертям собачьим. Внутренние ощущения были схожи со сжатой до предела пружиной, казалось, до срыва оставалось совсем чуть–чуть. Я смотрел, как Берсеньев плавно огибает стол, сокращая между нами расстояние, и призывал весь свой самоконтроль. Адреналин расходился по венозной, перехватывая дыхание. – Знаешь, что такое фатальная совместимость? – И где твоя совместимость? – приглушенно спросил я. – Ты ублюдок, я нимбоносец. – Идеально, – кивнул он. – Это ничего не меняет, я тебя все равно ненавижу, – выпалил в запале я, не отводя глаз от зеленых омутов. Мои расширенные зрачки и сердце, стучащее где–то во рту, говорили об обратном. Владлен медленно шел ко мне, но я даже не делал попытки встать и либо трусливо отступить, либо пустить в ход кулаки. – Я тебя ненавижу, – повторил я шепотом, впиваясь в сидение дивана мертвой хваткой, когда Владлен подошел вплотную и навис надо мной. – Я знаю, – выдохнул он мне в губы, прежде чем нарочито медленно скользнул горячим языком по моей нижней губе и поцеловал. Да кого я, блядь, обманываю? Хочу только вновь возненавидеть. От нежных, но уверенных действий Владлена у меня снесло крышу. Двести двадцать по мозгу – и он красиво сделал ручкой на прощание. Чертов предатель! – Знаешь, что любят не за что–то, а вопреки? – чуть отстранившись, спросил Владлен, жадно шаря по моему лицу, считывая все эмоции. – На мой взгляд, немного сопливое утверждение, – тяжело дыша, проговорил я. Владлен тихо рассмеялся, я ощущал его дыхание на еще влажных от поцелуя губах.