Пепел

Ана.

Мы молча убирали стекло. Никаких вопросов. Совсем ничего. Ни один из нас не повернулся в сторону другого. — Глеб, можешь дать пароль от сети? — я смотрела на Глеба, сидя на полу, а вокруг меня такие же крохотные пылинки стекла. Парень поднялся, вытягиваясь по весь рост. Какой же он худой, мне и близко такая худоба не снилась. Как бы я ни пыталась. Даже ошибки юности в виде голодовок не смогли изменить что-то, разве что расстройства желудка. Красные следы на его руках сменились на розовые, но даже так я чувствую эту боль. Когда-то и меня Вика царапала если мы немного ссорились. Неприятные моменты. Глеб присел на корточки около меня, демонстративно раскрывая ладонь. Я положила в нее свой Ксяоми. Мой дедок выглядит не очень дорого, но мне и не надо что-то замороченное. Звонки, сообщения, сети — всё. — И тебе удобно? — зелёные глаза скользили по изгибам моего черного телефона, защитное стекло которого я успела благополучно разбить ключами по неосторожности. У меня нет столько денег, чтоб покупать дорогие телефоны. Я долго копила на съем квартиры. О чем он? — Мне он нравится, — я неуверенно раздирала ногтями ранку на ноге, чтоб не краснеть. Мой телефон начал разрываться от уведомлений, которые успели накопиться за все мое отсутствие. Я сразу наклонилась к Глебу, который начал хмурить брови от такого представления. — Спасибо, но отдай телефон, пожалуйста, — напряжение в желудке, я предчувствую беду. Со мной никто не мог связаться, и я ни с кем. Но теперь я понимаю, что беды не миновать, и мне хочется спрятаться от гнева близких. — Что? — Глеб упёрся ладонью в мое лицо, не пуская к телефону. Редкостная наглость, — Ты должна оплатить учебу в кратчайшие сроки? Что?! Нет-нет, пожалуй, сейчас я оказываюсь на самом дне. Глеб точно спросит про деньги. Блять. — Ана? Прости, конечно, но твоя ситуация выглядит совсем дерьмово, — на меня смотрел затылок Глеба, а рука с телефоном потянулась в мою сторону. Чертовщина. Как мне неудобно. Он постоянно наблюдает все мои провалы. Да мне саму себя уже жалко. Жалкая. Я кусала губы, читая сообщения. 30 от Вики, 17 от мамы, 9 от отца, директор колледжа оставил 3 голосовых. Вика: Я жду тебя. Анна, ты должна быть дома. Успокойся и возвращайся. Я ещё не писала твоим родителям. Давай ты вернёшься, извинимся друг перед другом? Извинимся? Она первая попала в мою квартиру, ещё и нелегально; настучала родителям про меня. Как же я хочу придушить ее, чтоб больше не видеть черные волосы и идеальную улыбку. Вика: Ана, прошло два часа. Я обманула твою маму, сказав, что ты уже приехала, и что ты очень сожалеешь. Ответь мне, пожалуйста. Я начинаю злиться. Вика: СУКА, АНА, Я НАЙДУ ТЕБЯ, НО СНАЧАЛА ВСЕ ДОКУМЕНТЫ ОТВЕЗУ ТВОЕЙ МАТЕРИ. КЛЮЧИ ОТ ДОМА МОЖЕШЬ НЕ ИСКАТЬ. К ЕБЫРЮ ПОЕХАЛА? СКОРО БУДУ У ТВОИХ РОДИТЕЛЕЙ. Капли пота появились на лбу. Как хорошо, что Глеб не видит этого. Мое тело окаменело, а ледяные пальцы еле проматывали сообщения, где бывшая подруга нелестно отзывалась обо мне и Владе. Влад? Она думает, что я у него? Все начинает страшно путаться. Глеб трясет меня за плечо, пытаясь хоть что-то узнать, но я молчу. Не могу ему рассказать. Не для его ушей. Вика: Твоя мать просила передать, что отец в гневе, и сейчас переносит оплату за учебу на твой счёт. Да, тебе бы лучше перезвонить ему, пока ещё не поздно. Слышишь? Аня, ответь мне, блять, сколько можно злиться? Я только помогаю твоим родителям, потому что они просили. Они хорошие люди, и нам хочется тебе помочь, чтоб ты не стала отбросом, но ты куда-то исчезаешь, обижаешь меня, с кем-то тусуешься. Это нормально? Мой кулак сильно бьётся об пол, а стеклянная пыль режет кожу. Кровь начинает медленно стекать по руке, а я ловлю очередной прилив злости к своей семье, которая купается в своём самолюбии. Сволочи. Почему они всегда так со мной? Глеб вырывает у меня телефон, пряча его в джинсах. — Блять, я потом этим займусь. Аня, держись за шею, — большие руки поднимают меня. Невесомость заливает тело, — Что ж ты такая. На тебе скоро не останется живого места. Алло? Ты слышишь меня? Я сидела на полу, пока Глеб заботился о моем теле, но сознание в это время боролось с грустью. Мне надо что-то сделать, как-то всё решить. Но как этот парень появился в моей жизни, то мы начали портить друг другу все. Он из-за меня поссорился с друзьями, а я из-за него с семьёй. Не поднимая головы, я крепко сжала запястье Глеба. — Ты не думал, что мы только делаем хуже друг другу? — эти слова заинтересовали Глеба, и второй рукой он высвободил свою руку от моей хватки. — Не могу пока точно сказать, но изменения есть. Я причиняю тебе боль? Так скажи это. Сказать? Я столько всего хочу ему сказать! Что я ничего о нем не знаю, что он берёт меня к себе, уверяя в благих намерениях, но потом выливаются разного рода помои: я среди «девочек», Карина и ее слова, проблемы с семьёй, отсутствие дома, разборки. — Тебе было интересно, что там у меня за проблемы? Мои родители переписали на меня счёт, а бывшая подруга выперла из дома. Я просто попала в нелепую ситуацию, когда потеряла сознание на концерте, и теперь у меня проблемы. Да о чем я. Какие это проблемы?! Тебе же не понять, ты деньгами махнешь, да все будет, — я понимаю, насколько это грубо, но это правда. Сейчас я разрушаю наши хорошие отношения с Глебом. Фанатка ругает своего кумира. Теперь на его лице злость, он кусает губу чтоб что-нибудь не крикнуть? Я хватаю пальцами его подбородок, освобождая нижнюю губу. Чувствую его гнев. Так пускай и он поймет, что тоже смертный. Сейчас у меня не то состояние, чтоб кланяться ему. Я стёрла границы, и сейчас разговор не с кумиром, а с личностью. — Блять, я все понимаю, но не надо делать меня источником всех проблем. Это все, что ты можешь сказать за помощь? И это ты говоришь мне, какой я?! Да ты действительно избалованная! Ана, я тебе не друг, чтоб так со мной разговаривать! Убери руку!