Свет рождается из тьмы

      Сначала была только тьма. Абсолютное сосредоточение пустоты. Но потом беспросветный мрак стали рассеивать короткие искры мыслей, перерастающие в обрывки образов и видений. «Беги, Шпилька…»       Он обнимает Асоку в темном помещении камеры военной тюрьмы… Бег по коридорам базы… Клоны… Стрельба… Яркие и слепящие лучи прожекторов десантных судов… Лай чудовищных псов, рвущих поводки в руках хозяев… Асока… Она прикасается к нему так, как никогда раньше не прикасалась. Смотрит в его глаза, как никогда раньше не смотрела… В них читается такое до боли знакомое чувство. Чувство, которое воет в застенках души, одиноким волком, жаждущим вырваться наружу из клетки… Сколько слов хотелось сказать… Она уходит… Ее силуэт тает во мраке… Откуда-то издалека еще слышны звуки сирен и голос раздается совсем рядом, прямо перед тем, как темнота окончательно сомкнулась: — Да, он здесь! Мы нашли его! Один готов!

***

      Пробуждение было резким, и не сказать, чтобы очень приятным. Тело Энакина дернулось, словно при падении с огромной высоты. Только вот упал он не на землю, а на… кровать? Ноющая боль разливалась по всему телу джедая, так что он не сразу сообразил, где оказался. Когда перед глазами перестали скакать искры, Энакин смог наконец оглядеться. Он был в своей комнате в Храме Джедаев. Это что, очередной сон? — Проснулся наконец? — раздался рядом знакомый голос.       Обернувшись, Избранный заметил в дверях своего учителя. Взгляд Оби-Вана был серьезен и не предвещал ничего хорошего. Энакин догадывался, что, а главное — кто — послужил тому причиной. — Вот… — бывший наставник протянул лежащему стакан с водой. — Попей, у тебя небольшое обезвоживание. Ты еще хорошо продержался после такой порции электрозарядов. Впрочем, ты у нас всегда был толстокожим, как хатт.       Энакин с благодарностью принял емкость с жидкостью из рук учителя и давнего друга. Его действительно очень сушило, напоминая жаркие дни из детства на Татуине. Дни, которые хотелось никогда не вспоминать. Вода принесла с собой прохладу, а боль стала угасать во всем теле джедая, уносимая вдаль невидимыми потоками.       Пока Избранный утолял жажду, Оби-Ван молча следил за своим учеником. Никто не стремился первым начать трудный разговор. Энакин кожей ощущал укор во взгляде магистра Кеноби, прекрасно понимания, что отмолчаться не удастся. К тому же, на языке крутились миллион вопросов. Однако задал он один единственный, но самый главный из них: — Как Асока? — тихо спросил Энакин. — Как я понимаю, в бегах. Причём, именно благодаря тебе, — сухо отвечал старый друг. Оби-Ван скрестил руки на груди, как всегда делал это перед тем, как начать читать нотации нерадивому подмастерью. — Ты поступил крайне опрометчиво, Энакин… — Опрометчиво? Я?! — вскинулся Избранный, выронив из рук уже пустой стакан на мягкое покрытие пола. — Тебе не приходило в голову, что своими действиями ты только усугубил положение своего же падавана? Да, пускай ее арестовали, но пока что можно было разобраться в этой ошибке. Но благодаря тебе, ее из подозреваемых уже могли перевести в ряд главных обвиняемых, приписав к делу о теракте побег и применение силы против солдат Республики.       Доводы Оби-Вана были справедливыми. Как всегда. Эту его черту — всегда быть правым — Избранный втайне терпеть не мог. И как это у Оби-Вана всегда так выходит? Впрочем, те же мысли рассерженным роем кружились в разуме самого Энакина. И все же… — Я не мог оставить ее там в одиночестве! Мы ведь не бросаем своих! Я не оставлю своего падавана в беде! — отвечал Скайуокер, повышая голос. «Только не снова. Не опять… Однако я вновь потерял ее… Оставил одну…»       Магистр Кеноби, в отличии от Энакина, не терял самообладания, только досады в его голосе прибавилось: — Вечно ты спешишь! Вечно бросаешься в омут с головой! Энакин, это же Республика, а не сепаратисты! И не казематы Графа Дуку! Здесь все решается по-другому — цивилизованно! Сейчас уже могли бы вытащить ее, если бы ты только проявил терпение. Выдержку. Благодари Канцлера за то, что ты не оказался в камере заместо Асоки. — Что? Канцлера? — удивился Энакин. — Именно. Он поручился за тебя, за что мы все ему благодарны. Так нам по-прежнему надо вытащить из щекотливой ситуации только одного джедая. Даже ученика, что, возможно, сыграет свою роль. Канцлер заверил военных, что твоими действиями руководило исключительно чувство заботы и тревоги о падаване. Совет подтвердил это, впрочем, отметив, что твои действия носили весьма противоречивый характер.       Энакин провел механической рукой по голове, взъерошив непослушные волосы. Канцлер благоволит ему. Он не отвернулся в такой трудный час. А это многого стоило. Но лучше бы он защитил Асоку… Может, стоит поговорить с ним? Да, точно! — Я поговорю с Канцлером! И с Асокой все разрешится, — выпалил Скайуокер. Оби-Ван тяжело вздохнул: — Боюсь, это вряд ли… Ты взвинчен, твои эмоции мешают тебе видеть со всей ясностью происходящего. Увы, улики против твоего падавана более… существенны. Среди военных многим не нравится наше руководство в войне, как ты мог заметить. Взрыв, происшествие в тюрьме, и ваш побег — боюсь, это уже перестало быть внутренним делом Ордена. И, как бы я не хотел этого говорить, но ситуацию усугубил именно ты, Энакин.       Слова наставника долетали до ушей Энакина, как сквозь воду. Его душило чувство стыда, за то, что он в очередной раз не смог защитить свою ученицу. Никакие разумные доводы Оби-Вана не смогли убедить Избранного в обратном. Он не сомневался в том, что поступил правильно. Ведь Она значила для него куда больше, чем просто падаван, чем любой из джедаев. Он корил себя за провал. И кто-то, в конце концов, поплатится за это. Когда он доберется до виновника… — Энакин, ты меня вообще слушаешь? — потряс его за плечо Оби-Ван. — Да-да, учитель, я тебя слушаю, — ответил Энакин. — Слушаешь, но не слышишь, — с печалью в голосе сказал старый друг.       Скайуокер подскочил на ноги, сжав кулаки, настроенный действовать. Он уже достаточно услышал. Пока он тут валялся, Асока… Асока была совсем одна. Где-то там, без друзей и соратников. Она, конечно, могла за себя постоять, и горе тому, кто попробует связаться с этой неугомонной тогрутой. Но все же… Теперь было гораздо хуже. Ей некуда пойти, негде укрыться, повсюду ее может ожидать опасность или предательство. Избранный чувствовал ее тревогу и страх в Силе, отдаленные, словно полыхание зарниц на горизонте. «Я найду тебя, где бы ты не была… И больше никогда не потеряю.»       Оби-Ван с тревогой посмотрел на Энакина: — Я и магистр Пло Кун отправляемся искать Асоку. Я возьму Рекса и твоих ребят из 501-го. — Что? Я с Вами! — отозвался Скайуокер. Магистр успокаивающе положил руку на плечо молодого джедая: — Нет, друг мой. Ты еще не оправился. Подождешь нас здесь, приведешь мысли и чувства в порядок. Так будет лучше для всех. Не бойся, Энакин, мы вернем твоего падавана домой. И Совет решит, что делать дальше. Доверься Силе. И мне.       Какие бы бури не бушевали в душе Избранного, только один человек мог воззвать к его голосу разума. Голос Оби-Вана действовал успокаивающе, подобно легкому океанскому бризу, уносящему с собой все печали и тревоги. Заставлял остановиться и задуматься.       В конце концов, Оби-Вану Энакин доверял, как себе, хотя и часто спорил. На Совет особых надежд не было. Но его бывший наставник. Человек, заменивший Энакину отца… Как показывал опыт самого Избранного, к словам Оби-Вана стоило прислушиваться. Хотя бы иногда. Да и скорее после случившегося, он теперь под надзором, что усложняет задачу. Энакину хотелось довериться Оби-Вану, но все его естество рвалось вперед. Найти свою ученицу. Защитить. Спасти. Притянуть к себе и не отпускать никогда…       Оби-Ван, посчитав молчание Энакина за согласие, с улыбкой произнес: — Рад, что доверяешь мне. Я не меньше твоего хочу вернуть Асоку. Но пока тебе стоит немного остыть и набраться терпения. Знаю, что тебе это не свойственно. Но таков путь джедая.       Магистр Кеноби направился к выходу, обернувшись перед дверьми: — Твой меч пока побудет у меня. Верну вместе с ученицей.       Опять эта ухмылочка под бородой! Как всегда бывший учитель был мастером уловок. Энакин даже удивился, что самым первым делом не проверил наличие своего оружия на поясе. Он был так увлечен мыслью о Ней… Даже про меч джедая забыл. А когда Оби-Ван выходил, Энакин заметил в коридоре двух гвардейцев Ордена, и все сразу встало на свои места. Оби-Ван обладал удивительным даром преподносить самые неприятные новости самым дипломатичным образом. Ему бы в политику с таким даром… Скайуокер осознал, что он под стражей. Или, скорее под домашним арестом, что было не лучше.       Охваченный смятением и тревогами, Энакин устало сел на край кровати, стиснув ладонями виски. Он должен был что-то предпринять. Нет. Должен был! Но что?.. Слова учителя все еще звучали в голове, терзая джедая сомнениями. Что он может? И не навредит ли он Асоке еще больше? Коммуникатора у него тоже не было. Ни оружия, ни связи, да и еще стража за дверью в придачу. Его посадили под замок, как нашкодившего котенка! Они все носятся с его «Избранностью», как же его тошнило от этого. Он ведь не вещь в конце концов! Да и это все не важно. Важна только Асока. Только Она. Где она? Что с ней? Мысль о том, что Асока где-то там — одна и нуждается в его помощи, пока он тут прохлаждается, резала по сердцу, словно лазерный резак. Гнев, тоска и чувство вины мучали джедая, как ни одной пытке Дуку не под силу. Перед глазами вновь и вновь вставало прекрасное лицо Асоки в той злополучной трубе. И ее удаляющийся силуэт, меркнущий на фоне подступающей темноты. «Где же ты, Асока? Как мне помочь тебе?»       Стены комнаты как будто знали ответ, но предпочитали насмешливо отмалчиваться.